Смерть стоит того, чтобы жить...

      Попрощаться с жизнью он успел. Тело, сдавленное между соскочивших с креплений кресел, изломанное и отбитое, продолжало цепляться за жизнь, но смерти он ждал, как избавления. Последней мыслью промелькнуло, нужно было слушать интуицию Поли. Очнулся от холода. Тело немилосердно трясло, зубы отбивали чечетку, и казалось еще чуть-чуть, и он превратится в глыбу льда. Глаза открылись с трудом. Реальность поразила его своей нелогичностью. Где, в наше время, может очнуться тяжелораненый человек, попавший в катастрофу? На месте происшествия, по дороге в больницу, в самой больнице, где еще? «Неужели я столько грешил, что на том свете меня в каземат запихнули», родилась в голове мысль.       Организм слушался плохо, даже голову повернуть получилось не сразу. Осматривая свое нынешнее обиталище, Вел никак не мог понять, где же он находится. Стены, сложены из крупного необработанного камня, прелая солома, в качестве лежанки, брошена прямо на сырой пол. Размеры камеры не превышали 2 на 3 метра, окон нет, вместо двери – решетка, в дальнем от него углу – дырка в полу, и из стены торчит труба и тонкой струйкой стекает вода. В самой камере не темно, но нет никакого светильника, и даже в коридоре ни ламп, ни факелов не видно, как-то это называлось, когда не светло, но уже и не темно, о! сумрак. Кажется, светятся сами стены и воздух, а предметы, поэтому, почти не отбрасывают тени. Сколько он пролежал, обдумывая свое состояние и местонахождение – сам не знает, но по собственным ощущениям, долго.       Сперва послышался отдаленный скрежет, словно тащили санки по асфальту, он приближался, постепенно нарастая, когда до источника звука оставалось совсем ничего, добавилось приглушенное бормотание и шарканье. Вел, с интересом рассматривал нечто остановившееся около его камеры. Высотой примерно по пояс взрослого человека, зеленовато-серого цвета, с огромными, в половину лица, глазами, лопоухими, большими ушами, сморщенное, и одетое в какую-то серую тряпицу, в качестве набедренной повязки. Что-то оно ему смутно напоминало, но вот что? И тут это существо щелкнуло пальцами и перед Велом появились миска с непонятной баландой, ложка, чашка и кусочек хлеба, а оно, грустно покачав головой, отправилось дальше, таща за собой сервировочный столик на полозьях!? И тут, словно, щелкнуло в мозгах. Эльф-домовик. Гарри Поттер! Там так Кричер выглядел, тот же нос и презрение на лице. Это что же. Как же. Не может такого быть. В ступоре он просидел не долго, желудок забурчал, потребовав еды, и Вел понял вдруг, как он голоден. И уже не очень важно было, где он и что за баланда в миске, главное утолить, хоть чем-нибудь, эту нужду, хоть чуток, заведомо понимая, что насытиться такой порцией, разве что ребенок смог бы, а не здоровенный мужик. Доев кашу и запив ее водой из кружки, кусок хлеба он решил оставить на потом, Вел откинулся на солому и задумался. Принять реальность получалось с трудом. В голове не укладывалось, как возможно подобное, он не был религиозным человеком, смерть казалась ему окончательным, незыблемым итогом жизни, и вот он не прав, и что. За такими тоскливыми мыслями он и сам не заметил, как отключился.       И приснилась ему поляна в лесу, догорающий костер, сам он сидит на пенечке, а, напротив, на бревнышке пристроился молодой серьезный парень, только полупрозрачный. Смотрит на него, грустными глазами и говорит.       - Здравствуй, Велимир. Я – Сириус Блэк, это мое тело и место в камере Азкабана ты занял. Извини, что так получилось. Я виноват во многом, но я не могу уйти за грань. Ты видишь все, что от меня осталось, после дементоров, и это, если учесть сколько раз в школе нашей компании меняли и подтирали память, еще удивительно много. Я привязан к этому телу канатом, крепче которого сложно себе представить, любовью к своему крестнику, он единственное, что еще заставляло мое сердце биться, на протяжении всего последнего года. Так получилось, что мои молитвы были услышаны, ты – ответ на них, но ты беспомощен в мире магии, без знаний и умений. Есть выход и из этого положения. Если ты согласишься, то мы сможем объединить твое сознание с тем, что осталось от моего. И мои воспоминания и умения станут доступными тебе. Как видишь, я лишь тень того человека, каким мог бы быть, но это и к лучшему, тебе не нужно бояться, при слиянии, тень моей души присоединится к твоей и тебе ничего не будет угрожать при этом.       - А толку. Сириус, ты себе представляешь, как из камеры выбраться?       - Я сам не смог придумать, кто знает, может у тебя выйдет. Я сильно сдал, когда меня бросили в камеру, такое чувство, что перед этим мне опять чистили память, потому что я не помню примерно пару суток, между тем, как нашел Гарри и попал в каземат. Моя память, вообще, больше похожа на решето, но в ней сохранилось достаточно знаний, которые вбивали в меня отец и мать, и учили в школе, и я был не последним в Аврорате, сам понимаешь за просто так меня бы туда не взяли.       - Да, Сириус, попал ты, и я с тобой вместе, теперь, в той же яме, но ничего может совместными усилиями наших мозгов, моей логики и твоих знаний нам удастся то, что не было по силам тебе одному.       - Я не прощаюсь, надеюсь, мне повезет, и спасибо, что согласился, без долгих уговоров… Да, меня предупредили, что если ты выберешься, то снаружи тебя будет ждать сюрприз.       Дальше Велимир провалился в сон без сновидений. Проснулся он опять от холода, по коридору раздавались безумные вопли и громкий мат. А мимо решетки проплывали, бесшумно, как черные тени, неся за собой отчаяние и запредельный ужас, дементоры. Велимир напрягся, и постарался отключиться от реальности, волей он, по жизни, обладал недюжинной, и поэтому, хоть и не сразу, но у него это получилось.       