Ясным днем (On a Clear Day)

Несмотря на лицо Дженис, которое аж расцвело, провожая уходящего Драко, он был благодарен ей за заботу. Он тайком выбирается из здания и следует к ближайшей аппарационной точке. Он, разумеется, не скажет Дженис, что она была права. Ветер резкий и холодный, несмотря на солнечный апрельский день, и Драко поднимает воротник, кутаясь плотнее в шерстяное пальто и чувствуя пробирающий до костей холод. И даже если он и слегка чересчур худоват, то только потому, что забывает кушать в эти тяжелые рабочие дни.И совсем не помогает то, что единственный эльф, которого ему оставили родители, на кухне так же бесполезен, как и сам Драко. Завидев знакомый серебристый круг, Малфой поспешил к нему. Улицы северного Лондона переполнены, как и всегда утром понедельника, и ровно столько же презрительных взглядов ловит Малфой, когда толпа его узнает. Ненавидящих взглядов меньше всего, хотя, всё же, большая часть прохожих не замечают его вовсе. Не замечают его. Этого никогда не должно было случиться, и Драко даже не представлял, как себя вести. Однако он не может избавиться от чувства, что если он сможет заработать себе доброе имя — Малфой-добродетель, — то всё будет в порядке. Всё снова встанет на свои места. — Смотри куда прешь, Малфой, — рявкнул кто-то, и Драко поворачивается, чтобы посмотреть через плечо на песчаные волосы быстро удаляющегося молодого человека, едва избежавшего столкновения с ним, и думает, что он, кажется, был его одноклассником. Финли, или Фергюсон, или что-то вроде того. — Извини, — буркнул Малфой в пустоту и закатил глаза, представляя, как глупо это выглядело со стороны. Достигнув портала, Драко пару минут сосредотачивается на доме семьи Блэк*; честно говоря, он слабо представлял себе это здание, но сейчас он здесь, и стоит хотя бы попытаться, чтобы потом в отчаянии не биться головой о стол оставшуюся часть дня. Решив, что лучшей тактикой будет осторожность, Драко нацеливается на тротуар у четырнадцатого дома. Он достаточно слышал о непроходимых местах, и знал, что результат неудачных прыжков может быть крайне неприятным, и, хотя он приземлился на каменные плиты достаточно изящно, внезапная волна отраженной магии сбила его с ног, давая понять, что он наткнулся на сильный анти-аппарационный купол. Драко трясет головой, пытаясь избавиться от нежелательного звона в ушах, и смотрит на возвышающийся, громоздкий дом номер двенадцать на площади Гриммо, находящийся несколько правее Малфоя. Он может видеть его. Забавно. Улица пустынна, и хлесткий ветер кусает Драко за лицо и обнаженные пальцы. Он засовывает руки в карманы пальто и сжимает пачку писем с мрачной решимостью. По спине пробегают мурашки тревоги и, уже не в первый раз в своей относительно короткой жизни, он задается вопросом, что, чёрт побери, он делает? Необдуманный, опрометчивый поступок, что же ещё. — Благотворительный вечер, — мрачно напоминает он сам себе, стараясь думать о сиротах. В противном случае, приходится думать о Поттере и южной Франции, о «Смотрите, куда идете, Малфой» Президента и её гневе, о войне и о том, что ему в следующий раз стоит надеть перчатки, даже если на них изображены утки, потому что ему их на Рождество подарила Дженис. — Вечер, вечер, вечер, — упрямо повторяет Драко, попутно отмечая, что пора бы перестать разговаривать с собой. Фыркнув вслух и огорченно проследив своё дыхание в морозном воздухе, Драко берет себя в руки и идёт к дому номер двенадцать, зло стучит в массивные двери и принимается ждать. И ждёт. И ждёт, закипает в