Исполнитель желаний

Вопреки ожиданиям Лайта, Рюдзаки потащил его не к лифтам, а, свернув в другую сторону, потянул его к пожарному выходу. Вытащив на ходу руку из кармана, не сбавляя шага, он толкнул дверь, и они вышли на лестницу. Все так же, не оглядываясь, Рюдзаки начал быстро спускаться, увлекая за собой Киру. - Рюдзаки…Рюдзаки, куда ты меня тащишь? - Лайт, наконец, осознал, что детектив не собирается с ним заговаривать, и осмелился сам нарушить молчание. - Завтракать, - коротко ответил Эл, не оглядываясь и не прекращая своего стремительного движения, продолжая тащить его за собой. Они преодолели еще один лестничный проем. Теплая рука Рюдзаки крепко, до боли, сжимала запястье Лайта. Это было так странно и так…приятно – позволять вести себя за руку, безропотно подчиняясь. Но от той скорости, с которой они спускались, у Лайта начинала кружиться голова, в которой после такого яростного эмоционального выброса, так несвойственного ему, образовалась какая-то удивительная легкость, напоминающая эйфорию. - А почему мы идем пешком? – Лайт еле успевал переставлять ноги по ступеням, с трудом поспевая в заданный Рюдзаки темп. Ему почти приходилось бежать, - Почему мы не поехали на лифте? - Чтобы ты немного остыл и пришел в себя, - сосредоточенно глядя перед собой, все так же, не оглядываясь, Рюдзаки пересек очередную лестничную площадку и продолжил движение, явно не собираясь поддерживать разговор. - Рюдзаки, подожди! – Лайт остановился посередине лестницы, упираясь ногами, не давая тащить себя дальше, - Пожалуйста, подожди минуту. Дай мне отдышаться. Ты слишком быстро идешь. Рюдзаки уже почти спустился до очередной лестничной площадки, но, почувствовав, что Лайт упирается, он повернулся и снова поднялся по ступеням, остановившись с ним рядом, выжидательно глядя на него, все так же, не произнося ни слова. В его темных от расширенных зрачков глазах невозможно было что-либо прочитать. Лайт не мог понять, о чем он думает, не мог пробиться сквозь непроглядную равнодушную черноту. Молчание Эла и его невыразительный непроницаемый взгляд пугали Киру, заставляли снова перебирать в голове только что произошедшие события, пытаясь угадать, как мог воспринять их детектив. Эта гнетущая неизвестность приводила Лайта в смятение. Теплая ладонь Рюдзаки, крепко сжимающая его запястье, жгла руку. - Почему ты молчишь? – не выдержал Лайт, - Скажи что-нибудь, Рюдзаки! Ты сердишься? Рюдзаки поднял свободную руку и вытащил изо рта леденец. - Нет, Лайт-кун, я не сержусь, - он спокойно покачал головой, - Ты отдышался? Пойдем. Не давая ему ответить, он засунул конфету обратно за щеку и, развернувшись, снова потащил Лайта за собой вниз по ступеням. От его равнодушия Кире стало нехорошо, он снова почувствовал, как отдаляется от него детектив, как начинает зиять хищным провалом пропасть, пролегающая между ними. «Ну конечно, - мрачно подумал он, глядя в ссутуленную спину впереди, - Глупый вопрос. Ты вообще никогда не сердишься. Ты просто закрываешься в своем отчуждении и вычеркиваешь из своей головы!». Они почти пробежали еще один лестничный пролет, но, на следующей площадке Лайт снова остановился и дернул руку на себя, освобождая ее из захвата. Он больше не мог выносить этого отстраненного молчания детектива. Рюдзаки неожиданно легко выпустил его запястье и остановился, спустившись на несколько ступеней. Он оглянулся и вопросительно посмотрел на Лайта. - Рюдзаки, я хочу поговорить! – Лайт почувствовал, что его снова начинает знобить, - Я не могу молча делать вид, что ничего не случилось! Рюдзаки вздохнул, вытащил изо рта леденец и задумчиво начал его разглядывать, не поднимая глаз на Лайта. - Ничего и не случилось, Лайт-кун, - его ровный голос звучал абсолютно невозмутимо, - Хотя, признаюсь, я несколько