Колдун, волшебный посох и летающий мотоцикл

Бахсы* Рахат особо не выделялся. Войско духов у него было невеликим, среди своих он считался слабосильным. Если говорить понятным всем знатокам классической магии языком — почти что сквибом. Работал он в драконарии младшим смотрителем, особого честолюбия не имел, был счастливым отцом и дедом и жил тихо-мирно, когда из Англии поступил новенький дракон, а на его шкуре незримо сидело несметное войско злых духов болезни — албасты. И пришла болезнь. Драконья оспа. Бахсы бились с пришлыми с переменным успехом. И никто не мог найти царя злых духов, чтобы с ним сразиться. Рахат ходил с прочими, искал, заглядывал в юрты и в загоны, но ничего не было. А в одну из ночей пришел к нему вещий дух и показал, что дома — тьма албасты, жена уже померла, а сын с внуком из последних сил бьются. И над прочими юртами вьются злые духи. Оставил сильных и мудрых бахсы старик и поспешил домой. Уже издалека поднял крик. Размахивая саблей, въехал на коне в юрту, устремил полные гнева глаза на шанырак** и с силой ударил по его деревянному остову. Послышался звон, как будто он ударил по железу… Рахат вскрикнул и упал бездыханный с лошади, мучаясь в жестоких конвульсиях. Изо рта его и ушей пошла черная кровь. Это албасты — чужой албасты, укутанный в черный бархат и укрывший лицо за маской из синего металла сидел на крыше юрты и корчил рожи. Он был сильнее любого злого духа, какого только мог вообразить Рахат — это и был тот самый царь, какого искали по всей округе. Казах попытался привстать — очень уж обидно было умирать, не отомстив за родню, но сил совсем не было. Вдруг подул ветер, огромная черная туча с невероятной быстротой понеслась по воздуху и с жутким грохотом опустилась над юртой. Это явились духи-помощники старых бахсы, сильных и мудрых, которые нашли наконец-то царя пришлых албасты. Началась битва. Туман покрыл все вокруг и слышался странный, сверхъестественный шум и гул, а Рахат лежал посреди битвы, как издохшая лошадь посреди пустынной степи. Но вот туча направилась на запад — злые духи бежали, их гнали, как добычу. Старик приоткрыл глаза и пополз к внуку. Тот был мертв. Всех забрала у Рахата драконья оспа. Никого не осталось после нее, кроме молодого дракона. «Так пусть и дракона не будет! — решил бахсы и, пошатываясь, встал. — А если не победить дракона, что ж, значит, отправлюсь догонять семью. Мне уже все равно». Израненный старик пошатываясь брел к загонам. Шаг. Еще… До дракона Рахат так и не дошел.

***

Рубеус Хагрид очутился на пепелище. С разрушенного дома Поттеров постепенно спадал Фиделиус. В детской явно провалилась крыша и отсутствовала часть стены. Полувеликан на миг обмер. Говорил директор Дамблдор, что сердце у него не на месте, а Хагрид и не знал, что тут все уже так… так… непоправимо. Коротко взвыв, на ходу доставая платок, который по размерам больше походил на простынку, ответственный лесничий помчался на выручку к тем, кого еще можно было спасти. В прихожей, откинувшись навзничь и уставившись в потолок незрячими, мертвыми бельмами закоченел Джеймс. Весельчак Сохатый, который смеялся, даже когда шел в бой против самого Волдеморта. Слезы хлынули потоком, но платок уже был наготове — нет времени рыдать. Быть может… быть может… Лили? — Ы-ы-ы! — подвывал Рубеус, взбираясь по лестнице. В детской пришлось разгрести небольшой завал. Лили была похожа на сломанный цветок, волосы, припорошенные побелкой, словно увяли, потеряли радостный свет. Девочка умерла. Как все они, как Джеймс. — Ы-ы-ы! — А-а-а! — откликнулся Гарри. Гарри! Малыш Гарри! Он жив! Неуклюже поворачиваясь и едва не уронив шкаф, Хагрид добрался до детской кроватки и наспех запеленал малыша в одеяльце. Руки не слушались, на глаза наворачивались слезы, так что получился не аккуратный сверток, как пеленала младенца первые месяцы Лили, а ворох тряпья. Ну, ничего. До Литтл Уингинга уж как-нибудь доберутся, а там будет профессор Дамблдор! Сам Дамблдор! Уж великий-то маг знает, что делать. На первом этаже стоял растерянный и словно бы чуточку сумасшедший молодой Блэк. Он возвышался над Джеймсом и, казалось, того и гляди крикнет приятелю: «Вставай, Сохатый! Я тебя раскусил!» Из глаз Хагрида снова потекли слезы. — Э-это Гарри? Отдай его мне, Хагрид. Я его крестный отец. — Ну уж нет, Сириус. Гарри сейчас нужнее забота и защита, а не игрушки ваши мародерские. Гарри будет в безопасности, меня за ним сам профессор Дамблдор послал, да. Великий человек. А ты чего здесь? — Отнесешь директору Дамблдору? — не ответил Сириус, принимаясь шарить по карманам. - Вот, это ключи от моего мотоцикла. Ты же умеешь, да? Я же помню, что ты умеешь на мотоцикле. Пусть так, так безопаснее. Отправляйся к директору, Хагрид. А я тут… я тут поохочусь. И Сириус, крутнувшись на каблуке, аппарировал. — Вот же мальчишка этот Блэк, — покачал головой великан, баюкая подхныкивающего Гарри. — Пойдем, малыш. Мы с тобой к директору пойдем. Тебе понравится его борода, ручаюсь. А какие в ней звонкие колокольчики! Отпусти, отпусти усы, проказник! Ишь, какой клок вырвал. Хагрид неловко переступил с ноги на ногу, и тут же раздался треск. Магическая ловушка, нацеленная на то, чтобы вышибить из неосторожного душу, разрядилась, пробуя на прочность шкуру полувеликана. Хагриду несказанно повезло с родословной: другой бы умер на месте, а он только выронил ребенка на диван от неожиданности и с удивлением оглядывался — со всех сторон поднимался туман и слышался странный, сверхъестественный шум и гул. Сверкнул разряд, ударная волна отбросила Хагрида к оконному проему и дальше, с хрустом выворачивая раму, на аккуратно подстриженный газончик.

***

Сработай заклинание на Сириусе, и дело закончилось бы смертью. Погиб бы в своем мире Рахат, умер бы Блэк, быть может, не дожил бы до прихода спасателей и мальчик Гарри. Но в ловушку попал Хагрид, которого не так просто убить — кровь великанов ему служит лучшей защитой. И злые чары совершили обмен душ. Ведь в другом мире — это все равно, что умер, разве не так?