Линь Большой и Линь Маленький. Тёмная сказка

Небо укрылось попоной из серых туч. И чем дольше длилась дорога гигантских обозов, гружённых детьми, тем серей и неказистей становилось всё вокруг. Единичные просеки леса вокруг сменились густыми дикими чащами чёрных елей, которые всё силился, да не мог согнуть свистящий ветер. Шёл дождь, и колёса ежеминутно чавкали об грязь в нарезанных колеях. На днище повозки собиралась влага. Сицзы начала бредить на третий день. Её руки к тому времени вовсе не гнулись и лишь чернели и пахли гниющим мясом. Девочку укрыли всеми тряпицами, которые только можно было найти, вот только все они были насквозь вымочены дождём и не грели. Сицзы жалась к нему в бреду и нашёптывала слова, смысл которых был понятен только ей самой. По взгляду Мума Сяо Линь понял, что дело плохо. Единственный привал у них был два дня назад, когда молния свалила на дорогу сожжённое дерево. Детей развязали и силой вытолкали наружу и заставили скатить его в придорожный ров. Туда же отправились тела тех, кто уже не дышал, уничтоженный голодной дорогой и болезнями, в том числе – зеленоглазый мальчик с татуировкой вороньего крыла. Именно той ночи Сицзы и стало так плохо: с десяток древесных заноз пронизал её воспалённые раны. Всё дальше и дальше от дома… Всё ближе и ближе к гибели… Была ночь. Тканевый верх повозки прогнулся под тяжестью воды, и холодные капли падали вниз со стальным звоном. Сицзы уже спала, положив голову ему на грудь. У её ног улёгся и усталый Мум, мальчик, казалось, усох как минимум вдвое и остался скукожившимся курёнком с большой лысой головой. Его живот жалобно урчал, и Четвёртая нервно вздрагивала во сне от каждого раза: горячка и больные руки не давали ей в полной мере ощутить голод, но Сяо отдал бы всё на свете, чтобы никогда не почувствовать то же, что она. А ведь он сейчас хотел есть, как никто на земле. Его даже несколько раз рвало водой. Повозку тряхнуло, и лужица, что натекла с потолка, прыгнула прямо на босые ноги Сяо, обжигая их ледяным огнём. Но он мужественно не закричал, чтобы не будить бедную Сицзы. «Что же, повезло хотя бы, что нас не стали снова связывать…» В конце концов, истязаемый голодом и холодом, мальчик уснул… *** Сяо Линь! Ворон кружился над его головой, роняя огромные перья. Блестящая, крупная, восхитительная птица на поле голубого неба. Держись, Сяо Линь! Было тепло, сухо и очень сытно. Мальчик знал, что всё это ненастоящее, но ему всё равно не хотелось покидать это место. - Кто ты? – голос Линя отдавал неестественным эхом. – Я уже когда-то слышал твой голос! Я Бог Ворон, Сяо Линь! Разве твой отец не рассказывал тебе? - Никогда. Мой отец умер. Я тот, кто помог тебе и брату родиться. Твой отец воззвал ко мне, сломленный своим бесплодием, и я покрыл твою старую мать взамен на верную службу. Ты и Да Линь родились в час затмения моими крыльями солнца, вылупились из чёрных яиц, вышедших из утробы вашей матери. Вы дети, благословлённые вороновым крылом. Избранные. Я приглядываю за вами. С того самого дня, как братья-вороны принесли мне труп вашего отца. - Где сейчас мой брат, Бог Ворон? Ты найдёшь его, Сяо Линь. Найдёшь, если пойдёшь вслед знамению. - Знамению? От жары начала кружиться голова. Ворон замер высоко в небе, раскинув густые крылья. Ищи меня на дне серебряного кинжала, Сяо Линь, ищи на кончике языка смутьянки. И тогда ты снова увидишь брата… И даруешь этому миру свободу… Ворон закричал высоко и пронзительно, спикировал прямо на мальчика, раскрывая железный клюв и обнажая острые когти. Сяо закричал и проснулся. *** Дети уже почти перестали отличать день от ночи, настолько чёрными были тучи, полностью отрезавшие небо. По ощущениям, прошло не меньше двух недель прежде, чем тяжёлые повозки с рабами вышли на большак. Дорога здесь была выложена камнем, и лошади тащили поклажу куда увереннее, отстукивая подковами металлический марш. - К вечеру будем у Собачьей Головы, - доложил помощник кучера солдату-надсмотрщику. – Господин Пип, как нам передали, задерживается в столице. У нас не будет проблем с пропуском в замок? - В отсутствии Пипа Собачьей Головой командует кастелянша Эюй, - коротко ответил тот. – Она и отдаст приказ. - Целый замок в руках бешеной молокососки, - буркнул кто-то третий. – Пусть бы и дальше спала со своими собаками. Куда ей нами командовать? - В замке доживает последнее почтенная Крокодилица, - напомнил надсмотрщик, - она, если что, осадит госпожу Эюй. - Они обе – одного поля ягоды. Крокодилица давно уже умом тронулась на своих отварах и ядах. Видят Боги, Собачья Голова без Господина Пипа и не голова вовсе, а обрубок шеи… Сяо Линь рассказал об услышанном Муму и спросил, знает ли тот об Эюй, Крокодилице или Собачьей Голове. - Имена я слышу впервые, - хрипло признался паренёк, выдавив из себя болезненную улыбку. От голода всё его лицо покрылось жёлтыми пятнами. – Но я точно знаю, что Собачья Голова – это название замка одного из Героев. На Малой Земле осталось великое множество замков со времён Континентальной Войны, но лишь самые большие и дорогие из них имеют свои имена. Они-то и принадлежат Героям. По цепочке этих замков Солёная Хоругвь освобождала мир от прежних господ: от Нефтяного Шпиля на западе, где сейчас главенствует Нефтяной Король, до Героического Предела на востоке, там властвует господин Пипин, вы его уже видели на рынке рабов. Героический Предел – место, где окончилась Континентальная Война. Когда войска старых хозяев отступили в его задворки, теснимые Хоругвью, их уже поджидала засада, и всех кровопийц вырезали, поймав в мешок, – глаза Мума загорелись впервые за целую вечность. На жёлтых щеках появилась едва заметная краснота. - Последний из генералов врага заперся на вершине башни Предела, и к тому времени, как войска Героев поднялись вверх, прыгнул в бездонный океан из своего окна. - Собачья Голова принадлежит Пипу. Я сразу поняла, когда увидела его бульдожью физиономию, - прошептала Четвёртая Сицзы. Последние пару дней ей было немного лучше: девочка могла сидеть и двигать руками самостоятельно. Справлять нужду, однако, ей приходилась с помощью мальчиков. - Собачья Голова имела стратегическое значение в той войне, - сказал Мум. – Там выращивали бойцовских собак, огромных, как медведи, и совершенно неконтролируемых. Такие звери в бою нападали и на чужих, и на своих. Разрывали солдат прямо вместе с доспехами. Сицзы побледнела и отползла в облюбованный угол. - Сейчас собаки вымерли, но остались клетки от них. Много-много клеток. В них Господин Пип содержит рабов перед тем, как выгодно перепродать их какому-нибудь богатею. Так мне мой хозяин рассказывал. - Лишь бы только кончилась эта дорога, - простонала Сицзы, - я уже ко всему готова… «Лишь бы не пожалеть, - думал Сяо, глядя на белое лицо подруги и её гниющие руки, - лишь бы…» Он думал об исчезнувшем брате и о том, что ждало их с друзьями в Собачьей Голове.