удивлен, что ты так эмоционален. - Я? Эмоционален?! – Лайт широко распахнул глаза, не в силах поверить в то, что он услышал. - Да. Ты второй день меня удивляешь. У меня складывалось другое впечатление о тебе в больнице, - Рюдзаки, в своей манере, прямо выкладывал карты на стол. Но это было совсем не то, что Лайт ожидал и боялся услышать, - И по видеоматериалам… Мне казалось, что мы чем-то с тобой похожи. Но сейчас я совсем перестал понимать тебя, Лайт-кун. «Еще бы, - с горечью подумал Лайт, - Я превратился в невыдержанного неврастеника, бросающегося на всех с кулаками второй день подряд. Это ты сделал меня таким, Рюдзаки. Твоя смерть и наше идиотское противостояние, которое ни ты, ни я не в силах остановить». Лайт молчал, не зная, что он может ответить. Рюдзаки поднял глаза и открыто посмотрел на него снизу вверх, неожиданно обдавая жарким пламенем светящегося в них любопытства. - Вот я и не знаю, как мне с тобой теперь разговаривать, - прожигая Лайта взглядом, Рюдзаки поднялся по ступенькам к нему на площадку, удивляя своей доверчивой искренностью, - Я подумал, если мы немного пройдемся, это поможет тебе успокоиться. Помогло? - Не особенно, - Лайт и не думал, что Рюдзаки ради него мог затеять бег по ступенькам. Как бы много он сейчас отдал, чтобы иметь возможность быть искренним, не помнить о своей двуличности, не знать, кто такой Кира… Но он не мог позволить себе такой роскоши. И понимание этого причинило ему почти физическую боль. - Надо было идти вверх, - Рюдзаки снова засунул леденец за щеку и спрятал руки в карманы. Он стоял на самом краю верхней площадки уходящей вниз лестницы, безмятежно разглядывая своего смертельно опасного врага и, кажется, искренне пытаясь помочь справиться с эмоциями тому, кто всего две недели назад отчаянно желал ему смерти. Не только желал. Лайт полностью отдавал себе отчет в том, что он убил детектива и, если бы не вмешательство Шинигами, Эл давно бы уже гнил в земле. В голову неожиданно пришла подлая мысль, что и сейчас достаточно всего одного толчка в худые сутулые плечи, чтобы с большой долей вероятности отправить Рюдзаки туда, откуда он с такой неохотой вернулся. Лайт почувствовал, что к горлу подступает тошнота от отвращения к самому себе, оттого, что в голову лезут подобные мысли именно тогда, когда детектив, кажется, настроен вполне открыто и дружелюбно. И когда, возможно, есть шанс попытаться исправить опасное положение, в которое он попал из-за глупой улыбки. Может быть… сейчас как раз можно все изменить. Перевернуть представление о себе. - Рюдзаки! – он порывисто шагнул вперед, схватил детектива двумя руками за плечи и отступил, увлекая его за собой, незаметно оттаскивая от опасного края, - Рюдзаки, скажи… Ты ведь не подозреваешь меня… снова? Ты же не думаешь, что я был рад твоей смерти?! Эл легко подчинился, не пытаясь уйти от прикосновения. Покорно сделав несколько шагов вперед, он замер, опустив голову, глядя в пол, пряча лицо за свисающими спутанными прядями волос. Мгновенно разочаровывая, не давая возможности наклонившемуся Лайту увидеть его глаза. Некоторое время он стоял молча, не поднимая головы, как будто в нерешительности обдумывая, стоит ли отвечать. Пауза затянулась, и Лайт было подумал, что Эл не ответит, и уже готов был его отпустить или повторить свой вопрос, но Рюдзаки, наконец, со вздохом вытащил леденец изо рта. Он поднял голову, чуть выпрямился, становясь с Лайтом одного роста, и тьма в его глазах колыхнулась, вспыхивая решимостью. - Я не могу исключать такой возможности, - медленно и раздельно произнесли тонкие губы, разрушая иллюзию дружеской теплоты. Лайт убрал руки, делая шаг назад, тоже выпрямляясь. Он отчетливо ощутил, как вокруг снова сгущается тянущее напряжение их бесконечного противостояния. Он