Поющий Койот. Перекрёсток Времён

Леонардо Нет, что-то с моим Занзасом определённо приключилось. Что это ему взбрело в голову, что он стал таким требовательным, раскрытым, доступным, отзывчивым, даже трогательным? И не сдерживался, ведь, сволочь! Стонал на весь замок Варии, как девственница в руках опытного… Казановы. А как мне потом его людям в глаза смотреть, а? Ну да хрен с ним, ведь меня всё это чертовски заводило. Конечно, если бы не адреналин в крови, если бы не будоражащая кровь битва, если бы не столь категоричная форма просьбы – хрен бы я повёлся. Даже несмотря на то, что мы с ним три месяца с лишним не кувыркались в постели. Но окружение вымотало меня, заставив выложиться на полную и потратить все свои силы, впервые за долгое время, оставив себе лишь немного пламени, чтобы поддерживать кровеносное давление. Это-то и будоражило больше всего. Откуда взялись силы? О, сегодня я ещё мог хоть весь день бегать, и дело было вовсе не в физических возможностях тела, а в выносливости. Битву с бандитами я прочувствую только на следующий день, когда меня накроет отдача. Вот тогда-то я и пожалею, очень горько пожалею о том, что не поберёг себя. Конечно, секс только ухудшит ситуацию, но…. Секс с Занзасом всегда стоил любых цен. Тем более, когда он ТАК отдавался. Я даже не пожалел о том, что потратил немного пламени, сохранённого на «чёрный день» в накопительных бусинах. - Чё это с тобой? – Поинтересовался, одновременно пытаясь отдышаться. - Спиши всё на адреналин, или битву. – Фыркнул Зан. – Или на то, что меня возбудила твоя мощь, которую я и на себе, и собою о камни прочувствовал. А вообще, это не твоё дело. – Был дан ответ. Мой зам снова чему-то своему фыркнул, и внезапно опрокинул меня на спину, усаживаясь мне на бёдра. Я так понял, что у него был просто приступ эротического бешенства, и не стал выяснять подробности. Хотя наверняка стоило… Как я и предполагал, на утро следующего дня я не мог шевелиться. Ни движения без боли! И боль не резкая и сильная, а тупая, постоянная, сводящая с ума пульсацией в особо покорёженных в прошлом, или накануне, местах. Вот она, расплата за силу и удовольствие. Я лишь порадовался, что догадался добраться до штаба из замка Варии вечером накануне. Иначе дела Дона Вонголы в тот день меня бы так и не увидели бы. А ещё я радовался своей предусмотрительности, от того, что предупредил Мышь, дабы встреч на сегодня он не назначал. Я привык к боли, но слишком давно не испытывал такой. Первыми мыслями по пробуждении, и первой попытки встать, у меня даже появились такие: а может плюнуть на гордость, на чужую жалость, и просто отлежаться. Но нет, гордость не дремала, а объясняться не хотелось. Проверял-то я не только бандитов накануне, но и себя. И я точно знал, что было бы гораздо хуже, не уделяй я по два часа в сутки на тренировки. Да, моё время выходит. И я ощущал это очень остро и отчётливо, когда с кряхтением, опираясь руками на тумбочку, вставал. Время не лечит. По крайней мере, не в моём случае. В моём случае оно играет исключительно против меня. Тёплый душ позволил вернуть маску безмятежности на лицо, и начать двигаться с болью, но без ограниченности. А ведь предстояло ещё побегать, через «не могу», «не хочу», «мне больно», и «отстань от меня совесть», вооружившись одним: «если хочешь сохранить подвижность до конца - надо». И забег поистине был адским, разве что, вопреки ожиданиям, боль разгоняла меня до немыслимых скоростей. Но вернувшись, я снова принял душ, и дотащился до кабинета. Сел за стол, заказал завтрак в кабинет, и решил, что до самой ночи если и соизволю поднять свой императорский филей с трона, то лишь по крайней естественной нужде… Бандиты если и заметили чего, не взяли в голову, или не решились спросить. Тем более что и им самим было не до меня. Сидели по кабинетам или спальням, да зализывали синяки и ранки. Ибо полностью израсходованное пламя так быстро не возвращалось, а значит, Солнышки наши если и поднакопили живительной силы, то тратили её на себя в первую очередь. И всё же, не смотря ни на что, троица Правых рук до меня всё же доползла, в поисках обещанного разговора. - Ну и что такого, в наших новых техниках, врооой? – Сходу спросил Скуалло, едва плюхнувшись на диван. Пришли они все вместе, так что не было смысла тормозить беседу, и я сказал, как есть: - Я хотел попросить вас никогда не использовать силу, что вы пробудили в себе. – Парни молчали, и по их лицам сложно было понять, о чём они думали. - Почему? Что в ней такого?! – Наконец, отчего-то сипло спросил Ураган Эстранео. Я вздохнул: - Пламя воздуха, или стихия воздуха, как тебе больше нравится, Ланчия, опустошит тебя изнутри. Стихия Воды смоет твою личность, Скуалло. Сначала смешивая всё: воспоминания, чувства, эмоции, мысли, ощущения, а потом обезличивая. А Свет поглотит всё в себе, и ты выгоришь, чище, чем от огня, Реохей. – Я говорил тихо и вкрадчиво, пытаясь донести опасность силы. Но, кажется, мои слова летели мимо ушей. - То, что вы в себе разбудили – это страшные силы, прежде всего для владельцев. Это, конечно, не