***
12 апреля 2000.
Уважаемый мистер Поттер, Приглашаем Вас на Двадцатый Ежегодный Благотворительный Вечер Траста Сирот Войны, который будет проходить в поместье Малфоев 25 мая 2000 года. Я уверен, Вы осознаете, что это очень важное событие в благотворительном календаре, и Вы окажете Т.С.В. огромную честь, если согласитесь участвовать в качестве нашего почётного гостя. Ваш скорейший ответ будет высоко оценен, Искренне Ваш, Д. Л. Малфой, вице-президент, Т.С.В.***
17 апреля 2000.
Уважаемый мистер Поттер, Я пишу со ссылкой на моё письмо от 12 апреля, в котором мы пригласили Вас на Двадцатый Ежегодный Благотворительный Вечер Траста Сирот Войны, который будет проходить в поместье Малфоев 25 мая. Вышеупомянутый Траст искренне желает, чтобы Вы присоединились к этому важному мероприятию в качестве почётного гостя. Поскольку наша сова не вернулась с ответом, я могу предположить, что Вы не получили письмо. Пожалуйста, примите мои извинения. Вы, конечно, понимаете, что скорый ответ будет чрезвычайно полезным в связи с договоренностями Траста. Искренне Ваш, Д. Л. Малфой, вице-президент, Т. С. В.***
21 апреля 2000.
Уважаемый мистер Поттер, Я пишу со ссылкой на мои письма [множества писем] от 12 апреля и 17 апреля. Так как эта сова вернулась, я могу заключить, что письмо было получено. Несмотря на то, что письмо, врученное Вам, было заколдовано, и на то, что я получил уведомление о его открытии, я не могу быть уверен, что сообщение достигло именно Вас, а также в том, что вся информация, изложенная в письме, была Вам ясна. Хотя мне неприятно это делать, я все же повторю оригинальное приглашение: Траст Сирот Войны просит Вас оказать нам честь своим присутствием на Двадцатом Ежегодном Благотворительном Вечере, который, я уверен, Вы оцените по достоинству. Он будет проходить в поместье Малфоев 25 мая, и с каждым письмом эта дата становится всё ближе. Ваше присутствие, скорее всего, поможет нам заработать больше денег на благие намерения нашего Траста. Пожалуйста, ответьте на это письмо. С уважением и в отчаянии, Д. Л. Малфой, вице-президент, Т.С.В.***
23 апреля 2000.
Уважаемый Поттер, Я пишу со ссылкой на мои неоднократные и милостивые просьбы обратить на меня Ваше внимание. А также по причине Вашего полного отказа действовать как взрослый, разумный человек, коим Вы являетесь, ведь потребуется всего минута с четвертью, чтобы ответить на каждое из моих писем. Я знаю, что Вы можете читать и писать одновременно, и у Вас есть очень мало реальных оправданий за своё поведение. На самом деле, я считаю себя очень любезным, делая скидку на то, что Вы были плохо воспитаны магглами. И теперь, согласно этой бесящей, односторонней переписке Вы, как я уверен, знаете, что приглашены на Двадцатый Ежегодный Благотворительный Вечер Траста Сирот Войны, который единодушным голосованием решил, что Ваше присутствие в качестве почётного гостя, на самом деле, поможет нам получить много-много денег для милых детей без каких-либо родителей. Это хороший повод, Вы знаете это, Поттер. Будет просто восхитительно увидеть Ваш скорейший ответ. С уважением, Д. Л. Малфой, вице-президент, Т. С. В. Приписка: Я хочу свою сову назад. Первую, Вами не востребованную.***
26 апреля 2000.
