Калейдоскоп

Give me love or hate You can bend me 'til I break Give me fire, give me rain, I want joy with my pain I want your fears, your hopes, The whole kaleidoscope Kaleidoscope – The Script

Стайлз думал, что еще слишком рано для того, чтобы проснуться. И, определенно, слишком рано для того, чтобы работать. Тем не менее солнце едва взошло, а он вот уже сорок пять минут опускал стулья со столов и подготавливал технику к рабочему дню. Стайлз посчитал, что работа поможет ему свыкнуться с мыслью, что придется отправиться в колледж и оставить отца одного, но он уже сейчас начинал сомневаться, что сможет выдержать целый год, с улыбкой подавая кофе грубым клиентам. Наступило лето, и Стайлз завидовал Скотту и Эллисон. Те спокойно могли проводить свои дни на пляже только потому, что босс Скотта позволял ему работать тогда, когда вздумается. Босс Стайлза уж точно позаботится о том, чтобы он работал все время. «Бэрри и сыновья», возможно, могло бы стать весьма забавным названием для кафе, с отсылкой на плоды кофейного дерева, из которых получаются кофейные зерна, – Стайлз знал это лишь благодаря Гуглу. Вот только сам мистер Бэрри считал это самым потрясающим названием для кафе, которое только можно было придумать. Именно поэтому Стайлзу не оставалось никакого другого выбора, кроме как ненавидеть его. А еще у мистера Бэрри не было сыновей, и от этого название становилось еще более бессмысленным. Раздался звон дверного колокольчика, и Стайлз поднял взгляд, продолжая протирать тряпкой стол. Он работал всего лишь две недели, но уже знал многих постоянных клиентов. Этот парень не был одним из них. Стайлз знал точно, потому что обязательно запомнил бы это лицо. Кроме того, в такой ранний час к ним в кафе заглядывали лишь водители. Этот парень не выглядел так, будто его снаружи ожидал полный продовольствия грузовик. И Стайлз не пришел к такому выводу только лишь потому, что выглянул в окно на пути к прилавку. Стайлз решил для себя, что этот Парень, определенно, мрачный тип. Он как мистер Дарси со смурным лицом, но более мускулистый, и, о боже, эти глаза: светлые и настолько пронзительные, что Стайлзу хотелось убежать и спрятаться где-нибудь в подсобке, заперев за собой все двери. Это выглядело странно, потому что в остальном облике Парня преобладали темные цвета: черные волосы, черная кожанка, темные джинсы. Светлые глаза не очень ко всему этому подходили… за исключением того, что выглядело действительно круто. Стайлз сморгнул оцепенение и понял, что Парень что-то сказал, но он был слишком занят разглядыванием, чтобы услышать. – Прости, что? – он попытался натянуть свою самую лучшую улыбку. – Я сказал: один тройной эспрессо, – нахмурился в ответ парень. – Пожалуйста, – добавил Стайлз прежде, чем успел себя остановить, и заработал себе еще один хмурый взгляд. – Я имею в виду, ты должен сказать «пожалуйста», верно? Быть вежливым и все такое. – Просто заткнись, Стайлз. В лице Парня не произошло никаких изменений, и улыбка Стайлза слегка померкла. Не то чтобы он испугался, совсем нет. Просто он не привык с людьми… не разговаривать. – Один тройной эспрессо, – повторил Стайлз, прекрасно зная, как по-идиотски он обычно выглядел, пытаясь притвориться, что предыдущих заявлений не было в помине. – Одну минутку! Обычно Стайлз любил делать эспрессо. Зерна перемалывались быстро, и кофе разливался по очень маленьким стаканчикам, но сейчас складывалось такое ощущение, что этот процесс длился целую вечность. Парень все так же стоял у прилавка, уставившись на Стайлза так, будто придумывал наилучший способ выбить из него все дерьмо. Вероятно, так оно и было, потому что Стайлз просто не умел затыкаться. Когда он поставил стаканчик на прилавок, намного более аккуратно, чем обычно (Стайлз не был уверен, что ему удастся сохранить оба яичка, если он умудрится пролить), Парень просто схватил его и ушел, не сказав ни единого слова. Стайлзу потребовалось некоторое время, чтобы заметить на прилавке деньги. По крайней мере, Парню хватило вежливости, чтобы оставить чаевые. Много чаевых. Это заставило Стайлза задуматься, а не продал ли он только что почку по ошибке. Сразу после обеда пришел Айзек и, надев фартук, отпустил Стайлза на всю оставшуюся часть дня. Это было единственным плюсом в утренних сменах: он приходил домой достаточно рано, чтобы удостовериться в том, что его отец ел то, что должен был, а не то, что хотел. Это проще было сказать, чем сделать. – Сын, я не кролик, – возмутился отец, когда Стайлз принес ему в участок салат. – Мог бы и соврать, – пробормотал в ответ Стайлз, потому что, честно говоря, отец возмущался так каждый раз, когда получал на обед что-либо, кроме гамбургеров. Он бы не умер, проявив хоть немного изобретательности. – Как отработал? Некоторое время Стайлз просто стоял и наблюдал, как отец тыкал в салат, будто надеялся найти в нем что-то более вкусное, чем помидоры и фасоль. – Как обычно. Только на этот раз у нас был клиент еще до семи. – Да? – спросил отец, уже просматривая свои папки и медленно пережевывая кусочек огурца с таким видом, будто не был до конца уверен, съедобно ли это. Хоть его отец и был шерифом Бикон Хиллз, а также, определенно, хорошо справлялся с раскрытием преступлений, но он очень плохо умел обращать внимание на все остальное. Стайлз обычно думал, что это довольно хорошо. – Мне нужно встретиться со Скоттом. Увидимся позже! – Стайлз направился к выходу, даже не дождавшись ответа. Стайлз не стал рассказывать Скотту о Парне. Да ему и нечего было рассказывать, кроме того, что парень был жуткий и классно выглядел, и Стайлз не мог понять, стоило ему бояться или заводиться. По правде говоря, Стайлз считал странным то, что он вообще думал об этом Парне. Они видели друг друга не более пяти минут, даже если это казалось миллиардами лет состояния близкого к смерти. Если не самой смерти.

