Ясным днем (On a Clear Day)

      Сегодня он отправляется в дом Блэков еще раньше, чем обычно: даже солнце еще не взошло. Холодный воздух поднимает волосы Драко с лица и проникает в его ноздри свежим запахом глины; пахнет… надеждой, и все же он не может побороть чувство трепета, когда он телепортируется к дому номер двенадцать.       Он понятия не имеет, как Гарри отмечает этот день, и делает ли он это вообще; он слишком хорошо знает, что, несмотря на многие годы наблюдения за Поттером, невозможно предсказать, как он собирается вести себя в данной ситуации. Возможно, Грейнджер и Уизли придут к нему праздновать. Возможно, он будет искать потерянных друзей на дне бутылки.       В любом случае, Драко сомневался, что он будет приветствовать агитационно-умолительную процедуру заманивания на благотворительный вечер. И все же, он здесь. Не в первый раз Драко удивляется, что это правда, и что он действительно не думает о других гостях.       Сделав глубокий вдох, он поднимает руку в перчатке дабы постучать в дверь, но она распахнулась перед тем, как кисть встретилась с деревом.       — Сколько, черт подери, ты думаешь сейчас времени? — вопрошает Поттер, и выглядит он ужасно. — Входи, Малфой.       Это не предложение. Тревожная, нестабильная энергия, исходящая от Поттера, заставляет Драко не спорить с ним. У него странное ощущение, что Поттер, а этот человек, безусловно, Поттер, не спал. И уже ждал его.       Войдя внутрь, Драко снимает верхнюю одежду и тайком оглядывается вокруг в поисках пустых бутылок или сломанной мебели, но ничего не находит. Когда он следует за быстро шагающим Поттером мимо лестницы, то видит что-то еще: грязные лапы появляются между перилами и, прежде чем Драко успевает среагировать, сильно ударяют его по лицу.       Он шипит от боли, рука поднимается вверх, чтобы прикрыть глаза, а миссис Норрис шипит в ответ, обнажая острые пожелтевшие зубы.       — Я нашел твою ужасную кошку, — проговаривает Драко сквозь зубы, глядя, как она убегает вверх по лестнице.       — Что ты хочешь, медаль? — Поттер кричит из кухни, его голос еще более грубый, чем обычно.       Драко убирает руку от лица. Там нет крови, испачкавшей бы зеленую шерсть его перчатки, но по-прежнему чертовски больно. На мгновение он стоит там, в коридоре, неподвижно. Дышит медленно и не спеша, сердце бешено колотится от шока, чувствуется пульсирующая боль от царапины между его волосами и бровью. Слушает бормотание Поттера предположительно к шкафу, который… да, отвечает, хлопая и скрипя дверцами. Удивленно отмечает, что человек в здравом уме никогда бы не попал в такую ситуацию.       — Сумасшествие заставляет делать то же самое снова и снова, но ожидать разных результатов, — шепчет Драко себе под нос, входя на кухню. Он не может вспомнить, кто сказал это, но кто бы это ни был, сейчас был подходящий момент. И пока Поттер не отвечает, он не понимает, что говорит вслух.       — У тебя прозрение, Малфой? Потому что, знаешь… Я мог бы сказать то же самое несколько лет назад.       Он не отвернулся от печки, где он тыкает что-то шипящие на сковороде, и рот Драко заполняет слюна, когда узнает запах аппетитного бекона. Движения Поттера неловки, слегка маниакальные, и не остается сомнений, что он не спал всю ночь. В его жилах сейчас, наверное, больше кофеина, чем крови, и все же на столе готовится еще кофейник.       — Заткнись, — беззлобно огрызается Малфой — Посмотри, что твоя кошка сделала со мной.       Поттер поворачивается, и… черт побери, круги под его глазами уже пугают. Определенно для Гарри Поттера сегодня нет праздника, понимает Драко, и боль внутри него подозрительно похожа на сопереживание. Поттер морщится.       — Прости. Сегодня она и в самом деле в отвратительном настроении. Я уже дважды получил, — говорит он, едва успев перевести дух, и возвращается к готовке. Он протягивает руку, чтобы Драко мог увидеть несколько свежих царапин — красные линии на его бледной коже.       — Может быть, она подпитывается твоей… напряженностью, — говорит Драко, вытаскивая палочку и заживляя царапины на лице.       — Я не напряжен.       Драко фыркает.       — Ммм, я мог бы поверить, если бы ты мог посмотреть на меня или перестать двигаться хоть на секунду. Или если бы ты не выглядел, будто не спал неделю.       — Ты тоже не фонтан, Малфой, — огрызается Поттер, практически рыча.       Драко замирает, прислушиваясь к шипению бекона. Осознание того, что Поттер не мог быть в курсе его критического самоанализа утром, не делает замечание менее болезненным.       — Я выгляжу потрясающе, как всегда, — принюхивается он, надевая мягкое, непроницаемое, мирное выражение лица. Потому что он так хочет, а не потому что его трогает, что Гарри Поттер думает о нем. Он игнорирует шипение, исходящее от плиты, и меняет тему. Если Поттер хочет притворяться, что он в порядке, то без проблем. Драко умеет притворяться, он чертовски хорош в этом. В конце концов, остается больше времени на разговоры о концерте. — Что ты делаешь с этой сковородой?       — Готовлю, Малфой. Это одно из тех странных и примитивных искусств, которым мы, простолюдины, владеем в совершенстве.       — Смешно. Я имел в виду то, что ты готовишь, и почему ты готовишь, а я все еще здесь? Ты обычно сперва выставляешь меня, — говорит Драко, понимая, что теперь у них с Гарри есть некое «обычно». Он хмурится, закатывая свои зеленые рукава и скрестив руки на груди. «Обычно». Друзья имеют «обычности».       — Я делаю тебе завтрак, — произносит Поттер, и Драко должен опереться на тумбочку, нащупать гладкие, жесткие края, чтобы не упасть от изумления. Поттер даже не повернулся.       — Ну, это тревожно. Ты отказываешься подписать один маленький кусочек бумаги, что принимаешь приглашение на вечер потому, что ты меня ненавидишь, но ты готовишь для меня? — уточняет Драко, замахнувшись ногой на миссис Норрис, которую, по-видимому, привлек запах бекона. Она убегает, размахивая хвостом, а Драко не чувствует никакого раскаяния.       — Мне надоело видеть тебя в своем доме, оглядывающегося голодными глазами. Я собираюсь сделать тебе правильный завтрак, и ты его съешь. Ясно? Ты любишь яйца? — быстро и почти без пауз проговаривает Поттер.       — Ты кем себя возомнил, моей мамой? — тон Драко застрял где-то между возмущением и весельем. — И как ты вообще можешь мне говорить, что есть. Ты себя-то видел?       — Ты знаешь, как это раздражает, когда ты отвечаешь вопросом на вопрос?       — Разве? — ухмыляется Малфой.       Поттер бросает лопаткой через плечо с впечатляющей точностью, и Драко едва успевает пригнуться, смотря, как она скользит по плитке и останавливается у стены.       — Малфой.       Драко вздыхает.       — Да, все понятно, и да, я люблю яйца, — говорит он ласково.