Поттер, Я могу только предположить, что ты хочешь моей крови на своих руках, потому что твой категорический отказ отвечать на любое из моих писем означает, что я стремительно приближаюсь к мерзкой и садистской смерти от рук Президента Т.С.В. Ей сто двенадцать лет, Поттер, и она реально пугает. Ну же, давай. Это не для меня. Речь идет о тех милых детях, о которых я продолжаю беспокоиться. Так что, если ты всё же протянешь свой лицемерный палец и накарябаешь мне несколько строк, это будет просто чудесно. Событие 25 мая, в этом году, а не в следующем. Если всё же нет, я серьёзно подумаю о том, чтобы прийти к тебе и хорошенько пнуть тебя под… …Драко прерывается на полуслове, когда хрипы и свистящее дыхание указали на присутствие ещё одного человека в его кабинете. Дженис, его пожилая секретарша, шаркает мимо стола, оставляя за собой шлейф духов, и бесцеремонно кидает на стол прямо перед его носом серебряный чайный поднос. Малфой смотрит, как тревожно раскачивается сахарница из тонкого фарфора, и со вздохом откладывает перо. — На тебе с утра лица нет, — высказывается Дженис, взбивая гобеленовую подушку, лежащую на её кресле и позволяющую ей видеть заваленный грудой бумаг стол целиком. Драко слегка морщится и рассеяно проводит рукой по своим волосам. — На мне… нет лица, — бормочет он, копируя Дженис и смакуя слова незнакомого диалекта. Дженис фыркает и оседает в кресле. Она стреляет в Драко пристальными взглядами лишь для того, чтобы напомнить ему, что она, как и все остальные здесь, в штаб-квартире Т.С.В., не боится его вообще. Как будто ему нужно напоминать. Иногда он пытается вспомнить, почему он взял эту неблагодарную, дикую, неоплачиваемую, в конце концов, работу, но хватает всего лишь рефлекторно брошенного взгляда на фотографию, стоящую на столе, чтобы его затопили тяжелые эмоции. Если честно, он ненавидит эту фотографию, потому что на ней запечатлена семья Малфоев — он и его родители — в самое счастливое время жизни. Перед тем, как Тёмный Лорд снова стал серьезной угрозой, прежде чем он решил, что будет хорошей идеей получить этот знак на руке, и до войны, которая положила конец всему. До того, как его родители получили чересчур уж легкие приговоры и свалили во Францию, оставив Драко и усадьбу на его попечительство, до того, как мать дала ему указание восстановить роду Малфоев былую славу. Драко любит думать, что делает всё возможное и делает это хорошо, но он реалист и понимает, что очистка запятнанной репутации займет много времени и потребует много сил, и что очиститься может быть просто невозможно, учитывая острый язык девятнадцатилетнего экс-Пожирателя Смерти и его неприязнь к общественным работам. Тем не менее, он здесь, и он нашел своё место в верхних эшелонах лучшей благотворительной организации волшебного мира. Это заняло меньше года, чтобы ухитриться заполучить место вице-президента, собственный офис, личного сварливого секретаря и его собственную непереносимую нагрузку. Организация массового альтруизма — это тяжелая работа. — Спасибо вам за помощь, — бормочет он, мрачно смотря на фотографию, а мать и отец лучатся любезными, поистине королевскими улыбками, смотря на него из-за серебряной рамки. — Снова говоришь сам с собой? — окликнула его Дженис. Драко вздрогнул; он почти забыл, что был не один. — Это плохой знак, — добавляет она, не дожидаясь ответа. Она никогда его не дожидается. Малфой вздыхает. — Вас послушай, так всё вокруг это один сплошной плохой знак, — он поднимает бровь и одновременно пытается сморгнуть свою скорбь. — Ты мне подмигнул? — вопросила она, поджав губы, густо покрытые помадой кораллового цвета. Драко передергивает, и он сразу прекращает свое мигание. — Нет, Дженис, — как можно спокойнее говорит он, наливая как всегда плохо заваренный чай, и понимает, делая первый глоток, что, как и ко всему остальному в своей новой тревожной жизни, он привыкает и к нему. — Я не подмигивал Вам. Ваше достоинство останется нетронутым ещё один день. Она фыркает снова и громко отхлебывает из своей огромной чашки, покрытой движущимися изображениями кошек. Через некоторое время она морщится, и Акцио подносит к ней сахарницу по взмаху её волшебной палочки; она чудом минует нос Малфоя, и он снова поднимает на старушку взгляд. — Берегись, сладенький, — говорит Дженис, по-видимому, машинально. Добавляет в свой тазик чая четыре куска сахара и расплывается в широкой улыбке. Драко поднимает бровь и ставит подбородок на ладонь, локтем опершись на усыпанный пергаментами стол. Смотрит на список писем, которые он до сих пор не дописал, приглашения различным крутым организациям, настойчиво упрашивающие их посетить этот чёртов вечер. Смотрит на свой отвратительный чай и чернильные пятна на руках. На свой небольшой, захламленный офис, насквозь пропахший парфюмом старушки-секретарши. На Дженис, на её седые завитки и бесстрастное лицо. Он считает, что могло бы быть намного хуже. Дженис им не впечатлена и не напугана, даже не уважает его, но также не ненавидит и не презирает. Она не вздрагивает, когда он потягивается, а рукава рубашки оголяют отвратительный отпечаток на коже, и всё, что её беспокоило, насколько он был в состоянии уяснить за долгие месяцы совместной с ней работы, это его здравомыслие (или отсутствие такового) и то, что он слишком мало ест. Как только эта мысль приходит в голову, Драко поспешно хватает