изначальная энергия, как Тьма и Огонь, но очень близкая к ним, вторичная. Они не уравновешенны, и без естественных противовесов, пожирают всё без разбора. Дождь, Ураган и Солнце – не являются чистой энергией одного типа, а потому не несут в себе такой опасности. - Я ничего не заметил, Босс, когда использовал это… - Прищурился Реохей, как-то… опасно. - Поздно будет, когда заметишь. – Вздохнул я, утвердившись в подозрениях. - С чего ты так решил, врооой? С чего взял, что они опасны? – Но попытаться достучаться ведь стоило, да?! - Я вчера использовал чёрное пламя, Изначальную Тьму. Знаете, почему? – Они молчали и я продолжил: - Потому что от Света, пламя Неба меня бы не спасло, а Огонь лишь подпитал бы атаку. Но видели ли вы хоть раз, чтобы я прежде его использовал? – И снова тишина. - Нет, но это было. – Я выдохнул, и выпустил чёрное пламя, позволяя ему охватить мою руку. Оно всегда восстанавливалось первым, и было самым доступным. Уверен, что я мгновенно побледнел, потому что мне стало холодно. Оно жгло своей тьмой и холодом. - Это – изначальное пламя. – Пояснил я, в ответ на заинтересованные взгляды, и провёл рукой над кувшином с водой. Тот моментально замёрз, по закону физики стал размерзаться, увеличиваясь в объёме, и, в конце концов, кувшин треснул, и разлетелся стеклянными и ледяными осколками. Проведя демонстрацию, пламя я скрыл, передёрнувшись от воспоминания о холоде защитного кокона, в который пришлось погрузиться накануне. – И даже когда я не использую её, я чувствую, как Тьма меня поглощает, словно пустота, и вымораживает у меня в душе всё живое. Я ощущаю это, потому что знаю, на что обращать внимание. Но вам это объяснить просто физически не смогу. Небо – это место, где Тьма и Огонь смешиваются. Только поэтому Тьма меня не поглотила, и не выморозила во мне всё, а Огонь не выжег, не обратил прахом. Сопротивление этих взаимоуничтожающих сил друг другу меня и спасает. Равновесие Неба. То есть я обладаю серединой в смеси, и точно знаю, где заканчивается Огонь и начинается Тьма. У меня есть балансир. У вас – нет. Откуда знаю о свойствах вашего нового пламени? – Усмехнулся я. И снова продемонстрировал: перед моим лицом по моей воле возникли три небольших, не больше теннисного мяча, шарика, состоящих из пламени Света, Воды и Воздуха. Брови моих бандитов удивлённо взлетели на лбы: – Любым пламенем, которым можете владеть вы – владею и я. Например, пламя семьи Шимон считается уникальным. Но это я обучал их всему, что они знают, и показывал, как правильно управлять их силой. Я – Небо. Не забывай, Скуалло. Я не знаю точно, но не исключено, что именно из-за этого моё мироощущение такое… странное. Потому что всё лишнее выжжено, или выморожено. Не раз ведь вас предупреждал, что пламя влияет на нас, и не просто так это делал. – Я облокотился на стол, и соединил кончики пальцев рук, смотря на приятелей поверх этой конструкции: - Раз вы пробудили в себе эти бомбы замедленного действия, то и включили автоматический обратный отсчёт. – Тут я подался вперёд, наклоняясь на стол, и едва не морщась от неприятных ощущений в теле от резкого движения, и сложил руки в замок, чтобы унять едва заметную дрожь. В полутьме кабинета, возникшей из-за не подобранных штор, и низких туч за окном, мои движения, наверное, внушали. Но бандиты к этому, скорее всего, уже привыкли. – Вашему здравому рассудку я дам не больше двух лет. И то, под конец срока, вы едва-едва будете помнить, кто вы такие. – Усмехнулся я, сверяясь с интуицией, и игнорируя закаменевшие лица. - Дальше – три варианта: смерть, состояние овоща, пускающего слюни в известном доме, или состояние бездушного робота, заклинившегося на команде «уничтожить». – Воцарилась тишина, и в ней много можно было бы ожидать. Но я не дождался ни истеричных выкриков, ни обвинений в сумасшествии, ни смеха, ничего. Поверили и приняли? Я не знал, но какие-то выводы они для себя делали. Делали молча. Без единого намёка на лишние эмоции. Чтож, они занимали свои места при нас с Занзасом по праву, потому что «держать лицо» умели. А вот от остальных я бы вряд ли этого дождался. - Если запугиваешь, значит, есть что предложить? – Нарушил тишину Реохей. Я вздохнул: правильный вопрос. Мне так было легче объясняться. - Да, есть. Я знаю, как никто иной, что ради близких порой своей шкуры не жалко, и в безвыходных ситуациях ради их спасения, такие как мы с вами готовы на всё. В таких ситуациях плевать на любые запреты. – Начал я издалека. - Потому я предлагаю вам запечатать эти силы, оставив лазейку, как раз для крайних случаев, но и исключительно для них. Скажем, вы сможете использовать первичные стихии после произнесения кодовой фразы. Сами фразы я не скажу, чтобы вы не воспользовались силой в не критических ситуациях, но вероятность произнесения этих слов в крайне острые моменты будет более девяноста процентов. Как вам такой расклад? – И снова в задумчивую тишину погрузился мой кабинет. Да, такое предложение, я бы тоже обдумывал тщательно. - А ты не лжёшь? – Склонил голову к плечу Солнце. - Это пламя действительно