нетерпении, позволяя ветру поднять его волосы со лба и, безусловно, не интересуясь Поттером вообще. Или, может быть, совсем немного. Вдруг дверь распахивается, и усталый женский голос прорезает воздух. — На Вашем месте я бы тоже нервничала, он никогда не открывает… Ой. Малфой. Что тебе надо? Драко невольно отступает назад, встречаясь с пронзительным взглядом ярких карих глаз. — Грейнджер. Ох… Это дом Поттера, не так ли? — он делает паузу, и через секунду до него доходит, что, должно быть, происходит. — Конечно. Я и не подумал, что вы с ним… — он неопределенно махнул рукой, вынув её из кармана. — Ради бога, Малфой. Мы не… — она копирует его жест с явным раздражением. — Я не живу здесь. Серьёзно, чего ты хотел? Драко пристально смотрит на девушку. Он не видел Грейнджер… ну, почти два года, во всяком случае, точно. Она выглядит чересчур напряженной, но всё равно милой. По-прежнему носит безвкусную дешевую мантию, но длинные волосы спадают красивыми волнами с её плеч, и это спасает весь образ. Малфой рассеянно отмечает, что она всегда была симпатичной. — Малфой! Драко моргает. Снова смотрит на Грейнджер, которая подняла обе бровки и стояла в проеме двери с видом полной готовности его стукнуть. «Она может», — подумал он. Гермиона однажды дала ему пощечину, он не забыл, хоть с тех пор и утекло много времени. — А, да. Привет, Грейнджер, — говорит он сухо, сжав зубы. — Я думала, мы прошли эту ступень, — говорит она, и, если бы не такая нелепая ситуация, Драко мог бы поклясться, что в её темных глазах проскользнули веселые искорки. — Так что привело тебя сюда? Я должна вернуться к работе сейчас же, и Гарри не большой поклонник… э-э… посетителей. На этот раз по ледяному тону Гермионы нельзя было ничего понять, и каждая капля его этикета, который он приобрел с чистой кровью волшебников, переходит в преувеличено вежливое выражение лица, а идеально прямая осанка возвышает его над Грейнджер. Как будто это поможет. Вечер. Благотворительность. Сироты. — Я хотел поговорить с ним о Трасте Сирот Войны, — наконец говорит он, и лицо Грейнджер неожиданно смягчается. — Это насчёт писем? — спрашивает девушка. На этот раз Драко застыл не только от холода, но и от замешательства. — Ты знаешь, что я ему писал? — сконфуженно выдавливает он из себя. Грейнджер закатывает глаза. — Да. И знай, скажу это не потому, что ты мне хоть чуточку симпатичен, я надеюсь, ты это понимаешь, но… ему действительно стоило бы ответить. Я знаю, ты просто пытаешь выполнить свою… работу, — она заканчивает, запинаясь, как будто слова не хотят покидать её рта. — Спасибо, Грейнджер, — отвечает Драко, слегка закашлявшись. — Могу ли я войти? Гермиона кусает губы. Колеблется. — У меня встреча через десять минут, — говорит она, и впервые Драко замечает знаки Министерства, вшитые в воротник её мантии. Всего двадцать лет и работа в Министерстве — он старается не быть впечатленным, но это трудно. Едва подавив ехидное замечание о необходимости Поттера иметь такую подружку, Драко всего лишь поднимает бровь и вытаскивает пучок возвращённых писем из кармана так, чтобы Грейнджер могла их видеть. Он раздраженно смотрит на стремительно меняющиеся эмоции на лице Гермионы, а затем она произносит: — Знаешь что? Проходи, я сдаюсь. Драко кивает, радость согревает его изнутри. Он следует за ней в дом, взглянув украдкой вокруг: на большую прихожую из деревянных панелей, старую, но исправную мебель и зияющую дыру в стене, прямо напротив него. — Не спрашивай, — вздыхает Грейнджер, Драко ничего и не говорит. Ему не нужно