Исполнитель желаний

Захлопнув за Бейондом дверь, Лайт запер замок на оба щелчка, подошел к столу и аккуратно составил грязные чашки одну в другую, отодвинув на самый край. Смахнул со столешницы несуществующие крошки. Вернул на прежнее место тарелку с печеньем. А потом не спеша прошел в спальню. Его лицо при всех этих действиях было абсолютно невозмутимым. И лишь перешагнув порог и закрыв за собой и вторую дверь, он вцепился двумя руками в волосы, сгибаясь почти пополам, давая в крике выход эмоциям: - Аааааааааааааааа! Идиот, какой же ты идиот!!! Подскочив к столу, он яростно вырвал первую страничку тетрадки, хранящую на себе имя, которое уже никогда, ничем невозможно будет выжечь из памяти. И принялся лихорадочно рвать ее в клочья, в маленькие-маленькие кусочки бумаги, издавая невнятные звуки, похожие то ли на смех, то ли на злые рыдания. Почти не контролируя себя, подхватил получившуюся кучу обрывков и швырнул их вверх, к потолку. - Доигрался, L?! – с ненавистью выкрикнул он осыпающему его бумажному дождю. – Ты этого хотел? Да?! И со всей силы ударил кулаком по столу. Грохот и боль чуть-чуть отрезвили. Уперевшись двумя руками в столешницу, Лайт склонился, тяжело дыша, пытаясь прийти в себя. Бросил взгляд на пол, и вдруг кинулся судорожно собирать рассыпанные по всему полу крошечные кусочки бумаги. И складывать их аккуратной кучкой на стол. Он не должен был так срываться. Давать волю эмоциям. Вдруг бы кто-то зашел к нему? Ползая на коленях по полу, Кира торопливо собирал каждую бумажную крошку. Никто никогда уже, наверное, не смог бы собрать из них снова листочек тетрадки и прочесть на нем запретное имя. Но теперь было поздно - L.Lawliet светилось в его мозгу раскаленными буквами, словно выжженное клеймо. «Как ты мог позволить себе так проиграть? Как ты мог, L?» - с отчаянием стучало в висках. Кира не должен был узнать его имя. Никогда, ни при каких обстоятельствах, пока кто-то из них был жив. Такова была основа игры: Кира не знает имени L - L не может собрать доказательств, чтобы сорвать маску Киры. В этом был главный смысл. Только так они могли вести войну интеллектов, захватывающую до немоты, до дрожи в руках, до безумнейшего азарта, толкающего даже на смертельный риск, и порождающую от этого постоянного риска странные чувства – что-то горячее, обжигающее, сложное, непонятное, пугающее гораздо сильнее смерти. А теперь… L больше не было просто безликой фигурной буквой на белом фоне. Не было маской. L – настоящее имя его врага. Имя, которое Лайт должен вписать в Тетрадь, чтобы дать выжить Кире. Как много бы Лайт отдал, чтобы хоть на секунду, хоть на мгновение поверить, что Бездей его обманул. Что это всего лишь ловушка… Но нет. Он знал, что это не ложь. В этом был весь Рюдзаки. Это был его стиль – изящная простота, замаскированная под сложнейшие лабиринты. Рациональность и логика. Зачем придумывать что-то и нагромождать толщу лжи, если в правду все равно никто не поверит? Правда в его случае была гораздо более мощной защитой. Смешно, но он мог бы позволить себе пойти еще дальше в своих рискованных экспериментах – он мог бы даже подписываться своим настоящим именем, и Лайт бы ему не поверил… или ломал бы голову, что за имя скрывается за коротким инициалом. Он так много и долго пытался проникнуть в душу врага, пытался понять – почему, ну почему он выбрал себе именно такой псевдоним. А оказалось… L – потому что его так зовут. Эл Лоулайт. Вот и все. Лайт поднялся с пола, кладя в аккуратную кучку на столе последний клочок бумаги. Битва почти окончена. Его враг лишился своих доспехов и остался теперь беззащитным. А в руках Киры был меч, уже занесенный над шеей противника. И