Искупление Маферата

      Эвелин влюбилась в Скайхолд с первого взгляда, как девчонка влюбляется в рыцаря в сверкающих доспехах. Её рыцарь был запущен, староват и неприбран, но он был надежен, ласков и гостеприимен. То, что надо. Марчанке хотелось перецеловать каждый камешек в стенах, и она не отказывала себе в удовольствии гладить древнюю кладку пальцами, словно лаская коня. Скайхолд баловал погодой. Магия поддерживала в нем одно единственное время года, когда одновременно цвели цветы, плоды зрели, листва желтела, опадала и тут же появлялась молодая свежая зелень.       Инквизитору отвели отдельные покои, с великолепными витражами, огромным камином, но большую часть времени, Эвелин проводила или в башне магов, в библиотеке, которой мог позавидовать любой Круг, либо в таверне, либо в кузнице. За пару недель они обустроились так, словно жили в крепости десяток лет, без роскоши, с разбитыми стенами и перекрытиями в некоторых башнях и галереях, но ощущение дома Тревельян не покидало.       Возвращаясь из Крествуда, впервые надолго отлучившись из замка, Эвелин ловила все изменения в Скайхолде: восстановили арку, очистили проходы к конюшням и привели ферелденских лошадей, разбили сад с огородом, перекрыли крышу. Травельян у конюшни перехватил       Варрик, обрадовавшийся, что Хоук вернулась вместе с группой Инквизиции: - Так, милая, в баню, переодеваться и в таверну – она сегодня полностью в нашем распоряжении, - подмигнул гном, - бегом девочки. Хоук, изрядно вымотанная долгой поездкой, тут же воодушевилась и принялась тормошить Эвелин, понукая её быстрее отправиться в натопленные бани. Марчанкам удалось даже попариться, прежде чем в дверь требовательно застучали и снова напомнили, что ждут только их.       Мужская часть группы, уже отмытая с дороги, требовала заслуженного отдыха.       Эвелин сбежала переодеться и потом решила дойти до таверны путем длинным, но приятным – через библиотеку и обновлённый переход над двором. Прошлась по стене, вглядываясь в темные небеса над Скайхолдом, и зашла в таверну с крыши. Внизу горели свечи, пахло едой и вином, спустившись на пролет вниз, Травельян прислушалась, но голоса сливались в гомон, звенела посуда, откупоривались бутылки. Она спустилась еще ниже и присела на ступеньки, еще не видимая гуляющей компании: - Опять что ли за Инквизитором посылать? – Варрик хлопотал вокруг Хоук, - где ты её потеряла, моя прекрасная? Хоук смеялась.       Бык разговаривал с кем-то в темном углу, Эвелин не было видно с кем. Дориан принюхивался к вину, Коул вертел в руках кубок, повторяя за ним движения. Кассандра, поминутно оглядывалась на дверь, Лелиана настраивала лютню, Жозефина пристраивала колоду карт рядом с собой, пытаясь найти место, куда точно не прольют напитки. Солас показательно скучал и делал вид, что теряет время понапрасну, но сам наблюдал за всеми с интересом. Даже Каллен, вечно занятой, и тот чинно сидел на стуле и косился на бочонок с элем, равно как и Блэкволл.       Травельян решила не томить народ и сбежала по скрипучим ступенькам вниз. - Вот тебе раз, - воскликнул Дориан, - снизошла до нас в буквальном смысле! - Бык, за стол, - командным голосом приказала марчанка, - ты обещал мне, что я наконец-то напьюсь.       Последние слова она проглотила, уставившись на Быка и идущего за ним следом гиганта-аввара. Глядящий в небо все так же был в маске, от которой у Эвелин в груди все сжималось от неприятия. Зато его одежда изменилась – меховые куртки исчезли, аввар носил штаны толстой кожи и холщовую широкую рубаху. Он оказался не таким массивным, как при первой встрече, а то, что в Бурой трясине она приняла за накидку, слипшуюся от дождя, оказалось роскошной светлой шевелюрой, спускавшейся шаману почти до пояса. - Глядящий в небо, - растерялась женщина, - ты нас нашёл. - Хозяйка Неба показала, каким путем ты шла, - голос аввара всё такой же спокойный и размеренный уносил Эвелин в неясное ей состояние, словно она лежала на воде и смотрела в закатное небо.       Тревельян попыталась сосредоточиться на маске, что-то знакомое было в ней. Глубокие щели, за которыми не видно глаз, острый клюв, опускающийся почти до рта и уродовавший весь вид. Она отмахнулась от наваждения и снова всмотрелась. Маска была до ужаса не похожа на живое существо, но отделаться от ощущения, что на неё смотрит птица, указавшая дорогу среди бури, женщина не могла.       Бык похлопал аввара по плечу, будто старого товарища: - Давай, давай, устраивайся, эй, налейте шаману мараас-лок и этой даме, что мечтает проснуться с головной болью в обнимку, тоже! Кунари усадил их рядом, за столом было довольно тесно, и Эвелин плечом ощущала тепло от руки аввара. Разливали за столом Бык – свой излюбленный «огонь-вода», да Каллен – вино для леди и эль для мужчин. Лишь Дориан, перенюхав все бутылки, притянул одну к себе и занимался собой сам. Варрик перехватил инициативу у Быка и принялся веселить народ байками и тостами. Хоук, подмигнув Тревельян, подняла свою чарку, мол, давай-ка, выпьем уже. За марчанкой не заржавело, она залпом осушила свою чашу с вином и вздохнула: - Хорошо. - Закусывай, - повернулся к ней Глядящий, - до комнаты не доползёшь.       Тревельян уставилась на шамана в изумлении, шутит что ли? Аввар дотянулся до зажаренного поросенка, воткнул в него кинжал – пара движений и на тарелку Инквизитора шлепнулся увесистый кусок свиного бочка. На женщину шаман даже не взглянул. Тревельян мстительно оглядела стол, стянула ближайшую ветку винограда и сунула под нос шаману: - И про себя не забывай.       На противоположной стороне укоризненно зацокал языком Дориан: - Не почистила, ай-ай.       После второго круга, расслабилась даже Кассандра, настороженно поглядывающая на шамана. Щёки Искательницы разрумянились, глаза заблестели, а Каллен всё чаще поворачивался к ней, заглядывая в глаза, спрашивал что-то, та смущалась, вытягивала спину и старательно смотрела в свою тарелку.       Бык, заметил неладное, когда Тревельян поставила на стол опустевший кубок: - Ты там что, вино глотаешь? – возмутился кунари, грузно встал с места и, прихватив кувшин своего пойла, двинулся в обход стола. – Так не годится, - он сгреб её посудину, плеснул туда резко пахнувшей жидкости, налил из-за плеча авварцу, грохнул кувшин об стол перед его носом-клювом. – Ну, за хорошие битвы!       Тревельян проглотила жидкий огонь, попыталась выдохнуть, закашлялась. Сзади смеялся Бык. Кунари сгреб её и шамана в объятья, сдавив так, что у Эвелин, слезы выступили, прижал к аввару, нисколько не смущаясь: - Пейте, чудики, вам нужно, - громко шепнул обоим в уши и пошёл обратно к себе, по пути схватив кусок сыра с тарелки Соласа.       Эвелин виновато взглянула в темные прорехи маски, заливаясь румянцем, то ли алкоголь подействовал, то ли что другое, но вслед за щеками заполыхали и уши. Аввар отвернулся от неё резко, мотнул головой и потянулся к заветному кувшину, подливать, как и было завещано кунари.