так опасно? - Сомневаешься? – Развеселился я вопросу. - Извини, но ты упорно пытаешься создать у нас впечатление, будто хочешь избавиться от нашей навязчивости любой ценой. В связи с этим, твоё предложение подозрительно. - Идиот. Хотел избавиться бы – просто бы убил. – Махнул рукой я, откидываясь на спинку кресла, и запрокидывая голову. - А я хочу вас спасти, в первую очередь, от самого себя. Вы этого пока понять не способны отчего-то. И я вас за это уже ненавижу. - Никто не просил нас спасать. – Фыркнул Скуалло. - Не просили. Но я буду жалеть, если этого не сделаю. А там, в аду, если о чём-то жалеешь…. – Я понял, что чуть не проболтался. Вовремя понял, а потому выпрямился в кресле, и взглянул на ретивых упрямцев жёстко: - В общем, я сейчас пытался искренне достучаться до вашего благоразумия. И если вы мои слова не восприняли, то я всё равно, как только мой запас пламени восстановится, поставлю печати на вас, и лазеек, в таком случае, не оставлю. И если кто-то из вашей родни погибнет от того, что я лишил вас силы – пусть так. К ненависти я привык. Но угробить себя я вам не позволю, и это моё последнее слово. – Сказал, как отрезал. И, наверное, не зря, потому что подозрительность во взглядах исчезла. И не понять было, то ли поняли, что все, что говорил действительно очень серьёзно, то ли осознали, что выбора я им фактически не оставляю, а значит и юлить, сопротивляться, не имеет смысла. - Даже не научишь контролировать это пламя? – Хмыкнул Реохей. Я снисходительно на него посмотрел: - Теорию почитать я вам дам, если хотите. А сокращать практикой и свой, и ваш жизненный срок – извини, не стану. - Мне не нравится то, что выбора ты нам не оставил, врооой. Занзас… - Да, Занзас рискнул бы довериться вашему благоразумию. – Фыркнул я, перебивая недовольное бурчание. - Я же привык учитывать человеческий фактор. - Ты и не должен нам доверять. – Вдруг усмехнулся Ланчия. – Ради благополучия организации, Босс должен быть дальновидным, и принимать решения в соответствии с предвиденным, невзирая на мнение подчинённых. На то мы и подчинённые, чтобы слушаться, выполняя приказы беспрекословно. – Монотонно процитировал он. Слышал, что в Эстранео было строго с дисциплиной. И, в принципе, только в Вонголе часто забывали о субординации. Примо ещё заложил такое отношение с подчинёнными, а вот Ланчия был воспитан по другим понятиям. Впрочем, Скуалло тоже понимал, о чём говорил друг. - Тебе не стоило пренебрегать присягой, Босс. – Вздохнул Хранитель Урагана, кинув при этом быстрый взгляд на товарищей. Ну да, он не одобрял того, что я как наседка со всеми насуюсь. - Присяга – это вассалитет. А вассалитет – это всегда взаимовыгодная форма отношений, подразумевающая под собой клятвы верности с обеих сторон. – Я слегка развёл руками, как бы говоря, почему такие отношения невозможны: сам-то присягу семье тоже не давал. Реохей же, явно не до конца понял, о чём мы говорили, а потому настороженно, с подозрением, переводил взгляд между мною и Ураганом: - О чём это вы двое? - Ланчия хотел сказать, что ваше нравится-не нравится меня волновать не должно, и если я считаю принятое решение единственно верным, ваш единственный долг – это исполнить его. – Пояснил я. Реохей задумался, чему-то своему кивнул, потом помотал головой, как-то загнанно. Было ощущение, что он понять-то понял, но не хотел воспринимать это на свой счёт. - Всё равно не понял. – Прищурился он. Скуалло закатил глаза, и немного дёргано «разжевал»: - Чёртов Дечимо, это можно сказать проще. Мы себе не принадлежим. Мы телом, разумом, и душой принадлежим своим Боссам, Небесам. Как они решили – так и будет. И любая свобода, которую они нам дают, это либо иллюзия, либо поощрение за расторопность. – Тут он дёрнулся, и снисходительно посмотрел на меня: мол, не тупые, тебя раскусили. Я фыркнул: ещё бы он не раскусил, если сам был продан родными, пусть и дерьмовыми, но родителями, в интересах семьи. Это жестоко, но право на это его родители имели, пока отец был главой Эрранте, все его дети принадлежали ему, и их судьба – тоже. - По сути, в мафии ни какой речи о дружбе между Боссом и Хранителями быть не может. Только субординация, и не из личных побуждений, а из интересов семьи. – Словно прочитал мои мысли Император Мечей, впрочем, в его случае, это вероятно. - Вы, японцы, этого почему-то не понимаете. Считаете, что верность может быть только добровольной…. - Вот теперь…. – Начал Реохей, и попал под осознание, чуть ли не возмущённо выдохнув: - Средние века какие-то. То есть, к нам это тоже относится? – Я кивнул: - Раз уж речь о том пошла, то ради интересов семьи я и доверять вам не должен. – Солнце нахмурился, но промолчал. Так что я обратился к остальным: - Так что? Вы принимаете моё предложение? - Я – без вопросов, Босс. – Тут же ответил Ланчия, слегка склоняя голову, и тем самым как бы говоря, что своё мнение он оставит при себе, не смея перечить. В своём репертуаре. - Лазейку всё же оставишь. – Прищурился Император Мечей. Я, усмехнувшись, кивнул, и перевёл взгляд на Реохея. Он потёр лоб, поморщился, но