печенье с чайного подноса и запихивает его в рот. Он не голоден, но это не стоит очередной лекции и удивительно отвратительных бутербродов Дженис, которые пахнут, как корм для кошек. — Ты завтракал? — вдруг спрашивает секретарша. Драко отводит глаза и заходится кашлем. Вытирает салфетками крошки печенья со рта и поднимает перо, шурша бумагами и разгребая пергаменты вокруг, чтобы отвлечь её внимание. Письма. О да. — Почему, имея секретаря, мне приходится самому писать эти письма? — вздыхает Драко, воздевая глаза к потолку. — Ну, сладенький, я думаю потому, что ты назвал мой почерк «крайне нечитаемым», — говорит Дженис, копируя изысканный акцент, который ей не удается. Драко фыркает. — Это верно. И за что только я Вам плачу? — Ты не платишь мне. Никто не платит, забыл? Драко закатил глаза и опустил взгляд на самый верхний пергамент. Письмо — пятое подобное письмо Поттеру, из всех приглашенных — к единственному, кого Драко буквально умолял посетить майское событие, которое стремительно отравляет его существование. В своё время Драко обрадовался бы тихому, невидимому Поттеру, но сейчас же его исчезновение–с–лица-земли после окончания войны с Тёмным Лордом было ничем иным, как неудобством для Малфой. В принципе, это уже вошло в привычку. Поттеры причиняли неудобства Малфоям всё время, и это не отнимает у него право на бешенство в сторону Поттера и его… манер. — Чёртов Поттер, — шипит Драко, одаряя письмо тяжелым взглядом и ставя невидимыми чернилами кляксу в конце прошлого предложения. — Следи за языком, — стыдит его Дженис. — В моё время приличные молодые люди не ругались при дамах. — Я не приличный молодой человек, Дженис, — мягко говорит Драко, стараясь не выдавать свою неуверенность в том, что она всё ещё «дама». — Ты снова пишешь мистеру Поттеру? — уточняет она. Драко удивленно смотрит на секретаря. — Да, как Вы и просили. Уже в пятый раз. Он, похоже, вознамерился игнорировать меня, что, я полагаю, не новость. Дженис вздыхает, смотрит на него тяжело несколько долгих секунд, а затем опускает свою чашку. Драко видит, как она отодвигает назад свой стул и наклоняется неловко, чтобы достать что-то из нижнего ящика стола. — Вот, — говорит она, кидая пакет на колени Драко. — Пора тебе узнать, что он посылает их обратно. Я не собиралась рассказывать тебе, но… — Дженис пожимает плечами и снова смыкает морщинистые пальцы вокруг чашки, впадая в молчание. Пальцы Драко разворачивают гладкие, сливочного цвета пергаменты, который подписаны его собственной рукой. Глаза сужены в недоумении, он листает письма, чтобы найти каждое из его посланий к Поттеру, удостовериться в их подлинности. Письма были открыты, вероятно, прочитаны, возвращены в офис и, по неизвестным причинам, перехвачены Дженис. — Какого чёрта? — воскликнул Драко, встречаясь со взглядом голубых глаз на другом конце комнаты. — Как долго они у Вас? Когда он отправил их обратно? — С четверга, — кивает Дженис, и это первый раз, когда Драко видел суровые черты, в чём-то схожие с обвинительным выражением лица. — Сегодня понедельник! — кричит Малфой, чуть не уронив свою чашку. — Ну, я думала, что лучше так, чем расстроить тебя. Ты очень нервный, особенно когда дело доходит до писем мистеру Поттеру, — Дженис фыркает и устраивается в кресле, пытаясь найти удобное положение. — Чтобы… не расстроить меня? — повторяет Драко, праведное негодование переполняет его, заставляя голос звучать высоко и напряженно. Он не нервный. — Что во имя всех святых с Вами не так?! — Не моя вина, если он не хочет с тобой говорить, не так ли? — говорит Дженис, и эти слова ранят. — Возможно, он слишком занят. Мировая знаменитость, не так ли? Такие, как он, слишком заняты для таких, как мы, поэтому никто и не видит его, я полагаю, — она кивает сама себе и облизывает палец, собирая крошки имбирного печенья с самого кончика. Драко морщит нос, наблюдая за безумной старушкой, и ярость в нём несколько стихает. На самом деле, это действительно не её вина. На мгновение он роняет голову на свои ладони, отчего мягкие пряди скользят между пальцев. Действие почти успокаивает, пока он не вспоминает, что ему нужен положительный ответ от Гарри Поттера до конца этой недели. Малфой стонет. Ему нужна эта идиотская работа, а, значит, нужен этот Гарри, чёрт бы его побрал, Поттер. Нужно с ним поговорить. Продолжая молча страдать, Драко замечает одно из своих писем, в частности то, которое осталось невостребованным и заключающее саркастичную угрозу совершить набег на жилище Поттера и требование от него немедленного ответа. Игнорируя действующую на нервы болтовню Дженис с другого конца комнаты, Драко делает глубокий вдох, мрачно улыбается, встаёт, собирая письма, в том числе последнее, незаконченное, и направляется к двери. — Куда ты идешь? — Прочь отсюда, — отрезал Драко, про себя решая, что всё же не очень доволен своей секретаршей. Она опускает чашку и хмурится. — Надень пальто. Драко тяжелым взглядом окидывает черное пальто на стенде и смотрит в окошко. — Сейчас апрель. — Холодно. Надень своё пальто. — Перестаньте командовать, — хмурится Малфой. — Ты слишком худой; словишь свою смерть, — Дженис смотрит на него сверху вниз. — Надень пальто. — Я стройный, — защищается он, скрестив руки на груди. — Как и все Малфои. У нас строение такое. Секретарша продолжает смотреть на него. — Пальто надень. Драко надевает пальто…