узнал этот взгляд Рюдзаки. Этот жгучий, прожигающий взгляд, заглядывающий в душу, пытающийся докопаться до самых глубин, разобрать по частям каждую затаенную мысль, проникая в сознание. Взгляд, который не верил ни единому его слову. Лайту вдруг показалось, что пространство искривлено, что они снова находятся в его сне – там, в ледяном мире Киры, заполненном пеплом. Слишком знакомо они стояли сейчас, прожигая друг друга глазами – рядом, но так бесконечно, недосягаемо далеко. Слишком ощутимо повеяло холодом, слишком отчетливо Лайт осознал, что между ними – реальными, без масок, без лжи - возможна лишь ненависть. Это жуткое понимание появилось внезапно, разом, накрыв его с головой, выворачивая сознание наизнанку. Заставляя горько жалеть о заданном им вопросе, мгновенно разрушившим иллюзию дружеской близости. Порождая желание взвыть, сжаться в комок, прячась от безысходности, от осознания того, как в ответ на взгляд Эла Кира заполняет все его существо, готовясь к очередному смертельному танцу. Это его собственное подсознательное желание немедленно дать отпор, обыграть, доказать свое превосходство, мучительно ясно напомнило Лайту о том, что уже ничего не исправить, что пути назад нет, а впереди только бездна. Невыносимо хотелось спрятаться от этого знания, вернуть ощущение близости и теплоты, заставить замолчать Киру внутри себя и заглушить пугающую жажду противостояния. Попробовать думать о чем-то другом, хотя бы на время. Уйти от сжигающей душу пустоты Нового Мира. От ощущения, что его враг – лишь мираж, способный рассыпаться в пыль от прикосновения. - Рюдзаки, - выдохнул Лайт и, сделав шаг вперед, осторожно обнял детектива, прижимая к себе его худое поджарое тело, всем существом ощущая, как он вздрагивает от неожиданности, - Поверь мне, пожалуйста! И все изменилось, разом. Жуткий морок рассеялся. Не было больше холода, ненависти, отчаянной безысходности. Не было мира, засыпанного пеплом. Они снова стояли на лестничной площадке в высотном здании в центре Токио, и черные мягкие волосы его врага приятно щекотали щеку Лайта. Расслабленность Рюдзаки, не попытавшегося сразу же отступить, но и не сделавшего ни одного движения навстречу, напомнили Кире больницу, когда он вот так же отчаянно обнимал его бессознательное тело, пытаясь удержать в этом мире. Но теперь Кира пытался удержать себя, уцепиться за чужое тепло, пробалансировать чуть-чуть подольше на краю мрачной бездны. Двенадцать дней. У него было двенадцать дней и шанс в три процента, что они смогут прожить эти дни не в качестве злейших врагов. Вместо ответа Рюдзаки пошевелился и попытался отстраниться, видимо, посчитав, что пары секунд для объятий, обусловленных эмоциональным порывом, вполне достаточно. Лайт почувствовал, как напряглось его тело, как напружинились мышцы спины детектива под его ладонями и, неожиданно сам для себя, не смог его отпустить. Наоборот, он инстинктивно сжал руки, сильнее прижимая к себе Рюдзаки, ответно прижимаясь к нему, чувствуя, как по телу пробегает дрожь. Видимо, сказывалось бесконечное нервное напряжение и недавний выброс адреналина. - Лайт-кун, ты дрожишь, - ровный бархатный голос Рюдзаки, игнорируя горячую просьбу Лайта, прошелестел ему прямо в ухо, взрываясь в голове электрической вспышкой, - С тобой все в порядке? - Я…да… Прости, это нервное, - невнятно пробормотал Лайт, утыкаясь носом ему в шею, так же, как когда-то в больнице, словно ища утешения, чувствуя, как дергается в сторону Эл и настороженно замирает от этого, - Дай мне минуту….