он должен его опустить. Другого выхода нет. Рука чуть подрагивала - он прижал ей тетрадку, всматриваясь во второй исписанный лист. Ровные строчки имен – связка ключей от дверей в Новый Мир. Мелло, Мэтт, Ниа, Ватари, агенты ФБР… И отважные полицейские во главе с его папой, чьи имена известны и так – их жизни должны стать ковровой дорожкой, по которой Кира взойдет на свой трон. Все правильно. Так и должно было быть. Почему же внутри так пусто и больно? Бог не должен чувствовать боль. «Я не такой, как они, - вспомнились вдруг слова Бездея, когда они говорили о буквах Мелло и Ниа, об M и N. – Я ВВ. Я такой же, как он». ВВ и LL. Вот, что имел в виду тогда Бездей. Даже в этом он видел свою связь с Рюдзаки, свою особенную похожесть. И его жертва – здесь, в Токио – тоже была выбрана не случайно. Леон Ландольфо – горячий привет L от Бейонда, имеющий слишком значимые для обоих инициалы. Лайт аккуратно вырвал второй лист бумаги, и тоже изорвал его в клочья. Собрал всю большую кучу бумажек и, пройдя в ванную, смыл их в унитаз. Вернулся, задумчиво посмотрел на Тетрадь на столе. Вытянул из стаканчика карандаш, и, не прикасаясь руками, аккуратно раскрыл ее его кончиком. Перелистал местами грязные, местами оборванные страницы. Все, как он думал. Бездей бесцеремонно вырывал странички или их части из орудия Богов Смерти по мере необходимости. А это значит, что на руках у него, так же, как и у Лайта, остался как минимум один кусочек листа – для подстраховки. Может и не один. Если Кира не подчинится или не сможет сыграть по сценарию – Бездей его уничтожит. - Либо ты, либо я, Рюдзаки, - прошептал тихо Кира, переворачивая страницы кончиком карандаша. – Ты бы не колебался. Ты бы сделал свой выбор мгновенно. Как он и предполагал – первые листы Тетради были посеревшими от ластика и испещрены набросками. На беглый, непредвзятый взгляд – обычные эскизы художника, выполненные карандашом. Работа с пропорциями и тенями, уроки по отрисовке различных предметов и фрагментов тела человека: руки до плеч или кисти отдельно в разных движениях; парящие в пространстве уши, губы, брови; изгиб шеи, широкие плечи, остро выступающие ключицы; торсы с заметно проступающими ребрами и небольшими сухими мышцами; фрагменты одежды – все это перемежалось с кусками пейзажей, набросками улиц, домов, какими-то символами и обрывками фраз, фантасмагорическими существами… И ни одного полностью выполненного лица или целой фигуры. Ничего интересного. Такими эскизами наверняка битком забиты папки любого, кто всерьез занимается рисованием. Вот только Кира узнал все эти наброски – и эти упрямые тонкие губы, и чуть сведенные брови, и избегающие прикосновения пальцы, и даже тени ребер на развитой грудной клетке. Все детали, так любовно и старательно нарисованные. Каждая черточка буквально кричала о немом, немыслимом обожании. «Только не вздумай его кромсать», - сказал ему Бездей, приказывая убить. Это была по-настоящему безумная одержимость – до спазмов, до потемнения рассудка, до желания разорвать, уничтожить, сожрать, только чтобы ни с кем не делить. Не делить с этим миром. Одновременная ненависть и благоговейное любование, жажда причинять нестерпимую боль и, в то же время - страх разрушить неловким движением; готовность стать тенью, следовать по пятам, выполнять любое желание, любую прихоть, жадно заглядывая в глаза и стараясь хоть ненамного стать ближе, мечтая при этом увидеть смерть… и до ужаса боясь этого. Это был проклятый круг, в котором метался сгорающий заживо монстр Бейонда Бездея, не в силах шагнуть за пылающую черту. Эта ли запредельная страсть так неудержимо манила к себе великого детектива, заставляя забыть об