Новые знания в голове ощущались, как свои собственные. Получалось, что он прожил два детства и две юности, в совершенно разных условиях, ошибки совершал, работал и учился и все в двойном экземпляре. Особенно его заинтересовала возможность превращаться в собаку. Для этого, как оказалось, даже палочки не нужно было, просто сильное желание и отличное воображение. И то, и то у него было. Поэтому он начал упражняться именно с этого раздела магии. Поначалу ничего не выходило, но в какой-то момент он вспомнил, что в книге, Сириус именно так сбежал из тюрьмы, и, следовательно, если он не желает испытывать гостеприимство этих, отнюдь не гостеприимных, стен, ему нужно поднапрячься. Сколько прошло времени, сказать трудно, проследить смену дня и ночи было невозможно. Он, даже, не представлял, сколько раз в день положено арестантов кормить, но по ощущениям прошло не меньше двух, или трех месяцев, прежде чем у него в первый раз получилось превратиться в Грима. Тренировки изматывали, после них болели каждая косточка, каждая мышца, казалось даже волосы и те болят. Но, пересиливая себя, Вел продолжал. Постепенно стало легче. Первый раз он попробовал пройтись по коридору, примерно, еще через месяц. В коридоре было легче дышать и жить. Стены острога, как оказалось, тянули из заключенных магию, эта странная дымка, из-за которой в камере было почти светло, как раз и была видимой обычным глазом магией. Первым делом, Вел пробежался по коридору мимо камер, его оказалась предпоследней перед лестницей вниз. Напротив, сидела жуткая тетка, со спутанными черными с проседью густыми вьющимися волосами. Безумным взглядом она, каждый раз, провожала пробегающего по коридору пса, и разражалась громким смехом. Последние справа и слева камеры были пусты. Постояльцев на этом тюремном этаже было всего десять человек, в основном они спали или сидели на лежанках с отсутствующим видом. Подняться на этаж выше, а судя по всему, его узилище располагалось в подземелье, Вел долго не решался. Но дорогу необходимо было разведать. Так после «сытного» обеда он прокрался на этаж выше, там было тихо, покойно и пусто. Постепенно, прижимаясь к стенам и, стараясь стать незаметнее тени, он прошел еще два этажа, и наконец, оказался на первом наземном. На улице царила темная, холодная ночь, было промозгло и сыро, но воздух, сквозящий из забранных лишь решетками окон, казалось, добавлял жизни измученному арестанту.       Вернувшись в свою камеру, он устроился на лежаке и стал обдумывать план побега. Ночью, как выяснилось, заключенных охраняли только дементоры, а они на собаку не реагировали совершенно. На первом этаже, даже пост у двери отсутствовал. Нет, каморка для стражников была, но в ней никого не наблюдалось. Двери были закрыты на обычный засов. Никакой магии на запоре он не обнаружил. Вел, даже, рискнул обратиться в человека и обратно, никто ничего не заметил, и стража не прибежала. Оставалось подождать наиболее темной и пасмурной ночи, чтобы тучи закрыли звезды, выбраться из замка и на берег, чем быстрее он окажется в море, тем меньше вероятность, что его кто-нибудь заметит. Причал он смог разглядеть из окна сторожки. Вряд ли он расположен на противоположной, от большой земли, стороне острова. Значит, будем плыть по прямой от берега, и да поможет нам Мерлин.       Несколько ночей подряд он ходил на разведку, а потом удобный случай представился. В этот раз, даже дверь на улицу была приоткрыта. Прокравшись к ней и высунув черный нос наружу, Вел принюхался, тянуло сигаретным дымом, видимо стража сегодня была, и вышла покурить. Просунув за носом всю голову, он присмотрелся и обнаружил двух стражников, на причале, огоньки сигарет ярко светились в ночи. Вел, бесшумно, проскользнул наружу и замер в ближних сухих кустах, слившись с тенью. Стражи постояли на холодке минут пять, докурили по сигарете, и отправилась в замок, закрыв дверь на засов. Мягко стелясь по земле, прячась за каждым камешком, он, осторожно, пробрался на берег, вошел в холодное весеннее море и поплыл, надеясь в душе, что сил хватит, и плывет он в нужном направлении.       Темной мартовской ночью, на английский берег, напротив острова-тюрьмы, выполз усталый, полумертвый от холода и голода пес. Он полежал полчаса, не имея сил встряхнуться и отползти в ближайшие кусты, но потом, все же собрался, поднялся на четыре лапы и, медленно, покачиваясь из стороны в сторону, направился вглубь территории.       Несколько дней, кукла из соломы и старого покрывала, оставленная сбежавшим арестантом, обманывала не особо присматривающегося к узникам, их единственного проверяющего – эльфа-домовика, но после третьей или четвертой, не съеденной порции каши, тот решился доложить страже, что с заключенным – непорядок. Тем очень не хотелось спускаться вниз, но служба есть служба, так на четвертые сутки после побега, отсутствие заключенного в камере было обнаружено. Бесследное исчезновение из запертой камеры, послужило причиной паники, охватившей всех стражников. Были они, в основном, маглорожденными или полукровками, не чтящими традиций и плохо знающими магический мир. К магии они относились, как к инструменту, и поверить, что запертый в камере отбирающей магические силы, без волшебной палочки, узник смог воспользоваться какими-либо способностями или заклинаниями, они не могли. «Ну не Мерлин же он, в самом деле», сказал тогда главный в караулке, и пошел на доклад к начальнику тюрьмы. Тот тоже не стал разбираться в причинах исчезновения, а просто послал сову в министерство, с рапортом о происшествии. Месяца два шло расследование, ничего не добившись и не узнав, работники министерства постарались скрыть происшествие, но после смены караула, слухи о побеге из самой защищенной тюрьмы магического мира, начали гулять по Англии.       