***

Хорошо, что всю оставшуюся часть недели Стайлз работал вечером, и Парень в кофейню не заходил. Он не был уверен, заходил ли Парень вообще, и совершенно не собирался спрашивать об этом у Айзека. – Слушай, а сегодня случайно не заходил такой жуткий чувак? – у него просто вырвалось. Честное слово. Это всего лишь вежливый разговор. Не то чтобы он на самом деле хотел знать. – Какой? – спросил Айзек, не отрываясь от сердечка, которое он рисовал на молочной пене. – Высоко… ватый, с темными волосами, зелено… ватыми глазами, мрачно… ватый, – Стайлз пожал одним плечом. – Прости, чувак, но я смог расслышать только «ватый», – усмехнулся Айзек, прежде чем вежливо улыбнуться женщине средних лет, стоявшей возле прилавка. Она пришла в неописуемый восторг от сердечка на пене. Стайлз мысленно глубоко вздохнул. Это не так уж и сложно. – Боже, от тебя никакого толка, – пробормотал он себе под нос и завязал красный передник. Получилось немного плотновато, так что его пришлось развязывать и завязывать снова. В понедельник Стайлз снова работал в утреннюю смену, и к этому моменту он уже практически забыл о Парне. Ну, не совсем. Тем не менее он все же удивился, когда без четверти шесть раздался мягкий звон колокольчика. Он поднял взгляд и встретился с уже знакомым угрюмым лицом. – О, привет, – поприветствовал он и тут же задался вопросом, какого черта он улыбается, потому что прошлая их встреча прошла не совсем хорошо. – Чем могу быть полезен? – Тройной эспрессо, – немедленно ответил Парень, и Стайлзу пришлось прикусить язык, чтобы не сделать замечание по поводу вновь отсутствующего «пожалуйста». Как невежливо. – Минутку, – вместо этого ответил он, жутко сожалея о том, что кофемашина не умеет творить чудеса. На то, чтобы перемолоть зерна, все еще требовалось слишком много нервных взглядов. Все это время Парень хмурился. Стайлз на секунду задумался, не слишком ли жарко для темных джинсов и кожаной куртки. В конце концов, на дворе было лето. Но у него сложилось впечатление, что Парню не было дела до того, что он вспотеет, как и до того, что он пугает людей до усрачки одним только взглядом. На самом деле, Стайлз понимал, что гавайская рубашка вряд ли достигла бы такого же эффекта. С другой стороны, Парень выглядел бы пугающим во всем. Даже в костюме Телепузика. – Готово, – Стайлз поставил стаканчик на прилавок и улыбнулся своей самой лучшей улыбкой, что, вероятно, больше смахивало на запор. – Приятного дня. Ответа не последовало. Парень ушел с кофе в одной руке, а вторую руку засунув в карман джинсов. Стайлз просто смотрел ему вслед, всеми силами пытаясь не опустить взгляд на задницу парня. Попытка с треском провалилась. Теперь он уже никогда не сможет прекратить думать о нем. По крайней мере, на прилавке лежали деньги и много чаевых. Это сбивало с толку, потому что у Стайлза не сложилось впечатление, что тот считал его хорошим бариста. Несколько часов спустя Стайлз все так же размышлял по поводу чаевых. Он не мог понять, почему. Не то чтобы он раньше никогда их не получал. Обычно он получал чаевые от одного реально жуткого парня по имени Иван, но тот был жутким в другом смысле, нежели Парень. При виде Ивана хотелось схватить всех детей в округе и спрятать в каком-нибудь безопасном месте. Он знал имя Ивана только лишь потому, что хотел точно знать, где этот чувак живет. К счастью, тот жил на другом конце города. Иван оставлял действительно много чаевых, но при этом у Стайлза было чувство, что лучше бы ему все это вернуть, а не то придется отдать ему своего первого родившегося ребенка. Но Парень… Стайлз не был уверен, почему не мог перестать думать об этих чертовых чаевых: то ли потому, что их было слишком много для тройного эспрессо, то ли потому, что деньги находились в непосредственной близости от потрясающей задницы. Возможно, тут было сочетание обоих факторов. – Стайлз. – Голос Айзека заставил его вынырнуть из собственных мыслей. Стайлз посмотрел на стаканчик в своих руках, а затем на ожидающую свой заказ клиентку. – Ну, – Стайлз подошел к ней, все еще глядя на стаканчик. Он стремился нарисовать листочек, но явно не получилось. – Это современное искусство. Думаю, что это душа панды, понимаете? Хотя я не жду, что вы поймете, – сбивчиво сказал он, не совсем понимая, удивилась она или разозлилась. Стайлз вообще не мог понять, почему людей так сильно волновало, что нарисовано на их пене. И он совсем не был так же талантлив, как Айзек, который однажды нарисовал Хогвартс на Латте Макиато. После ланча всегда наступал спад в потоке клиентов. Стайлз балансировал на краю прилавка, говоря себе, что он живет в каком-то идиотском мире, и наблюдая, как Айзек заполнял машины зернами и выставлял стаканчики перед новым потоком посетителей. – Сегодня утром снова заходил мистер Задумчивый Злыдень, – выдал он, не совсем понимая, почему чувствовал необходимость рассказать об этом. Ведь этот парень совсем не первый, кто устоял перед невероятным очарованием Стилински. На самом деле, казалось, что у большинства людей в этом мире был иммунитет на это самое очарование. – Да? – спросил Айзек, вероятно, больше из вежливости, чем из настоящего любопытства, потому что он внезапно заинтересовался выставлением кофейных крышек лицевой стороной в одном направлении. – Да, – подтвердил Стайлз. Айзек посмотрел на него так, будто что-то пропустил. А он и пропустил. Если, конечно, не видел задницу Парня. В таком случае он видел все в этом мире, что достойно внимания. – И? – подстегнул его Айзек, возвращаясь к своей крышечной одержимости. Или фетишу. Стайлз действительно не хотел подобных мысленных картинок. – Он все так же хмурится каждый раз, когда на меня смотрит. – Меня это не касается, – пробормотал Айзек. Казалось, он был все еще зол на то, что Стайлз так и не протер столы, как обещал четыре часа назад. – Я просто не могу понять. Я же ничего ему не сделал. Я даже улыбался, когда говорил с ним. – Это ты так думаешь, – невозмутимо ответил Айзек. – Я могу быть по-настоящему очаровательным, когда хочу, – Стайлз показал ему язык, потому что это и был реальный уровень его зрелости. – Уверен, что можешь, – голос Айзека был вежлив, и Стайлз знал, что он сказал так только потому, что хотел, чтобы Стайлз заткнулся. Но он не был привередлив и готов был принять даже фальшивые комплименты. – Но при этом он оставил огромные чаевые. Я совсем его не понимаю, – продолжил Стайлз, потому что затыкаться в принципе не собирался. Как и протирать столы. А еще он никогда не будет чистить туалет для посетителей. Но за исключением этого, он мог справиться с любой задачей. – Серьезно, Стайлз, он оставил тебе много чаевых, а теперь ты бесишься из-за того, что он постоянно на тебя хмурится? Может он просто пытался тебя подкупить, чтобы ты замолчал, – тяжело вздохнул Айзек и кинул в Стайлза упаковку салфеток, попав тому прямо в лицо. – Пожалуйста, сделай уже хоть что-нибудь. – Отлично, – буркнул Стайлз и начал заправлять контейнеры для салфеток. Если бы не тот факт, что Стайлз этому Парню практически ничего не говорил, то Айзек вполне мог бы быть прав. Такое было бы не впервые. Возможно, этот чувак настолько богат, что даже не осознавал, как много денег оставлял Стайлзу. Может, он себе задницу стодолларовыми купюрами подтирает. Но все же, какая задница.