всё же ответил: - Не хочу, но что нет выбора – понял. Смирюсь, можешь успокоиться. – Я прикрыл глаза, невольно облегчённо вздыхая. Не знаю что, но что-то заставило меня добавить: - Если своё двадцатилетие переживу, и не прослыву к тому времени предателем – мы к этому вопросу ещё вернёмся. – Бандиты насторожились, но тему поднять не рискнули. Я похлопал себя по щекам, пытаясь собраться и больше не выдавать себя. И «включил Босса»: - Тогда – свободны. Как только накоплю достаточно пламени, сам вас найду. – Все трое поднялись со своих мест, как-то насмешливо, с издёвкой, поклонились, и исчезли из поля зрения, скрывшись за дверью. Я хотел вернуться к работе, но мысли о разговоре не выходили из головы. Да, парни смирились, и пытались поверить в серьёзность моих слов. Но словами не передать, как мне в первый миг было больно, и страшно, когда они показали мне свои новые силы. Я – идиот ещё тот, но был уверен в том, что обыватели, никогда не смогут докопаться до сути привычного всем пламени. Небо – это смесь, и умение «расчленять» эту смесь на компоненты, то есть на Дождь, Ураган, Грозу, способны немногие. Ещё меньше людей способны понять, что то же Солнце это не чистая энергия, а главная его составляющая именно Свет. Выходит, что я слишком подробно объяснял Падали о свойствах их пламени, недооценивая, и не ожидая, что они смогут понять больше, чем хотелось бы. Я не зря называл себя Хранителем Воли и Равновесия Неба, а не просто Небом. Если перевести это на доступный язык, то это получалось, что я – Хранитель Равновесия между Тьмой и Огнём, и Хранитель их общей воли, то есть Созидания и Разрушения. Много времени прошло, прежде чем я понял, что это значило. Условности, рамки, чьи-то законы – я не принимал это с детства. Все шаблоны и предубеждения я проверял, не принимая их на веру. Например, предубеждение о невозможности ходить по воде. Пример, что это возможно – существовал, но только один. И все верили, что только он и был на это способен. Я рискнул проверить, и не прогадал…. Во время обучения у меня в связи с этим возникли проблемы, потому что отец упорно пытался объяснить законы пламени, как он считал, непреложные. Он говорил мне о свойствах пламени, и о том, что с его помощью сделать невозможно. Я слушал, запоминал, и тут же, играючи эти «законы вселенной, физики и разума» нарушал, создавая или делая что-то невероятное, неподдающееся объяснению взрослого, великолепно образованного человека, с внушёнными обществом взглядами на мир. Для меня вселенная границ не имела, и мыслимых, и немыслимых. А потом, будучи уже… эм… взрослым, когда я уже частенько пропадал вместе со своей семьёй, мы изучали древние сооружения и тексты, и понимали, что так оно и есть: все рамки у нас в голове, а иных – не существует. Мы все были, словно не от мира сего. Видели суть, не поддавались предрассудкам. Сильны были, как черти. Даже круче. И по молодости не замечали разницы в оттенках и свойствах собственной магии. Именно магии, а не пламени. Для нас, например, Солнце и Свет были одним. Но позже, мы стали докапываться до сути, и… докопались. Я понял, что никогда не был Небом, а был Хранителем изначальной энергии. А моя семья – Хранителями первичных стихий. Или проще, в древности таких называли «Дети Звёзд», то есть дети того, что существовало с самого рождения вселенной. Понимание этого сделало нас мудрее, сильнее, осмотрительнее, но опасности в наших силах мы по-прежнему не усматривали. Пока всё ещё молодились. Но однажды стало не до шуток. Однажды мы поняли, почему такие как мы долго не жили, а если и жили, то… Дети Звёзд всегда уходили из жизни все вместе. Мы поняли, что друг для друга являлись балансирами. То есть благодаря тому, что воздействовали друг на друга своим пламенем, оно не жрало нас изнутри. К тому времени, порознь мы уже не могли жить дольше нескольких недель. Но я хорошо помню страшные моменты, в которые всё-таки приходилось идти на разлуку. Помню, смотришь на родного человека, и понимаешь – он пуст. Пустая оболочка, безразличная ко всему. В такие моменты липкий холодок непрестанно блудил вдоль позвонка, и волосы от него становились дыбом. Мы все знали, как это ощущается и со стороны, и внутри, и не раз жалели о том, что вообще решились копать к сути пламени. Были бы простой семьёй, и всё, но нет же, вообразили себя учёными-исследователями. Я до сих пор помнил, как мы однажды полгода пытались вытащить из состояния безразличия Амрит. Как почти отчаявшись, продолжали пытаться найти в ней хоть что-то живое, не поглощённое, не выжженное светом. Это было страшно. Страшно понимать, что человека, которого ты хорошо знал – больше нет. Только его оболочка, наполненное сырой энергией. Тогда ключом к спасению Эми, стала её потерянная сестра. Её она помнила, и благодаря этому нам с Салахом и Ги удалось найти в её подсознание какие-то ещё мелкие, разрозненные кусочки личности…. Да, чудо, что нам удалось тогда вернуть нашу Амрит, и, разумеется, страх, что тогда испытывали, мы запомнили на всю жизнь. Но Падали этого страха было не объяснить. Его