Когда министерство объявило о побеге заключенного, тот почти добрался до Лондона, неторопливо передвигаясь, по ночам, в своей анимагической форме, и только по магловской территории. Он уже не казался таким заморенным и изможденным, и питался не только на помойках, иногда добросердечные англичане подкармливали дружелюбного пса, который усердно вилял хвостом и строил уморительные глазки, не хуже мультяшного кота. Велимир никуда не торопился, ему нужно было придумать куда идти. Дом, в котором жил до ареста Сириус Блэк, доставшийся ему в наследство от дядюшки Альфарда, был известен слишком многим в аврорате, и не казался достойным убежищем, с родителями он тоже не поддерживал отношений, друзья или погибли или не заслуживали доверия.       Первым делом он решился проверить Литтл Уингинг. Дом по Тисовой улице №4 не казался пустым. В открытом гараже молодой, поджарый мужчина, чистил салон автомобиля, напоминающего по виду, форда-жука. Из дома раздавался громкий женский монолог, видимо разговаривала по телефону. Судя по виду лужайки, рядом с домом, отсутствию клумб, а так же внешнему виду владельца жука, Дурслями тут и не пахло. На дорожке, ведущей к дому, сидел большой серый кот, и задумчиво смотрел на дверь. К коту Велимир соваться не стал, слишком уж он был похож на полукнизла, одного из питомцев миссис Фигг. Сама старушка, сидела в кресле-качалке на веранде, рядом стояла, впечатляющая размерами трость.       Обойдя по кругу весь район, он стал случайным свидетелем разговора двух женщин. Одна из которых, рассказывала другой, видимо приехавшей к ней в гости из другого места, что вот уже почти целый год, как пропала ее подружка, недавно овдовевшая миссис Дурсль. Уехала с сыном и племянником отдыхать на море и не вернулась, и не оставила никаких координат для связи. А ведь они были так дружны, ну, просто, не разлей вода. И что интересно, даже дамы из опекунского совета, которые должны были курировать, как в семье относятся к приемышу, не получили от нее никаких сведений о новом месте жительства, куда обязаны были передать документы. Но вот она, миссис Полликс, очень даже понимает бедняжку Петунью, ведь у нее была такая ужасная соседка, эта ненормальная кошатница, миссис Фигг, как раз в тот день, когда Петунья уезжала из города, та умудрилась скатиться в овраг и сломать себе ногу. Пока она лежала в больнице, все было спокойно, но как ее выписали, она через месяц начала баламутить всех в округе, рыская около дома №4. Даже зайти пыталась внутрь, но ей сосед, что в доме напротив живет, помешал. И что ей не сидится спокойно. Да если она так постоянно, бедную вдову доводила, неудивительно, что та скрылась, не оставив адреса. А потом приезжала дамочка, открывала тот дом, что-то в нем рассматривала, сосед и вышел, поинтересоваться. А потом жене своей рассказал, а та, мол, и ей передала. Дом на продажу выставили, а эта дамочка, вся из себя на новой спортивной машине, риэлторша. Дурсли были такими замечательными соседями, спокойными, культурными, а вместо них заселилась молодая семья, бездетная, устраивают гулянки по выходным, в церковь не ходят, а виновата во всем, как есть эта мерзкая кошелка старая. Развела заразу, воняет и от нее и от дома ее, пройти мимо страшно, да еще и к приличным людям цепляется…       Из сумбурной многословной речи Велимир вынес главное, Петуния Дурсль овдовела, и переехала в неизвестном направлении, еще год назад, причем нового ее адреса никто не знает. Смахивал этот отъезд на планомерно продуманное бегство, но отчего тетушке Гарри Поттера было бежать? И почему именно в день ее отъезда на море, так удачно сломала ногу, главная шпионка-соседка, не похоже на простое совпадение. И главное, где и как теперь искать крестника?       Почему ему стукнуло в голову проверить дом, в котором живет Снейп, а кто ж его знает? Газеты ему попадались исключительно из обычного мира, он старательно обходил стороной все магические поселения, и поэтому был совершенно не в курсе, что о его побеге, наконец, растрезвонил Ежедневный пророк. Что его родители, а Блэки, ощущались им как родители, еле успели отдать приказ и, в последний момент, поймали-таки крысу-Петтигрю. Тот уже ждал своего часа в лондонском особняке Блэков, в виде крысы, в специальной клетке. Что адвокаты, нанятые лордом Блэком, как только стало широко известно о побеге, начали готовить документы о неправомерном содержании под стражей, без суда и следствия, наследника древнейшего рода. Что Дамблдор забеспокоился, но уверенный в своих силах, пока не начал травлю Блэков в печати. Короче о магическом мире он вспоминал редко, а вот о доме в Паучьем тупике, вспомнил. Даже то, что судя по дате, каникулы скоро должны были начаться и он мог столкнуться там с недружелюбно настроенным хозяином, его не остановило. Дом он нашел не сразу. Он помнил, как Лили рассказывала, что Снейп жил в бедном фабричном районе, а ее семья на улице по соседству, в уже приличном квартале. Потом ее отец получил повышение, и они переехали в еще более шикарный район, но вот в том же городе или нет? Сперва Вел отправился в тот дом, куда он привозил в гости Джеймса и приезжал сам, где Лили жила до свадьбы. Побродив по памятным местам, он вышел на окраины городка и нашел-таки Паучий тупик.       