спрашивать. Он помнит, что здесь должен быть портрет, запомненный им еще в детстве, во время редких визитов к Блэкам. Он задается вопросом, как Поттер сумел снять его от стены, но выражение лица Грейнджер заставляет его держать рот на замке и на этот раз. — Малфой здесь! — кричит она, подняв голову, а затем, подхватив своё пальто и сумку, идёт к двери. Слегка запаниковав, Драко следует за ней. — А ты ведь можешь… — начинает он, но она перебивает. — Аппарировать нельзя ни сюда, ни отсюда, и он отключил камин от дымолетной сети. Драко фыркает и делает вид, что он и не собирался спросить что-то в этом роде. Грейнджер ухмыляется, пожимая плечами под мантией. — Разве ты не стучался в дверь, как маггл? Или это был другой Драко Малфой? — Заткнись, Грейнджер, — шипит задетый за живое Драко. — Я пришёл сюда не для того, чтобы меня оскорбляли. Что-то интересное проскальзывает в глазах Грейнджер, что-то очень похожее на задор. — Что ж, удачи. Я думаю, она тебе понадобится. Ранняя тревога Драко всплывает после её слов и ускоряет сердцебиение в том смысле, в котором он никогда не признаётся самому себе. Что-то странное происходит здесь, и дело не только в том странном факте, что он в доме Поттера. Желает поговорить с Поттером. — Погоди, — Драко схватил её за руку, и она поворачивается к нему, подняв брови. — С ним… что-то не так? Он… болен? — Он в порядке, Малфой. Он просто тебя не любит. Ты забыл? Драко хмурится. Их беседу прервала возня этажом выше, и на мгновение и Малфой, и Грейнджер подняли головы, бессмысленно уставившись в потолок. — Я думал, что это место было под Фиделиусом, — проговорил Драко наконец, оттягивая время. Одна рука уже на ручке двери, Грейнджер вздыхает, выглядя так, будто она точно рассчитывает, насколько она опоздает на встречу. — Так и было. Все это было разрушено во время нападения Пожирателей Смерти после окончания войны… Знаешь что, Малфой? Это долгая история. Ты здесь, так что я просто скажу, что Гарри защищает это место другим способом. — Защищает от чего? — давит её вопросами заинтригованный Драко. Ни одного Пожирателя не осталось, он знает. Не в надлежащем виде, это уж точно. Грейнджер открывает рот, чтобы ответить, а затем закрывает его снова. — О, чёрт возьми, Герми, я думал, ты пошутила, — раздается немного скрипучий, но знакомый голос позади Драко, сопровождаемый скрипом лестницы, и Драко медленно поворачивается, чтобы посмотреть на Поттера, одна рука которого скользит по перилам, а другая ерошит непослушные волосы. Суженные зелёные глаза встретились с глазами Драко на доли секунды, но игнорирование в них болезненно очевидно. Драко возвращает взгляд, отчасти по привычке, отчасти из-за писем, которые медленно мнет в кулаке. Он и забыл уже, как Поттер его раздражал всё время, и от этого чувства его потряхивает. — Пошутила? Нет, — чётко говорит Грейнджер и дергает дверь. — Я опаздываю на работу. Гарри, я нашла миссис Н, она прячется в канализации. Ты же понимаешь, — добавляет она интригующе, давая им пищу для размышлений перед тем, как захлопнуть за собой дверь и с грохотом сбежать вниз по ступенькам. Поттер вздыхает и поворачивается к Драко. — Давай побыстрее, Малфой, — он выглядит усталым. — Что за госпожа Н? — спрашивает Малфой прежде, чем перейти к делу. Поттер закатывает глаза и складывает руки на груди, а Драко отмечает, что есть что-то этакое в Гарри Поттере, что отключает в нем функцию «думать, прежде чем говорить», и так было всегда. Он хмурится. — Малфой. Что. Тебе. Надо? Драко берёт себя в руки и бросает пачку писем вниз