Я… Я справлюсь. Он не очень понимал, что он сейчас говорит. Ощущение сильного, теплого тела, которое он сейчас прижимал к себе, ничем не напоминало того, что он чувствовал, обнимая Рюдзаки в клинике. От этого ощущения кружилась голова, и мысли разбегались, сталкиваясь, хаотично двигаясь безумными прыжками. Лайт чувствовал такой знакомый, такой сладкий, чуть ощутимый запах ванили, исходящий от темных волос, в которые он зарывался лицом. И от ставшей горячей от его собственного жаркого дыхания кожи Рюдзаки в изгибе между плечом и шеей. Такой гладкой, удивительно бледной кожи, сквозь которую нежно-голубой жилкой чуть заметно просвечивала бьющаяся артерия. Жизнь Эла, подаренная прихотью Шинигами. Рюдзаки, все еще удерживающий в отведенной в сторону руке леденец, вытащил вторую руку из кармана, и, осторожно, довольно неловко, едва касаясь, успокаивающе похлопал Лайта по спине. Видимо, он хотел выразить свое участие, насколько умел. Подбодрить. И прекратить это странное проявление чувств. Одновременно Эл снова попытался тактично отстраниться, но уже гораздо настойчивее, прогибая спину назад, делая шаг, отступая. Но от этого его движения, от которого еще сильнее напряглись упругие мышцы под его ладонями, Лайт, непроизвольно, не отдавая себе отчета, что он творит, еще сильнее прижал Рюдзаки к себе, тут же шагая следом за ним. Каким-то кусочком сознания он понимал, что их объятия затянулись, что это может выглядеть странно, но не в силах был прекратить. Лайт чувствовал тело Эла, такое сильное, гибкое, теплое, лишенное обмана безразмерной одежды, чувствовал, как размеренно поднимается его грудная клетка и как там, в глубине, бьется сердце его врага, отражением ударов его собственного сердца. Голову начал застилать какой-то безумный, жаркий туман, от которого становилось трудно дышать. Стремясь вдохнуть больше воздуха, Лайт чуть повернул лицо, давая доступ кислороду, и непроизвольно коснулся губами горячей бледной кожи на шее Рюдзаки. И почувствовал, что теряет контроль. Он не хотел его отпускать. Этот запах ванили, это тепло, эта пугающая близость его будущего палача сводили Лайта с ума. В мире больше не было Киры, не было страхов от гнетущего чувства вины, не было одиночества и противостояния. Ничего больше не было. Был только очень близкий, живой и, такой нужный, Рюдзаки, способный дарить ощущение безопасности и покоя. Лайту хотелось прижаться еще сильнее, стать еще ближе, слиться воедино… Остановить время. Но Рюдзаки, похоже, уже исчерпал свой запас терпения к чужой близости. - Лайт-кун, ты уверен, что не задумался снова о Мисе? – вкрадчивый шепот ворвался в сознание Киры, одновременно с мягким прикосновением к его уху теплых губ. И, видимо, чтобы окончательно завершить свой удар, Рюдзаки, не давая опомниться от волнующего прикосновения, невесомым движением провел пальцем по спине Лайта, от шеи до поясницы. В голове Киры будто бы взорвалась шаровая молния. По позвоночнику, вслед за пальцем Рюдзаки, пробежал электрический разряд, делая ноги неожиданно слабыми, с трудом удерживающими его. Тело обдало жаром, горячим вихрем устремившимся к животу. Чуть не вскрикнув, Лайт оттолкнул от себя Эла и сам отшатнулся назад, в смятении и ужасе глядя на него широко распахнутыми глазами. От его толчка, Рюдзаки сделал два шага назад и замер, пристально разглядывая Лайта совсем почерневшими глазами, словно анализируя результат своих действий. Уголки его губ чуть-чуть приподнялись в еле заметной полуулыбке. Он уже знал слабое место Лайта и безжалостно снова нанес удар, возвращая дистанцию, которую тот нарушил. Переворачивая мир Киры ощущением неполноценности и ненормальности его собственного поведения. Рюдзаки не мигая смотрел на него и, Лайту почудилось, что в его темных глазах промелькнула насмешка. Кира снова почувствовал себя подопытным кроликом. - Черт побери, Рюдзаки! – пытаясь скрыть под маской ярости нарастающее чувство паники и смущения, рявкнул Лайт, проклиная горячий жар, подступающий к его лицу, - Почему ты так