***

На следующий день Стайлз также работал в утро. Парень зашел в кофейню ровно в то же время – без четверти шесть. Стайлз тут же засомневался: то ли у Парня ОКР*, то ли ему просто нравилось следовать установленному порядку. Его отец был таким. Вся его жизнь представляла собой неписаный график обязанностей, и он повторял их день за днем, день за днем. Однажды Стайлз повел себя настолько глупо, что нарушил График. Скажем так: он никогда вновь не повторит той ошибки. Ни-ког-да. – Тройной эспрессо? – спросил Стайлз, стоило только Парню открыть рот. Тот кивнул в ответ. Ну да, никто ведь не ожидал «пожалуйста», верно? В то время как машина подготавливала, перемалывала зерна и заполнила стаканчик уже на одну треть, Стайлз заметил, что пальцы парня перемазаны чем-то темным. Возможно, парень действительно был водителем или работал на эвакуаторе, а может и механиком. В голове Стайлза тут же начали всплывать грязные мыслишки. – Ты механик? – спросил Стайлз, не успев вовремя себя остановить. Черт, он обещал себе, что сегодня разговор будет максимально минимальным. – Нет, – Парень помрачнел и смерил Стайлза сердитым взглядом, прежде чем уставиться в окно. У него на самом деле были самые потрясающие глаза, что Стайлз в своей жизни видел. Они будто люминесцировали в утреннем свете. Отлично, теперь мысли Стайлза начали звучать, как в каком-нибудь любовном романе. – Ну и ладно, – пробубнил себе под нос Стайлз. Без пыток из этого Парня информацию явно не вытянешь, и не важно, насколько соблазнительной казалась эта мысль, Стайлз прекрасно знал, что это не входило в его обязанности. К тому же, его могли за это уволить, а это было бы глупо. Никаких пыток. Он молча пододвинул стаканчик через прилавок, а парень, также молча, взял его и ушел. Забирая деньги с прилавка, Стайлз подумал, что хоть чаевых так же много, как всегда. В голове проскользнула мысль, что Парень никогда не передает деньги из рук в руки. Возможно, у него какая-нибудь болезнь. Стайлз провел всю оставшуюся часть дня, терзая Гугл и пытаясь выяснить, что же это могло быть. Это оказалось несколько сложно, потому что он понятия не имел, какие признаки стоило указывать, кроме нежелания коснуться Стайлза, что само по себе могло бы оказаться болезнью. Встретившись после работы со Скоттом, Стайлз несказанно удивился, увидев его без Эллисон. Иногда складывалось впечатление, что эти двое срослись во всех стратегически важных местах. Стайлза мысленно вырвало. Стайлзу действительно стоило научиться не думать об этом. – Как дела, чувак? – поинтересовался Скотт, яростно вдавливая кнопки на джойстике иксбокса. Забавно, потому что они играли вот уже два часа, а Скотт спросил об этом только сейчас. До этого времени Скотт без устали жаловался на то, что Эллисон уезжает с отцом в отпуск. Стайлз перестал его слушать уже через пятнадцать минут. В любом случае, он нужен Скотту лишь для того, чтобы понимающе хмыкать. – У меня появился суровый клиент, – сообщил Стайлз, потому что Айзек сыт по горло разговорами о Парне, а Скотт ему по жизни должен за все эти разговоры об Эллисон. – Да? – Скотт попытался разорвать Стайлза на куски, но потерпел неудачу. Как обычно. Стайлз вообще не понимал, зачем тот суетился. – Ага, он приходит каждое утро и не говорит ничего, кроме своего заказа. Ни спасибо тебе, ни пожалуйста. А затем он оставляет хренову кучу чаевых и хмуро на меня смотрит, а я все не могу понять причину. Я веду себя вежливо и все такое. Скотт поставил игру на паузу и посмотрел на Стайлза так, будто бы понять не мог, почему Стайлз хотел об этом говорить. По правде говоря, Стайлз и сам не был уверен, почему ему так хотелось поговорить об этом. Просто было в этом что-то, что никак не давало покоя. – Ладно, и кто он? – спросил Скотт после долгого пристального взгляда, явно ставящего под сомнение здравомыслие Стайлза, и вернулся к игре. – Понятия не имею. Я даже имени его не знаю. Должно быть, он недавно приехал, потому что я бы точно запомнил его лицо. – Стайлз издал победный вопль, когда голова персонажа Скотта повалилась на землю. – Ты влюбился в него? – у Скотта был такой забавный взгляд, будто бы это он отрезал голову у персонажа Стайлза, а не наоборот. – Я же сказал, что даже имени его не знаю. – Может тогда стоит его выяснить? – пожал плечами Скотт и начал новый раунд. Стайлз проиграл следующий раунд, но только лишь потому, что голова была слишком занята, придумывая разные способы, чтобы узнать имя Парня. Не потому что он хотел погуглить про него… не только для этого, потому что он действительно хотел погуглить. А еще было бы круто иметь возможность мысленно называть его еще как-нибудь, кроме как «Парень». «Задумчивый Злыдень» изжило себя в первый же день. _______ *ОКР – Обсессивно-компульсивное расстройство.

