Выбор

      Кто сказал, что пить много вредно?       Ну так вот, вредно, не вредно — хрен его знает, а вот проблем стопудово больше.       Отмечали мы как-то по весне с друганами… в общем, я не помню, что именно отмечали, но кажется — хотя под вопросом, — это была свадьба кого-то из них. Не рассчитал я тогда дозу, ну, и упился в хлам. Погрузили меня ребята в такси, заплатили водителю и дали ему мой адрес. В машине я отключился, а пришел в себя, когда она остановилась. Сам вылезти не смог, запутался в ногах. Меня таксист выгрузил, к березке поставил и что-то там у меня еще спрашивал. Знать бы еще что… Но, в любом случае, я кивал и делал вид, что все понимаю. Из всего им сказанного разобрал только:       — Надо же так нажраться было, совсем в дрова.       У меня такой протест во всем организме поднялся: «Кто нажрался? Да я трезв как стеклышко, вот сейчас меня береза прекратит обнимать, и я как пойду… во-о-он… до той лавки». И тут во мне поднялся не только протест, и так сильно поднялся, еле сдержать смог. Мордой в березу уткнулся, кору занюхал и вроде ничего, полегчало.       Решив немного отдохнуть в объятьях дерева (просто сегодня день напряженный был, устал слегка), я на время отключился и не видел, когда такси уехало. В себя пришел потому, что какой-то кот решил об мою ногу когти поточить.       — Ух! Ё-ё-ё! — взревел я во все горло и, отлепившись от березы, попытался поймать кота.       Наивный.       Кота не поймал, а шишку словить смог. Хорошая такая шишка, крупная, на пол-лба, хотя это я увидел значительно позже.       К подъезду шел перебежками: от дерева к дереву, от столба к столбу и к лавке, а от лавки до козырька, а там и спасительная дверочка.       «Дай я тебя поцелую, родимая!»       На второй этаж полз долго, ступеньки не хотели поддаваться алконавту-скалолазу. Через раз они вдруг вздыбливались, как кони, и приходилось отступать. Ух! Строптивые какие.       Когда смог подняться на площадку второго этажа, вцепился в перила, выдохнул и попытался наладить резкость. Резкость налаживаться не хотела, стены уплывали куда-то вдаль, пол и потолок менялись местами. В ответ на это мой желудок тоже попытался поменяться местами с тем, что выше. Дверей вообще вместо привычных трех вдруг оказалось девять. Черт знает какую выбрать. И главное, они еще вращаются и все время местами меняются. Чтоб их.       — А ну стоять! — гаркнул на них и, с трудом поймав одну точку, точнее одну дверь, взглядом, отлепился от перил и сделал четыре героических шага к ней. — Ты моя хорошая, — проворковал я и прислонился к ней щекой, а она хоп-па и открылась.       «Умница моя дрессированная, хозяина сама домой впускает. Вот если б еще и чайку мне сделала и до кроватки донесла, цены б не было».       Ну, до кроватки-то я дополз, а вот раздеться уже сил не хватило. Упал поперек и ушел в нирвану.       Первые ощущения при пробуждении: голова болит, во рту общественный туалет, почему-то болит и спина. Как-то странно все содрогается, словно по мне кто прыгает. И тут я услышал:       — Но, лошадка, но, — пищал какой-то детский голосок. Шею сдавило что-то холодное, а с головы, походу, попытались снять скальп. — Но! — продолжал настаивать агрессор, пытаясь меня придушить.       Когда я окончательно лишился воздуха и начал синеть, удавка ослабла и с моей спины слезли. Открывая рот, как рыба на берегу, я пытался надышаться вдоволь, и тут передо мной возникло оно: маленькое, лохматое, с боевой раскраской на лице и в какой-то хламиде, которая спускалась на пол множеством складок.       — Ну сего ти? — спросило это существо и, обхватив мои щеки маленькими ладошками, уставилось с любопытством в глаза. — Ти ланен сто ли?       Я тут же усилено закивал, что принесло моей голове массу «приятных ощущений», но чего не сделаешь, лишь бы прекратилось издевательство.       — Жаль. Папа говолил, ланенных лошадок плиходится иногда плистлеливать. Плидется и тебя плистлелить.       Оно вдруг неизвестно откуда извлекло водный пистолет и направило его на меня. «Плевать», — подумал я и закрыл глаза, сдаваясь победителю.       — Анжелка, а ну прекрати, — вдруг потребовал кто-то, сильно напоминающий голосом моего соседа Марата. — Негодница, и оставить тебя на пять минут одну нельзя. Прекрати мучить дядю Славу и дуй умываться, а то раскрасилась как индеец.       — Я и есть индеис, папа!       — Да-да, конечно индеец, но даже им нужно смывать иногда боевую раскраску, чтобы позавтракать.       — Ну папа-а-а, — в писклявом голоске появились просительные нотки, а потом я уловил легкие шаги и смог вздохнуть спокойно: оно ушло.       — Слав, мой тебе совет, вставай. Если, конечно, не хочешь, чтобы Анжелка вернулась и вновь начала с тобой играть. С нее ведь не убудет привязать тебя и устроить метание томагавка. Он, конечно, игрушечный, но, поверь мне, больно охренительно.       — Марат, а какого лешего вы вообще в моей квартире делаете?! — наконец-то очнулся я и вскочил с кровати. Ну, как вскочил, скорее сполз: ноги как желе были, в голове гудит и колокола бьют в набат.       — Если бы твоя, — усмехнулся Марат, — ты в мою вчера вечером завалился, когда я мусор выносил и даже умудрился спать лечь.       «Вот, блин, это ж надо так лохануться!»       — Твою ж, прости, Марат. Я сейчас уйду.       — Да ладно, не спеши, коль зашел. Гостем побудешь. Ты иди, душ прими, умойся, побрейся, там у меня есть новая бритва, зубная щетка, найдешь, и приходи завтракать. Я твою порцию в микроволновку поставлю, а то все остынет.       — Да, блин, неудобно как-то… — начал я.       — Неудобно штаны через голову надевать, а в гостях побыть — удобно вполне. Я тебе сменную одежду положил, потом принесешь.       Ей Богу, я покраснел аж. Правда, так неудобно, но и уходить тоже уже неудобно, коль сам в гости напросился.       В ванной проторчал полчаса. Набирался храбрости. К кухне шел медленно, вслушиваясь в быструю речь Анжелки, которая писклявым голосом что-то втолковывала отцу, но в спешке сильно картавила и глотала буквы.       За завтраком говорила лишь Анжелка, ни у кого другого просто времени не было слово вставить. Хотя не очень и хотелось, мне все еще было не по себе. Марат только улыбался и иногда перехватывал дочку, которая пыталась накормить меня своей кашей.       Сразу же после того, как Анжелка устроила небольшой потоп из чая, размазала всю еду по тарелке и столу, она вскочила со стула и, вцепившись мертвой хваткой в мою руку, потащила за собой. Я и пискнуть не успел.       — Давай иглать, давай иглать! — требовала Анжела.       Не знаю, каким чудом она умудрилась впихнуть меня в маленькое детское креслице, но то, что я оказался в нем сидящим — факт. Торнадо по имени Анжела вновь куда-то унеслось, а буквально через полминуты она тащила за собой Марата. Он был тоже мастерски усажен в детское креслице. Глядя на его позу, с трудом подавил смех — сидит, коленями уши прикрывает. Наверное, у меня такой же нелепый вид.       — Будем иглать в доски-матели, — изрекла Анжелка и сунула мне в руки маленький пластмассовый чайник. — Ти будешь мамой, а папа — папой. Лазливай сай, мама, — скомандовала она.       Я прифигел от полученной роли, Марат ухмыльнулся, глядя на меня, и кивнул, мол, давай, разливай, а то она еще чего интересного придумает. В этот момент мне вспомнилось, почему именно недолюбливаю детей — от них не знаешь чего ожидать. Это же бомбы с замедленным механизмом, в любой момент может рвануть.       Тяжело вздохнув, я сделал вид, что разливаю чай.       Чаепитие длилось час, тело затекло так, что вскоре я уже перестал его чувствовать ниже лопаток. Судя по тому, как морщился Марат, у него были те же сложности, что и у меня.       