опасности? Или же, наоборот, его завораживал интеллект, способный укротить и использовать в своих целях даже безумие, прячущееся внутри? Скорее всего – и то, и другое. Но L в своих играх не учел одного: что рано или поздно Бейонд найдет способ, как вырваться из оков. Как низвергнуть недостижимое божество и навсегда погасить удерживающий монстра круг. - И он нашел выход, - прошептал себе под нос Лайт, закрывая кончиком карандаша Тетрадь. – Нашел Киру, чтобы убить тебя чужими руками, самоуверенный ты идиот. И вдруг вспомнил, почему слова Бездея «Тетрадь тебе, его жизнь – мне» показались знакомыми. Он уже слышал их от него – в своем сне. В ночном кошмаре, в котором Бейонд убивал Рюдзаки, проводя широким ножом по фарфоровой коже его шеи. Кира застыл, невидящим взглядом уставившись на потрепанную газетную обложку Тетради. Сон вспомнился до мельчайших деталей – до жестов, звуков и ощущений. Во сне он готов был отказаться от Киры, был готов отдать и Тетрадь в обмен на протянутую руку врага. Но… «Слишком поздно, Кира. Я сделал свой выбор», - сказал ему Рюдзаки во сне. По спине пополз холодок. Возможно ли, чтобы сны предвещали события с такой достоверностью? L и в жизни выбрал Бейонда. Сам подписал себе приговор, предпочтя холодной войне интеллектов опаснейшую игру с безумным огнем. Неужели соблазн физического контакта действительно был так велик? Или это жаркое пламя горящего разума Бездея заворожило Рюдзаки? Заворожило настолько, что он готов умереть, лишь бы досмотреть его игру до конца? «Наши желания конфликтуют, Ягами. Но выполнит он только мое» - слова Бездея из его сна. Из его, Лайта, собственного подсознания. Откуда еще браться снам? Но… «Но L не исполнитель желаний, Бейонд, - мысленно хмыкнул Кира, не ощущая, что его лицо и на самом деле искажает кривая злая улыбка. – Плевать ему на желания тех, кто его окружает. Единственное, что имеет значение для него – это его Справедливость. Никогда, ни при каких обстоятельствах, как бы ни влекли и ни манили его твои ненависть и безумие – он бы не стал рисковать только ради азарта. Только ради влечения или любых других чувств, что вызываешь ты в его холодной душе – он бы не сблизился. Он выбрал тебя, потому что ему что-то нужно. Но что?! Или это всего лишь банальная ревность и я просто пытаюсь себя утешать?!» Резко развернувшись, он отошел к окну, невидяще уставившись на простирающийся внизу город. Мысли метались, никак не желая выстраиваться в привычную ровную схему. Но он чувствовал, чувствовал, что движется в правильном направлении, упорно продираясь сквозь липкую паутину эмоций. Казалось, еще чуть-чуть – и он поймет что-то важное, ухватит смысл. Он должен понять. Не Бездея – нет, с этим как раз все было в порядке. Мотивы Бейонда Лайт вполне понимал. И пусть маньяк играл с риском на грани фола, но у него были на то основания – слишком силен был противник, на которого он замахнулся. А вот Рюдзаки… «Ты же знал, что он знает твое настоящее имя. Это никак не связано с тем, что у него есть глаза Шинигами – я уверен, что это тянется эхом из вашего общего детства, - Лайт старательно прокручивал в памяти все события и разговоры, связанные с Бейондом Бездеем, начиная с его появления в штабе. Нет, даже раньше: начиная с появления разговоров о нем. – И Мелло, Ниа и Мэтт тоже знали – вот почему они так яростно выступали против его присутствия здесь. Кроме того, ты прекрасно предвидел его мотивы, знал их даже еще до того, как увиделся с ним». «На пятьдесят процентов он хочет увидеть, как я проиграю, а еще на пятьдесят процентов – увидеть, как я умру», - сказал Рюдзаки, забирая Лайта от Мисы две недели назад. Он знал это еще тогда. Но оставил