Искупление Маферата

      Лавина, сошедшая со склона, отгородила основную часть лириумных войск Старшего от Убежища, дала передышку, время, за которое можно было хоть немного собраться с мыслями. Каллен организовывал отход, сам храмовник, он увидел перед собой армию, сотканную из его бывших сотоварищей, и Тревельян буквально чувствовала его опустошение, словно всё происходящее для него было не более чем горячечным бредом. Впрочем, так казалось и Эвелин, когда она сказала, что задержит Старшего, чтобы люди успели отступить от церкви по тоннелям.       Сказала и они уставились друг на друга, слушая и словно не веря тому, что стоит за этим. Бык, тоже странно смотрел на неё своим единственным глазом. Тревельян поджала губу: - Не надо так смотреть, Бык. - Не буду, точно, нечего, идём, наваляем им, - кунари уложил на плечо новенькую секиру, - время идёт, а мы рассусоливаем. Потянул дверь на себя, выругался, толкнул наружу: - После вас, миледи. Из темноты церкви на освещенный пожаром двор за ними шагнул Блэкволл, размял плечо со щитом на руке: - Значит, вот оно, - сказал, ни к кому не обращаясь. - Красиво горит, - задумчиво произнес Дориан и поправил на себе тогу, слушая, как опускается за ним засов на двери церкви, - хорошо будет видно, нас.       Тревельян, приладившая на пояс запас зелий из схрона снабженцев, оглянулась на мужчин: - Никто из нас здесь не останется, - пообещала она, заглянув каждому в глаза.       Когда требушет развернулся в направлении горы над Убежищем, Тревельян уже не могла руки поднять, так они тряслись от перенапряжения. Бык только однажды подпустил к ней одного из красных храмовников, и Эвелин увидела вблизи лицо, прорастающее кристаллами и с нечеловеческим уже взглядом. Она полоснула по горлу чудовища кинжалом и поспешила увернуться от брызнувшей ядовитой крови. Бык откинул его в сторону, пробившись сквозь пару монстров, узнать в которых людей было почти невозможно: - Прости, - кажется, волна схлынула, и он привалился к доскам настила, - надо уходить. - Давайте, бегом, я запускаю.       Она не спешила, куда ей теперь было спешить? Дориан тянул Стража, припадающего на левую ногу, за собой, а Бык, перед поворотом словно споткнулся и притормозил. - Не смей оборачиваться, - прошептала Тревельян, и тот прибавил шаг.       Зашумели над головой кожистые крылья дракона, волной раскаленного воздуха из его глотки Эвелин швырнуло об землю в паре метров от требушета, так что на несколько мгновений, она потеряла слух и зрение. Гигантская туша, приземлилась недалеко, сотрясая землю вокруг и марчанка, пытающаяся встать на ноги, снова оказалась на четвереньках.       В себя пришла от боли, когда почти четырехметровая фигура, маячившая в огненных всполохах, ухватила её за руку с меткой и вздернула вверх, отрывая от земли. Эвелин было больно, она устала, и всё что ей хотелось – это ткнуть пальцем в невероятно красивые серые глаза напротив, принадлежавшие Старшему. Тевинтерское чудовище, именовавшее себя Корифеем и метившее на божественный трон, что-то вещало ей, едва различимое за гулом в ушах, Тревельян кривилась, пытаясь уловить суть, прохрипела ему что-то в ответ: возмущенное и жалобное, как ей показалось. Магистр тряхнул её и от боли в суставах, наконец, стало проясняться в голове. Требушет ждал, Эвелин покрутила головой, увидев за шлемом Корифея загоревшуюся в небе новую звезду – ей дали знак. Она сдерзила магистру и тот, словно это была последняя капля в его терпении, отшвырнул марчанку в требушет. Эвелин заставила себя сначала сесть, мотая разбитой головой, потом привстала, борясь с головокружением: - Слишком много разговоров. – Пнула рычаг, едва устояв на ногах, собрала все силы, чтоб отметить изумление на выразительном изуродованном Тенью лице чудовища и кинулась к забору за требушетом. Перевалилась через каменную кладку, уже слыша нарастающий гул сходящего снега, и провалилась в яму, с неудовольствием отметив, что она же приказывала накрыть дыру настилом, чтоб никто туда не свалился ненароком. Упала во тьму. - Она обманула нас, - Дориан оглядывался на свои следы, заметаемые снегом, - она не собиралась возвращаться.       Бык молчал, навалил на себя мешок с припасами и тащил его, упрямо глядя вперёд светящимся глазом. Блэкволл давно обогнал их, обсуждать было нечего. К ним вернулась Кассандра, шедшая во главе отряда, подставила плечо тевинтерцу, обессиленному ворожбой: - Я не верю, что Создатель допустит её гибель, - женщина запахнула плащ на продрогшем Дориане, - крепитесь. - Мы можем вернуться и поискать, - предложил Крэм, - шагающий рядом со своим шефом. – Как только устроим людей в безопасном месте. Он выжидающе заглянул Быку в лицо, а тот нахмурился еще сильнее. - Я так и собираюсь поступить, - кивнула Кассандра, - иначе мне покоя не будет.       