***
В бесконечном коридоре, по которому он стремительно шёл вперёд, было настолько пусто, что казалось будто он один во всём мире. Представлялось словно этот коридор и есть весь мир. Что, не имея ничего, парню и остаётся только идти по этому туннелю. Не оглядываясь. Вперёд. Без сожалений. Его жизнь была похожа на этот коридор: пустая и прямая. Он знал свой путь и никого не видел ни рядом, ни на дороге. Сегодняшние события выбили его из привычной среды. Влад не услышал от Высших извечные причитания по поводу его некомпетентности, – в чём сильно сомневался – а также неизменный рассказ про великую цель этого псевдо-сообщества, что осознавал просто с благодарностью преподнесённого подарка. Всё, включая события той ночи, до этого момента складывалось не так, как он того хотел. И именно непредсказуемость раздражала больше всего. Парень повернул налево и толкнул дверь. В помещении сразу же вспыхнул свет. Тусклый немного голубоватый он падал лишь на центр комнаты, рассеиваясь, теряя плотность ближе к стенам. Влад обошёл взглядом свою комнату и, не выявив изменений со своего последнего визита, направился в ванную. Он уже настолько привык к своей комнате и её тусклому освещению, что другие места ему казались иными, какими-то чужеродными, и, возвращаясь в это точку мира, он чувствовал некое спокойствие, умиротворённость. Не так давно высшие посмели прислать сюда ищейку. Профессиональный колдун, специализирующийся на поиске и скрытии, оказался не так уж профессионален. Он оставил для парня столько явных намёков на чужое присутствие, что не заметить такого он просто не смог. Иначе Влад бы ни был тем, кем является. Невообразимо, что они послали такого бездаря. Хотя возможно, что в этот раз они всё-таки приняли его всерьёз и нашли более подходящую ищейку, которая не оставляет следов. И, пока парня не было, его комнату исследовали вдоль и поперёк. Но они должно быть сильно разочаровались, не найдя ничего такого. Влад усмехнулся своим мыслям под струями воды. Он не глуп, чтобы хранить свои тайны в столь откровенных местах. Закрутив вентили, парень шагнул из ванны и, быстро подхватив полотенцем стекающие капли, обмотался им вокруг пояса. Вновь погружаясь в блёклый свет, он направился к стороне комнаты, приспособленной под кухню. Одним щелчком он включил кофеварку и отправил в неё три ложки смеси. Сейчас ему требовалось одеться. Крутанув указательным пальцем в сторону комода по диагонали от кухни, стал ожидать своих вещей. Последние же, выскочив из комода, пронеслись к хозяину. Неспешно одевшись, Влад налил себе крепкой жижи и приземлился со своей ношей на диванчик, стоявший по середине комнаты, разделяя тем самым её надвое. Медленно попивая якобы кофе, парень включил канал маг-новости и на фоне неизменных дикторов размышлял о сегодняшнем. Ему требовалась своя обстановка, приносящая спокойствие и защищённость, чтобы осмыслить и разобрать всё по местам в своей голове. Он провалил задание, но больше всего задевали слова того старика. Почему это так цепляет? Разве он давным-давно для себя уже не решил следовать своему пути? А раз решил, то нет смысла в подобных мыслях. Однако эти слова продолжают въедаться. Забавным было то, что его осуждали за принадлежность к этой стороне, за подчинение. Будто бы могло быть иначе. Но больше всего раздражало понимание, жалость. Влад цокнул. Он терпеть не мог, когда проявляют жалость. Причём в столь уничижительном способе. «Эти старикашки сами построили такую систему, сами следуют ей. Так от чего же теперь жалеть? Почему ты впихиваешь свою жалость тогда, когда можешь изменить, а не выражать понимание?! В этом и беда этого прогнившего мира. Люди делают то, что велит система и лишь выражают жалость, вместо того, чтобы что-то изменить. Старики следуют своей системе «первенства» и поэтому я именно здесь, а не в какой-то другой школе. Стоп», - от резкого движения жидкость в кружке покачнулась и несколько капель побежали по белой поверхности чашки, соскальзывая и разбиваясь о чистые брюки. Парень растерянно смотрел прямо перед собой не до конца завершив открывшееся. Постепенно, проводились в голове подсчёты и выводы, вместе с этим опускалась кружка. Когда она достигла пола, дребезжание голоса диктора перекрыл полусумасшедший смех. Он разлетался по комнате в разные стороны, ударяясь о стены и отскакивая, будто теннисный мяч. Парень хохотал, схватившись за живот, и чуть ли, не падая с дивана. Высоко закинув голову и смеясь – так прошло ещё минут пять, прежде чем Влад начал успокаиваться. Он так был поражён их, своей в первую очередь, глупости, что не мог никак иначе среагировать. Да ещё этот старый колдун обвёл всех вокруг пальца и заграбастал девчонку. -А ты не плох, старик, - обратился в пустоту парень, - так обставить всех. – Анна сделала то, что сделала. Но это ещё можно оспорить…». -Боже, как же весело становится! – Просиял парень.***
