Исполнитель желаний

На улице Лайту стало очень неуютно. Он попытался вспомнить, когда он в последний раз перемещался вот так, один, без Рюка за спиной, без пристального внимания Рюдзаки, и осознал, что с тех пор прошло больше полугода. Странное ощущение нереальности происходящего не покидало его. Как будто он вернулся из долгой поездки, а его родной город изменился до неузнаваемости. Или как будто он попал в параллельный мир и никак не может освоиться. Низкое серое небо нависало над городом, люди сновали туда-сюда, толкаясь, задевая Лайта плечами, разговаривая и смеясь. Лайт чувствовал себя невидимкой. Никого не интересовало, о чем он думает, куда идет, что собирается делать. Он, Кира, Бог этого мира, был абсолютно никому не нужен и неинтересен. Почему-то захотелось забиться куда-нибудь в темный угол и сидеть там, сжавшись от ужаса накатившего одиночества. Некстати на ум пришло воспоминание из детства, когда он прочитал о глубоководных рыбах, которые настолько были адаптированы к жизни на огромных глубинах и привычны к колоссальным давлениям, что мгновенно погибали, если рыбаки случайно поднимали их в сетях вместе с обычным уловом. Воспоминание поразило своей точностью определения. Лайт чувствовал себя глубоководной рыбой, вытащенной на поверхность, погибающей от нехватки привычного давления. Не от кого прятаться. Некого опасаться. Не с кем поговорить. От мысли, что прямо сейчас он может отправиться к Мисе и вписать несколько десятков имен преступников в тетрадь, занимаясь обустройством нового мира, повеяло рутиной и скукой. Лайт пожалел, что вообще вышел из штаба, там, по крайней мере, он был среди людей, которые его замечали. Там он был важен и необходим хотя бы тем, кто остался. Здесь его как будто никто даже не видел, и от этого хотелось выкинуть какую-нибудь глупость, чтобы обратить на себя внимание. Странно, почему до начала этой истории с тетрадью он не осознавал, насколько он одинок? Лучший ученик Японии, купающийся в лучах славы, никогда не имел ни близкого друга, ни хотя бы того, с кем можно было бы просто поговорить по душам. Школа, курсы, уроки, помощь сестренке с домашним заданием, короткие разговоры с семьей за ужином, сводящиеся обычно к обсуждению его успехов и дальнейших планов. Периодически – научные конкурсы и награждения. Победы, поздравления, грамоты, призы. Им восхищались, им любовались, его ставили в пример, но, на самом деле, всем было абсолютно все равно, о чем думает и о чем мечтает Ягами Лайт. Девушки, с которыми он встречался, терпели его холодность и отстраненность ради возможности сходить на свидание с первым красавчиком школы. Но ни одна из них не могла поддержать разговор на темы, интересующие Лайта. Друзья....Друзей у Лайта никогда не было. Были приятели-одноклассники, с которыми он периодически вместе возвращался по дороге домой, если не задерживался на курсах. Всегда – легкие, ничего не значащие беседы, обсуждения, кто как оделся или что сегодня выкинул один из учителей. Все это, ни в какое сравнение не шло с философскими сложными разговорами с Рюдзаки, в период, когда они были скованы цепью и позволяли себе отвлечься ненадолго от работы. И даже отдаленно не напоминало того пристального внимания и интереса к каждому его слову, взгляду, движению, которым щедро одаривал его гениальный детектив. Рядом с Рюдзаки Лайт чувствовал себя именно тем, кем всегда мечтал быть – властителем мира, человеком, существенно превосходящим по способностям прочих смертных, блистающим своими актерскими талантами, потрясающим своей расчетливостью и умом. Ведь только человек с исключительными способностями или поистине выдающийся злой гений был способен заслужить столь пристальный интерес лучшего детектива мира. Суметь увлечь и заставить его приблизиться на расстояние вытянутой руки. Сейчас, в одиночестве, Лайт потерял чувство своей уникальности, и был подавлен и растерян. Он даже скучал по Рюку. Хотя, никогда раньше бы не подумал, что будет скучать по назойливому существу из мира богов, постоянно несущему опасность неосторожно взглянуть на него или ответить вслух и быть разоблаченным, как Кира. Но больше всего ему не хватало Рюдзаки. Того, кто мог бы идти рядом. Кто мог негромко спросить сейчас, пожирая Лайта пристальным взглядом огромных темных глаз: «Тебя что-то расстроило, Лайт-кун? Твое лицо выглядит печальным». Лайт подумал, что может позволить себе признаться, что скучает по Рюдзаки, находясь в одиночестве в огромной толпе, где его никто не знает и никого не насторожит выражение тоски на обычно непроницаемом лице. Вот только...