Наконец-то Анжелка объявила, что теперь мама (то есть я, получается) должна отвести ее в школу, и куда-то унеслась.       Как я вставал из креслица — отдельная история. Спасибо Марату — помог, видно, ему много раз приходилось вот так «пить чай» и он уже привык.       Когда с третьей попытки мне удалось встать на ноги, они были как ватные, их жутко кололо, словно иголками. Я тут же пошатнулся и, если б не Марат, который поймал меня за плечи, познакомился бы поближе с полом.       — Папа, хатит обнимать маму, мне пола в школу, — вдруг услышали мы, и я, ей Богу, покраснел, как юнец какой. Так неудобно стало.       Марат и усом не повел, невозмутимо довел меня до дивана и помог сесть. Анжелка смотрела на нас, упрямо поджав губы и уперев руки в бока.       — А как же в школу? — Она потрясла небольшим рюкзачком, из которого торчала ручка игрушечной сковородки. Как я понял, самое нужное в школе.       — А в школу тебя отведу я, наша мама устала.       Марат взял Анжелку за руку и вывел ее из комнаты. А я откинулся на спинку дивана, закрыл глаза и засмеялся. Это ж надо было так попасть! Выпил, называется, с друзьями, отметили свадебку. Никак не ожидал, что отмечание чужой свадьбы приведет к тому, что меня мамой начнут называть. Это двухметрового-то мужика.       Н-да-а-а…       Марат вернулся довольно быстро. Посмеиваясь, громко сообщил, что «наша» дочь сидит на уроке, а нам стоит заняться домашними делами. Потом, понизив голос, добавил, что, если я хочу избежать в дальнейшем роли матери семейства, мне нужно бежать. Так я и сделал. Шепотом попрощался с Маратом, на цыпочках прокрался по коридору к входной двери и, приоткрыв ее слегка, практически просочился в образовавшуюся щель.       Дома, отсмеявшись, решил позвонить друзьям: вдруг и у них были приключения. У них не было, один я везучий по самые некуда. Остальную часть дня провел отлеживаясь, отпиваясь водой и закидываясь таблетками от головной боли. В общем, продуктивный досуг.       В понедельник погрузился в еженедельную суету будней, крутился на работе, как хомяк в микроволновке. Иногда ловил смешки друзей, которые неустанно напоминали мне о том, как сильно я умудрился нажраться. Начальник с утра был на взводе, гонял всех в хвост и в гриву. В общем, втянулся и как-то забыл о недавних приключениях. Не заметил, как неделя пролетела.       Когда возвращался домой в пятницу с работы, вдруг услышал громкий и писклявый голосок. Знакомый аж до безобразия.       — Смотли, папа, а там мама идет.       Я аж побледнел: во дворе народу полно, а этот мелкий дьяволенок, Анжелка, несется в мою сторону, орет на всю «мама» и тащит за собой Марата. Он, кстати, ржет и пожимает плечами.       Анжелка подбежала, обхватила меня за ноги, задрала голову и, улыбаясь, выдала:       — Мама, посли иглать.       Заложила она меня по самые не могу, теперь весь двор будет коситься и ржать за спиной. А Марат, отсмеявшись, еще и добил:       — Ну, что, мама, устала, наверное, на работе? Пойдем, мы тебя покормим.       Не успел я и глазом моргнуть, как Анжелка взяла за руки меня и Марата, а потом, весело подпрыгивая, потащила к подъезду. Подстава!       Я прямо спиной чувствовал осуждение во взглядах людей.       Вот же. Как неудачно день кончился сегодня. Одно приятно — поем домашней еды, у самого-то сил на готовку уже нет.       Если пятница закончилась неудачно, то суббота так началась.       Я еще спал, нежно придушив в объятиях подушку, когда кто-то забарабанил в дверь.       — Слав, Слав, проснись же ты! — надрывался Марат, а я старательно это игнорировал. — Славка!       Кажется, удары в дверь стали сильнее, и к ним присоединилась трель звонка.       «Не хочу! Марат — это Анжелка, Анжелка — это ходячая маленькая проблема с большими последствиями. Никого нет дома!»       — Что за безобразие вы тут творите?! — этот голос ни с чем не спутаешь, наша соседка, бабулька, разносящая сплетни по двору как пуля, выпущенная из ствола.       — Ядрить твою налево, — выругался я, вскакивая с кровати.       Путаясь в штанинах, натянул на себя домашние брюки, накинул старую рубаху и рванул к двери. Первое, что бросилось в глаза, когда открыл ее — это волнение на лице Марата, его всклокоченные волосы и неправильно застегнутая рубаха. Такая несобранность ему несвойственна.       «Неужели что-то с Анжелкой?!» — пронеслось в моей голове и почему-то больно кольнуло сердце.       Страх за эту ходячую бомбу, почему? Я же не люблю детей. От них одни проблемы и неприятности. Они вносят хаос в упорядоченное течение жизни.       — Что-то с Анжелкой? — несмотря на свои мысли, взволнованно спросил я.       — Нет, — покачал головой Марат и, схватив меня за руку, добавил: — Пойдем со мной.       — Стой-стой-стой, дай хоть тапки надеть и дверь закрыть, потом, клянусь, пойду с тобой.       — Вы что тут устроили, безбожники? — вдруг напомнила о себе соседка.       Марат даже не посмотрел в ее сторону. Он дождался, когда я закрыл дверь, и потянул меня за собой, практически вталкивая в свою квартиру.       — Так, стоп, — уперся я, не собираясь идти дальше коридора. — Что происходит?       — Слав, выручи, мне только что позвонили с работы, там проблемы с проектом, над которым я работал, кажется, пропала часть данных. Этот проект — он очень много для меня значит.       Ох, чуял я подвох в его словах, и точно, он там огромный был.       — Слав, посиди с Анжелкой немного. У меня дома копия всех документов на флешке, я только отвезу и все. Посидишь, хорошо?       Марат умоляюще заглядывал мне в глаза. Черт! Я сдался.       — Хорошо.       — Спасибо, ты не представляешь, как помог мне!        И тут Марат сделал это… он обнял меня, причем как-то не по-дружески, горячо. На миг его губы коснулись моей щеки… Или мне лишь показалось? Я замер, как статуя, только глаза таращил от шока. Марат этого даже не заметил.       — Анжелка пока спит, но скоро проснется. Ты разогрей ее кашу в микроволновке, если все же та успеет совсем остыть. Чай слабенький наведи, совсем, такой, чтобы прозрачный. Бутербродик ей сделай с маслом, а там и я, скорее всего, уже вернусь. Хорошо?       Я кивнул как болванчик. И Марат, улыбаясь, направился к двери.       — Э-э-э, Марат… — тот обернулся на мой зов.       Не знаю, что двигало мной, но я подошел к нему и начал расстегивать его рубашку. Впервые увидел в глазах Марата удивление и что-то еще.       — Ты не на те пуговицы рубашку застегнул, — пояснил я.       — И точно. Я сам.       Марат чуть отстранился, и мои пальцы скользнули слегка по его голой груди. Я сглотнул слюну. «Нельзя выдавать себя, это не тот человек. Он был женат, вдовец, связь с мужиком ему совсем не нужна», — напомнил сам себе. Но это не помогло, а, кажется, только подлило бензину в огонек, что довольно давно тлел во мне, еще с той поры, как два года назад Марат переехал в наш дом. Вот с того дня я старался меньше контактировать с ним, реже попадаться на глаза, но недавняя попойка все мои старания свела к нулю. Врать себе глупо. Я хотел Марата тогда, хочу (еще сильнее) и сейчас — ничего не изменилось, а то, что избегал его все это время, только усугубило ситуацию.       — Слав, я правда постараюсь быстрее, — перебил он мои мысли.       — Не спеши. Осторожнее на дороге, — черт знает зачем сказал, но, кажется, я сильно волновался за него. — И, Марат, причешись, на бомжа похож.       Я ухмыльнулся и пошел в ванную, чтобы хоть умыться. Тихий щелчок замка дал понять, что Марат ушел. Я резко выдохнул и расслабился, оказывается, все это время был напряжен донельзя.       «Что же это такое», — мелькнуло в голове.       — Глупо как-то все.       Я посмотрел на себя в зеркало, скривился и наконец-то сдался.       — Влип ты, Славка, по самую макушку влип. Еще два года назад влип. Любовь зла… любить натурала — все равно, что любить коз…       — Я не козел, — шепот, еле уловимый, в самое ухо. Этот голос я могу узнать из тысячи похожих.       Две сильные руки обняли меня, сзади ко мне прижался Марат. Я замер от шока, ужаса, что выдал себя, и желания не разрывать этих объятий.       — Я не козел, — еще раз повторил Марат, а потом на миг коснулся поцелуем моей шеи и добавил: — Когда вернусь, мы поговорим с тобой о нас. Хватит уже бегать. Я устал ждать.       А потом он ушел, а я так и стоял в ванной, дрожащими руками вцепившись в раковину. В голове такая неразбериха. Происходящее казалось сном. Вот я сейчас проснусь у себя в кровати и ничего этого нет. Ничего… Потому что все это не может быть правдой, слишком нереально, слишком хорошо.       — Мама?       Стопудово я не дома, у меня в квартире не водятся маленькие девочки по имени Анжела.       Я повернулся к сонной малышке, присел на корточки и попытался наладить контакт с ребенком.       — Анжелочка, а давай ты будешь меня называть дядя Слава.       — Мама, — уперся этот ребенок, хмурясь и упрямо сжимая губы.       — Нет. Дядя Слава.       — Мама.       — Слава.       — Мама.       «Это тупик, Холмс», — подумал я, вздыхая, и согласился на маму.       — Мама, так мама. А теперь живо умываться, чистить зубы и есть.       — И ти, — тут же поставила она условия, и мне пришлось с ними согласиться. В конце концов, почистить зубы нужно было и мне. Из кровати ж вытащили.       В этот раз Анжела еще быстрее размазала кашу по столу, а из-за того, что отца рядом не было и остановить ее некому, накормила и меня. А потом маленькое торнадо сказало свое страшное: «Иглать», и понеслось.       Во что только мы не играли, как только надо мной не издевались, чем только не мазали. Вспомнить страшно. Но самой ужасной игрой оказалась парикмахерская. Кажется, Анжелка выдернула у меня из головы большую часть волос руками, а остальное — игрушечной расческой. Не ребенок, а прирожденный инквизитор.       К обеду Марат так и не вернулся. И где его черти носят, Анжелка же из меня всю душу вытрясет.       — Анжелочка, а не пора ли устроить тихий час? — попытался я добиться немного тишины после того, как с трудом накормил мелкое торнадо супом. Ну, как накормил, суп везде был: на столе, на полу, на мне и на ней, но вот попало ли хоть что-то в желудок Анжелы — это вопрос.       Анжела упрямо поджала губы, насупилась и поспешила обрадовать меня:       — Иглать в доктола.       — Нет, тебе нужно поспать немного, а дяде Славе отдохнуть очень нужно, иначе дядя Слава может не пережить этот день.       — Нет.       — Папа придет и будет ругаться, да и сонная ты, глаза уже трешь, — попытался я подойти с другой стороны.       Анжела задумалась и, спрыгнув с дивана, на котором сидела, куда-то унеслась. В другой комнате что-то загромыхало, упало на пол и покатилось.       «И как ее уложить? Мне б инструкции по воспитанию ребенка не помешали сейчас».       Анжелка вернулась с внушительной книгой, сунула мне ее в руки, забралась на диван, прижалась к моему боку и потребовала:       — Сказку ситай. Пло плинсессу. Ситай-ситай.       Блин, новая напасть, не люблю вслух читать, но, делать нечего, пришлось.       — В одном царстве жила принцесса… — начал я.       Прошло не меньше часа. Я уже перешел к третьей сказке, а у ребенка сна ни в одном глазу, зато меня самого от своего же монотонного голоса в сон клонило. В глаза хоть спички вставляй, буквы расплывались, а язык заплетался. Я подавил зевоту и попытался немного проморгаться.       — Ситай, — напомнила о невыполненной работе Анжела.       Я еще раз потер глаза и продолжил читать. Интересно, сколько еще продлятся мои мучения? Я долго не выдержу.       — Слав, Слава, — тихий шепот вторгся в мой сон.       — М-м-м… — промычал я и попытался изменить позу, но что-то мешало мне.       — Проснись, Слав.       