Дом, в котором проживал маг, причем сильный, умелый и с отвратительным характером, был расположен действительно в тупике. Ни пройти, ни проехать дальше было нельзя, дорога заканчивалась у покосившейся калитки. Сад и огород заросли крапивой и бурьяном, но вокруг забора шла первая линия защиты. Легкие маглоотталкивающие чары, они не меняли память, все на улице отлично знали, там стоит дом, просто никому не приходило в голову поинтересоваться, что там за забором, и кто хозяин этой развалюхи. С внутренней стороны забора, подошедший вплотную Вел, разглядел сигнальный контур, он срабатывал и предупреждал хозяина о нежелательных гостях. И не важно, аппарировали они во двор, вошли в калитку или перелезли через забор, или сквозь дыры в заборе, важно, что срабатывала на все, начиная от мышей и заканчивая магами. Мышку, жука, кошку или собаку, короче зверье, заворачивало чарами назад, только что пинка, для ускорения, не давало. А вот маг мог попасть в более неприятную ситуацию. Рассматривать искусные чары, наколдованные мастером своего дела, было так интересно, что Вел ни на что больше не обращал внимания, за что и поплатился. Ступефай прилетел от калитки, его прихватили за шкирку и поволокли во двор, а затем и в дом, приговаривая.       - Блэк, есть Блэк, раздолбай и разгильдяй, и ничто его не поменяло, даже тюрьма…

***

      То что тащит его не Снейп, несколько осложняло дело, с тем еще возможно было договориться, а вот Люциус Малфой, совершенно другое дело. Вести переговоры с Малфоями, это ж пуд соли съесть и то приятнее будет. Вот интересно, думал Сириус, пока его расколдовывали обратно в человека и, усадив в кресло, жестко приматывали к нему веревками, что Малфой делает в доме в Паучьем тупике. Прячется от кого-то? Навряд ли.       Откуда же ему было знать, что сигнализация сработала именно на него и настроена она была на лучшего друга владельца дома. Недаром Северус, узнав о побеге Блэка из Азкабана, долго думал, советовался с Полиной и итогом совместных раздумий, стали несколько посещений известных, как они определили мест и установка рядом с ними сигнальных маячков, настроенных на кровь Блэков. Помогал Снейпу Люциус, на него и повесили оповещающие чары, потому что именно он постоянно находился в Англии и мог беспрепятственно появиться на местах, не вызывая сильных подозрений. Сам Северус все еще должен был скрываться и посещал Англию исключительно по чужим документам и замаскировавшись так, что родные бы не узнали.       - Ну и что мне с тобою делать, псина ты глупая? – Малфой не спешил признаваться в том, что знает о невиновности Сириуса. - Тебя же по всей Англии ищут, а ты в дом бывшего Пожирателя приперся и вынюхиваешь тут, неизвестно что, совершенно беззаботно?       - Я не виноват. Я бы никогда не причинил вреда Поттерам. Малфой, ты же знаешь, что такое узы крестничества, понимаешь, чем бы мне грозил малейший намек на предательство?       - Знаю. Но сюда-то тебя, что принесло? Думаешь, Север забыл, как вы его в школе нежно любили?       - Каюсь, виноват, но четыре года в Азкабане, достаточный срок для искупления тех жестоких шалостей, что мы ему устраивали, хоть и не всегда по своей воле. И на Тисовой Гарри нет, а он был там, хотя, я точно знаю, что отдавать его Лилиной сестре, Дамблдор права не имел. Поттеры были бы против и, наверняка, в завещании это обговорили, да и по закону, не могут ребенка-мага, родившегося в магмире отдавать маглам, при наличии живых родственников-магов, а у Гарри их много. К тому же, муж Петуньи жутко презирал все необычное. Может и с ним Джеймс умудрился «пошутить», но этот магл и без этого ненавидел все, что отличалось от нормы, в его понимании: магию, другой образ жизни, другой цвет кожи, другие религии и даже более бедных или отлично от него думающих, и пресмыкался, только, перед теми, у кого есть деньги и власть. Вот такой милый человек.       - Дамблдор, действительно, отдал Гарри Петунье. Плевал Великий Светлый, на завещание покойных родителей ребенка. Но ты! Ты, псина блохастая, как ты мог броситься в погоню за каким-то предателем, если права не имел рисковать собственной жизнью и свободой. Ты же обязан был Гарри спрятать и воспитать… Ох, да что я с тобою разговариваю, сейчас твои родители появятся, и я сдам тебя с рук на руки. Пусть они разбираются, тем более, что к Дамблдору, слава Мерлину, ты не рванул на радостях, что сбежал, пообщаться с ним не пожелал, может, действительно, поумнел. А мне еще в одно место надо, сообщить хозяину дома, что пропажу поймали. Крестнику пока, говорить ни о чем не будем, уж не обессудь. Он только нормально спать стал, без кошмаров. Хотя, беспочвенную любовь к здоровенным черным псинам, мы до последнего момента объяснить не могли, теперь понятно, Гарри они тебя напоминали.       - А Петунья от директора скрывается, да? Я почему-то так решил, когда подслушал, что она адреса никому не оставила.       - Скрывается, но это пока тебя касаться не должно. Впрочем, все что нужно, тебе расскажет лорд Блэк, вот он, кстати, и пришел.       - Н-да, кто бы мог подумать, что ты так предсказуем, сын.       -Не так уж я и предсказуем, я и сам не знаю, зачем пришел сюда, но, кажется мне, не зря я так поступил. Здравствуйте, Отец. Как матушка поживает?       - Дома поговорим. Ты мне, сейчас, пообещаешь, что не станешь ,даже, пытаться сбежать, я тебя отвяжу и пойдем.       - А если не стану?       - Тогда, все просто, как лорд прикажу. Хочешь?       - Нет. Я обещаю, что не стану тайно убегать из дома на Гриммо, не объяснив причин и не посоветовавшись перед этим с вами, Отец.       - Пока меня устроит и такая формулировка. – Веревки упали, Вел оказался на свободе.       