Бездея в штабе. Что это – самоубийственное безрассудство? Бороться с Кирой, которому для убийства достаточно знать имя и внешность, и оставить рядом убийцу, мечтающего о твоей смерти, которому (одному из очень немногих!) известно твое настоящее имя… А ведь Рюдзаки до вчерашнего дня упрямо не отказывался для себя самого от теории, что Ягами Лайт – Кира. И лишь под гнетом неоспоримых фактов вынужден был признать, что катастрофически ошибался. Так что же – он поместил рядом с потенциальным Кирой безумного маньяка, мечтающего его убить и знающего его имя, только ради волнующего интереса, который вызывал у него Бейонд Бездей? Только ради того, чтобы увидеть, готов ли его двойник любой ценой довести свою игру до конца? И кто из них кем тогда одержим?! - Нет, - негромко сказал Кира серому, уже почти зимнему городу за окном. – Ты и так уже знаешь, что Бейонд идет до конца. Ты его уже проверял. И когда ты оставлял его рядом с собой, твоей целью был вовсе не Бездей, а Кира. Кира – вот кто занимал все твои мысли на тот момент. Кира и есть ключ к разгадке. Лайт упорно гнал из головы все лишние мысли о том, что Рюдзаки, как и любой другой человек, вполне естественно мог просто расслабиться после чудовищного напряжения последнего года. А рядом так удачно оказался Бейонд, предлагающий новую увлекательную игру… Неплохая альтернатива растворившемуся в небытии главному врагу – Первому Кире - будоражащему, волнующему, влекущему. Бесконечные выбросы адреналина и постоянный смертельный риск детонировали, как мощнейший афродизиак, взрывая взбесившиеся гормоны – это Лайт уже доподлинно испытал на себе. И… И произошло то, что он видел сегодняшней ночью. Вспоминать об этом было не только мучительно, но и опасно – ревность и задетые чувства были плохими союзниками в попытке проникнуть в чужую логику, разобраться в запутанной сложнейшей тактике его врага. К тому же, они причиняли реальную боль. Лайт начинал чувствовать себя разыгранной картой, умело использованной Бейондом. Ведь это Кира пробил ледяную броню Рюдзаки, он заставил его включиться в щекотливую волнующую игру, он сумел увлечь его прикосновениями и объемностью двусмысленных фраз, переполненных ложью… А Бездей всего лишь занял его место, бесцеремонно вклинившись в чужое пространство и отталкивая замешкавшегося конкурента плечом. Нет. Нет-нет-нет. Он не должен думать об этом сейчас. Он должен уметь разделять - так же, как умеет не смешивать игры его виртуозный противник. Игра чувств, намеков и тел шла всегда параллельно главной игре. В первую очередь L ищейка. И лишь потом – человек, со всеми своими возможными слабостями. До вчерашнего дня он неотрывно преследовал Киру. Он мог одновременно играть сразу в несколько игр, преследуя свои цели, как с Бездеем, так и с Мелло, и с Ниа – со всеми людьми, которыми окружил себя после больницы – но он ни на минуту не забыл бы о главной игре. А значит, не мог не помнить о смертельной опасности, которой подвергает себя, оставляя рядом Бейонда. Так почему же он позволил себе так ошибиться и так глупо подставить свою жизнь под удар? И тут Кира понял. Достаточно было усилием воли очистить разум от мыслей о многозначительных взглядах, прикосновениях, невысказанных обещаниях и о, чего уж скрывать – о сладком привкусе тонких губ… Достаточно было заставить себя на время забыть обо всем постороннем, как ответ пришел сам. Он должен помнить, что L – опытнейший игрок, безжалостнейший охотник, не знающий до сих пор поражений. Не допускающий грубых ошибок. То, что он оставил рядом Бейонда, знающего его имя, не было слабостью или случайностью. Наоборот – гениальной стратегией. Если бы Бездей использовал шанс, данный