Солнце моё, взгляни на меня...

Give us a little love, give us a little love We never had enough, we never had enough (Fallulah - Give us a little love)

      Круспе всегда смотрел именно так: внимательно, угадывающе. Ека знала, что такое проницательный взгляд. Он распахивает тебя на борозды, ловит оттенки настроения, считывает громкие мысли. На секунду девочке цинично подумалось, что она уже довольно опытна в отношении пронзительных глаз. Однако взгляд типа в шлепанцах с хамелеонами был особенным. Увидев его лицо в четырёх дюймах от своего, девочка инстинктивно выпрямила согнутую спину. Позвоночник, как караульный солдат, вытянулся в струнку. Человек тем временем уселся почти вплотную к ней, скрестив длинные ноги.       Прищур непринуждённого хозяина был весел. Глаза проворными икс-лучами сканировали всю гамму эмоций на екиной физиономии. Зондировали и кололись голубоватыми искорками.       - Ну, привет! - обладатель портативных лучей махнул девочке загорелой ладонью. - Как тебе мои идеи?       - Ч-чего? – пробормотала Ека, ощущая себя тупоголовой конягой в лавке часовщика. Скучный кабинет, очаровательные щенки, оранжерея, мужик, похожий на замызганного бродягу. – Круто…       - Согласен, - непостижимый человек белоснежно улыбнулся и скромно склонил голову, - инновации в области работы с подростками вещь необходимая, сама понимаешь. Вы бежите вперед так скоро, что ничего не остаётся, как нестись за вами. Ну, вижу, парни тебя обрадовали? – он сдвинул одну из щеколд, и мохнатый ком на коротких лапах вывалился к девочке на колени. - Отвечая на твой вопрос, эти милости вырастают в мощных суровых тяжеловесов. На то они и тибетские мастифы. Служебные собаки, силища и достоинство.       Будущий суровый тяжеловес уткнулся Еке в щиколотку и принялся икать.       - Я думала, мастифы гладкие, - любовно нежа щенка, произнесла она.       - Обычные – да, но эти помогали кочевникам в Гималаях и были сторожами в тибетских монастырях, отсюда название породы. Древнейшие псы, умные и крепкие духом. Тебе нужно будет взглянуть на взрослых представителей. Ну это мы оформим. Один из моих приятелей держит уникальных тибетцев. Думаю, общение с ними доставит тебе удовольствие, - рука мужчины, треплющая ухо грозного коротыша, коснулась ладони Еки. Уверенно накрыла её, пожала:       - Нам пора познакомиться, - произнёс голос, похожий на скрип половицы. - Некоторое время ты проведёшь в моём обществе. Меня зовут Даан.       Необъяснимый Даан, детский психолог с внушительным послужным списком и всевозможными регалиями и наградами, оказался необъясним в кубе. Шли минуты, но переходить к своим прямым обязанностям он не собирался. Казалось, ему абсолютно безразлично, что за причина привела сюда маленькую пациентку. Даан не сверялся с часами, не фиксировал моменты в блокноте. Блокнота у него не было вовсе. Как и стандартных письменных принадлежностей, ежедневника-планера, элементарного рабочего нетбука. По наблюдению Еки, у странного психолога из обязательных вещиц был только густо фиолетовый камень на грубом чёрном шнурке, постоянно вываливающийся из заднего кармана джинсов. Он не задал ни единого вопроса, пока девочка играла с юными тибетцами. Лишь внимательно наблюдал за ней – что, впрочем, не напрягало. Факт этот обрадовал Еку. Невмоготу было вновь учиться выживать в радиусе колючих глаз. Она не заметила, как сама вывалила уютно поддакивающему слушателю историю о смерти родителей и переезде в новый дом. Рассказывалось легко. Ей на секунду представилось, что так и есть на самом деле – беспечно и несложно. Девочка чмокнула щенка в нос и рассмеялась.       - Задержи это состояние, - заметил Даан, прислонившийся к гигантской кадке со стеснительным кофейным деревом. - Мне бы до жути хотелось, чтобы наши встречи ассоциировались у тебя с отсутствием напряга. Договорились?       