В дом на площади Гриммо они перешли камином. Дом Снейпа не был включен в общую каминную сеть, но к паре домов, совершенно не легально, его удалось подключить. Поэтому Малфой и оказался так быстро и незаметно в Паучьем тупике, что особняк Блэков и поместье Малфоев и были этими домами. Больше никто, даже не догадывался, где расположен дом зловредного зельевара. Из книги Хогвартса адреса выпускников пропадают, а сам директор не слишком интересовался, где проживают его преподаватели на каникулах. Если нужно, то сову с письмом послать можно и не зная адреса, да и патронус всегда найдет того, к кому его отправили.       Разговор с родителями складывался тяжело. Леди Вальбурга не слишком жаловала старшего сына, о чем в воспоминаниях Блэка были вполне конкретные эпизоды. Ругать она начала с порога, не успев поздороваться. Вэл терпел, как отнесутся родители настоящего Сириуса Блэка к личности, получившейся на стыке слияния двух душ, он представить себе не мог. Молчал и глотал обидные слова, а что еще ему оставалось делать. Не со всеми обвинениями он был согласен. Да, разгильдяй, да отвернулся от родителей, но кто виноват, что не подготовили они сына к школе? Понадеялись на честность директора? Так он и не скрывал, что темных магов в мире слишком много, так что одним меньше – всем легче. Нет, что бы комплект наследника на ребенка нацепить, может тогда, Сириус и не стал бы таким разочарованием для всех. Что они себе думали? Отпустили одиннадцатилетнего пацана, на девять месяцев и, даже на зелья не проверили, когда он с катушек съезжать стал.       Видимо недовольство разносом, все же отразилось на его лице, в какой-то момент. И тогда слово взял лорд Орион.       - Валбурга, думаю, Сириус уже понял, всю глубину твоего недовольства, иди, нам с сыном необходимо поговорить, по-мужски.       Леди Вальбурга замолкла на половине очередной тирады и, кинув на сына недовольный взгляд, удалилась.       -Идем в кабинет. Все же ты повзрослел, я удивлен, ни звука против, стоял и слушал, а ведь раньше, тебе и слова сказать нельзя было.       До кабинета дошли быстро, устроившись каждый со своей стороны огромного письменного стола в удобных старинных креслах, два мужчины, какое-то время, сидели задумавшись.       - Расскажи мне…       - Что именно, Отец, вы хотите, что бы я рассказал.       - В прошлом году директора Хогвартса уличили в том, что в пищу учеников, в школе, подливают зелья. Дамблдор с трудом, но удержался на своем троне, свалив все на Северуса Снейпа, который перед увольнением, написал каждому своему ученику письмо. Так получилось, что он первый обнаружил в своей крови зелья, а в памяти пробелы. Тебе проверку у гоблинов мы еще сделаем, но я хотел бы знать, сам ты чего-нибудь подозреваешь?       - Я не подозреваю, я точно знаю, память мне исправляли, насчет зелий ничего сказать не могу, но думается мне, что без них не обошлось.       - Ужасно.       - Как же так получилось, что все настолько расслабились, что перестали защищать своих детей. Неужели, перед поездкой в школу, так сложно надеть на ребенка, хотя бы комплект наследника?       - Видишь ли Сириус, Хогвартс раньше, действительно был самым безопасным местом. Ученики, между собой, могли ругаться, сколько влезет. Бывали случаи, когда предприимчивые девушки, пытались опоить наследников амортенцией, но это заканчивалось, судя по тем хроникам, которые я читал, плохо для них самих. В магмире лишь глава рода, сюзерен или опекун, могут провести церемонию принудительного магического брака, а во всех остальных случаях магия закрепляет только добровольный, без зелий и любого другого принуждения брак. А ты сам знаешь, что в нашем мире, если ребенок рожден вне брака, он считается бастардом, и только контракт на вынашивание наследника, может поправить дело, и то для ребенка, мать при этом не имеет никаких прав. Так что в прежние времена Хогвартс был островком стабильности и держал четкий нейтралитет, во всех войнах и межродовых склоках. Все настолько к этому привыкли, что никто не интересовался, а почему это так происходит. А причина была. Все профессора и преподаватели, так же как и сам директор, в обязательном порядке, еще лет сто пятьдесят назад, заключали магические контракты. Я весь прошлый год потратил на то, что бы раскопать сведения, которые рассказываю тебе сегодня. И главным пунктом в этих контрактах была прописана нейтральность. Хогвартс и его профессора не имеют права на предпочтения, они обязаны поддерживать порядок, искоренять вражду и не имеют права следовать своим прошлым убеждениям. А еще, каждая семья, каждый род, заключали со школой свой контракт, когда дети отправлялись в школу. Там, даже, был прописан отказ от кровной вражды, для детей, на время их обучения, да и обучение шло далеко не в таком режиме, как сейчас и на два года дольше.       - Интересно, но вполне логично, и получается от этого отошли примерно полтора века назад. И Дамблдор и все школьные преподаватели, полный контракт не заключили, а значит, могут подгонять школьный процесс под себя. Так?       - Да, ты сделал верный вывод. Об остальном поговорим в другое время, тебе стоит отдохнуть, думаю, буду прав, если скажу, что разговор интересует тебя гораздо меньше, чем возможность помыться, переодеться, поесть и отоспаться, не так ли?       - Да, в Азкабане я был лишен многих замечательных, но таких обыденных вещей.       - Скажу, напоследок, что Петтигрю мы поймали и адвокаты давно готовы инициировать новое разбирательство, по твоему делу, которого и не было, как такового. По крайней мере, в Азкабан ты попал незаконно, расследования не было, никакого судебного заседания не происходило, и решения по твоему делу не выносилось.       - Замечательно, значит, у меня есть все предпосылки к тому, чтобы доказать свою невиновность.