ему, чтобы исправиться – детектив получал сильнейшего союзника, имеющего способность рассматривать факты под новым ракурсом, да еще и отлично разбирающегося в психологии преступников. В противном же случае, Бездей начал бы использовать свои способности, чтобы первым вычислить Киру и раскрыть ему имя L в стремлении увидеть его смерть и проигрыш. Даже при самом неблагоприятном раскладе интеллект Бездея работал бы на руку L. Вел бы его к победе, вынуждая Киру пойти на рискованное убийство и выдать себя. Для этого и нужны здесь остальные преемники – они должны были закончить игру, если бы (когда!) детективу не осталось бы других вариантов, кроме как разыграть последний свой козырь: жизнь L. Не Тетрадь. Тетрадь была лишь промежуточной отвлекающей картой – детектив имел наживку гораздо надежней. Разумеется, при условии, что все еще существовал, прячась в тени, Первый Кира, и при условии, что он находится в штабе – но в противном случае Рюдзаки ничем и не рисковал. «Ты очень мне нужен, Бейонд» - говорил L когда-то. Конечно же, нужен. Как оружие. Как скрытый резерв, пусть и смертельно опасный. Но смерть L не очень-то и пугала – гораздо страшнее был проигрыш и вероятность, что неуловимый враг опять ускользнет. Очевидно, что Бездей официально должен был знать лишь имя великого детектива, но не имена остальных трех гостей из Америки. Бейонд – это пояс смертника, который L сознательно надел на себя, чтобы защитить Справедливость ценой своей жизни, если не будет других вариантов. И он же – его страховка, что Кира, если он все еще существует, не сможет снова исчезнуть. Альтернативный взгляд ничего не пропускающих глаз и сравнимый с его собственным интеллект, даже против воли работающий на L. Мэтту же, Мелло и Ниа отведены роли на скамье запасных. Они закончат игру, если придется пожертвовать L. Кто-то из них (видимо, Ниа) будет той пешкой, что станет новым ферзем. Новым L. Вот и все. Виртуозный эндшпиль, начисто лишенный эмоций. А все остальное, что видел Лайт ночью… Не имеет значения. Это всего лишь физиология. Ледяное сердце его врага принадлежит лишь ему одному. Самодовольно улыбнувшись своему еле видимому отражению в стекле, Лайт повернулся. Бездей вернул ему Киру – вернул ощущение своей мощи и власти над простыми людьми. Теперь же он смог вернуть себе и своего восхитительного врага. Вновь почувствовал его удивительную силу и несгибаемую расчетливую решимость. Игра продолжается. И их война не окончена, пока не поставлена точка. Кира буквально видел внутренним взором, как поднимаются из руин и устремляются ввысь их разрушенные небоскребы. Снова – только вдвоем на недостижимой для других высоте, в своей последней, решающей встрече, когда они смогут, наконец, без масок посмотреть друг другу в глаза. И поговорить откровенно, без лжи, восхищаясь игрой друг друга... на прощание. «Ты ошибаешься, Бездей, - зло усмехнулся лучший студент Японии. – Я не буду бить в спину, ослепнув от ревности. Рюдзаки – это L. Ему всегда был нужен лишь враг. Враг, достойный его. Ему он и проиграет – в той игре, что тебе недоступна. А ты… Ты стал просто джокером в рукаве Киры». Подойдя к столу, он выдвинул первый ящик и начал методично выгружать из него лежавшие в нем чистые тетрадки и блокноты для записей. L не смог просчитать одного: что его сумасшедший двойник, его ручной монстр, служащий страховкой и заодно ублажающий его тело, станет владельцем Тетради. И, не задумываясь (а может быть и очень даже задумываясь, какая к черту разница) согласится отдать половину жизни в обмен на глаза Шинигами. И теперь у Киры есть имя не только великого детектива, но и имена всей команды расследования, включая его резерв. На