Ека кивнула, взглянув на психолога с нескрываемой симпатией. Вот это мастер! Наверняка Шнайдер скрупулёзно перебирал специалистов и неудивительно, что остановился на этом. В первый момент ей подумалось, что отец лишился ума, определив её к эксцентричному оригиналу. Но он ничего не делает, не обдумав. Как можно забыть?       Красочную оранжерею пришлось покинуть. Солнце припекало, вкупе с кондиционерами создавая почти тропический климат. Крохи-мастифы, дружно вывалив малиновые языки, с удовольствием нежились во влажном воздухе, а вот Еке подурнело. Возвращение в тенистый кабинет принесло облегчение. Девочка уселась на кушетку. Повертелась: неудобная.       - О, эта келья исключительно для официоза, - заметил её разочарование Даан и с меланхоличной грустью уселся за стол. В интерьере делового кабинета этот человек не смотрелся совсем. Казалось, мойщик окон расположился в офисе директора солидной компании. Предварительно выкинув того в окно. Ека хихикнула от своих мыслей, отметила, что за последний час (полтора?) смеялась непривычно много. Психолог раздражённо засопел, заёрзал на стуле, копаясь в ящиках. Некоторое время девочка наблюдала только золотистый вихор из-за матовой столешницы. Наконец Даан материализовался обратно:       - Часы, - пояснил он, демонстрируя ей находку, - часы искал. Я почти не пользуюсь временем, моё внутреннее работает лучше любого механизма. Но для серьёзно настроенных родителей, вроде твоего отца, необходимо наличие каких-то привычных деталей. Смешные несвободные люди, - он раскинулся на стуле, усмехнулся. - Всё заключено в нас самих.       - Вы не спрашиваете, в чём мне помогать, - не к месту брякнула Ека. Смутилась: замечание прозвучало как обида. - Я просто не понимаю. Как Вы работаете?       - Никак, - ответствовал лучезарно улыбающийся Даан и довольно потянулся. - Я не работаю, кроха, я творю. Но твоё недоумение, разумеется, удовлетворю, ибо я добрый маг. Тебе ведь любопытно узнать, чем мы займёмся в нашу грядущую встречу?       - Ужасно любопытно, - призналась девочка. – Будем рассматривать бред на картинках?       - В пекло картинки, Ека. В следующий раз будь добра прилететь ко мне в удобных кроссовках и спортивном костюме. Куртку не забудь, в лесу ещё лежит снег, - в ответ на недоумённый взгляд маг пожал плечами:       - Бегать будем.       Закончив подробный рассказ отцу, девочка умолкла и искоса взглянула на него. Что-либо определённое по лицу Шнайдера вывести было невозможно. А ведь Еке думалось, что теперь она хорошо чувствует разницу в движении бровей и мозаике морщинок на переносице. В данный момент их кроссовер встал в заторе на Бернауэр штрассе. Скорее всего, он слушал вполуха, сосредоточившись на дороге. Ека рассудила так и как всегда ошиблась.       - Птичка, херр Хунт на сегодняшний день один из ведущих специалистов по клинической работе с подростками, - терпеливо объяснил отец, - о нём буквально невозможно отыскать плохих отзывов. Я был очень досконален в отборе. При этом мужик чётко видит границы, которые обозначает клиент. Я просил его об уместной в нашей ситуации помощи. Я знаю, ты нервничаешь, детка. Но поверь, этот человек не станет пользоваться тяжёлой артиллерией, - Шнайдер привычным жестом повернул фасеточный цветок на узком колечке дочери. Ека улыбнулась. Привычных жестов было много, девочка вряд ли подмечала теперь их все. Крутой завиток локона на его безымянном пальце, короткий поцелуй в запястье, долгий - в макушку, горячая ладонь на её голой пояснице. Проверка кошелька на предмет наличных, ботинок – на надёжность шнуровки, ланч-бокса – на съеденный обед. Из нового - рука отца на её шее во время сна в одной кровати. В первый раз это движение испугало Еку до паники. Во сне она решила, что задыхается. Подскочила с подушек, глотая растопленный плотный воздух отчего-то с привкусом сырого мяса. Ночь за ночью отец делал так вновь, пока девочка не решилась спросить. «Мне нужно чувствовать, как стучит твоя кровь, - после продолжительного молчания ответил Шнайдер, прижал дочь к себе. - Это страх потерять, Ека. Думаю, со временем он пройдёт».       