***

      Найти комнату Сириуса, Вэлу не составило никакого труда, память услужливо подсказала, какая из комнат на втором этаже – его. Кричер уже подготовил ванну и чистую одежду, и даже, небольшой перекус, в виде бутербродов и чая, стоял на журнальном столике. Какое же это блаженство, спать в чистой мягкой постели, подумал Вэл перед тем, как провалиться в сон. Несколько дней его почти никто не трогал, на трапезы в общую столовую не звали, только лорд Блэк привел, на следующий день, колдмедика, который долго и скрупулезно накладывал диагностические чары и хмурился, интерпретируя полученные результаты. В конечном итоге, зелий ему прописали столько, что они заняли половину прикроватной тумбочки.       А потом отец вызвал его в кабинет и попытался уговорить на обследование менталистом из гильдии. Вот тут-то Вэл и понял, что дело труба. Упирался он всеми конечностями, что называется, пускать в голову, разрешить покопаться в его многострадальных мозгах, да ни за что. Мало его в школе обрабатывали. Нет и нет. И никакой клятвы ему не нужно, обойти ее, при желании, всегда можно, а он и так, пострадавшая сторона, хватит ему того, что один менталист в школе уже копался, совершенно беспрепятственно, в его голове, подстраивая его личность и манипулируя, как марионеткой на веревочках. Нет там никаких закладок, были, но дементоры поспособствовали, все развалились.       В принципе, глядя на его вполне нормальное поведение, менталист, присутствующий тут же в кабинете, был согласен, что пациент вменяем, а воздействие дементоров, вполне могло снять блоки и закладки. Правда, он в корне был не согласен с тем, что обеты и клятвы будет обходить, ему его профессиональная этика такого не позволит. Разговор затянулся, лорд Орион не мог оставить сына без обследования, и дело было, даже, не в здоровье, а в том, что не раскрытая закладка могла сработать, как мина замедленного действия, в любой момент. Иметь под боком, в собственной семье, возможного шпиона и предателя, пусть даже и не добровольного, ему совершенно не улыбалось. А переговоры, тем временем, зашли в тупик. Менталист предупредил лорда еще в начале, перед приходом пациента, все должно быть добровольно. Иначе, он не ручается за то, что пациент, и так перенесший не одно ментальное воздействие, да к тому же близко знакомый с дементорами, не превратиться в пускающего слюни идиота, после очередного насилия над мозгом. А добровольно не получалось, сынок уперся, как осел, пытаясь сохранить от родителя и доктора, какие-то свои, совершенно им не нужные, секреты. В тот день от Вэла отстали, но о разговоре не забыли.       Примерно еще через неделю, лорд Орион завел разговор о том, что в связи с тем, что Сириус ненадежен, то допустить его до встречи с крестником он, лично, не может. Поскольку остается вероятность того, что схватив ребенка в охапку, крестный отправится к Дамблдору, а они не для того столько бегали и прятались. Не желаешь обследоваться, не имеешь возможности выполнять обязанности крестного. Это был почти тупик, но видимо обиженный за честь своего мундира колдмедик-менталист, предложил интересный вариант. Лорд Орион согласился сразу же, Вэл подумал и не нашел возможности отказаться. Лечиться необходимо, но кто сказал, что обязательно делать это на дому? Существует старейшая больница в Швейцарии, занимаются там, как раз, реабилитацией тех, кто пострадал от менталистов-недоучек или просто непрофессионалов, и от воздействия дементоров, в том числе лечат. Вэл прочитал контракт, который принес колдмедик, там было прописано, что никто из лечащих магов никогда не сможет ни рассказать, ни передать никому сведения, почерпнутые из воспоминаний пациента, без его на то добровольного разрешения. Это Вэла вполне устраивало. Так что пока шла подготовка к процессу о реабилитации его имени в Англии, отправился он на континент.       Отдельная палата и огромный парк-сад, начинающийся прямо под окнами, сгладили впечатление от высокой ограды и решеток на некоторых окнах. С лечащим врачом установились вполне доверительные отношения. Скрывать от мистера Крегга свое двойное существование, показалось Вэлу недальновидным. Все равно полезет в голову, узнает сам. Рассказ вызвал бурю сочувствия и негодования. Алан Крегг, магистр легилимент, обладал достаточными знаниями, чтобы безоговорочно поверить в произошедшее с его пациентом. Тем более, такие случаи, в истории магмира, уже были описаны. Очень редко, примерно раз в пару столетий, подобное фиксировалось, добровольное слияние двух душ процесс понятный, но достаточно сложный, и, действительно, большинство воздействий с обновленной личности спадает в процессе этого. Но проконтролировать и выяснить все нюансы, как они, посоветовавшись, решили – необходимо. К тому же тело, отсидевшее в Азкабане несколько лет, было сильно истощено, и не выглядело здоровым, а значит, курс восстановительной терапии не помешал бы, уж точно. На том и договорились.       