это L никак не рассчитывал. Но надо быть объективным – подобное и невозможно предусмотреть, не обладая даром провидения. Что ж, в любой игре нельзя исключать элемент везения. А Кире всегда везло. Можно даже сказать, что его везение справедливо – это вполне закономерная награда за смертельно опасную игру со столь серьезным противником. Противником, которого он никогда не недооценивал. А вот Бездей как раз ошибся – просчитывая мельчайшие детали и увлекаясь самим процессом виртуозной игры, он зашорил себе глаза, видя только Рюдзаки. Ведь он уже попадался на этом с Мисорой Наоми. И снова делает ту же ошибку, недооценивая других игроков. Он полагает, что обезопасил себя, выставив требование присутствовать при смерти L? Что ж, это логично – даже если детектив и знает настоящее имя В, и Кире удастся заставить раскрыть его в смертельной агонии, он не сможет воспользоваться им в присутствии Бездея. Маньяк банально убьет его сразу же, как одну из своих обезличенных жертв. Смешная ловушка. Кира и не собирался идти этим путем. Он, в отличие от них всех, не считает зазорным брать себе что-то у каждого, кто вступает в игру. Для Бейонда наверное станет сюрпризом, если он использует его же прием, опробованный им на Миками. Мелло получил пулю в грудь, несмотря на то, что Бездей не записывал его имя в Тетрадь. Да, он не умер – убить того, чей срок еще не пришел, без Тетради нельзя, это ясно. Но Ягами Лайт провел восемь дней рядом с постелью того, кто был в коме. А мог бы быть еще дольше, хоть годы… Кома – не смерть, она ничему не противоречит. Технически человек еще жив, а потому ничто не мешает воспользоваться этой лазейкой, чтобы нейтрализовать маньяка. Достаточно любого ранения головы. У Лайта теперь полно вариантов, включая того же немца, вообще не расстающегося все последние дни с оружием. Что ж, он будет ориентироваться по обстоятельствам. У него теперь есть Тетрадь – и есть еще время. Можно подготовить массу миниатюрных шпаргалок с разными вариантами, а затем, когда Бездей откажется от Тетради (а он не сможет не выполнить уговор, гарантом которого выступил сам Шинигами) начать действовать. Нет, лучше раньше. Затягивать слишком опасно – логика Бездея сложно предсказуема даже для L. Как рискованно В сам вложил снова оружие в руки того, кто мечтает построить Мир Без Преступности, недооценив его мотивацию и скрытый потенциал. Ненависть и пренебрежение застили глаза цвета крови, заставив видеть в Лайте управляемого союзника. Но, если уж Кира не сумел поделить вселенную с L – делить ее с кем-то еще он точно не будет. Потому что главная цель, то, ради чего Лайт вообще когда-то взял в руки Тетрадь – это очистить мир от преступности. В первую очередь - от таких чудовищ, как Бейонд Бездей. Защищать Справедливость... пусть и методом, неприемлемым L. «Этот мир не заслуживает Справедливости. Не заслуживает даже веры в нее». Лайт был склонен считать, что Бейонд, пожалуй, был прав. Он давно уже не был уверен в действительной истинности своей Справедливости. Но это теперь ничего не могло изменить. Не замечая, как Кира заполняет все его существо, зажигая красным светом глаза, он вспомнил недавнюю демонстрацию возле больницы. Как Рюдзаки стоял один на ступенях, глядя на всю эту беснующуюся внизу толпу, выкрикивающую проклятья в его адрес, размахивающую плакатами в поддержку Киры… Они хотят Киру? Они его и получат. «Это этот прогнивший мир, отторгающий настоящую Справедливость, уничтожит тебя, Рюдзаки. Не Кира, чье будущее – пустая планета, полная пепла. Не Лайт, мечтающий всего лишь быть с тобой рядом. А тот мир, которому ты отдал всего себя без остатка, заморозив ради него свое живое горячее