Линь Большой и Линь Маленький. Тёмная сказка

До замка добрались глубокой ночью. Всех растолкали от тревожного полусна и вывели из повозки наружу. Было холодно, зелёная трава заинела под босыми ногами Сяо. Сперва мальчик не мог видеть вокруг себя ничего, кроме неба, напрочь закрытого чёрными тучами, но сонные глаза постепенно привыкли к темноте, и он увидел пред собой огромный ров. Вокруг любого замка обязательно должен был быть ров, так, кажется, говорил кто-то из его деревни, большая глубокая яма, чтобы враги не могли перелезть через стены. Сяо замер на самом краю бездны, завороженный её размахом. По ту сторону пропасти красовалась и сама Собачья Голова, замок, похожий на перевёрнутый котелок, массивный и страшный, усеянный сотней маленьких огоньков из окон и ещё сотней огоньков от факелов, они не стояли на месте, а сновали туда-сюда, отчего на мёртвом лице замка рисовалась страшная ухмылка из теней. Или же это был собачий оскал? - Нужно опустить мост! – один из надсмотрщиков подошёл к самому краю и стал что-то кричать людям на стене. - Вон там, вдали, - испуганно шепнула Четвёртая Сицзы, и Сяо увидел, в огне крохотную фигуру сморщенной старухи, что поднялась на стену и что-то сказала стражнику. Они о чём-то поспорили, а затем мост нехотя опустился на их стороне. Мальчик был поражён. Впервые в жизни он видел такое волшебство. «Если бы, - тоскливо думал он, пока его и друзей волокли на внутренний двор замка, - у нашей деревни был такой летающий мост, никто бы не пришёл и не разрушил её так просто…» Мум не врал, большую часть двора действительно занимали массивные клетки из кованного чугуна и ещё какого-то серого метала, который не блестел даже при свете факелов. Большинство клеток было заполнено - о ужас! – такими же детьми, как и они. Такими же рабами. Всех осмотрел тощий мужичок с гусиной шеей, одетый в медвежий жилет без рукавов на голое тело и широкие полотняные штаны, развевающиеся на ветру и показывающие силуэты тонкий кривых ног. - Та-а-ак, - он деловито скребнул ногтем чуть затянувшуюся рану от камня на голове Сяо. – Царапина, - он сделал жест, и слуга что-то записал у себя, - годный раб, - мальчика толкнули к десятку таких же, как и он, «одобренных», и мерзкие пальцы оценщика ухватили за подбородок Сицзы. – Фу, как смердит кровью, - поморщился он. – Должно быть, руки совсем сгнили… - Осмелюсь сказать, что лицо у неё довольно красивое, - робко встрял в разговор слуга с пером. - Сам вижу, - сварливо отозвался медвежий жилет, - была б страшная, уже бы прирезал, - от этих слов голова Сицзы задрожала в его руке, - но она своими обрубками пол гарнизона позаражает. Руки, мы у неё отнимем, и будет у нас… - Я сейчас тебе язык отниму, служака! Тот обернулся. Перед ним стояла та самая старуха со стены. Вблизи она оказалась ещё страшнее: низкой, беззубой, расплывшейся, почти совсем лысой, да ещё и вдобавок слепой на один глаз. Голос её был низкий, мужской, а когда она говорила, рот её безобразно шевелился, и все сидели острые, нечеловеческий зубы. - Она калека, Госпожа Крокодилица! – медвежий жилет тотчас же отпустил Сицзы, и она сразу рухнула на колени, ни живая, ни мёртвая от страха. Сяо хотел помочь ей, но его хватила за шиворот рука одного из стражников. – Мы таких ещё у обозов убиваем. Господин Пип… - Господин Пип не терпит, когда вы устраиваете случки с его рабынями перед тем, как убить, - как нож, отрезала старуха со странным прозвищем Крокодилица. – Привести её ко мне в покои, и уже на утро девчушка будет как новенькая. Живей! *** Сицзы даже не помнила, как переместилась с холодного ночного двора в душную провонявшую травами комнатку с низким потолком. - Раздевайся, - гаркнула старуха, стоя у бадьи с горячей воды. – Всё снимай! Все свои блохастые лохмотья, и полезай в ванну, пока у тебя руки и впрямь не сгнили. Девочка повиновалась беспрекословно. Уж слишком её напугали слуги во дворе. Вода в бадье была горячее огня, но Сицзы и пикнуть не посмела. Лишь слёзы полились из глаз от чудовищного жара. Она скрылась в воде целиком, лишь