на удобный столик. Складывает руки на груди, подобно Гарри. — Я хочу знать, почему ты не можешь выполнить простую просьбу. Я хочу знать, почему ты не в состоянии ответить хотя бы на одно из моих писем. Я хочу знать, почему ты думаешь, что это приемлемо по этикету вернуть их хотя бы без простого: «Да, Драко, я был бы рад принять участие в вашем прекрасном благотворительном вечере», или хотя бы: «Отвали, Малфой, я скорее нашлю на себя Круцио»… — Нормальный человек расценил бы отсутствие моего ответа как второй вариант, — мгновенно отзывается Гарри. — …. И хотел бы знать, где моя любимая сова, — продолжает Драко, подстегиваемый собственным бурлящим гневом. — Если ты, конечно, не переквалифицировался в похитителя сов после того, как спас мир. Тяжело дыша, он замолкает. Поттер просто смотрит на него, стоя всего в трех шагах, нечитаемым взглядом. Драко прикусывает язык и слушает мягкое тиканье дедовых антикварных часов в зале, единственный звук в абсолютной тишине, и игнорирует ту часть себя, которая, возможно, смогла бы изъясниться более прилично. Но сейчас, по-видимому, слишком поздно. -Профессиональный вор сов? — переспрашивает Поттер через некоторое время. Тон его голоса заставляет Драко чувствовать себя глупо и по-детски, одновременно. Он пожимает плечами. Не неловко, потому что Малфой никогда не чувствует себя неловко, но его обычная уравновешенность, кажется, сбежала, завидев лицо Поттера. — Ну, что? — Я не крал её, Малфой, — вздыхает Гарри, по-видимому, сдерживаясь, чтобы не сорваться на грубый тон и не высказать всё, что он думает об этом вечере. Драко прикидывает, что, возможно, было бы разумным позволить ему выпустить пар, иначе эта игра затянется надолго. Видит господь, если клочок благоразумия проявится в нём, он будет цепляться за него всю свою жизнь. Драко молчит, Поттер опускает руки и спускается в коридор, поворачивает и скрывается за дверью так же молча. Малфой колеблется только на секунду прежде чем последовать за ним, оказавшись в длинном коридоре позади Поттера. И он застывает, потому что больше ничего и не остается, этот «разговор» был самым длинным за всю историю их знакомства, и останавливаться на этом Драко не собирался. Он с удивлением отмечает, что Поттер не изменился с их последней встречи, после окончания войны. В отличие от Грейнджер, которая теперь излучает здоровье и успех, Поттер выглядит вымотанным, будто ему всё надоело. Он тощий, но он всегда был тощим, и ни капельки он не вырос, оставаясь на дюйм или два ниже Драко, но его вечно сутулая спина укорачивала его ещё сильнее. Когда Поттер приводит его в залитую утренним светом комнату, Драко видит, что кожа Гарри почти такая же бледная, как его собственная. Солнечный свет падает и переливается на ней, оправе очков, пряжка пояса держит изношенные джинсы, а многочисленные царапины, как старые, так и свежие, покрывают красивые руки с обгрызанными ногтями. Не покрытый ничем пол скрипит досками под их ногами. Драко прикусывает губу, тишина сильно давит на него, и он не может найти правильные слова, чтобы её разрушить. В этой комнате пахнет странно, плесенью, и этот знакомый запах переносит его в то время, когда Гарри Поттер не ходил так. Будто победили его, а не он. Драко тяжело дышит, желая избавиться от этой напряжённости, желая натянуть пальто ещё плотнее, хотя в доме тепло. Тихий скрежет выдергивает его из раздумий, и Малфой наблюдает, как Поттер наклоняется и распахивает створки старого окна, впуская свежий воздух. Секунды спустя, лучшая сова Драко, которую Дженис