Лечение проходило достаточно трудно и неприятно. Просматривать приходилось все воспоминания, начиная с самых ранних, да, к тому же, два комплекта слились, и Вэлу приходилось заранее отделять те, что были связаны с книгами и фильмами из той жизни, от реальных воспоминаний, оставшихся от Бродяги. Но мистер Крегг, в какой-то момент, обратил на это внимание.       - Вэл, что вы пытаетесь от меня скрыть?       - Алан, проблема в том, что я погиб в другое время, в другом мире. И в моем мире совершенно не было магии, но была книжка, выдуманная детской писательницей, в которой был описан магический мир, очень похожий на этот, а по книге сняты фильмы. Я и книги читал, и кино смотрел, и воспоминания об этом присутствуют у меня в голове, и всплывают в самые неподходящие моменты, вот я стараюсь отделить реальные факты от выдуманных.       - Не старайтесь, показывайте все, что всплывает в голове, я сам определю, где кино, а где реальность. Мне так будет гораздо проще, и мы, таким образом, не пропустим что-нибудь важное.       Стало легче, и Вэл, теперь, мог обсудить с Аланом некоторые эпизоды из книг про мальчика-который-выжил, и примерить выдуманные факты к действительным событиям. Некоторые воспоминания они сливали в Омут Памяти и просматривали неоднократно. Алан сразу сказал Вэлу, что мысли и воспоминания, сохраненные в Омуте, будут слегка смазанными, зато их не сможет вычленить из головы ни один легилимент. Вот такой казус. Сам Вэл будет помнить все, но прочитать в его памяти те воспоминания, которые он хранит отдельно, не сможет никто. А еще Алан настоятельно советовал ему рассказать лорду Блэку все. Необходимость этого он аргументировал тем, что личность, созданная таким образом, слиянием двух отдельных индивидуумов, по воле магии, не может вызвать отторжения у родителей, особенно, если они маги, воспитанные в традициях магического мира. Ведь так решила магия, а значит, противиться ее воле – значит идти против основ, на которых строится любой род, хоть темный, хоть светлый. Уговаривать Вэла пришлось долго, и только через пару месяцев, когда пересмотрели они все возможные воспоминания, и лечение подходило к своему завершению, Алан уговорил-таки, упрямого и недоверчивого пациента. В день выписки, когда за Вэлом прибыл лорд Блэк, и состоялся этот разговор. Расположились они в кабинете Крегга, который, как лечащий колдмедик, согласился присутствовать в качестве необходимой Вэлу, моральной поддержки.       - То, что я хочу рассказать вам, Отец, очень возможно, вам не понравится. Получилось так, что в Азкабане Сириус пришел в себя, но его личность, столько раз подвергалась ментальному воздействию, далеко не добровольному, как вы понимаете, что под влиянием дементоров начала разрушаться, как мы с мистером Креггом вычислили. Но, узы, созданные в момент обряда крестничества, оказались настолько сильны, что задержали этот процесс, а так же позволили Сириусу прийти в себя настолько, что он осознал свое бедственное состояние и смог найти выход. Он обратился к магии, а она сочла возможным ответить на его просьбу, таким образом, что притянула в тело еще одну душу. Произошло добровольное слияние и на данный момент я не только Сириус Блэк, я еще и, одновременно, Велимир. Я помню два детства и две юности, я учился в двух школах и ощущаю вас лорд Орион и вашу жену, леди Вальбургу, своими родителями.       - Подтверждаю, мы просмотрели все воспоминания, мало того, но образование новой личности, путем слияния двух душ, процесс достаточно известный, он описывается в нескольких старинных трактатах.       - Я о таком слышал, - сказал лорд, - теперь я понимаю твое горячее нежелание раскрывать свои тайны несколько месяцев назад. Ты боялся, что мы не примем тебя, как своего сына, напрасно ты волновался, раз магия посчитала возможным и необходимым именно так сохранить нашего сына, значит, так тому и быть. Думаю, что совершенно не обязательно раскрывать твой секрет, кому бы то ни было еще. По крайней мере, сейчас не лучшее для этого время. Моя жена только смирилась с потерей твоего брата Регулуса, и навряд ли сможет принять изменения в тебе. Не подумай, что она узколоба или слишком закостенела в своих убеждениях, она не плохая, она просто так воспитана, я с этим смирился, за столько лет и не с таким можно сжиться. Наш брак был счастливым, да и детей она любила, только, вырастить правильно, из-за собственного воспитания, не умела. Я виноват, должен был проследить сам, но по молодости, не слишком задумывался, а потом уже было поздно. В Реге она, своей непомерной любовью, задушила даже ростки самостоятельности, видимо потому, что Сириус был слишком самостоятелен и вольнолюбив. Увы…       - Я не могу сказать, сколько во мне от Сириуса, а сколько от Велимира. Наши личности очень замысловато сплелись. Подчас я понимаю, что в некоторых обстоятельствах и Сириус, и Велимир поступили бы по-другому, не так, как поступаю я. Видимо, получилась, после слияния, совершенно другая личность, непохожая ни на первого, ни на второго.       - Это не важно, ты моя кровь и плоть, мой сын. Все остальное – совершенно не важно.