не выразить словами, не показать иллюзией. И как я должен был до них достучаться?! Да, понимать, что эти неразумные придурки, не имеющие балансира, вдруг докопались до сути, наверняка не без помощи моих лекций, которые Солнце старательно записывал на диктофон – было страшно. Да, страшно. Очень страшно. Но ещё и больно. Как они смели обладать этим пламенем?! Как смели показывать его мне?! Это потому, что они смели называть себя моими Хранителями? Или потому, что в моём, так или иначе, но окружении не могло быть простых людей, или потому что я на них влияю своими изначальными стихиями? Они не могли, но смели соперничать с ними. Не смели, но напоминали мне о прошлом, о семье. И о, как же это было чертовски БОЛЬНО. Ножом в сердце, грейдером по душе…. Терпеть это становилось всё невыносимее. Это Госпожа Судьба насмехалась надо мной, я знал. Знал почему, знал за что, и не просил пощады. Только сходил с ума. С этим нужно было что-то делать. Но что? На ум приходило лишь два варианта: убивать, или бежать. И пока что, только пока что, оба были неприемлемы. А может, Ланчия прав, и стоило взять с Падали вассальные клятвы, и приказать не лезть ко мне в душу? Но нет, как я и сказал, вассалитет – обоюдный договор. А значит и я должен был, в таком случае, оберегать, обеспечивать, защищать. Это не выход. В мафии до сих пор держался этот обычай лишь потому, что убийц иначе, кроме как воспитанием понятий о чести и долге, на цепи было не удержать. Все здесь были слишком лживы, и алчны, чтобы Босс мог доверять подчинённым, а подчинённые – Боссу, без присяги. Присягу верности семье давали все мои предшественники-Боссы. Я этот обычай-гарантию верности проигнорировал, потому что знал: нарушу клятву. И как-то, из-за насильственной смены власти, а не добровольной её передачи от старого и больного Дона к молодому наследнику, мне удалось этот момент замять. Хранителей я тоже не принуждал. Но семья об этом ещё вспомнит…. Пока же, я не смел, лишний раз, напоминать подчинённым о субординации, или вассалитете, дабы Падаль, по глупости не отправилась разъяснять этот вопрос в источниках, напоминание об этом факте которым, могло бросить на меня тень раньше времени. Радовало, что хотя бы Ланчия об этом помнил, а Варийцы – понимали, потому что в отличие от остальных, клятву верности Варии они приносили. Правда, и неожиданное напоминание со стороны Урагана Эстранео об этом было дурным знаком. Возможно, конечно, он действительно просто не одобрял того, что я позволяю Хранителям забывать о субординации, и те, в свою очередь, позволяют себе лишнего. Но может быть и так, что он мог начать сомневаться во мне, и моей верности, или же желал, как и все, привязать меня к чужой семье, чужой земле. Жаль, что этого я точно узнать не мог. В подобных размышлениях, перемежаемых работой, день и подошёл к концу. А несколько дней спустя Занзас решился разобраться с наследием Девятого. Захотел решить всё и покончить с этим раз и навсегда в один день. Так что я созвонился с адвокатом старика Тимотео, вызвал из Мексики его Хранителей, и выделил день свободного времени, потому что, так или иначе, а я тоже был его наследником. Да и, время слушания завещания было назначено примерно на обед, и до него Занзас хотел побывать на могиле старика. Я обещал, что съезжу с ним… На кладбище мы выехали с самого дождливого утра, и на мотоциклах, впервые за долгое время, воспользовавшись шлемами, чтобы намокнуть не так сильно. Территория мертвецов с Палермо и пригородов, встретила нас промозглой сыростью, и лужами на дорожках среди нищенских могил. На этот раз нарушать покой мёртвых я не стал, и мы припарковали мотоциклы у входа на городское кладбище. Просто не стали, как я в день похорон, ехать до самого склепа, решив прогуляться. Как и всегда, и везде, на кладбище было тихо. Только капли дождя то и дело стучали по листьям, камням или могильным плитам, иногда звонко, иногда приглушённо. Дождь делал некрополь ещё более тихим и безлюдным, чем обычно. Но всё же вдалеке не малой территории виднелись расплывчатые от влаги тени, и даже похоронные процессии. Да, Госпожа Смерть погоду не выбирает, когда идёт за очередной душой, земной путь которой подошёл к концу. Не выбирают и люди, когда хоронить близких. Мы в молчании прошли от могил нищеты, с простыми надгробными плитами, часто неухоженными, и скупыми надписями на них, дорожками, даже не выложенными плиткой, к захоронениям среднего класса, где все могилки были тщательно подписанными, ухоженными. А потом, не торопясь, дошли и до части зажиточных в прошлом, покойников. Тут в основном были памятники, с красивыми статуями, или семейные склепы, разных эпох. Были и совсем древние, начитывающие и по тысяче лет, или как склеп семьи Вонголы, которому было четыре сотни лет. Рай для некромантов. Подземная часть нашего склепчика была обширной, ведь в ней были захоронены не только сами Доны, но и их жёны, и дети, погибшие раньше времени. Разве что, только жёны и дети были в саркофагах попроще, и покоились они в каменных трёхуровневых нишах в стенах. А вот