***

До конца недели Стайлз работал в вечернюю смену, и в его распоряжении было все время в мире, чтобы усовершенствовать свой план. Все не так уж сложно, честно, достаточно просто получить удостоверение Парня, а учитывая непреодолимое очарование Стайлза, все должно было пройти достаточно гладко. С другой стороны, Парень действовал, как Криптонит на внутреннего Супермена Стайлза, и он мог сам выставить себя на посмешище. Не то чтобы это было как-то в новинку. В тот единственный раз, когда ему выпал настоящий шанс поцеловать девчонку на вечеринке шесть месяцев назад, он умудрился облевать все пространство вокруг своей обуви, как только наклонился. Если посмотреть с положительной стороны, стало несомненным плюсом, что его не вырвало во время поцелуя. А если с отрицательной стороны, он так ее и не поцеловал. Было немного стыдно, что за восемнадцать лет его поцеловала лишь одна девушка – Лидия Мартин. Это случилось сразу после вручения аттестатов, когда она, наконец, сжалилась над его безнадежной влюбленностью, которая длилась с третьего класса. И вот тут он разочаровался, вынужденно признав, что его любовь умерла где-то по дороге. По крайней мере, он прекратил по ней тосковать, и они даже в какой-то мере стали друзьями. Разговаривали они не часто, но когда встречались, то она его не игнорировала. Лидия все так же оставалась самой умной и симпатичной девушкой, которую он когда-либо знал. Он просто ее больше не любил. Возможно, это было хорошо, потому что спустя лишь несколько минут после поцелуя со Стайлзом, она вернулась к Джексону, и он очень сильно сомневался, что они расстанутся в двадцать шестой раз. Не то чтобы он считал. Суть была в том, что Стайлз не новичок в выставлении себя на посмешище, потому что из этого состояла вся его жизнь. В среду, неделю спустя он вновь работал в утреннюю смену. В пять-сорок-пять утра, минута в минуту, прозвенел дверной колокольчик, и Стайлзу не нужно было смотреть, чтобы узнать, кто именно стоял там и хмурился. Если бы Стайлз не находил Парня настолько привлекательным, он бы уже сейчас обеспокоился по поводу собственной сохранности. – Тройной эспрессо? – даже не глядя на клиента, спросил Стайлз. Если Парень не собирался быть вежливым, то Стайлз тем более. Ему все это надоело. Он предположил, что Парень кивнул, и подготовил заказ. Только после этого он отважился поднять взгляд и, ясно дело, обнаружил перед собой Парня, который хмурился так, будто пытался выиграть Олимпийскую медаль. Он выглядел уставшим, но все таким же горячим. Это без конца досаждало Стайлзу, потому что сам он не выглядел так даже тогда, когда спал одиннадцать часов к ряду. Он вновь заметил измазанные пальцы, и ему стало интересно, почему Парень выглядел так, будто только что ремонтировал машину, хотя по его словам не был механиком. Только если он не соврал. Но Стайлз не осмелился бы уличить того во лжи. – Тебе стоит получить карту клиента, – сказал Стайлз, надеясь, что получилось так же незаинтересованно, как во время домашней практики. Само признание того факта, что он практиковался дома, сильно било по его гордости, да и хрен с ней. Парень вскинул бровь, что по идее должно было означать вопрос: «Какого черта я должен хотеть карту клиента?». Стайлз был не прочь обозначить все причины. – Во-первых, это будет для тебя намного дешевле. Конечно же, ты не выглядишь так, что у тебя проблемы с деньгами, потому что, эм, твои чаевые более чем щедры, – Стайлз говорил сбивчиво и дергался, как делал каждый раз, когда нервничал, или волновался, или сердился. Или радовался. Ну, таковым он был большую часть времени. – Честно говоря, я действительно хотел бы узнать, кем ты работаешь, чтобы иметь возможность тратить эти чаевые со спокойной душой, – он мысленно отвесил себе пощечину. Это совсем не походило на «вести себя хладнокровно». – Во-вторых, эм, ну вообще-то, это больше дополнение к первой причине, которое состоит в том, что ты получишь скидку. Возможно, ты и сам уже догадался, когда я сказал, что это будет для тебя намного дешевле. Не то чтобы у меня возникали мысли, что ты беспокоишься о деньгах, по тем причинам, что я уже озвучивал. Ох, ну и в-третьих, каждый раз, когда мы регистрируем новую карту, мистер Бэрри сажает дерево в Африке или Азии, или еще где-нибудь очень-очень далеко. Кто же не хочет помочь природе, верно? Парень уставился на него, как на пришельца. Стайлз тут же заволновался, что у него что-то с лицом. – Так что, – медленно продолжил Стайлз, когда в удивленный взгляд Парня медленно вернулась прежняя хмурость, – если ты просто дашь мне свое удостоверение, я приобщу тебя к такой суперудивительной вещи, как наша «Карта Клиента», которая помогает спасти планету. На какой-то момент Стайлз подумал, что Парень откажется и уйдет, даже не заплатив, что будет достаточно честно, потому что он уже оставил чаевых, которых хватило бы на двадцать тройных эспрессо. Но Парень достал свой бумажник и выудил оттуда удостоверение, подталкивая его через прилавок в сторону Стайлза. Он все так же отказывался передавать что-то прямо в руки. Дерек Хейл. Парня звали Дерек Хейл. Не так экзотично, как надеялся Стайлз. Ему двадцать пять. На семь лет старше Стайлза. Не так уж и много. Хотя, вероятно, отец все равно взялся бы за оружие, если бы они отправились на свидание, но он на самом деле не такой уж старый. Дерек Хейл – Господи Боже – издал нетерпеливый звук, и Стайлз вновь пришел в себя. Он внес всю соответствующую информацию, необходимую для оформления карты, и отдал удостоверение вместе с ярко-красной, аляповатой картой (на которой кофейные зерна выглядели как какашки) и тройным эспрессо. С явной неохотой, но Дерек все же протянул руку и взял карту из рук Стайлза, не прикоснувшись к нему даже кончиком пальца. Какая досада. – Ну, хорошего дня, ага, – медленно сказал Стайлз, и это было так до странного интимно (вероятно, только лишь в его голове), потому что теперь он знал имя Дерека. И его возраст. Охренеть, теперь он мог нагуглить про него все, что хотел. Дерек ушел, не сказав ни слова, что само по себе не удивило, и, когда Стайлз опустил взгляд на прилавок, его там, как всегда, ждали деньги. Сложилось ощущение, что Дереку Хейлу, в