называет Эсмеральдой, пусть это и самец, влетает в окно и приземляется Поттеру на плечо. — Эсме, ты чёртов мелкий предатель! — задыхается Драко, наблюдая, как сова поклевывает ухо Поттера, а затем поворачивает голову, чтобы укоризненно посмотреть на Драко. Глубокий смех Гарри поражает Драко сильнее, чем следует. — Ты назвал свою сову Эсме, Малфой? — он поднимает брови и задор вспыхивает в его глазах, но всего на долю секунды. — Ты знаешь, что это мальчик, не так ли? Легкий румянец начинает подниматься по изгибу шеи Драко, и он надеется, что поднятый воротник пальто прячет это от зеленых глаз. — Да. Конечно. Мой секретарь назвала, и это не важно, Поттер. Я требую, чтобы ты вернул его мне. Купи себе свою сову, — Драко едва контролирует внезапное желание топнуть ногой. — У меня есть собственная сова, — говорит Гарри, кивая на рыжего друга, в настоящее время спящего, накрыв голову крылом. — Это не моя вина, если он не хочет к тебе возвращаться. И уж точно не моя вина, если ты плохо с ним обращался, — добавляет он мрачно. — Я и не обращался! — ощетинился Драко. — И в любом случае, речь идёт не о сове. — Именно, — подозревающие что-то зелёные глаза медленно мигают. Поттер призывает небольшую клетку с другого конца комнаты ленивым взмахом руки; Драко смотрит на него, одинаково впечатлено и раздраженно. Гарри же осторожно сажает Эсме в клетку и закрывает её, вручая сову Малфою. — Только казалось, что разговор был именно о ней, — говорит Поттер, потягиваясь и морща нос, будто он собирается зевнуть. — Нет, он о письмах. Письма, Поттер, — Драко не мог не чувствовать, что он не контролирует эту ситуацию вовсе, и в то же время понимает, что в праве здесь находиться, и может, по крайней мере, рассчитывать на что-то. Вздохнув, Гарри устало потирает лицо и фиксирует на Драко не менее усталый взгляд, и, отвернувшись, молча выходит из комнаты, в полной мере выполнив цель, с которой заходил. С пару мгновений Драко просто смотрит на пустой дверной проем. Задается вопросом, всех ли гостей Поттер водит по дому в тишине. Обожающий тишину Драко задумывается. Фыркает вслух. Перехватывает клетку удобнее и отправляется на поиски хозяина дома. — Ты их читал? — требовательно вопрошает Малфой, найдя Поттера на кухне, впервые на неё попав. Искусство ведения споров и использования аргументации являются одними из немногих полезных вещей, которым его обучил отец, и это искусство, в котором он, как правило, был лучшим, но Поттер, чёрт его побери, как всегда особый случай. — Читал что? — Поттер даже не отвернулся от прилавка, где он угнетал кофейник. Рядом с ним стоит всего одна чашка, и Драко подозревает, что это не для него. — Читал что, — копирует Малфой в бешенстве. Его пальцы сжались на клетке Эсме, и металлические прутья впились в его кожу. — Боже мой, как же ты раздражаешь. — Тогда не стесняйся уйти, — парирует Поттер, наливая себе кофе и заполняя теплую кухню густым, горьким запахом чего-то свежего, и, как подозревает Драко, очень редкого. — Это ты прервал мой день своими обвинениями, и ты единственный, кто пребывает в моём доме без приглашения. Никто не заставляет тебя быть здесь, Малфой. Ты мне не нравишься, я тебе не нравлюсь, и нет ничего, что… — Меня заставляют, — перебил Драко, дальновидно решив не затрагивать тему их взаимной ненависти. Это правда, но это не поможет, потому он предпочитает ни соглашаться, ни отрицать этого. — Президент Чолмодели настаивала, чтобы ты выполнил эту просьбу, а так как честь обеспечить твое присутствие пала на меня… — Драко делает паузу, сдвигая