сами Доны покоились в центре подземной комнаты. И места там было ещё полно, плюс, была возможность, пробурить дополнительные комнаты… Только я в семейный склеп не хотел, особенно учитывая, что два основных саркофага там стояли пустые, или с костями, не принадлежавшими семье. А владельцы данных участков свободно гуляли по свету, явно не рассчитывая на захоронение в семейной могиле. Внутрь я не пошёл. А зачем? Я там был, и ничего толкового там не было. Так что я остался курить на лавочке у входа, сидя за столиком, и стараясь не замечать безликие тени, многие из которых навеки были при вязаны к собственным могилам. Я делал вид, что не видел их, как и все. Иначе… они утащили бы меня с собой, ведь я мог подарить столь желанный им покой, но делать этого не стал бы. Да, я игнорировал тени, и курил, а Занзас спустился. Что он там делал – я не знал. Но когда около часа спустя он вышел – стал отряхивать пыльные колени, будто стоял на них у гробницы. Всё же, старику он был благодарен, и это я знал, а потому предпочёл не заметить его действий. Это-то уж точно личное. Босс Варии сел рядом со мной, а не напротив, не спрашивая, облапал карман брюк, вычленив оттуда сигареты. Одну он прикурил, а пачку положив уже в карман своего форменного плаща. Когда сигарета была выкурена, почти до основания, он тяжело вздохнул, и сипло произнёс: - Вот теперь я готов услышать всё, что ты посчитаешь нужным мне сказать о последних днях его жизни. И я рассказал. Рассказал об осознании стариком того, насколько он навредил семье своим неконтролируемым желанием помогать обездоленным, и бескровными решениями конфликтов. Честно признался, что рассказал ему о нас, и о самом Занзасе, о его отношении к старику. Рассказал об остром и болезненном раскаянии, и обо всех эмоциях, которые чувствовал от старика в его последние дни. И о том, как строились и менялись отношения между нами. И как тот умирал – тоже рассказал. А кое-какие, особенно важные моменты, даже показал с помощью Тумана. Умолчал лишь о своих спорах с Тимотео, на счёт верности семье. И о том, что проболтался о происхождении Занзаса, и о роли преемника, которую я ему приготовил. Для этого, время ещё не пришло. Небо слушал меня молча, не уточняя, и не переспрашивая, но я чувствовал: и того, что я говорил, хватало ему, чтобы пружина долгое время сжимавшаяся внутри Босса Варии, наконец-то, разжалась. Старика Тимотео он всё-таки простил. Не без труда, и не до конца, но всё же. Даже поблагодарить меня за всё сподобился. К тому времени, как мы закончили, время до оглашения завещания как раз оставалось на то, чтобы перекусить, и добраться до зала. Так что, выбравшись с кладбища, мы заехали в кафе, пообедали, и отправились дальше. В зал, где было назначено оглашение, мы приехали последними. Собрались уже все: и Хранители, не поленившиеся подняться, когда мы вошли, и друзья, и вообще все, кто был упомянут в завещании, кроме нас двоих. В общей сложности, человек двадцать. Меня неожиданно немного задело то, что мы, как главные наследники должны были сидеть во время оглашения ближе всех к юристам. То есть у всех на виду. Я подозревал, что старик в завещании начудил, а потому тихонько предупредил своего зама, чтобы держал лицо. Занзас в ответ скривил жуткую рожу, и рассмеялся выражению лиц окружающих. Повеселел, однако. Адвоката и юристов ждали недолго. Даже парой слов перекинуться не успели, как они уже начали зачитывать завещание. Как я и предполагал большую часть своего, весьма немалого, имущества он завещал Занзасу. Недвижимость по миру, несколько счетов в различных банках, а так же титул безземельного барона Орсини, с поместьем, то есть особняком итальянской аристократической династии Орсини, и окрестными землями. Скромными, по моим меркам. Я – хохотал до слёз, едва выдавив из себя: - Говорил же, что Восьмая была прыткой старушкой, и быстро прибрала к рукам всё имущество любовника, и отца её сыночка. – Занзас сквозь зубы матерился. Мы долго успокаивались, прежде чем чтение завещания возобновили. Кое-что из недвижимого имущества досталось и Хранителям, в том числе и дом на Филиппинах. Кое-что Тимотео завещал и друзьям. Остальное так, по мелочи. Мне, например, достался какой-то древний архив, с которым ещё предстояло разобраться, и бронзовый сундук, который старик у кого-то выиграл в карты, но открыть его так и не смог. Он знал лишь, что его создали в «тёмные века» истории, то есть больше тысячи лет назад. К пояснению о том, где всё это можно взять, и как оформить на себя, была приписка, видимо сделанная в последние дни:

«Дорогой Тсунаёши, внук, Мне показалось, что ты всерьёз увлекаешься историей, поэтому я решил, что такое символическое наследие тебе понравится намного больше, нежели счета, недвижимость, или титул, ведь и того, и другого, и третьего у тебя в достатке. Искренне твой, дедушка Тимотео».