общем-то, плевать на скидку, которую он получил, но речь Стайлза была весьма убедительна. Так что, скорее всего, он повелся на спасение планеты. Или на очарование Стайлза. Нет, определенно, на спасение планеты. – Дерек Хейл! – воскликнул Стайлз, как только в двери вошел Айзек. К счастью, в кофейне не было посетителей, так что лишь один человек уставился на Стайлза, как на сумасшедшего. – Нет, – медленно сказал Айзек, указывая на себя. – Я – Айзек. Стайлз закатил глаза, потому что это была самая нелепая шутка в мире. – У хмурого парня есть имя. Это Дерек Хейл. Хочу погуглить про него во время обеда. – Вот теперь ты реально стремный, – покачал головой Айзек. Будто он уже похоронил стайлзову нравственность. – Знаю я, но это не дает мне спать по ночам. Стайлз погуглил про Дерека во время своего перерыва. Он не надеялся хоть что-то найти, потому что ему никогда так сильно не везло. Хотя к его огромному удивлению, все же нашлось множество ссылок. Он беспорядочно шарил по ним, вылавливая из каждой хоть несколько слов или фраз. Он выяснил, что Дерек Хейл – это знаменитый художник. Сначала он думал, что это другой Дерек Хейл, потому что… да ну нафиг. Но потом он нашел статью с фотографиями, и, вашу мать, это был тот же самый Дерек Хейл, который приходил каждое утро и покупал тройной эспрессо. Тот стоял в галерее с абсолютно равнодушным лицом. В этом не было вообще никакого смысла, потому что Дерек мускулистый, с широкими плечами и кожаной курткой, а не тот вид деятелей искусства с огромными очками и смешной одеждой. Ему удалось найти сайт с несколькими работами Дерека, и вот тут Стайлз понял, почему его пальцы вечно измазаны чем-то черным – они все нарисованы углем. Невероятно хорошие угольные рисунки. Стайлзу не показалось, что Дерек – один из тех художников, что рисуют голубую линию на бумаге и уверяют мир, что это изображение человеческого сознания. Стайлз действительно мог понять работы Дерека, потому что они были настолько пугающе хороши, что больше походили на фотографии. Почти. Трудно было сказать точно, разглядывая их на дисплее телефона, но он, определенно, наиболее реалистичный художник. У Стайлза вынесло мозг. Полностью. Навсегда. Дерек Хейл – чертовски хмурый художник, который раз в день пил тройной эспрессо и оставлял кучу чаевых. Это не было странно, потому что, как Стайлзу подсказал Гугл, Дерек на своих рисунках делал много денег. Стайлз чувствовал необычную гордость. Может потому, что это были рисунки кого-то очень известного, которые можно было понять, не скурив при этом тонну травы. Не то чтобы Стайлз вообще когда-либо курил траву, но он обладал хорошим воображением. Возможно, он гордился еще больше, потому что лично знал Дерека. Ну, не совсем знал, но уже влюбился настолько, что даже задумался, а не придется ли ему провести полжизни, пуская на него слюни, как это было в случае с Лидией, так что это тоже считалось. – Он художник, – вздохнул Стайлз, усаживаясь на диван Скотта. Тот настолько продавлен, что он больше погрузился в него, нежели сел. – Кто? – тут же спросил Скотт. Надо накинуть ему очков – за те пять минут, что Стайлз потратил, заходя в дом и поднимаясь по лестнице, тот ни разу не упомянул Эллисон. Прогресс. – Скотт, я говорю про того злого парня, который покупает кофе в кофейне, в которой я работаю, – как будто ребенку объяснил Стайлз. – А, ну да. Так он художник? – Ага, причем могу сказать, что очень хороший. – На самом деле, он читал отзывы критиков, и ни один из них не имел больше права таковым себя называть. – Круто, – Скотт начал игру, очевидно, еще не устав от того, что ему постоянно надирают задницу, и отдал второй джойстик Стайлзу. – Значит, ты узнал его имя? – Да, сначала узнал, а потом погуглил. Скотт только лишь закатил глаза. Он дружил со Стайлзом достаточно давно, чтобы не удивиться наличию у того сталкерских наклонностей. – Теперь, когда ты, наконец, знаешь, кто он такой, ты прекратишь на нем зацикливаться? Стайлз поставил игру на паузу и уставился на Скотта. Тот, кажется, жалел, что вместо Стайлза не познакомился тогда в детском саду с Джексоном. А Джексон был придурком, и от этого становилось немного обидно. – Чувак, не делай из него новую Лидию. Это ни к чему хорошему не приведет. – Он не моя новая Лидия. Знаешь, на этот раз мне может повезти. Скотт фыркнул, и Стайлз не мог его в этом винить. Ему тоже не особо в это верилось. – Я серьезно. В смысле, чего еще он мог бы хотеть? – Не знаю, – вздохнул Скотт. – Кого-то, кто умел бы хоть изредка затыкаться и не гуглить его имя. Подумав о тех фотографиях, которые он сохранил из Гугла исключительно на тот случай, если он захочет посмотреть на Дерека в лесу, где будет плохо ловиться сеть, Стайлз решил: да, все это выглядело действительно стремно. Стайлз ничего не ответил, потому что ему было немного обидно. Дело не в том, что он не знал, каково это – стремиться стать космонавтом, когда у тебя больное сердце, но Скотт был его другом, а соответственно должен был оказывать поддержку. И лгать, если необходимо. – Ты мог бы ему позвонить, – спустя некоторое время предложил Скотт. Стайлз знал, что тот лишь пытался сгладить свой предыдущий промах и что он на самом деле не думал, что у Стайлза есть шанс. Но Стайлз не придирчивый. Он поверит. – Да мне на самом деле нечего ему сказать, – пробормотал Стайлз, яростно надавливая на кнопки. – Не говорить же мне ему, что его ждет от меня бесплатный кофе или что-нибудь типа того. – Не, но ты мог бы пригласить его на свидание, – Скотт сказал так, будто это не самая страшная вещь в мире сразу после аллигаторов. Стайлз хотел напомнить Скотту, что когда тот собирался пригласить Эллисон на свидание, его чуть не вырвало еще до того, как ему наконец-то удалось позвонить. Но он этого не сделал, потому что Стайлз – хороший друг. – Ага, я просто позвоню ему и скажу: «Эй, Дерек, это тот парень из кофейни, который слишком много болтает и раздражает тебя до убийственного взгляда. Хотел спросить, не хочешь ли ты сходить со мной на свидание, даже при том, что ты на семь лет меня старше и, скорее всего, натурал». – Могло бы сработать, – Скотт нерешительно попытался пожать плечами. Стайлз ответил, отрубив Скотту голову.