раненые руки держала высоко над головой, боясь, что умрёт от боли, если на раны попадёт кипяток. - Я дам тебе кобыльего вина, принцесска, - сказала Крокодилица. – Это притупит чувства. А затем тебе придётся терпеть. Поняла? Девочка кивнула, но всё-таки не смогла сдержать криков, когда старуха принялась за неё. Кричала она громко, так что стены тряслись, и слышал, наверное, весь замок. Сперва её руки распарили в воде до полного онемения, затем несколько пластов самой плохой кожи были безжалостно сняты закалённым в огне ножом, а раны - прижжены мятной мазью и пахучей зелёной жижей. Крокодилица обложила её руки листьями дикого лопуха, на котором палочкой были нацарапаны какие-то странные символы, а затем плотно забинтовала плоды своих трудов. Сицзы в этот момент уже лишилась чувств. Но губы её всё время складывали: «Сяо Линь…» *** Проснулась она нескоро. Быть может, прошло несколько дней. Руки не болели. Сицзы высунула их из-под одеяла и увидела, что они забинтованы крепкими белоснежными лентами. Старуха, должно быть, несколько раз меняла повязки, пока она спала. «Сначала у меня были чёрные руки от разделки рыбы, - подумала Сицзы, поднимаясь, - потом мои руки сделали красными. А теперь у меня белые руки… Прекрасные белые руки…» - Эти повязки теперь часть тебя, - Крокодилица сидела в большом кресле у её кровати, и что-то размельчала в ступке. – Белые ленты пустынных чародеев, их привёз мне господин Пип. Если приложить их к только что затянувшимся ранам, они сольются с плотью и сделают её крепче, чем когда-либо… Девочка наивно моргнула своими кошачьими глазами. В руках она действительно чувствовала странную силу и тепло. - П… Почему вы заступились за меня, госпожа? – это были первые слова, что Сицзы отважилась сказать своей страшной спасительнице. - Зачем? – старуха оскалилась, вновь пугая дикими зубами. – У тебя незамутнённые глаза, дитя, ты можешь стать великим человеком. - В… Великим? - Я стала легендарной целительницей прежде всего потому, что была чрезвычайно сильна, чтобы выжить, но многие талантливые люди не имели к своему таланту довесок силы и погибали прямо у меня на глазах. Я могу отличить важных людей от мусора, веришь? - Верю… - Именно поэтому я считаю долгом помочь любому, в чьих глазах увидели искру, милая. Так я впервые спасла Господина Пипа, когда он во главе Солёной Хоругви пришёл взять Собачью Голову… Я была пленницей в руках предыдущих хозяев, но герои Континентальной Войны даровали мне свободу. Пип получил в той битве опасную рану, но я вызвалась исцелить его… Боги, как я тогда была сильна в убеждении… С того дня мы были связаны с Господином Пипом. - Связаны? Как это? – не поняла Сицзы. - Должно быть, ты действительно издалека. Боги Погасшего Солнца отмечают людей, которые помогают Героям и их семьям. Мне было предначертано спасти жизнь Господина Пипа, а ему – признать нашу связь… У многих героев есть такие люди. Люди, которых им на защиту посылают Боги. У Господина Пипа, к примеру, это я и девчонка Эюй, ты, думаю, ещё познакомишься с ней. - Так значит, мы с вами?.. - Нет, - сразу же сказала Крокодилица. – Я не Герой и не из семьи Героя. Если бы Боги связывали меня со всеми, кому я помогаю… - Но тогда… - Я уже стара, дитя. Мои дни иссякают, я хотела бы найти ученицу, которая заняла бы моё место. Вот уже много лун я присматривалась ко всем в замке, но не видела никого с правильными глазами… А теперь вижу… - Мои друзья… - Что? - Мои друзья остались снаружи, - сказала вдруг Сицзы. – Сяо Линь из моей деревни и наш новый знакомый Мум с Рынка рабов. Если вы освободите и их, мы втроём сможем помогать вам. - Я приглашала в ученицы тебя одну, - покачала головой старуха. – Ты можешь освободиться от бремени рабыни здесь и сейчас, но у друзей твоих другая дорога. Если ты последуешь за ними, я не буду тебя удерживать, но сильно в тебе разочаруюсь… - Раз так, я… *** Вскоре её вывели во двор стражники. - Сицзы! Сицзы! – раздалось тут же у одной из клеток. - Сяо Линь! Ты в порядке! Я так рада! Её швырнули в клетку и закрыли за ней дверь…