сердце», - яростно думал Бог Нового Мира, не осознавая, насколько он близок сейчас к Бейонду в своей разгорающейся злобе и ненависти к человечеству. Выложив все из ящика, Лайт снова взял карандаш и аккуратно спихнул его кончиком Тетрадь на опустевшее дно. Что ему точно не нужно сейчас за спиной – так это Бог смерти в ломке. Он тщательно заложил Тетрадь сверху тетрадками и блокнотами. И самодовольно хмыкнул, задвигая ящик обратно. Кира тоже умеет быть щедрым. Пусть и у L будет шанс, хоть и призрачный. Вероятность, что он пошлет кого-нибудь обыскать комнату своего лучшего друга, ставшего абсолютно неинтересным, потому что в его невиновности у него больше нет ни единого повода сомневаться, стремится к нулю, но, все-таки… Это забавно щекочет нервы. Камер Лайт не боялся – откровения Бездея вполне убедили его, что они действительно отключены. За спиной Бездея был Рюк, а кому, как не Кире, знать, насколько хорошо Бог Смерти умеет находить все средства слежения. Вот почему Бейонд мог позволить себе пользоваться Тетрадью даже в штабе – он всегда знал, где именно находятся камеры, и какую зону они охватывают, точно так же, как знал когда-то Лайт, насколько тщательно просматривается его комната. - Прости, Рюк, - громко сказал Кира в пространство. – Я принесу тебе яблоко при первой возможности. Но сейчас я не могу позволить себе отвлекаться. Он вновь вернулся к окну и, чуть поколебавшись, открыл его нараспашку. В конце концов, имеет же он право проветривать в своей комнате? - Если кто-то найдет Тетрадь, покажись ему так, чтобы он был между тобой и окном, хорошо? – мягко попросил Кира невидимого Шинигами. - Если он испугается твоего вида и, шарахнувшись от неожиданности, вывалится в окно – в этом не будет ни капли твоей вины, понимаешь? Он разобьется, но останется жив, если его время еще не пришло. А я потом сам разберусь с ним. Я думаю и о твоей безопасности тоже. И знаю, что и ты не подведешь меня, Рюк. Я не Бейонд, и смогу достойно тебя наградить. И снова буду хорошо заботиться о тебе, как и раньше. Окинув на прощание контрольным взглядом спальню, он вышел из апартаментов, гордо расправив плечи и снова привычно пряча горящие красным светом глаза под упавшей на них длинной челкой. *** Лайт спустился в штаб, когда все уже заканчивали завтракать и, стараясь не замечать пристального взгляда немигающих темных глаз, поприветствовал всех, мимоходом коротко кивнув Рюдзаки, не задерживаясь на нем, и сел на другой край стола от него, рядом с отцом. От него не укрылось, как насторожился разом Мелло, мгновенно почувствовав появившийся холод между вчерашними лучшими друзьями. Вскинув голову, немец настороженно переводил взгляд с него на Рюдзаки, и в прищуренных бирюзовых глазах горел молчаливый вопрос. Но они оба сделали вид, что не замечают его. И немец тут же переключился на Мэтта – склонился к приятелю и зашептал ему что-то на ухо, на что геймер лишь неопределенно дернул плечом. Они оба сегодня – и Мелло, и Мэтт – были какими-то вялыми. Не выспавшимися и злыми. Но это не помешало Ниа сидеть рядом с ними. Впрочем, подросток тоже не выглядел хорошо отдохнувшим. Из всех странных друзей Рюдзаки в прекрасном расположении духа находился лишь Бездей – маньяк буквально светился энергией изнутри. Сидя рядом с Рюдзаки, на обычном месте Лайта, он почти неотрывно с обожанием смотрел на него, пожирая глазами. Место с другой стороны детектива, явно тактично оставленное остальной командой расследования для его лучшего друга, так и осталось пустым. Рюдзаки потребовал отложить разговоры о деле и спокойно позавтракать, и потому беседа за столом почти что не клеилась. Один лишь Мацуда энергично пытался ее