Кто-то погладил меня по плечу, потом по волосам. Приятно. Знакомое прикосновение.       «Марат».       — Марат?       — Да, прости, задержался, это заняло больше времени, чем я думал.       Я открыл глаза, широко зевнул и потянулся. Марат сидел на корточках перед диваном и с умилением смотрел на меня и Анжелку. Она все же уснула, но что-то мне подсказывало, уже после меня. Анжела свернулась калачиком и положила голову мне на колени. Судя по улыбке, снилось ей что-то очень хорошее.       — Нужно отнести ее в кровать. А нам поговорить, как я и обещал тебе.       Марат поднял Анжелу на руки и прижал ее к себе. Он смотрел на свою дочь с такой любовью и теплом, даже меня на миг коснулся свет этих чувств, стало как-то хорошо, почти горячо на сердце. На мгновение пронеслась мысль:       «Стать бы частью этой семьи».       Глупо наверное. Я не часть этой семьи, чужой, максимум — приходящая няня.       Пока Марат укладывал Анжелку в кровать, я сидел на диване и старался ни о чем не думать. Вот что бы совсем ни о чем. Только давалось это трудно. Наверное, не думать я сейчас смогу только в отключке, потому что иначе ничего не выходило.       «Что он мне сейчас скажет? Если о том, о чем я сейчас думаю, то что мне ему на это ответить? Как себя вести? Может, уйти, пока Марат укладывает Анжелу, и вновь пытаться избегать его, как раньше?»       Что бы я себе не говорил, в чем бы не уверял, несмотря ни на что, продолжал сидеть на том самом месте, где и проснулся, словно сдвинуться не мог. Не люблю ждать, сплошные нервы.       Я слышал, когда Марат вернулся, но не посмотрел на него, только сильнее напрягся и выпрямился будто лом проглотил. Он сел рядом со мной, и диван слегка спружинил, хотя я в любом случае ощущал присутствие Марата всей кожей, каждой клеточкой.       Он коснулся моих волос, порождая сотню мурашек, скользнул пальцами на щеку, а потом на шею. Горячо, черт подери, от его прикосновений невыносимо горячо. Он разжигал во мне то, что так давно и тщательно было подавлено.       — Слав?       Я повернулся, поймал взгляд карих глаз и тут же оказался в плену его рук. В этот момент во мне промелькнуло сразу столько эмоций, что они просто накрыли меня с головой. Я иду ко дну, осознанно, по своему желанию, больше не желая спасения.       Поцелуй почему-то застал врасплох, вроде ведь даже ждал его, а он все равно как снег на голову.       — Марат, стой, — я отстранился и попытался отдышаться. — Мы хотели поговорить. Вот и давай поговорим.       — Хорошо, хотя больше и не вижу в этом смысла, и так все понятно.       Я усмехнулся. А он решительный, не замечал раньше за ним подобного. Но поговорить надо, мне надо.       — Смысл есть, Марат. У тебя маленькая дочка, престижная работа, да ты вдовец, но даже так, у тебя есть все. Зачем тебе я? Зачем связь с мужчиной? Обычно такие отношения ни к чему не приводят. Только проблем добавляют.       — У меня нет тебя, а хотелось бы, чтоб был. Я уже все решил для себя.       Он улыбался мне, а мое сердце неистово билось, еще чуть-чуть и вылетит из груди. Всего одно предложение, горстка слов, а какой эффект.       — Не важно, что будет завтра или послезавтра, и уж тем более не важно, что будет через неделю или год. Давай просто попробуем. Дай мне один шанс, и я докажу, что мы не зря решили попробовать. Только один.       «Один шанс? Много или мало? Сколько это? Это целая судьба, нет, три судьбы. Стоит ли их связывать в одну? Стоит…»       — Вот, чую, проблемы у нас будут, — вздохнул я.       — Разберемся, взрослые люди.        В его голосе была такая уверенность, что я невольно улыбнулся и прикрыл глаза. Ну, может, и правда — разберемся. Марат устал ждать моего решения и все решил за двоих. Страстным поцелуем изгнал все сомнения, да что там, все мысли тоже изгнал из моей головы.       «К черту все, — мелькнуло на миг, — один раз живем».