***

Всю будущую неделю Стайлзу предстояло работать в утро. В Бикон Хиллз наступила жуткая жара, и Стайлз испытывал непреодолимое желание залезть в морозилку и закрыть за собой дверцу. Но в этом была и положительная сторона: не так уж много людей хотели кофе, когда даже дыхание чувствовалось, как пожар в легких. Однако Дерек все так же продолжал приходить в пять-сорок-пять, минута в минуту, и заказывать тройной эспрессо. Если бы Стайлз захотел, он мог бы подготовить к этому времени заказ и поставить его на стойку. Вот только Дерек говорил лишь тогда, когда делал заказ, а Стайлзу нравилось слушать его голос. Потому что Стайлз действительно странный. В это утро Дерек был еще более раздраженный, чем обычно. Стайлз мог сказать это точно, потому что в хмуром и пристальном взгляде еще явственней читалась смертельная угроза. Он хотел спросить Дерека, не потому ли все это, что тот так и не снял свою кожанку, хотя снаружи, казалось, была тысяча градусов. Вообще, это было странно, потому что Стайлз мог воспроизвести в уме рисунки Дерека, и та щепетильность, с которой они, должно быть, были нарисованы, никак не сочеталась с внешностью самого художника. Он очень сильно хотел увидеть Дерека за работой, только лишь для того, чтобы убедиться, что никто не рисует их вместо него. – Тройной эспрессо, – буркнул Дерек, бросив на прилавок карту клиента. – Как я вижу, ты увлекся идеей спасения планеты, – Стайлз улыбнулся своей лучшей улыбкой, но взгляд Дерека стал еще более угрожающим. – Тройной эспрессо, одну минутку. Стайлз заметил такую вещь: даже используя карту клиента, Дерек продолжал платить за эспрессо обычную сумму. Либо он действительно был настолько богат, либо просто пытался сказать Стайлзу, что скидка ему не особо нужна. Или его на самом деле волновала судьба планеты. Или ему просто нравилось отваливать Стайлзу дохренища денег. Стайлз отчаянно надеялся на последнее. – Так с чем ты все же работаешь? – спросил Стайлз. Ну не мог же он сказать Дереку, что уже знает. Сначала Стайлз был уверен, что Дерек не ответит, потому что взгляд стал еще более злым, и ему даже показалось, что вот сейчас стоило бы реально испугаться. Но затем: – Я работаю на выставке, – пробубнил себе под нос Дерек, и его тон ясно давал понять, что дальше лучше не спрашивать. Но Стайлз плевать хотел. – Правда? Круто, чувак. А чему посвящена выставка? Дерек впился в него взглядом, и Стайлзу понадобилось немного больше времени, чтобы подобрать подходящую крышку. Он просто хотел, чтобы Дереку пришлось остаться подольше и ответить на вопрос. – Изображению человеческого тела. Дерек произнес это довольно резко, но на последних словах Стайлз не смог справиться с волнением где-то внизу живота. Он считал, что это явное доказательство его девственности. Он снова пододвинул эспрессо через прилавок, потеряв надежду на вежливость или на то, что Дерек возьмет стаканчик прямо из его рук. И он не задавал больше вопросов, потому что не хотел спугнуть удачу. Он будет действовать медленно, стараясь сделать так, чтобы Дерек ему доверился, прежде чем предпринимать какие-либо серьезные шаги. Оставалось надеяться, что это не займет несколько лет, потому что к тому моменту Дерек мог оказаться женатым и завести пятерых детей. От мысли о том, что у Дерека когда-нибудь могут появиться дети, хотелось истерично рассмеяться. Стайлз забрал деньги с прилавка, а в это время Дерек вышел из кофейни, держа в одной руке стаканчик с кофе, а вторую засунув глубоко в карман. Если бы это была гифка, кто-нибудь обязательно прилепил бы на нее мигающий хэштег #SWAG. Стайлзу хотелось к нему прикоснуться. Очень сильно хотелось. Вашу мать.

***

На следующее утро жажда прикоснуться стала еще хуже. Новый температурный рекорд даже Дерека заставил снять свою кожанку. Стайлз был к этому совершенно не готов. Честно. Когда Дерек вошел в дверь в одной футболке, идеально облегающей тело, Стайлз задался вопросом, куда мог подеваться весь воздух. Нет, Стайлз, конечно же, знал, что Дерек обладал мускулатурой, но не знал, что все настолько плохо. Или хорошо. В зависимости от того, как бы вы интерпретировали внезапное отсутствие места в штанах и тугой узел внизу живота. Увидев движение мышц под тканью, когда Дерек бросил на прилавок карту клиента, Стайлз решил, что это хорошо. Определенно хорошо. Черт возьми, это очень хорошо. – Ты уверен, что такое количество эспрессо не обеспечит тебе язву? – поинтересовался Стайлз, приготавливая его обычный заказ. Судя по лицу Дерека, у него уже была язва. Он нахмурился еще больше, чем обычно, а еще вчера Стайлз не думал, что это вообще возможно. Отсутствие ответа не стало сюрпризом. Когда он, собственно, нормально отвечал? – Ладно, а как дела на выставке? – продолжал наседать Стайлз, игнорируя четкий мысленный вздох и молитву к Всевышнему на лице Дерека. Ой, да ладно, если уж он так ненавидит Стайлза, то в районе еще куча кофеен. – Нормально, – буркнул Дерек, кинув взгляд на наручные часы, будто он хотел сказать Стайлзу, чтобы тот поторопился. Если подумать, то, возможно, именно так оно и было. – Круто, и где она проходит, если я вдруг захочу посмотреть? – Стайлз спросил это обыденным тоном, или, по крайней мере, это прозвучало обыденно в его ушах, но по тому, как Дерек резко перевел взгляд на его лицо, все было совсем иначе. – В смысле, меня всегда интересовало искусство. Это была не совсем правда. Хотя теперь это трудно было назвать ложью. До нынешнего времени он еще никогда столько не гуглил про искусство. Сейчас же он искал работы Дерека каждый раз, когда выпадала возможность. Стайлзу нравилось, как от них перехватывало дыхание, и как быстро его фантазии обретали рейтинг R, когда он представлял Дерека за работой. – Городской Музей Искусства, – после долгой паузы сообщил Дерек. Будто ему понадобилось некоторое время, чтобы попытаться понять, врет Стайлз или нет. Возможно, он умел читать мысли, а мысли Стайлза были настолько отвратительные, что он не знал, что сказать. Потому что Стайлз не мог в своих мыслях придерживаться рейтинга G, когда Дерек находился так близко. Да и вообще находился в пределах видимости. Затем он добавил так тихо, что Стайлз едва мог услышать: – Надеюсь. Ему не удалось спросить, что это значило. Дерек схватил стаканчик с прилавка, несмотря на то, что Стайлз продолжал держать его в руках. Хотя к его глубокому разочарованию, телесного контакта вновь не получилось. А затем он ушел, не сказав больше ни слова, а Стайлз, кинув мимолетный взгляд на деньги на прилавке, очень громко вздохнул. Завтра он точно не упустит возможности спросить об этом. Ни за что.