порочен?! Кира не ожидал такого эффекта от своих слов. Эл отшатнулся. Черные ресницы взметнулись вверх, делая и без того большие глаза просто огромными, застывшими в изумлении, лицо потеряло всю жесткость и непроницаемость, тонкие губы чуть приоткрылись, и Рюдзаки вдруг стал похож на встрепанного беззащитного маленького ребенка, несправедливо обвиненного в пропаже конфет из вазочки. - Я? – вот теперь его голос был живым, полным искреннего недоумения, - Порочен?! Наверное, величайший детектив мира никогда в жизни не был так удивлен. - Да, ты! – единственное, что Лайт мог сейчас сделать, это безрассудно атаковать, - Я готов смириться с тем, что ты подозреваешь меня, что я Кира – в конце концов, я уверен, что мы найдем правду. Но я не готов смириться с тем, что ты постоянно позволяешь себе эти… эти намеки! - Намеки? – казалось, Эл все еще не может прийти в себя от изумления. - Это оскорбительно, ты понимаешь?! Для меня отношения между мужчинами - это противоестественно. Дико. Ненормально, - Лайт с отвращением поморщился и возмущенно вскинул подбородок, складывая на груди руки, - Мне казалось, что мы все выяснили. И меня оскорбляет, что ты подозреваешь меня в подобном. Не знаю, как ты, а я вырос в нормальном окружении. Понимаешь? В нор-маль-ном. У людей принято проявлять свои чувства, обнимать друг друга, здороваться за руку, прикасаться друг к другу, и в этом нет ничего… такого, о чем ты думаешь постоянно! Эл смотрел на него, открыв рот. Лайт почувствовал даже жалость к нему, понимая, что Рюдзаки, в общем-то, имел некие основания в своих подозрениях. Но он не собирался признаваться в этом даже себе. Нет, в себе Лайт был уверен. - Я правильно тебя понял, Лайт-кун, - медленно проговорил Рюдзаки, видимо, наконец, приходя в себя, - Ты готов терпеть подозрения, что ты Кира, потому что уверен, что это не так? Но не можешь смириться с тем, что я допускаю возможность, что ты испытываешь ко мне… некоторое влечение? - Да! Ты правильно меня понял, - Лайт надменно кивнул, - Я даже не буду спрашивать, на сколько процентов ты допускаешь такую возможность и почему. Это абсурд, понимаешь? И мне хотелось бы, чтобы ты прекратил подозревать меня в подобном, раз и навсегда. Даже если тебе этого хочется – прекрати испытывать иллюзии на мой счет! - Понятно, - Рюдзаки вздохнул и, словно вспомнив, что у него есть конфета, посмотрел на нее и засунул снова за щеку, отводя взгляд, - Я вынужден опять попросить прощение за невольное оскорбление, Лайт-кун. Обещаю впредь… не испытывать иллюзий. И больше не оскорблять тебя…своими намеками. Его голос снова звучал ровно и безжизненно, но Лайту почудился в нем сарказм. Он и сам уже пожалел, что в своих обвинениях зашел слишком уж далеко. Как бы ни был он возмущен, он не мог не понимать, что Рюдзаки вообще не способен ни на мечты, ни на иллюзии. Он мог только анализировать факты, делая логические выводы и построения. Это было почти то же самое, что обвинить глыбу льда в горячих чувствах к себе. И потому Лайт почувствовал себя глупо. Он терпеть не мог подобного ощущения. И понятия не имел, как теперь закончить это неловкое выяснение отношений и перевести разговор на более комфортную тему. Рюдзаки легко разрешил его сомнения, повернувшись и начав спускаться дальше по лестнице. Он, видимо, посчитал разговор оконченным и не видел смысла в его продолжении. Снова, в который уже раз, совершенно забыв о своем собеседнике. - Рюдзаки, куда ты? – окликнул его Лайт, не готовый к такому вот завершению. - Завтракать, - Рюдзаки остановился и оглянулся, бросая на Лайта ничего не выражающий взгляд. Как будто и не было между ними этого дикого неловкого объяснения, - Я хочу есть. - Ты хочешь есть? – Лайт не верил своим ушам, в очередной раз потрясаясь непробиваемости души