Мой брат-мое отражение

Но я, пожалуй, вернусь к тому, как оказался на крыше. После той ночи, когда Коил меня «наказал» мы жили вполне мирно: пили, смеялись, целовались. Близнец даже умудрился довести отца по телефону. Но Коилу пришлось уехать. А я, чтобы хоть как-то развлечься, пошел в парикмахерскую. Там познакомился с Кирой. Она меня и подстригла. Перед тем, как уйти я оставил брату записку на тот случай, если он вернется раньше меня. Сидя в кафе и болтая с Кирой, я отправил близнецу SMS-сообщение: « Ты уже вернулся?» « Да ты у нас вездесущий. Да, я уже вернулся. А ты кода будешь?» - ответ пришел довольно-таки быстро. « Не знаю. Думаю, скоро» - ответил ему я, слушая Киру. - Кира, извини, но мне надо домой. Брат вернулся, - я написал на салфетке номер своего телефона. – Если что - звони, - и ушел. Сейчас я думаю, что мне не стоило приходить домой. Коил был зол, рассержен, но не подавал вида. Он приготовил еду, поставил её на стол, рядом бутылку пива и, пожелав мне приятно аппетита, ушел в ванную. Я разозлился, и бутылка пива полетела в стену и со звоном разбилась. Мне было все равно, даже аппетит пропал. Встав из-за стола, я подошел к двери ванной и сел на пол, облокачиваясь спиной на дверь. Сидя там, я вспомнил один из разговоров. В тот вечер я был с братом. Я щекотал ему ребра от чего Коил звонко и весело смеялся и я вместе с ним. Но что-то у меня в голове переклинило и я, перестав смеяться, слез с него, сел на пол и закрыл лицо ладонью. - Что ты чувствовал, когда у меня была ломка? – тихо спросил у него я. Видимо, мой вопрос был неожидан для брата. - Боль, грусть, одиночество. Казалось, вот-вот потеряю нечто важное, после чего свое существование жизнью считать не придется. Будто весь мир отвернулся, в мой адрес лишь усмешки и упреки. Лица прохожих казались все одинаковыми и даже лица родных уже не казались знакомыми. Вот, что я чувствовал. - Тогда я подвел тебя. Прости, - от услышанных слов, я расплакался, как девчонка. – Я не знал, что тебе гораздо дерьмовее, чем мне. - Успокойся. Теперь все в прошлом, - я почувствовал его руки на груди. Стало тепло от объятий близнеца. - Коил, а что бы ты сделал, если бы я умер от передозировки? - Вколол побольше наркотиков, сел в машину, врубил бы погромче музыку и поехал бы «кататься». В газетах бы написали: « Близнец не смог смириться с потерей брата». И они были бы правы. Я снова заревел в три ручья. Коил перетащил меня на кровать и обнял, прижимая к себе так, что я слышал стук его сердца. - Ну же, Каро, успокойся. Я здесь с тобой. Мы вместе. – Коил принялся успокаивать плачущего меня. Я отогнал от себя и эти воспоминания. Нет, я хотел их сохранить, но не в сложившейся ситуации. - Делай что хочешь. Меня твоя личная жизнь касается в последнюю очередь, - услышать эти слова от брата было для меня крайне неожиданно. - Но ты ревнуешь, поэтому говоришь это! - Я тебя не ревную, с чего ты это взял? – я понимал, что говоря эти слова. Брату было хреново. Его гордость говорила за него. - Ты приготовил еду молча, ничего не сказал, когда я пришел, а потом ушел в ванную, но воду ты не включаешь. Что я мог еще подумать? - Почему? Почему сейчас, когда я смирился с мыслью, что мы никогда не будем вместе? Почему сейчас, когда я, наконец, признался тебе в любви, ты делаешь мне больно? Ты хочешь услышать, что я ревную тебя? Да, ревную. Впрочем, делай, как знаешь, – я не знал, что творить в его темноволосой голове, но от этих слов мне стало больно. - Я ухожу, - я поднялся с места, с пола, и пошел собирать вещи. Брат так и не вышел. Да, мне было больно, но по-другому я не мог. Мой брат сделал мне чертовски больно, как тогда, когда он « наказал» меня. Вот так я и оказался на крыше дома, в котором мы проживали. А куда я мог пойти? В бар, в казино или в бордель? Увы, идти туда я не хотел. Поэтому и поднялся на чердак, в надежде, что тот будет открыт. И мои надежды оправдались. Я стоял и смотрел на вечерний город, когда услышал шаги, а потом имел честь видеть собственного брата. Я отвернулся от него, хотя видел его заплаканные карие глаза. - Еще в детстве, я стал замечать, что мой брат слишком красив. Ты не хотел быть похожим на меня, ведь ты личность. Тогда я часто краснел, а все думали, что я болен. Даже няня любила и заботилась о тебе больше, чем обо мне, - он сделал паузу, а потом продолжил: - Ты был лучше меня во всем. Мне приходилось в тайне от тебя пересдавать экзамены. Я делал нам репутацию, чтобы с нами дружили и уважали, при этом не замечал того, что отдалялся от собственного брата. Когда ты угодил в клинику, я понял, что то чувство, которое я чувствовал к тебе, было любовью. Я понимал, что ты из-за меня оказался в клинике и по собственной глупости я едва не потерял человека, чье имя высечено у меня на сердце. Я ходил к тебе в клинику, давал много денег врачам, чтобы они быстрее тебя вылечили, но они не смогли сотворить чуда. Тогда я бесился, даже сломал какой-то дорогущий аппарат. Врачам даже пришлось вколоть мне успокоительное. Я уходил, шел в бар, напивался, занимался сексом, принимал наркотики. Иногда, могло быть все сразу. Меня забирали в обезьянник, когда выходил, начиналось все сначала. Я проводил время с тобой, когда ты спал. Я не верил в то, что ты выкарабкаешься. Я бы не смог. Ты оказался сильнее меня. Теперь ты все знаешь. Сказать, что я был в шоке, то это ничего не сказать. Я же в свою очередь поведал Коилу историю пребывания в больнице. Он тоже был в шоке от поведанного мной. Брат даже хотел поехать в больницу, чтобы разобраться с врачами, но мне удалось его отговорить. Обняв брата, я понял, на сколько он мне важен. Для меня важнее его душевное спокойствие, а остальное не так важно. Я не стал говорить ему, что его гордость сделала мне больно, а обнял его еще сильнее. Я стоял и наслаждался объятиями близнеца и закатом, на который мы не обратили внимания. Вот так я понял, что мой брат, мое отражение, моя любовь, пусть гордый, грубый, но все равно такой любящий и сильный, что я уверовал в то, что мы всегда будем вместе. Ведь не зря же мы братья-близнецы.