***

Единственная проблема заключалась в том, что на следующий день Стайлз работал вечером. Это значило, что ему оставалось лишь пялиться в пустое пространство и ждать одиноких посетителей с заказом огромного кофе в основном потому, что они за рулем уже двадцать шесть часов. Стайлзу не нравилось, что мистер Бэрри посчитал хорошей идеей работать двадцать четыре часа в сутки. За это время они в любом случае не заработают всех денег в мире. Не то чтобы Стайлз возражал в оплаченное время просто играть в телефон. Но он с большим удовольствием поспал бы в это время дома. Хотя это явно лучше обеденных часов, потому что Стайлз искренне верил, что беготня за прилавком ничем не отличалась от урока физкультуры в школе. Или тренировки по лакроссу. Потому что он никогда и ни в какие игры серьезно не играл. То, что в час тридцать ночи прозвенел дверной колокольчик, и в дверях появился, как обычно, хмурый Дерек, более чем удивило. – Привет, – выпалил Стайлз, и Дерека, казалось, немного смутило его удивление. Возможно, ему не нравилась мысль, что он настолько предсказуемый и пунктуальный, что бариста удивился, когда он пришел совершенно в другое время. – Собираешься еще немного помучить свой желудок обычным заказом? Дерек коротко кивнул, будто хотел, чтобы Стайлз замолчал и отдал уже ему его кофе. – Я тут подумал, – начал Стайлз, нажимая кнопку на кофемашине для эспрессо и пытаясь подавить румянец на щеках. – Ну, не совсем подумал, не то чтобы я только и делаю, что хожу и думаю о тебе и обо всех тех вещах, что ты говоришь, но все же у меня возникла мысль, знаешь, потому что мне интересны люди и… разговоры, – Боже, Дерек его сейчас убьет. – Не важно, так что ты имел в виду под словом «надеюсь»? На мгновение взгляд Дерека потерял свою хмурость, что вполне могло означать прогресс или признак того, что сейчас случится что-то страшное. Стайлз не знал наверняка. Но, конечно же, Дерек не имел ни малейшего понятия, о чем шла речь, потому что он не прокручивал в голове вчерашний разговор снова и снова, как какой-нибудь сталкер, коим и являлся сам Стайлз. – Ты сказал, что выставка будет проходить в музее, а потом добавил «надеюсь», – уточнил Стайлз, и предупреждение о смертных муках немного уменьшилось во взгляде Дерека. – Меня модели бросают, – ответил Дерек после очень долгой паузы. Она была настолько долгая, что Стайлз ненадолго усомнился, а не высказал ли он свои предыдущие мысли вслух. Очевидно, нет. – Отстой, – посочувствовал Стайлз и закрыл крышкой стаканчик, замявшись на секунду, прежде чем подтолкнуть его через прилавок. Как всегда. Было немного страшно думать, что у них сложился своего рода установленный порядок. Но было в этом и что-то приятное, потому что Стайлз понимал: это единственный установленный порядок, который когда-либо будет между ним и Дереком. Кивнув в ответ, Дерек развернулся, уже собираясь уйти, но по какой-то причине Стайлз запаниковал, и слова вылетели из его рта раньше, чем он смог себя остановить. – Я мог бы, – прозвучало как крик. Вполне возможно, что так оно и было, потому что Дерек остановился, как вкопанный, а затем обернулся. Лицо Стайлза приобрело тот же оттенок, что и фартук. – В смысле, если у тебя совсем никого нет, я мог бы… попозировать. Я никогда этого раньше не делал, но уверен, что справлюсь. Дерек уставился на него, а Стайлз в буквальном смысле прикусил язык, во избежание дальнейшего несвязного трепа из-за ощущения смущения и нервозности. Было больно. – Сколько тебе лет? – совершенно другим тоном спросил Дерек, из-за чего внизу стайлзова живота скрутился настолько тугой узел, что ему пришлось глубоко вздохнуть, чтобы ответить. – Восемнадцать. Все абсолютно законно. – Не стоило ему произносить последнюю часть, особенно учитывая то, что и без того хмурый Дерек свел брови в одну линию. Кстати говоря, если кого-то интересует мнение Стайлза, у него были потрясающие брови. Стайлз думал о них чаще, чем это вообще уместно. Или разумно. – Хорошо, – медленно сказал Дерек, и Стайлз не был уверен, на что именно он только что ответил. – Так значит, ты хочешь, чтобы я тебе позировал? – уточнил Стайлз, потому что, честно говоря, они оба говорили на английском, и этот разговор не должен был быть таким запутанным. – Хорошо, - повторил Дерек и ушел.