детектива, - То есть, хочешь сказать, мы договорились? - Конечно, - Рюдзаки пожал плечами, - Пойдем, Лайт-кун. Ты же сам переживал, что у меня истощение и мне надо больше питаться. - Хорошо, - Лайт легко сбежал по ступеням, догоняя его, радуясь, что можно сменить тему разговора на более приземленную, - Наконец-то ты стал прислушиваться к чужим советам. - Угу, - равнодушно буркнул Рюдзаки снова начав спускаться, всем своим видом демонстрируя, что не собирается продолжать разговор. Они спускались по лестнице, рядом, плечом к плечу. Эл молчал, привычно ссутулившись, засунув руки в карманы, пряча лицо за свисающими прядями длинных волос. Молчал и Лайт, погруженный в невеселые размышления. Ему было неловко за объятия на лестнице и, кроме того, его начало преследовать чувство, что он незаслуженно обидел Рюдзаки. Перед глазами снова и снова вставали его распахнутые в изумлении глаза. Лайт тоскливо думал, что теперь ему придется трижды подумать, прежде чем неосторожно коснуться детектива. И что, как бы он ни пытался, он не может преодолеть ту пропасть непонимания и подозрений, что лежит между ними. Не одно, так другое. Он не может найти нужных слов, не может нормально объяснить свои чувства, не может вывести разговор в правильном направлении. На душе было пусто и тяжело. Уже открывая дверь на нужный этаж, придержав ее рукой, Рюдзаки вдруг поднял голову и взглянул на Лайта из-под челки неожиданно светлыми глазами, с почти нормальным размером зрачков, в которых плясали смешинки. - Скажи, Лайт-кун…, - вкрадчиво начал он, делая паузу, и уголки его губ лукаво приподнялись, - А в твоем нор-маль-ном окружении, в котором ты рос, мужчины часто целуют друг друга в шею? Лайт опешил, не столько от вгоняющего в краску вопроса, сколько ошарашенный новым, каким-то очень живым и светлым образом Рюдзаки. Он никогда раньше не видел смеха в его глазах. Никогда не видел этой веселой, лукавой полуулыбки, от которой хотелось улыбнуться в ответ, переводя все в забавную шутку. - Я не…, - начал было Лайт, привычно пытаясь уйти от обвинений, но Рюдзаки тут же поднял вверх указательный палец и помахал им перед его носом, заставив сбиться и замолчать. - Ты – да, Лайт-кун, - все с той же полуулыбкой с нажимом произнес он. И, прежде чем Лайт успел ответить и запротестовать, Рюдзаки вновь повернулся к нему спиной, проходя на этаж и сразу же сворачивая в отдельную дверь, ведущую прямо на кухню. Лайту ничего не оставалось, как молча идти за ним, чувствуя, как непривычно начинают гореть уши, и одновременно жалея, что он не успел удержать этого мимолетного лучика света, этого шанса превратить все в веселую шутку, подаренного ему Элом. На кухне Мэтт, с серьезным лицом, с повязанным на поясе белым фартуком, помогал Ватари загружать сервировочный столик посудой. На стуле возле небольшого стола развалился Мелло, вытянув в проход ноги в тяжелых ботинках, мрачно следящий за ними. В руке блондин держал целую плитку шоколада, с небрежно разорванной оберткой, надкусанную с одного края. Видимо, он так и откусывал от нее, пренебрегая культурным обычаем отламывать шоколад по кусочку. При виде Рюдзаки все трое обернулись к нему. - Доброе утро, Ватари, - проходя в кухню, поздоровался Рюдзаки. - Доброе утро, Рюдзаки, - Ватари попытался скрыть в седых усах ласковую улыбку, появившуюся при виде его лохматого воспитанника. С Лайтом Ватари тоже поздоровался очень приветливо, вызвав недовольный взгляд Мелло, который он, впрочем, постарался прикрыть опущенными ресницами. Рюдзаки подошел к своему опекуну и, с интересом поглядывая на вафельницу, от которой шел жар, равнодушно спросил: - Ватари, я могу тебе чем-то помочь? - Нет, Рюдзаки, спасибо, - мягко ответил Ватари, - проходите в зал, там накрыт уже завтрак. Я бы и так справился, но