тяжелую клетку снова, глазами сверля спину одетого в серую футболку Поттера. — … Ты знаешь, это очень грубо, стоять спиной с кем-то, кто разговаривает с тобой, Поттер. А ты знаешь, что еще грубо? Не отвечать на… — Твои письма? — вставил Поттер свое слово, оборачиваясь. Он смотрит на Драко сверху вниз, по-видимому, оценивая неудобную позу Малфоя и его захват слишком большой клетки, в которой улюлюкает Эсме. Проходит всего мгновение, пока до Драко дошло, что горячий кофе протягивают ему, и этот миролюбивый жест абсолютно расходится с рассерженным видом Поттера. Озадаченный этим, Малфой опускает клетку на пол. Берёт чашку и сжимает её холодными ладонями, борясь с желанием бросить пару заклинаний обнаружения, просто чтобы удостовериться, что это можно пить. — Он нормальный, — закатил глаза Поттер. — Я не травлю людей, даже если они мне не нравятся. Даже людей, которые носят зимнее пальто в солнечные дни. — На улице холодно, — говорит Драко в свою защиту. Он сомневается в том, что даже Поттер переспорит Дженис в вопросе пальтоношения. — Я не выхожу на улицу, — пожимает плечами Поттер. Драко моргает. Горячая чашка уже обжигает пальцы, но он не может заставить себя переключиться на неё и отвернуться от Поттера. — Не выходишь? — Нет. — Вообще? — Нет, Малфой, ты что, глухой? — Гарри снова скрещивает руки. — Если ты не будешь пить кофе, отдай его мне, он слишком хорош, чтобы тратить его просто так. Пораженный Драко делает осторожный глоток. Этот густой и слегка сладковатый прекрасный вкус медленно спускается вниз, согревая внутренности, оставляя за собой легкое послевкусие какао. Он вздыхает и на мгновение забывает, что он на кухне Гарри Поттера, он забывает, что Гарри Поттер украл его лучшую сову, и он забывает, что он всё ещё в ярости из-за всей этой истории с письмами. Раздался мягкий скрип, и Драко как раз вовремя очнулся, смотря, как Поттер хмуро выставил руку, чтобы закрыть слегка приоткрытый кухонный шкафчик. Он оставляет свою руку там в течение нескольких секунд, чтобы хорошенько прижать тяжелые дверцы из красного дерева. Это почти как разговор, и, если бы Драко не знал Гарри лучше, он мог бы поклясться, что это он и есть. Возможно, Поттер действительно сошел с ума, хотя Грейнджер не оставила бы это незамеченным. Драко смотрит через всю кухню на Поттера, который сейчас спокойно смотрит в ответ, держа руки в карманах, словно ничего странного не произошло вообще. А потом Малфой вспоминает. — Ты правда совсем не выходишь на улицу? Совсем-совсем? — Знаешь что, Малфой? Поговорим о письмах. Можешь выговориться, а затем взять свою сову, себя и оставить меня в покое, — говорит Поттер, протирая усталое лицо еще раз. — Зачем ты сделал мне кофе? — спрашивает Драко вместо того, чтобы держать удар. Сейчас он может обвинить Поттера только в этом до безобразия вкусном кофе. — Манеры у меня хорошие, — бормочет Гарри в ответ. — Ты устал. — Какого чёрта это вообще тебя волнует?! Зелёные глаза сверкнули, и Драко не знает, отступить сейчас или бороться до конца. В конце концов, он не делает ничего. Наконец, вытягивает из себя несколько слов. — Поттер, я собираюсь говорить о предстоящем вечере. И одиноких детях. И немного о письмах. Потом ты говоришь, что с удовольствием посетишь мероприятие, скажешь, что это за кофе и где его взять, а затем я оставляю тебя в покое, и ты сможешь дальше мирно поглаживать свои шкафчики, — Драко делает паузу, давая Гарри всё обдумать. — Ну, как тебе план? — Давай обсудим, — произносит Поттер, прислоняясь к шкафчику и снова зевая.