***

Прошло три дня, а Дерек так и не появлялся, стремясь убить свой желудок очередной порцией эспрессо. А также ни один из Дереков Хейлов не добавил его на Фейсбуке. Стайлз начал думать, что его избегают. Так что Стайлз решил просмотреть фотографии Дерека, которые он загрузил себе на телефон из интернета. Он не обращал внимания на тот факт, что его, возможно, могли бы судить за преследование или сексуальное домогательство, если бы Дерек однажды выяснил, что Стайлз иногда делал, глядя на эти фотографии. Ни на одной из них Дерек не выглядел счастливым, и Стайлз начал сомневаться, знает ли тот, как улыбаться. Честно говоря, Стайлз даже подумывал, что у Дерека действительно была язва, если уж он, будучи довольно известным последние несколько лет, всегда выглядел так мрачно. Стайлз все никак не мог отвести взгляд от глаз Дерека. Он знал, что это звучало, как слова какой-нибудь девчонки, читающей «Сумерки», но у него были самые удивительные глаза, что Стайлз когда-либо видел. А он видел свои собственные глаза, так что это говорило о многом. Он не мог решить, какого они цвета: то ли светло-зеленые, то ли какого-то странного синего оттенка, но так как «странный синий оттенок» звучало не особо сексуально, то он остановился на светло-зеленом. Да, потому что во время ночных смен в голове Стайлза прокручивалось его собственное порно с ним и Дереком в главных ролях.

***

Стайлз не видел Дерека вплоть до следующей недели, когда он вновь работал утром. Тот пришел в свое обычное время, заказал свой кофе и ни словом не обмолвился о том, о чем они говорили в прошлый раз. – Вот о чем я думаю, – начал Стайлз, нажимая кнопку на кофемашине для эспрессо. – Когда я буду позировать? Как я должен это сделать? Дерек выгнул бровь, и это само по себе немного удивляло. Обычно на его лице была хмурость, либо более удивленное выражение, что Стайлз обычно называл «сам-то понял, что только что сказал?». – На следующей неделе, – сказал он и это был не вопрос. – Ты будешь обнаженным. Стайлз порадовался, что на тот момент не держал стаканчик в руках, а иначе все его содержимое оказалось бы на полу. – Обнаженным? – эхом отозвался он, и ему совсем не нравилось самодовольное выражение на лице Дерека. – Я говорил тебе, что тема выставки – человеческое тело. Говорил. Стайлзу захотелось самоубиться. Он уже себе многое навоображал. Например, свое лицо на гигантском листе бумаги. Даже в этом не было ничего хорошего, но оно, определенно, того стоило, ведь он бы провел время с Дереком. Но голым! Стайлз еще никогда и ни с кем не был голым, кроме как с самим собой и со своей правой рукой. Душ после тренировок по лакроссу не считается. – Ага, – пробормотал он, отчаянно пытаясь вспомнить, где стояли крышки для стаканчиков. Теперь он в какой-то мере понимал, почему от Дерека уходили модели. – Все еще хочешь этого? – Дерек впервые что-то спросил с момента их знакомства. – Да, конечно. Я уверен, что у меня отлично получится голое позирование, – пробубнил Стайлз, продвигая стаканчик через прилавок. К счастью для него, в голосе не отразилась бушующая внутри истерика. – В понедельник, в любое время, когда ты свободен, – Дерек ушел со стаканчиком в руке. Стайлз уже собирался прокричать, что не знает, где живет Дерек, но тут же заметил оставленную вместе с деньгами визитную карточку. Не то чтобы он не пытался выяснить, где тот живет, но на его имя не зарегистрирован ни один адрес, или Стайлз просто не смог его найти. По крайней мере, он еще не воспользовался рабочим компьютером своего отца в участке, но это он оставил на крайний случай. На волне паники Стайлз позвонил Скотту. – Он хочет, чтобы я позировал голым, – прокричал он, когда кто-то принял звонок. – Что? – Скотт, казалось, еще спал и… ладно, время было немногим больше шести утра. – Он хочет, чтобы я был голым, когда он будет меня рисовать. Это… я еще никогда и ни с кем не был голым, Скотт, – прошипел Стайлз в телефон, хотя в этом не было никакого смысла, ведь он находился в кофейне один. – Я много раз видел тебя голым, – Скотт зевнул, будто это не самое страшное и горячее событие, что когда-либо приключалось со Стайлзом. Он не мог отогнать от себя мысли, что ему стоило попросить Дерека также раздеться, пока тот будет его рисовать. Конечно же, такого не произойдет, потому что Стайлз никогда на это не осмелится. Но он всегда сможет представить это в мыслях. Тех, что с рейтингом R. – Скотт, это не то же самое, – огрызнулся Стайлз. – Слава тебе, Господи. – Скотт, ты задница. – Ага, а он увидит твою. На этот раз Стайлз понял, что проиграл Скотту эту словесную перепалку. Это нечестно. Скотт еле сдал английский в старшей школе. Когда Стайлз понял, что Скотт на самом деле прав, ему захотелось умереть. Дерек и вправду увидит все. Это определенно пугало. Настолько пугало, что Стайлз начал подумывать о том, чтобы позвонить Дереку и сказать, что у него дела, и абсолютно нет времени. Настолько пугало, что он подумывал плюнуть на свою влюбленность, потому что никто и никогда еще не видел его голым. – А что, если у меня встанет? – выдохнул он в телефон. Должно быть, вся паника отражалась в его голосе, потому что Скотт засмеялся. Стайлзу захотелось продать его тому, кто больше заплатит. Или тому, кто просто возьмет его и отвезет на Аляску. – Тогда он точно поймет, что ты в него влюбился. – Я в ужасе, – заскулил Стайлз. – От него или от того, что придется быть голым? – Оба варианта. – Кажется, это действительно отличный парень, раз уж ты его боишься, – съязвил Скотт, и возможно в его словах был смысл, но Стайлз решил их проигнорировать. – Он просто… понимаешь, он горячий и опасный. – А ты точно уверен в том, что он не запрет тебя в каком-нибудь подвале до конца твоих дней? Стайлз не был уверен. Но если он сможет провести перед Дереком достаточно долгое время голым, то прожить в подвале до конца своих дней будет уже не так страшно. – Все, я вешаю трубку, – пробормотал Стайлз, скидывая звонок раньше, чем Скотт успеет сказать еще что-нибудь. Он просто слишком сильно нервничал. Голый. С Дереком Хейлом. Вполне возможно, что он от волнения даже не смог бы получить оргазм. Это могло привести лишь к неловкости, в чем не было ничего хорошего. Но Стайлз плевать хотел.