Ледяное сердце

Фуллбастер сидел за одним из столиков, размышляя, сопоставляя, ловя обрывки фраз… Получается, что он ни черта не понимает. Что же именно связывает головёшку и ключницу? И почему с ними Дреер? Грей ведь думал, что Саламандр вполне серьёзен в отношениях с заклинательницей. Судя по обрывку услышанного разговора, они уже не одну ночь провели вместе. Но если бы это было так, Драгнил бы точно своими руками задушил Лексуса просто за то, что тот посмотрел на его женщину. Все же драконы собственники, всегда стерегут свои сокровища. И парень пришёл к неутешительному выводу: он запутался. Надо либо поговорить с кем-нибудь из них, либо ждать развития событий. Но имеет ли он право на разговор? Тряхнув головой, созидатель решил, что вполне себе имеет, он же ни с кем из них не ссорился. А домыслы – это домыслы. Да и беспокойство за эту проблемную девчонку не оставляло его. Надо узнать, как дела у держательницы. С этими драконами не знаешь, откуда больше прилетит: от своих или от чужих. А ещё Фуллбастер всё отчетливее понимал, что она вся была для него… слишком. Слишком красивая, слишком умная. Слишком добрая. Слишком нежная. И любил он её – слишком сильно. Встав, созидатель отправился в сторону лазарета. У входа в комнату, где отдыхала Хартфилия, он натолкнулся на Драгнила. Что ж, это было вполне предсказуемо. - Тебе нечего здесь делать, морозильник, – жёсткие слова лучшего друга били похлеще иных заклинаний. Но Фуллбастер на то и маг льда – его приучили с детства держать удары. Лицо мага осталось ледяной маской, только руки сжались в кулаки: - Проведать пришёл. - Уходи, - стальной голос драгонслеера разнёсся по коридорам. И тут же прозвучал ещё один мужской голос. Вышедший из лазарета маг молний зло сказал: - Если он не уйдёт сам, то я его выкину. Иди отсюда, Фуллбастер, у меня терпение не железное, - и вокруг заплясали отблески молний. Драки, пожалуй, было бы не избежать, если бы из-за двери не раздался усталый и безжизненный голос держательницы: - Кто там? - Это я, Грей. - Извини, я очень устала и хочу отдохнуть, давай поговорим в другой раз. И под откровенно злые взгляды двух «бешенных ящериц» (так про себя окрестил созидатель драконов) Фуллбастеру пришлось ретироваться за свой столик внизу.

***

Только что ушли Полюшка и Венди. Спасибо, что подлечили. Без ворчания, правда, не обошлось. Хартфилия усмехнулась: всё же досталось больше этим двум остолопам. «Нельзя было аккуратнее?! Вот и отправляй с вами приличную девушку на задание, хорошо хоть живой вернули, а не по частям». И Полюшка выгнала драгонслееров метлой, заявив, что пациентке надо отдохнуть от «этих двух балбесов»… Нацу сдался сразу, всё же не мог он перечить розоволосой лекарке. А вот Дреер ещё задержался, успев шепнуть ей пару слов на прощание: - Выздоравливай сестренка, нам с Драгнилом тебя ещё к алтарю вести, - и усмехаясь с красного лица Хартфилии, вышмыгнул за дверь. А буквально через несколько минут после ухода лекарей слуха девушки достигла какая-то возня, шёпот (местами переходящий в рыки) угрожающее стрекотание молний... Значит, дальше нельзя делать вид, что ничего не происходит. Она же прекрасно понимает, что такое поведение "её дракоши" могли позволить себе только с одним человеком, которого ей, кстати сказать, совсем не хотелось видеть и слышать. Вздохнув, заклинательница спросила: - Кто там? - Это я, Грей, - раздался голос созидателя. Всё так, как она и ожидала. Конечно, они разозлились... А кто бы обрадовался, когда рану родного человека регулярно посыпают солью, раскарябывая ещё больше? - Извини, я очень устала и хочу отдохнуть, давай поговорим в другой раз. Девушка устало опустила голову на подушку. Действительно, надо отдохнуть, а через пару часов мальчишки заберут её домой пить чай с вареньем, Дреер обещал. Кто бы мог подумать, что драгонслееры так подружатся… Жаль, что их связывают только родственные чувства. Хотела бы она полюбить одного из них, но не судьба. Угораздило же её влюбиться в ледяного мага с его ледяным сердцем. Люси вспомнила глаза Фуллбастера - так, как если бы он стоял прямо перед ней. Нет, он никогда бы не посмотрел на неё по-другому, только друг. Подруга. Согильдиец. Не больше. Может, и хорошо, что она не смогла признаться ему… У Локсар-то намного больше шансов, она своего добилась. Молодец, раз сумела растопить его сердце. Заклинательница и правда рада, несмотря на боль. А ещё надеется, что водная волшебница сможет сделать его счастливым. Ладно. Чуть-чуть поспать надо, пока дракоши не заявились… Но только девушка закрыла глаза, как её позвали: - Люси-сама... Заклинательница устало подняла голову: «Ну, вот и зачем её принесло…». - Здравствуй, Джувия. Со мной всё в порядке. Через пару часов отпустят домой, - блондинка опять прикрыла веками глаза, чтобы они не выдали всю боль от лицезрения водного элемента. - Нет, Люси-сама, я не за этим… То есть, Джувия очень рада, что с вами всё в порядке, но… - синеволосая девушка стушевалась. А Хартфилии пришлось сделать над собой нечеловеческое усилие, чтобы её голос не дрожал: - Я тебя поздравить забыла, Джу. Вы же с Греем теперь пара. Ты молодец, своего добилась… Локсар перебила, не дослушав: - Зачем Вы так, Люси-сама! Вы же тоже его любите! Блондинка вздрогнула, из последних сил приподнялась на подушке: - Джу, это уже не важно. И я правда рада за вас. А сейчас можно я отдохну? Нога ещё болит, да и устала я очень… - Хартфилия опять откинулась на подушку и закрыла глаза, но водная волшебница уловила в них плеск такой огромной, нечеловеческой боли, что просто содрогнулась. Она бы так не смогла… Отдать другой любимого человека, переступить через себя, сделать счастливой соперницу… И ещё поздравить - не с сарказмом, а с истинным счастьем и надеждой, что у этих двоих всё будет хорошо. И Джувия поняла, что надо что-то делать. Ведь и Грей… Однако синеволосая не успела додумать, как её буквально выпихнули из лазарета сильные руки огненного дракона: - Джувия, я не знаю, как ты сюда попала, но прошу: не подходи к ней. Лю и так сейчас не сладко. Дай ей отдохнуть. - Да, конечно, Нацу-сан, Джувия понимает. Спасибо, - и водная волшебница удалилась за столик ледяного мага, что со скучающим видом изучал рисунок древесины на предмете мебели, за которым он находился.