Девочка потёрла переносицу, развязала плотный шарф, в несколько оборотов окруживший шею. В машине становилось душно.       «Бегать - так бегать», - одобрительно кивнул Шнайдер, предварительно внеся в свой планшет точный маршрут и время планируемого забега.       «Бегать – так бегать», - смиренно порешила Ека, тоскливо раскидывая носком кроссовка заиндевелые шишки. В лесу было удивительно хорошо. Тропинка юрко петляла меж елей и дубов небольших холмов Бланкенфельде. Снег вопреки предсказаниям Даана исчез, оставив мрачные одинокие кучки. Отчаянно пригревающее солнце, весёлые облачка, громкая капель – Ека была бы счастлива этой прогулке, если б настолько не хотела спать.       - Семь утра, - отчетливо проговорила она, нахохлившись. – Если бы кто-то не стремился непременно дочитать о Мансе-налётчике*, то сейчас был бы гораздо подвижней. И папа как всегда…       - Что за бухтила тут ворчит под ёлкой? Это так мы приветствуем новый день? – грохнул справа довольный голос. Ека вынырнула из мехового воротничка и изобразила подобие ликования. Даан в лёгкой ветровке на голое тело сверкнул лукавым глазом из-под низко надвинутой шапки, и, не останавливаясь, пробежал мимо непринуждённой трусцой. Девочка сникла и последовала за махнувшей рукой.       На шестой минуте по рельефному ландшафту Екой была достигнута максимальная ненависть к спорту. Гад-психолог будто нарочно выбрал не просто неудобные тропинки в испещрённом холмиками и лощинами лесу - он забрался туда, где расположились каменные останцы. Для него самого пробежка была откровенным удовольствием. Даан словно впитывал в себя воздух, гомон птиц и звук собственного бега, дышал шумно и ритмично. Девочка порядочно отстала от сияющего марафонца, успела больно споткнуться о камень и была готова в любую секунду разразиться адски непотребной руганью. "Я же так хотела в лес, - думала она, волоча чугунные ноги, - что ж такое! Посмотрите на этого засранца, скачет как горный козёл, ничего ему не делается! Я сейчас упаду, я устала, я пить хочу"...Твою ж мать, сраная белка! – гаркнула Ека кинувшейся ей наперерез зверюшке, затормозила и шмякнулась грудью в рыхлую землю. Глухо выругавшись, поднялась на ноги. Отряхиваться смысла не было, грязь оказалась даже в носу. Внезапно прилетела ощутимая затрещина.       - Ну-ка, не останавливайся! – дыхание Даана, несмотря на пробег, было ровным как у пообедавшего человека. – Рано отдыхать, недотёпа! И третью часть планируемой нагрузки не выполнила! Что за халтура! А ну, давай, вперёд на тот валун! Заберёшься, там и выдохнешь.       Недотёпа оценила расстояние до цели, гладкую влажную поверхность камня, разогналась, побежала. Первый выступ, вторая шпора… На третьем мыске она предсказуемо соскользнула вниз и бессовестно разревелась от злости.       - Ну-у… – разочарованно протянул её неистовый наставник. – Скорбное зрелище! Мне подсунули какую-то стенающую пищаль, я таких не люблю. А ну, вставай, твою мать, ещё сопли тебе утирать!       - Пошёл нахер! – выкрикнула девочка и почувствовала, что в голове что-то с треском разлетелось. – Да, я слабачка! И что? Какого хуя я должна куда-то карабкаться? Что-то доказывать? Тебе платят, иначе б не возился тут! Какого хуя ты хочешь от меня? Я ничего не умею! Я просто не умею… Я не знаю, как правильно любить. У меня не получается быть ребёнком и вырасти не получается! – перед глазами потемнело. Чёрный валун, сбросивший её, будто сожрал дневной свет. Ека сделала глубокий вдох, а когда открыла глаза, упёрлась взглядом в разверстую волчью морду на голой груди психолога. Зубы, листья, лицо старца. Она подняла голову – в сумрачных глазах Даана не было насмешки или унизительной жалости. Он поцеловал девочку в лоб:       - Отличная пробежка вышла, кроха. ***       Солнечные лучи преломлялись в фиолетовых гранях, кидали мозаичные отсветы в траву, на тающий иней. Ека улыбнулась солидной синице, скачущей рядом. Украдкой посмотрела на Даана, который непринуждённо раскинулся на широкой скамье. Мудрёный человек, неразъяснимый. Возраст, кажется, к пятидесяти пяти. Или нет? Старше отца, это точно. Тогда, у чёрного камня, она вгляделась и обнаружила резкие морщины, штрихами раскроившие узкое лицо, иссушенную тонкую кожу, глубокие ямы под глазами. Изменчивые глаза. Полезнее и вовсе не пытаться их разгадать, чтобы не загнаться окончательно. Такое доброе утро получилось, хоть и началось мордой в грязь.       Ека была уверена: после её тошнотных поражений, психолог откланяется. Отправит девчонку домой, чтобы продолжить тренировку без истеричного балласта. Однако Даан решил иначе, проложив маршрут под сень закусочной палатки. Горячая еда и кувшин кофе кардинально преобразили настроение Еки. Девочка перестала удивляться лёгкому прикиду психолога, сама стянула куртку, снуд. Принялась говорить. Возможно, самое время было наконец поведать о Рихарде: как-никак знакомство случилось исключительно поэтому. Ека думала об этом, но рассказывать начала почему-то о драконах. Мифическая фауна привлекала её так же сильно, как и реальная, а пламенные гиганты занимали в сердце особое место. Девочка описывала их мраморные кошачьи глаза, стальную чешую, колоссальные кожистые крылья. Мощь и неуязвимость, мудрость и негасимое пламя. Она не знала, слушает ли ее Даан, и не понимала, к чему рассказывает эти байки. Но когда закончила, рассмеялась от облегчения.       - Спасибо, - Ека повернулась к мужчине, выдохнула. – Смотрите, всего две встречи, а мне стало гораздо лучше. Я поняла одну вещь. Не нужно вываливать на Вас то, что со мной произошло. Я справлюсь сама. Как дракон. И потом… мы все имеем право на сокровенное, правда? Я очень Вам благодарна, Даан, не высказать. Жаль, что наше знакомство было таким коротким.       Её спутник глубже натянул вязаную шапку, встал, темнея над девочкой задумчивой каланчой.       - Я ещё не показал тебе собак, - наконец промолвил он. – А я всегда следую своему слову. Увидимся в среду.       Чувства были смутными, больше похожими на отупение после алкоголя. Ульрике родила мальчика. Здорова сама, здоров ребёнок, счастье, радость, выдох. Ощущения? Шнайдер пытался прислушаться к себе, но не разбирал ни одного вменяемого звука. Зато отлично слышал то, что вокруг: звяканье, шум, грохот, писк и беспрестанный плач младенца, настоятельные поздравления родни, вылезшей из ниоткуда, капризы Киллиана, множащиеся в прогрессии претензии жены. Расчёт на то, что новорождённый отвлечёт её от язвительного нудежа, не оправдался. Шнайдер нечеловеческими усилиями ежедневно косил в себе ростки подозрений, но они рождались вновь, становясь ещё ядовитей и гаже. С того времени не было ни единой ночи, чтобы он, обессиленно кончивший или мирно засыпающий, мазохистски не ввернул гнилой гвоздь в свой растравленный мозг. Ека, маленькая, зачем ты была у него? Я не хочу говорить об этом, папа. Умоляю, скажи, я ведь схожу с ума. Только признайся мне, я смогу понять.       - Она объяснилась? Всё ещё нет? Удивляюсь тебе. Куда пропали твои действенные методы? - Ульрике точила и точила мужа до родов и вот теперь, после. Стала злее, пожалуй. Как такое возможно, она должна быть счастлива материнством. Я старателен, предупредителен, заботлив. Я не отрицаю свои обязанности и долг. Только не жри меня, оставь эти вопросы, бога ради. Оставь, иначе, клянусь, я вобью их тебе обратно в безжалостную глотку!       - Мы оба отлично знаем, чем занималась в этой квартире твоя девчонка, - упиваясь садизмом вещала супруга. – Гнусность и мерзкий изврат, вот что они устроили там. Я не могу понять одного: как не противно видеть бесстыжесть у себя под носом? Ты заботился о ней, вкладывал в паршивку силы и время, и чем она отплатила?       Шнайдер просыпался среди ночи, шатуном ходил по дому, завершал маршрут комнатой дочери. Короткий поцелуй в запястье, долгий - в макушку. Чем ты отплатила мне, птичка?       Отца не было весь день. Необходимо жить дальше, видеть новые горизонты, не застывать в стазисе. Профессионализм, талант, уровень. Производительная динамика, дальнейшее совершенствование. Ека знала: Шнайдер – мастер, признанный музыкант с легендарным прошлым. С не менее значимым будущим, дочь верила в это. Он не должен засыпать, не может остановиться…       - Он не может остановиться, привязать себя к тебе. Повсюду таскаться с тобой, это ясно? – раздражённая Ульрике грохнула чашкой о стеклянную столешницу. – Я задала вопрос. Оглохла?       - Слышу, – терпеливо ответила девочка, не до конца понимающая, в чём причина бешенства. После прибытия фрау Шнайдер и ребёнка дел прибавилось вдвое, верно. Но Ека выполняла домашние обязанности тщательно, как и прежде. Старалась не отсвечивать, преимущественно молчала, следила за перемещениями Розы. - Прости. Я всего лишь спросила, когда он вернётся.       - Не твоего ума дело, - женщина поджала губы, отвернулась. Девочка пожала плечами. Освободив из внушительной сетки принесённые фрукты, опустила их в раковину.       - Нам противно твоё присутствие, - вдруг услышала позади себя. – Мы дали тебе дом, усадили с собой за один стол, а ты притащила сюда позор и унижение. Не думай, что я не вижу тебя насквозь. Пока тебе удаётся морочить ему голову, но лишь пока. Я помогу Крису понять, кто ты есть.        - И кто же я? – не оборачиваясь, спросила Ека.       - Маленькая шлюха и убийца ко всему, - Ульрике удовлетворённо разулыбалась. – Бедные мальчики, горькие души. Несчастный Рихард. Им не повезло встретить тебя на своём пути.       Улицы сменяли одна другую. Ека не видела их. Бернауэр штрассе, Ам Юлиустурм, Зеегефельдер, вот уже Брунсбюттелер Дамм. Сумерки обратились в темноту, город затеплился огнями. Промзона. Чёрная вода. Мглистый парк Юнгфернхайде. Чёрная вода. Монолитные изваяния правительственных зданий. Домашний фахверк. Острое кружево деревьев. Первые весенние ярмарки… Опять вода. Девочка не помнила, как вышла из дома. Правильно, что без соплей и криков – так было бы вовсе паскудно. «Пройдусь, - решила она, - наверну пешим ходом пяток километров. Адреналин спадёт, тогда обратно».       Шагалось резво. Успокоиться не получалось совсем, значит, о возвращении думать рано. С неба моросило тёплым, в фонарях прыгали электрические драконьи языки, в голове - обидные слова. Правильные слова.       Магистратсвег. Ека удивлённо оглянулась, присвистнула. Далековато забралась - Шпандау. Район разочарованной интеллигенции, маргиналов всех мастей, непредсказуемый как делирий шизофреника. Впрочем, если она уже здесь… Девочка прикинула вектор и наугад побрела к безлюдному перекрёстку. Где-то за ним должен обнаружиться спорт-бар, а в нём - Уве, её приятель. Еку эта перспектива внезапно обрадовала. Восемнадцатилетний Уве подвизался уборщиком школьной территории, но амбициозность его выходила далеко за пределы метлы и поливочного шланга, потому он сочетал в себе также почтальона, курьера и официанта.       