Тут уж я матерился, под хохот Занзаса. Но сама идея мне действительно понравилась, и, пожалуй, я бы разочаровался в «дедушке», если бы он действительно оставил мне что-то иное. Кстати, Занзас получил и какую-то супер-пупер удочку, за что я удостоился очень укоряющего взгляда. Видимо за то, что проболтался об увлечениях некоторых. Ко всему, что получил моё Небо, прилагалось и толстое письмо, запечатанное сургучом, которое ему передали юристы. В общем, день, начавшийся мрачно, закончился чуть ли не весело. Особенно веселился я, после того, как пообещал Занзасу, что начну приобщать его к жизни высокородного аристократического сообщества, ведь он так скривился…. Впрочем, от наследства отказываться он был не намерен, а значит, моя помощь в его получении ему действительно требовалась, особенно учитывая то, что хоть кровь в Тимотео и Занзасе текла одна, но всё-таки Босс Варии был приёмышем, и к Орсини никакого отношения не имел. У них ведь могли остаться дальние родственники, которые могли рассчитывать на что-то… Следующий день я потратил на то, чтобы разобраться с новостями, которые привезли Хранители Девятого. В Мексике, в целом всё шло по плану, Артур и Джеймс с обязанностями справлялись. Кое-что, конечно, нуждалось в моих доработках, в моём участии. Но особо рьяного присмотра новое отделение не требовало. Тем более что и отчётность они слали строго в срок. Чочушувайо слал привет, и просьбу о приватной беседе, хотя бы через интернет. Его просьбу я и исполнил тем же вечером. Оказалось, что индейцу просто не нравится, что Серебряному Ветру в последние месяцы стали уделять всё больше внимания различные сильные мира сего, будто желая захватить, или подозревая, что они не просто организация новой веры. Ему чудилось, что вокруг них сгущается мрак, состоящий как раз из этого внимания. Пока они справлялись, но долго ли протянут – он не знал. Как к основателю он и обратился, чтобы я посмотрел, что можно с этим сделать. Под конец разговора он внезапно сообщил, будто ему звёзды сказали, что то ли Мудрец скоро вернётся, то ли пришло время моего возвращения как Мудреца…. Чочушувайо и сам этого не понял. Да, прадед Ги действительно мог «слышать» духов, и они могли сказать ему…. Я честно ему ответил, что и сам уже задумывался об этом, но моё время вернётся не раньше, чем через несколько месяцев. Старый индеец усмехнулся, и сказал, что мир меня дождётся, прежде чем отключиться от вызова. А потом, как мы с бандитами восстановились после боёв, они подлечились, а я поставил сдерживающие печати кому надо, мне вдруг вспомнилось о ещё одной необходимости...: - Так, нужно заняться прививками. – Ошарашил я ребят как-то на утренних сборах. - Я вам выдам список, а вы, чтоб наведались к Клементе и он вам всё…. – Главврач и правда был предупреждён, и списки, и препараты успел достать. Доволен был, чёрт, что я вспомнил о необходимой предосторожности. - Но Тсуна, зачем нам прививки? – Возмутился было Такеши. От него пахло боязнью уколов…. Я хихикал. - Тем более что и ты… - Во-первых, я привит. – Но отвечал всё же серьёзно. – Во-вторых, я - Небо, и это избавляет меня от некоторых видов прививок. А в-третьих, настаивать и уговаривать не стану, но если вы хотите получать от меня интересные серьёзные задания в диковинных странах – все прививки сделаете как миленькие, а иначе будете сидеть в Европе. – Ланчия недовольно поджал губы, снова недовольный тем, что я предоставил выбор. - Тсуночка, зачем же напрягать душку-Роберто. Я и сам могу… - Заметил Лус, стреляя глазками в сторону Падали, и неоднозначно облизываясь. – К слову, а нам… - Тоже надо. – Отрезал я. - Вы привитые, но не от всего, от чего нужно. Препараты, которые я подобрал, ставят разово. Обычно их хватает на всю жизнь. Так что…. И нет, Лус, этим всё же займётся тот, кому и положено этим заниматься. В один день всё ставить нельзя, и полный прививочный курс займёт как минимум неделю. А если учесть, что прежде, чем ставить некоторые препараты вам придётся пройти и небольшое обследование, и в зависимости от его показателей курс может растянуться…. - И мне? – Уточнил Изидоро. - Всем! Прямое отношение к другим семьям, не освобождает тебя от повинности передо мной, Оливьери. - Занзас…?! – Обернулся к своему непосредственному начальству Скуалло, только сейчас с обалдением заметив, как тот пятится к двери. Мало кто знал, но грозный Босс Варии, не то чтобы боялся, скорее не здраво опасался любых уколов. Наверное, сказались попытки матери его убить в детстве препаратом от гриппа. Заставить его сделать укол, можно было, лишь предварительно обездвижив, или вообще вырубив. - Нет, нет и нет! Меня ты не заставишь. – Выдохнул он, глядя мне в глаза. - С тобой я и разговаривать не стану. – Хмыкнул я, открывая ящик стола одной рукой, и стараясь удержать своё Небо взглядом. О несогласии Занзаса я знал, так что подготовился. Заготовил специальные, метательные шприцы, уже с препаратами. Тот и дёрнуться не успел, как в него воткнулись сразу три, впрыскивая содержимое. Но Босс Варии всё же рванул к двери. Добежать не успел. Содержимое одного из шприцов подействовало, и Занзас сполз по стене. Я в это время запустил в него ещё пять. - О твоём неприятии некоторых процедур, сердце моё, я осведомлён. Так что подготовился. – Снова хихикнул