Ухнул филин. - Треклятая птица, - вздрогнул Павус. – Ждет что ли, когда кто-то сдохнет ей на радость в этом снегу?       Бык, наконец, оторвался от раздумий, хмыкнул что-то неопределённое, но дальше зашагал гораздо бодрее.       Тревельян брела по тоннелю, освещаемому лишь зыбким свечением метки на её ладони. Метка чесалась так, словно после соприкосновения с её создателем, что-то изменилось. Эвелин раздирала ладонь, размышляя, как будет искать своих товарищей в горах. Оружие она потеряла еще раньше, на боку висели лишь пара склянок с зельем и кошель с деньгами – бесполезные вещи зимой в горах, карманы куртки были пусты, потому что она собиралась идти в таверну, а не воевать с красными храмовниками. Свернув еще раз, марчанка увидела голубое свечение от попадающего сквозь камни лунного света и услышала скребущий душу визг существ, вившихся вокруг него. Демоны отчаяния, что еще могло притянуться в такую минуту из Тени, размыслила Тревельян. Дальше за ними угадывался выход из тоннеля. Эвелин сжала ладонь, нестерпимо зудевшую от одной мысли о разрыве. Отправить бы их обратно, затянуть в Тень, показать дорогу. Женщина сосредоточилась на ощущениях, пытаясь представить, каким должен быть новый разрыв – небольшим, односторонним, втягивающим в себя всё недружелюбное телу, его породившему. Пошевелив пальцами, Тревельян сгустила свечение в шар и, не отпуская, взглядом и волей потащила его в сторону верещащих существ. Опустила руку, едва его свет опутал демонов и тотчас разрыв лопнул, словно воронка, затягивая в себя сгустки отчаяния. Свечение сжалось в точку и с хлопком закрылось, когда демоны полностью погрузились в него. Эвелин, ещё не веря в свою удачу, подкралась ближе к обвалившемуся своду. Демонов не было, а в отверстие свода наметал снег. - Хорошо, - громко сказала Тревельян, утверждая себя обратно в этом мире, - выход есть, я есть, хорошо.       Слово – шаг. Эвелин ловила подкатывающую панику и загоняла её обратно. Запаникуешь – смерть, поэтому каждое слово в голове – это шаг, любой, даже самый маленький шажочек.       Вокруг вилась снежная пелена, ветер срывал с деревьев рыхлый снег и смешивал его с падающим сверху. Тревельян словно в молоке бродила между деревьев, понимая, что безнадежно заблудилась, а ориентира нет. Снег застилал всё, деревья были различимы в темноте всего на несколько шагов. Выйти бы из этого леса, увидеть горы. Но её словно закручивало по спирали, ветер дул то в лицо, то в спину, меняя направление, как только Тревельян пыталась подстроиться под него. Она чувствовала, как остывают ноги, холодит бёдра сквозь меховые штаны, курточка, удобная в бою, почти не укрывала от ветра, а шапку она потеряла уже давно. Капюшон сдувало, горстями закидывало за шиворот снег.       Слово – шаг.       Она пока жива, жива, после встречи с Корифеем. Маленькая победа на фоне огромной потери Убежища. Можно лечь и уснуть. Будет трясти минут десять, пока организм не перестанет сопротивляться холоду и смерти, а потом наступит покой, её личный мир и спокойствие. Она уйдёт в Тень и, может даже, встретит там своих предков. Создатель, она не имеет права умереть, потому что уже получила свой второй шанс на жизнь. И сейчас – ещё один.       Я. Иду.       Тревельян, молилась редко, не смотря на то, что росла в семье, где религия стояла едва ли не на первом месте в воспитании. Даже сейчас она не могла вспомнить ни слова из Песни Света. Поэтому просто говорила. Слово – шаг. «Не делай вид, что ты меня не видишь, Создатель. Я иду. Я заблудилась. Мне нужен знак, просто знак, выбраться из леса, дальше я сама. Дойду. Дай мне знак». Вьюга не прекращалась.       Может и правда пуст трон в Золотом городе и нет никакого Создателя? Шаг. Может, все боги лишь воплощение надежды, что придет большой и сильный, укажет путь, скажет что хорошо, а что плохо. Левой. Накажет плохих людей, воздаст за добро. Правой. А может, богов столь много, что они заняты лишь своими делами и нет им дела до заблудившейся женщины, промёрзшей, напуганной древним злом и отчаянно одинокой. - Смотрите на меня, - закричала Тревельян всем богам на свете, поднимая вверх руку с меткой, - я иду!       Словно в насмешку, с ветки прилетел в лицо снег. Крупная птица, напуганная голосом, белым комком снялась и перелетела на соседнее дерево. Тревельян в отчаянии рванула следом. Птица, словно поджидая, когда женщина дойдет до дерева, сидела без движения, а потом перелетела дальше. Ветер начал уверенно дуть в спину, и сразу стало легче идти. - Спасибо, - шептала Эвелин за каждый следующий шаг. – Спасибо.       Вышла из леса и сразу увидела между скал далекое зарево от костров: теперь только шагать вперёд, упрямо, до тех пор, пока не услышишь, как сквозь ветер Искательница Кассандра, не потерявшая надежду, крикнет: - Это она!       Тревельян осела в снег и больше ничего не чувствовала.