он совсем не хотел по нему скучать. «Иди к черту, Рюдзаки, - сердито подумал он, - если не можешь очнуться и продолжить игру – иди к черту. Не смей заставлять меня думать о тебе». Уже подходя к клинике, Лайт заметил небольшой частный магазин конфет, изготовленных вручную, украшенный яркой вывеской. Бог нового мира был равнодушен к сладостям и обычно не обращал внимания на подобные магазины, но сейчас веселая вывеска и витрина, щедро украшенная всевозможными видами леденцов, привлекли его внимание. Сам не очень понимая, что влечет его зайти, он толкнул дверь. Магазин внутри был совсем небольшой, но потрясал огромным ассортиментом и разнообразием конфет. Леденцы на палочках сияли всеми цветами радуги и удивляли затейливыми формами, всевозможные помадки, тянучки, зефирки, шоколадные фигурки на любой вкус, аппетит и кошелек. Разноцветные фантики, сияющая фольга, коробки и коробочки, стеклянные и железные баночки, наполненные карамельками, шоколадками, леденцами. Лайт был уверен, что за время его работы с Рюдзаки он, наверное, видел все возможные варианты существующих в мире конфет и сладостей. Но с каким-то восторженным чувством он понял, как сильно ошибался. «Тебе бы понравилось это место, Рюдзаки, - подумал он, и представил сутулую растрепанную фигуру, стоящую посреди магазина, с интересом озирающуюся по сторонам. Улыбка приподняла уголки его губ, - наверное, ты подумал бы, что попал в рай». Почему-то от этой забавной мысли ему стало необычно тепло, казалось, даже чуть-чуть ослабло державшее его нервное напряжение. Лайт подумал, что, если бы Рюдзаки сейчас сидел в штабе, а он шел на работу и встретил этот магазинчик, он обязательно купил бы что-нибудь для своего то ли врага, то ли друга. Наверное, Рюдзаки бы удивился такому знаку внимания. Но было что-то заманчиво приятное в возможности купить новую, необычную конфету самому искушенному и придирчивому сладкоежке в мире. Кира никогда раньше не испытывал желания сделать что-то приятное для кого-то просто так, не имея цели получить что-то взамен, просто, чтобы подарить радость. Именно поэтому мысль, что можно было бы иногда покупать конфеты Рюдзаки, показалась ему неожиданно привлекательной. Да, он хотел его смерти. Даже не просто хотел – желал больше всего на свете. Но еще он хотел купить для него вон тот смешной леденец, в форме огромной полосатой ленты Мебиуса. И посмотреть, удастся ли ему удивить и обрадовать великого детектива новой сладостью. Или принести вон тот набор шоколадных солдатиков – коснулась бы улыбка губ Рюдзаки, если бы он получил его? Или он ожесточенно откусывал бы им головы, строя планы по аресту и казни Киры? В этом магазине Лайту было легко и уютно. Он неспешно ходил между стеллажами с выставленными сладостями, останавливаясь, внимательно разглядывая самые необычные из них. Он развлекал себя, представляя, что покупает для Рюдзаки тот или иной леденец или ту или иную затейливую конфету. Но короткая возможность расслабиться была очень недолгой. Взгляд Лайта наткнулся на шоколадную фигурку из белого и темного шоколада. Фигурку врача, в белом халате, со стетоскопом на шее. «Вероятность, что он выйдет из комы, крайне низка» – всплыли в памяти безжалостные слова доктора. И Лайт вспомнил, что ему больше нет смысла разглядывать конфеты. Нет смысла выбирать самый смешной леденец, надеясь вызвать улыбку. Никто не удивится и не обрадуется подаренной шоколадной фигурке. И ему никогда уже не придется гадать, выберет ли первой из горы сладостей подаренную им конфету лохматый детектив с огромными глазами. Поникнув, Лайт вышел из магазина, злясь на себя за то, что никак не может прийти в свое нормальное равнодушное состояние. За то, что так остро ощущает свое одиночество. Одиночество одаренных людей, которые разительно выделяются из толпы, но так и не смогли найти никого, с кем можно поговорить на равных. Найти друга. Или хотя бы врага. Не смогли. Или – потеряли.