***

      - Скажите, Отец, а когда мне будет позволено встретиться с крестником?       - Скоро. Я поговорю с его тетей, думаю, она не откажет тебе. Да, я бы хотел, что бы ты помирился с Северусом Снейпом. Он ее доверенное лицо, единственный, кто помогает воспитывать детей, тот, кому она безоговорочно верит. Я знаю, что ваша компания в школе, не давала ему спокойной жизни, и мне очень хочется верить, что происходило это под действием зелий.       - В школе мы испытывали к нему искреннюю ненависть, сейчас я уверен, что это чувство было наносным. Мне стыдно, что расклад четыре на одного, не казался мне несправедливым. Надеюсь, и Снейп сможет перерасти детскую неприязнь.       Дома все было по-старому. Правда, за то время, пока Вэл лечился, адвокаты смогли дожать министерство, и Визенгамот рассмотрел дело Сириуса Блэка. Новые обстоятельства, найденные защитниками, смогли перевернуть процесс с ног на голову, доказательства вины отсутствовали, а Петтигрю, давший показания под веритасерумом, к тому же с темной меткой на руке, был вынужден рассказать правду, что именно он и был Хранителем и предателем. Дамблдор зашевелился, дал интервью в ЕП, отправил Блэку сову с письмом, но ответа не получил, Вэл даже в руки пергамент не взял, просто выгнал сову, велев ей лететь обратно, а то мало ли чем его мог Добрый маг обработать, ради всеобщего блага, конечно.       Через неделю после возвращения домой, лорд Орион попросил Вэла об одолжении, необходимо было пройти проверку крови, у гоблинов. В процессе выяснилось, что магия рода признала его наследником, но имя изменила. Из банка вышел Сириус Велимир Орион Блэк, наследник рода Блэк. Крестные узы в пергаменте отданном гоблинами подтвердились однозначно.       Со Снейпом он решил встретиться заранее. И не прогадал. Разговор получился тяжелым, для обоих сторон. Северус шипел и неохотно шел на примирение, но Вэл умел быть убедительным. Ради собственного крестника, которого он ощущал родным, он был способен уговорить и Василиска, не зная парселтанга, и перемирие между двумя мужчинами было заключено. Главным аргументом стало то, что к Гарри оба они относились трепетно, и устраивать баталии при ребенке, считали недопустимым.       Вэл понимал, что встретиться с крестником не так-то просто. То, что его скрывали не в Англии, он понял сразу, поэтому посоветовавшись с отцом, отправился на континент, чтобы именно оттуда добираться на место встречи. Портключ перенес его в небольшое поместье, и он не особо интересовался, где именно оно находится. Гарри его вспомнил с трудом, поначалу сильно стеснялся, но увидев его в анимагической форме, проникся доверием. Вэл катал детишек, играл с ними в мяч и приносил брошенную палочку, а с террасы за их играми наблюдали Снейп и Петунья. Количество детей, слегка обескураживало, но и тут Вэл не стал выяснять, откуда третий, любопытно, конечно, но пока сами хозяева не проникнутся к нему доверием, задавать вопросы он не имеет права, как он для себя решил. А еще, его безумно влекла Петунья или Полин, как она разрешила себя называть. Но было видно, даже не вооруженным глазом, что его общество даме не интересно. Пока он возился с детьми, и исподтишка наблюдал за хозяевами поместья, у него сложилось вполне определенное мнение, что Северус и Полин понимают друг друга с полу взгляда, словно прожили вместе не один год, настолько гармонично они смотрелись рядом. Влезать в их отношения и быть третьим лишним Вэл не хотел. Но налаживать сотрудничество, ради возможности быть рядом с любимым крестником, было необходимо. К тому же слишком часто пользоваться порталом было опасно, можно было навести на след Дамблдора. Поэтому он попросил разрешения пожить некоторое время в гостях, обещая, что вести себя будет тише воды, ниже травы, и ради Гарри готов на очень многие уступки и поступки. Ему поверили, тем более что понимали его потребность находиться рядом с мальчиком, да и завещание родителей Гарри стоило учитывать.       Так Блэк поселился в одной из гостевых комнат. Совместное проживание не приносило никаких неудобств. Время стремительно летело, Северус и Полин начинали доверять ему. С некоторых пор, его уже не боялись оставлять с детьми одного. Гости появлялись в поместье очень редко. Пару раз к Снейпу приходил Люциус Малфой, да лорд Блэк навестил сына перед Самайном. Обычно же, важные встречи назначали в банке, так было гораздо безопаснее, чем пытаться сбить со следа возможных наблюдателей директора, используя последовательную аппарацию и портключи. А все остальное время трем взрослым и немало пережившим людям, было достаточно просто общаться, в основном на тему воспитания подрастающего поколения. На следующий год Гор и Дар должны были отправиться в школу, в Ирландии начальное магическое обучение начиналось с семи лет. К этому времени мальчики уже получили немалый багаж знаний. Занимались с ними попеременно, все взрослые. Полин взяла на себя магловские предметы из начальной школы: чтение, письмо и математику. Северус занимался зельеварением и несложной бытовой магией, а Вэл вспоминал вместе с детишками, чему его обучали, как наследника древнего рода.       К Рождеству в Англии наконец назначили новые выборы министра магии и окончательно определились с претендентами на эту должность. Почти двухлетняя предвыборная гонка должна была закончиться в мае. Тандем лордов Малфоя и Блэка имел все предпосылки к тому, чтобы сместить с этой должности Фаджа и его заместительницу. Все это время, Блэкам и Малфоям приходилось опасаться за жизни близких, семьи жили почти на осадном положении, а на самих лордов было совершено несколько покушений, слава Мерлину, не слишком удачных.