Девочка пересекла дорогу. Раздражённо хлопнула по карману - телефон. Фрау Шнайдер, как неожиданно. Что ж, всё верно: отец выйдет из себя. Рассердится на обеих. Мы не в состоянии договориться в трудное время. Нет. Не хочу говорить, пока не возьму себя в руки…       - Нихуя себе, - пробасил знакомый голос в нескольких шагах от неё. Ека подпрыгнула и поискала глазами источник мата. Он обнаружился в скромном дворике бара: выдал себя аккуратным глазком сигареты и сияющей белизной курткой.       - Вы чего здесь? – девочка перелезла через невысокую оградку и приблизилась к вездесущему Кретчмару.       - Бухаю, - меланхолично ответил он. Щурясь, вгляделся в Еку. – А ты?       Юркие капли наконец пробрались под воротник, девочка дёрнулась. Один раз, второй:       – Я шла, шла и… Настроение херовое, хотела проветриться.       - Смотрю, ты напроветривалась, - Кретче плевком потушил сигарету, кинул её в бак. – Течёшь как выдра. Грустишь, значит, - крепкая рука внезапно притянула её к себе. - Может, я тебя утешу? Давно собираюсь. А тут, смотри-ка, прямо судьба тебя ко мне подвела.       Ека, оказавшаяся вплотную прижатой к необъятной грудине, разом съёжилась. Вечер начался хуёво и не имел намерения выправляться. От Штефана несло густой взвесью алкоголя, мутного табака, жгучим соусом, резким душным потом. В затылок ударил жаркий выдох:       - Ну же, поторапливайся, - он подтолкнул девочку к припаркованному белому BMW. Та ловко вывернулась, отступила на несколько шагов. Всмотрелась в странную гримасу на лице Кретчмара. Он был мертвецки пьян, об этом красноречиво сигнализировал источаемый им дух. Но глаза его, серые дымные глаза, были сосредоточены, смотрели остро и напряжённо. Разве так бывает? Да и голос твёрдый, движения уверенные, скоординированные.       - Простите, нет, - она нахмурилась, отступила ещё. – Боюсь, сегодня дружбы у нас не получится. Сегодня Вы опять свинья. Сегодня мне Вас жаль.       В пару шагов великан преодолел расстояние между ними. Схватив Еку за затылок, уткнул её носом в покрытое каплями окно машины:       - Одним нехитрым движением я могу пробить тебе череп, что превратит тебя в растекшуюся массу, - быстро заговорил он ей на ухо. – А потом увезти, куда захочу, чтобы ебать, сколько моей душе угодно. После этого мне также не составит труда вырыть уютную яму и разместить там тебя со всеми удобствами. В моих моральных принципах есть много вольностей, солнышко, много белых пятен. Я легко могу это сделать, - повторил он, отпуская девочку. – Но не буду. Я молодец?       Ека пошатнулась, тяжело выдохнула:       - Очень, - пробормотала трясущимися губами, - очень молодец. Вы сумасшедший?       Кретчмар расхохотался. Отвернулся, вынул ещё сигарету, вмиг закутавшись в хмурый дым. Девочка не могла отвести от посмеивающейся фигуры взгляд. Заметила: рука его - та, что держала огонек, мелко дрожит.       - Я видела Ваше озеро. Выжженная трава по косогору вниз и вокруг. Кое-где головки синих цветов, а вода там густая и цветом как молоко.       «Худшего момента не найти. Но раз уж вечер все равно идет под откос…»       Ека приготовилась к новой встрече с оконным стеклом, но Кретчмар не двинулся с места. Спокойно докурил, подошёл, сжал её руку в своей.       - Спасибо, котёнок. Это подарок для меня. Хочу на него ответить. Ты вот смотришь на меня и видишь дефективное чудовище с неоднократно поломанным носом. Боишься меня, ещё бы не боялась. Но не всё то золото, что блестит. И не всё то грязь, что чёрно. Если нужда будет, приходи, - он внезапно развернул ладонь девочки, горячо поцеловал её и стремительно зашагал к бару. Оглянулся:       - Запомнила?       - Запомнила.       - Молодец. А теперь беги отсюда. От чудовища во мне всё-таки немало. *герой саги Джорджа Р. Р. Мартина Песнь Льда и Огня