Мэтт настоял, что он очень соскучился по дежурству на кухне. Рюдзаки повернулся и осторожно прикоснулся кончиками пальцев к плечу Мэтта, обтянутому полосатой футболкой, заставив рыжего гангстера удивленно вскинуть голову. - Спасибо, - ровно сказал детектив, глядя ему в глаза, и, не обращая внимания на вспыхнувшее радостью лицо Мэтта, двинулся к выходу в большой зал штаба, на ходу бросив Лайту, - пойдем, Лайт-кун. - Я…сейчас, - Лайт остановился, глядя на Мелло, - Иди, Рюдзаки, я догоню. Ему нужно было утрясти еще одну проблему, возникшую сегодня утром. Краем глаза, Лайт заметил, что Рюдзаки замер в дверях, настороженно следя за ним вновь потемневшим взглядом. Но это было именно то, на что он рассчитывал. В конце концов, у Киры был всего один, стоящий его усилий, зритель. Лайт сделал два шага и остановился над Мелло, открыто глядя на него. Мелло поднял голову и окинул его с ног до головы мрачным презрительным взглядом чуть прищуренных бирюзовых глаз. - Чего тебе надо, Ягами Лайт? – процедил он сквозь зубы и лениво откусил кусочек от шоколадной плитки. - Я хочу извиниться, - Лайт пожал плечами, - Я слишком резко отреагировал на твои обвинения… Мне жаль. Мы все делаем одно дело, и глупо ссориться нам между собой. - Неужели? – холодно процедил Мелло продолжая обдавать его презрением прищуренных глаз. - Поверь, мне действительно жаль. Я больше, чем кто бы то ни было заинтересован в том, чтобы мы, как можно скорее, нашли настоящего Киру, - Лайт пытался придать лицу смиренную маску раскаяния, - Я просто… слишком болезненно воспринимаю тему… тему смерти Рюдзаки. Боковым зрением он видел, что уже не только Рюдзаки, но и Мэтт с Ватари замерли, глядя на них. Но сейчас все его внимание было поглощено Мелло. От того, как он отреагирует на попытку объявить перемирие, зависело очень многое. И потому Лайт не отводил глаз, выдерживая ледяной холод взгляда американского гангстера. - Как и все мы, - спокойно ответил Мелло и снова откусил от шоколадной плитки. Он не собирался делать ни шагу навстречу. Но Лайт был готов к этому. Он был рад, что немец, хотя бы, не проявляет свойственной ему агрессивности, настороженно и презрительно сверля его взглядом, но позволяя ему говорить. Возможно, сказывалось присутствие Рюдзаки, но Лайт, почему-то, был уверен, что дело не в нем, а в Ватари. Верный опекун детектива тревожно замер, с беспокойством поглядывая то на Киру, то на Мелло, то на Рюдзаки, но не предпринимал попыток вмешаться. - Я понимаю, что, пока не окончится эксперимент, мне глупо пытаться убедить тебя в своей невиновности..., - Лайт осторожно пытался нащупать, куда можно сделать следующий шаг, ощущая себя так, как будто он шел по минному полю. - Ты правильно понимаешь, - перебил его Мелло и кивнул, тряхнув пшеничными прядями волос. В голосе его Кире послышалась настороженность бойцового пса, в любую секунду готового атаковать. - Но я здесь, и я никуда не денусь, - мягко продолжил Лайт, - Ты всегда можешь достать меня. А Кира продолжает убивать. Каждый день гибнут люди. Каждый день Рюдзаки рискует своей головой. И мы все можем объединить наши усилия, чтобы как можно быстрее вычислить Киру, а не тратить усилия на бесполезные подозрения, которые, без результатов эксперимента, просто отнимут драгоценное время. Как он и рассчитывал, упоминание о Рюдзаки возымело эффект. Мелло отвел взгляд и задумчиво посмотрел на детектива. Но, видимо, не получив никакой подсказки, вновь мрачно взглянул на Лайта. - Твои предложения? – жестко, тоном, привыкшим вести рискованные переговоры, отрывисто спросил он у Киры. - Сосредоточить наши общие усилия на поиске Киры, - Лайт сделал еще шаг, подходя ближе, сжимая дистанцию между ними, - Ты можешь подозревать меня, но Рюдзаки уже шел этим путем, и снял