…О стёкла автомобиля ударяли капли дождя. Было жутко пасмурно и тоскливо. Шум от машины гипнотизировал и погружал в полудрёму. Погода словно считывала мои эмоции и воплощала их собой… Как бы не так! Во многих слащавых рассказах, которые читают по диагонали, так и пишут. Было бы, конечно, замечательно, если такая погода и была, но нет же. Вот уже как час за окном ничего не меняется, разве что едем. До того, как всё прервала зелёная полоса, хотя бы домики менялись, а сейчас всё одно: деревья, деревья, деревья. Солнце будто взбесилось: печёт яростнее, чем в прошлые месяцы. «Насмехается», - прищурив глаза, презрительно глянула на яркий диск и тут же со вздохом отвернулась. Как и обещал старик, мне дали один день с родителями, а на следующий вечер за мной прислали чёрную машину. Единственное, что могло зацепить в ней, отличить, это брелок у лобового стекла под самым зеркалом в виде серебряного месяца. Показав моим родителям официальный документ и предоставив какое-то кодовое слово, оговоренное ими со стариком, он уложил мои вещи и, захлопнув за мной дверцу, отъехал. Забирая меня от родителей в неизвестную и далёкую от меня школу. День с мамой и папой был… Когда я села в машину, посмотрела на их удаляющиеся лица, поняла в полной мере слово “был”. Комок подступал к горлу. Единственное, что билось в голове, - это выпрыгнуть и побежать обратно к ним. В тёплые объятия родителей, к мягкой маминой улыбке и снисходительному, со смешинками, взгляду отца. Я так ясно представила, как он погладит меня по голове и скажет, чтобы я перестала дурачиться, хотя на самом деле так не думает, как мама будет наблюдать за нашими дразнилками, как, обнявшись и смеясь, вместе пойдём домой пить чай и слушать рассказы друг друга, что еле сдерживала подступившие слёзы. Они медленно скапливались на глазах и так же тихо скатывались по щекам. Я незаметно утирала их. Когда мы выехали на основную дорогу, отгородившись от всего, надела наушники и включила любимый список воспроизведения. Так и прошли несколько часов в дороге. Незаметно для себя, девушка покинула городскую черту. Находясь в вакууме музыки, мысли скользили, не зацепляя разума. Постепенно город и пригород сменился полями и чащами. Лишь тогда мембрану отстранённости пробили воспоминания и жутко слепящее солнце. Автомобиль неизменно ехал по дороге, которая виляла то вправо, то влево. Встречный транспорт давно не попадался, а однообразный пейзаж только усугублял ситуацию, придавая ей тревожности. «Что там, в неизвестности? Новая школа, другие люди. А в школу ли меня вообще везут?», - девушка нервно заёрзала. Ведь и правда. Мы никогда не знаем будущего наперёд, одно действие влечёт за собой свои последствия и череду следующих поступков, которых тоже миллионы. Выбираешь одно, потом появляется десять. Делаешь ещё выбор один из десяти и появляется тысяча. И так до бесконечности. Человеческая жизнь – череда выбора на вылет. Выбрал правильно, тебе везёт. Будет успех и прочие лавры. А если же нет, то вылетаешь. Так и живём, играя каждый свою игру на вылет. Музыка уже не приносила удовольствия. Машина приятно урчала, разнося звуки по салону. Монотонность усыпляла, и девушка поддалась дорожной колыбельной. Маша проснулась от лёгкого щебетания. Или это было шуршание. Ещё не проснувшийся мозг протестовал против работы анализатором. Лоб касался подрагивающего стекла. Просыпаться было ужасно сложно. За время поездки все мышцы затекли и срочно требовали, если не разминки, то хотя бы растяжки. Движение прекратилось и теперь пришлось проснуться окончательно и осмотреть всё вокруг. Дверь пассажирского сидения спустя мгновение открыли и Маша буквально выползла из салона, потряхивая ногами и потягиваясь. Тело плохо слушалось. Девушка огляделась. Машина, ехавшая по гравию, который её и разбудил, остановилась у довольно старой постройки. Здание было в романском стиле начала двенадцатого века: широкие стены из натурального камня, маленькие окна и лаконичная отделка фасадов. Кое-где проглядывал вьюнок, которому словно не позволяли расти шире или выше положенного. Вокруг был аккуратно обустроенный сад. К тому же замок-крепость был окружён со всех сторон деревьями и пролесками. Создавалось такое чувство, что его специально оградили от остального мира этой зелёной стеной. Единственный выход – дорога, по которой привезли девушку. С тихим хлопком затворилась дверь за водителем и так же, перебирая гравий, колёса автомобиля повезли его прочь от крепости. Девушка застыла с немым вопросом, растерянно провожая взглядом удаляющуюся машину. «И что мне делать?»