я, с мрачный удовлетворением. - Так как препараты плохо совместимы, тебе придётся полежать пару часов, будучи парализованным, а потом ещё немного полихорадить. Благодари мои медицинские познания, и любовь к тому, чтобы быть в курсе всех новинок, и медицинских в том числе, иначе тебе пришлось бы лихорадить неделю. Ну, или пройти курс как всем, под управлением моей печати подчинения. Подобрать препараты для тебя было непросто. Цени, что я забочусь о тебе. - Сука! – Оценил Занзас, едва шевеля распухающим языком. Я хмыкнул, встал из-за стола, подошёл к своему Небу, вытащил из него пустые шприцы, подхватил тушку, абсолютно расслабленную, на руки, и перетащил на диван. К тому моменту он уже мог только смотреть, и даже моргать был не в силах. Так что, дабы не пересушить глазные яблоки, веки я ему прикрыл, и устроил поудобнее на подушки. - Если хотите избежать подобного обращения к себе, прививки пойдёте себе делать добровольно. – Категорично заявил я остальным. Первым очухался от потрясений, и нервно рассмеялся…, рассмеялись, братья Кавалини: - Иши-ши-ши, Короля лучше не злить. - Ще-ще-ще. – Остальные предпочли молча взять бумаги на прививки, разобрать задания, и разойтись, после кинутого мною: - Крайний срок, на обращения к Клементе – через две недели. Но лучше, чтобы к тому времени всё было сделано. Ах да, забыл сказать, что запугать его не получится и иллюзии на него не действуют. И он мне обязательно доложит, если вы проигнорируете моё требование. Удачи, и свободны. Кажется, они обиделись, но да, это не моё дело. Я вернулся к делам, приглядывая за Занзасом. Три часа спустя его пришлось перетащить в свою потайную спаленку, потому что ко мне просились на приём. А ещё час спустя пришлось сидеть с этим великовозрастным ребёнком, потому что у него поднялась температура, и он начал бредить. В небольшие периоды затишья, он требовал, чтобы я с ним посидел, потому что ему плохо, а виноват в этом я. Отказался бы, ведь это из-за его несерьёзности мне пришлось так поступить. Но он смотрелся так трогательно, и беззащитно, да и вина за мной действительно была, так что пришлось согласиться. Я обнимал его, иногда гладил, вздыхая через каждые полчаса о некоторых бородатых детях, которые ведут себя странно, и не могут мужественно, как настоящие мужчины, потерпеть, и одновременно читал недельные отсчёты на планшете. Таким образом, и продолжал работать. Занзас ребячился, конечно, и действительно мог потерпеть. Но это его способ мести. К тому же, мне льстило, что он доверял мне в минуты своей слабости, и вместо того, чтобы послать за ущемлённую гордость, он, как истинный Пусечка, жался ко мне, и требовал обнимашек. Я обожал его в такие моменты, этого Чёртового Эгоиста! И я, вроде сделал всё, что планировал сделать по возвращении бандитов. Можно было вновь спокойно войти в рабочую колею. Вот только… Близился день рождения нашей Крикливой Штатной Акулы…. Правда, Скуалло дни рождения свои не любил, так же как его Боссы. Поэтому я просто позвал его к себе и спросил, что ему подарить, и будем ли днюху справлять вообще. Друг помялся задумчиво, и, так и не ответив, куда-то ушёл. А вечером, меня и Занзаса позвали на внеплановое собрание, где нас поставили перед фактом: они решили не праздновать свои дни рождения вообще. Пояснили они это тем, что большинство праздновать свои дни рождения не любили, а остальные – переродились, когда связались с нами. Они…. ОНИ решили, что праздновать будут только один раз в году. И праздновать день рождения семьи, волчьей стаи. Официальным праздничным днём объявили тот день, когда на мизинцах большинства моих бандитов появились перстни волчат…. Предложили даже сделать этот день выходным для всей Вонголы. И дарить друг другу подарки, как в рождество. Я был страшно возмущен самоволием. Ибо, что это за совет такой они устроили за спинами своего начальства?! Но идея мне понравилась, да и Занзас её горячо поддержал. Так что я поорал для приличия, а потом снизошёл до одолжения и согласился. В конце концов, так было действительно проще, нежели устраивать праздники по три, а то и по четыре раза в месяц. Так что до дня рождения Волчьей стаи было далековато. Больше полугода. И я мог не париться, и заняться делами. Вот только была одна вещь, которая меня напрягала. Как-то чересчур мирно было в моём окружении. Тихо и спокойно. Интуиция никаких событий мрачных в ближайшее время не предчувствовала, и это настораживало. Всё это до скрежета в зубах напоминало мне затишье перед бурей, но я знал, что оно им не было. А ещё было чувство, что я начал опаздывать. Что стоит поторопиться и закончить уже все дела. Это пока было невозможно. Но…. Да, пора было начинать разбираться со своим прошлым. Для начала. И начинать следовало тоже с самого начала. То есть с того, с чего всё началось. Нужно было вернуться в Японию. Тем более что и повод был: Глава Тайгасу-но-точи уже давненько бил тревогу, запрашивая помощь. А после нервного звонка Содзи, в котором он сообщил мне, что или Вонгола поможет, или их задавят, я понял, что откладывать больше нельзя.