с меня подозрения. Даже если ты хочешь снова бежать по кругу и считаешь, что он ошибся, то, через двенадцать дней, мы это узнаем доподлинно. Если преступник умрет – моя невиновность будет доказана. Если же нет… Но он умрет, я уверен. Потому что я не имею отношения к Кире. - Идешь ва-банк? – лениво протянул Мелло. - Просто пытаюсь действовать рационально. Никто не мешает тебе продолжать собирать против меня обвинения. Я просто предлагаю прекратить ненужные ссоры и сосредоточить усилия на расследовании, - Лайт протянул вперед открытую ладонь, - Заключить временное перемирие, для поимки нашего общего врага, в которой я заинтересован больше других. Что скажешь? - Скажу, что я не готов ставить жизнь Рюдзаки на кон, - процедил Мелло и с хрустом откусил от шоколадки, игнорируя протянутую ладонь Лайта, - Если ты Кира, ты сможешь убить его в любой из этих двенадцати дней, не дожидаясь, пока я пущу пулю тебе в лоб. И тогда, даже если я сниму с тебя кожу живьем, это не сможет компенсировать нам потерю. - Если я Кира, почему я не убил его до сих пор? – Лайт не собирался сдаваться, хотя от безжалостных слов Мелло ему стало не по себе, - Почему я не воспользовался шансом в больнице? Достаточно было просто перекрыть ему кислород, никто бы никогда ничего не смог доказать. Все и так ждали, что он умрет в любую минуту. - Это правда, - внезапно подал голос Рюдзаки, - Хотя мне и не очень приятно об этом слышать. Мелло и Лайт синхронно повернулись к нему. Рюдзаки задумчиво разглядывал их, закусив ноготь большого пальца, прислонившись плечом к косяку двери. - Я не могу тобой рисковать, - упрямо сказал Мелло, - даже если вероятность того, что Ягами Лайт является Кирой, не превышает одного процента – его надо изолировать и нейтрализовать. По крайней мере – исключить его контакты с тобой. - Нет, - Рюдзаки покачал головой, - Это мое дело, Мелло. Я очень ценю твою заботу и понимаю твое беспокойство, но я взял дело Киры и я же его и закончу. Это не обсуждается. Что касается вашей помощи и присутствия здесь… Это возможно, только если вы научитесь вести себя сдержанно и сможете мирно взаимодействовать. В противном случае, я буду вынужден попросить вас обоих - и тебя Мелло, и тебя Лайт-кун - покинуть команду расследования. Перед ними снова был L. Холодный, расчетливый, не терпящий возражений. Мелло нерешительно склонил голову. - Ладно, - медленно сказал он, - Но, если через двенадцать дней преступник останется жив… - Если через двенадцать дней преступник останется жив, - ледяным тоном перебил его Рюдзаки, - Вы не будете предпринимать ничего. Ни ты, ни Мэтт, ни Ниа. Ничего, без моих указаний. В любом случае, мы будем действовать в рамках закона. Но, пока нет результатов эксперимента, Лайт-кун – мой лучший друг и незаменимый помощник в расследовании, спасший мне жизнь, и я попрошу относиться к нему соответствующе. Мэтт подошел к Мелло и положил руку ему на плечо, сжимая пальцы. Мелло вскинул голову и, секунду или две, они внимательно смотрели друг другу в глаза, словно безмолвно советуясь. Мэтт ободряюще кивнул и Мелло перевел взгляд на Лайта. - Хорошо, Ягами Лайт, - словно выплевывая слова, он протянул руку, не поднимаясь, - Пока мы в одной команде. Но я буду следить за тобой, всегда, постоянно. - Договорились, - Лайт пожал протянутую ладонь, мимоходом отметив железное рукопожатие немца, - У нас общая цель: найти Киру и обезопасить Рюдзаки. Я рад, что мы работаем вместе. - Конечно, - протянул Мелло, растягивая губы в насмешливой злой улыбке, но Мэтт вновь сжал пальцы у него на плече и блондин не стал продолжать. Вместо этого он поднял руку и успокаивающе похлопал Мэтта по ладони. - Спасибо, - голос Рюдзаки чуть-чуть потеплел, совсем ненамного, - Теперь я очень хотел бы, наконец-то, позавтракать.