оживить, рассуждая об ожидающем полицию светлом будущем без Киры и с упавшей преступностью. Соичиро Ягами, Моги и трое агентов ФБР вяло поддерживали его, но остальные отмалчивались. Аидзава смотрел все время сосредоточенно в стол, методично поглощая завтрак, и был еще мрачней, чем обычно; Мелло и Мэтт, искоса переглядываясь друг с другом, уплетали яичницу с беконом, поджаренную Ватари специально для них двоих, и налегали на кофе; Ниа ковырял в тарелке с рассеянным видом, как будто не замечая, что вообще кладет в рот; а Лайт, наоборот, с аппетитом накинулся на еду, пытаясь пищей компенсировать истощенному мозгу нехватку сна. Он чувствовал на себе взгляд Рюдзаки, но не поднимал головы, следя за ними с Бездеем из-под прячущих взгляд ресниц, избегая встречи глазами. Он наблюдал, как суетятся руки Бейонда, подавая тарелки со сладостями, торопясь налить кофе в опустевшую чашку, передать сдобную булочку… И как принимают все это тонкие аристократические пальцы, либо небрежно отмахиваются, отказываясь от предложенного. И не видел ни одного намека на то, что они были близки. Рюдзаки точно так же избегал прикосновений, как и всегда. Точно так же окружал себя аурой холода и отчужденности, неуловимо отодвигаясь, как только Бездей нарушал отведенную ему зону дистанции. Неужели даже после того, что между ними произошло, Бейонд не стал ему ближе? У Лайта не укладывалось это в голове. Как бы они не скрывали – это невозможно скрыть стопроцентно! Желающий видеть – увидел бы. Невозможно скрыть связь двух людей. Он очень желал – но не видел. Похоже, лед L настолько непробиваем, что даже телесный контакт не может его растопить и заставить тянуться к партнеру. Лайт должен был бы чувствовать облегчение и злорадство, но почему-то не чувствовал ничего, кроме ненависти. На месте Бейонда мог бы быть он, захоти этого его безжалостный экзекутор. А впрочем… Бездея, похоже, как раз все устраивало – он прямо-таки светился довольством. «Ну и черт с вами», - раздраженно подумал Кира и окончательно сосредоточился на еде. Когда завтрак закончился, и Ватари принялся убирать со стола, ожидающие и нетерпеливые взгляды всей команды расследования скрестились на L, в жадном стремлении услышать, что их ждет дальше. А он, откинувшись в кресле, как-то странно и долго смотрел на всех них, не спеша прервать повисшую напряженную тишину. И вот тогда, подняв голову и на мгновение встретившись с ним взглядом, Лайт поразился, насколько светлыми стали его глаза. Темные зрачки лишь немного были расширены, совсем как у нормального человека, давая возможность полностью видеть светлую серую радужку цвета дождливого осеннего неба. Такие глаза у L были в больнице. А Лайт настолько привык к непроницаемой мгле неестественно огромных зрачков, что уже и забыл, насколько красив настоящий цвет его глаз. И как гармонирует он с бледным осунувшимся лицом и смоляными встрепанными волосами. Он замер, завороженный, но Рюдзаки уже перевел задумчивый взгляд с него на кого-то другого. И по тому, как потянулся Бездей за ним, навязчиво заглядывая в лицо, Кира вмиг осознал, что не он один способен ценить красоту серых глаз своего врага. Склонив голову, он с силой сжал кулаки под столом, стараясь ничем не выдать желания разом прекратить эту пытку прямо сейчас. Он никогда и представить не мог, насколько это сильное чувство – ревность. И как сложно ее подавлять, в отличие от всех прочих чувств, что доводилось ему до сих пор испытать. - Господа, вчера вечером я отправил в Интерпол полный отчет о расследовании дела Киры, - привычно невыразительно начал Рюдзаки, и все так же привычно тут же обратились в слух, поедая его глазами. – Благодаря вашей помощи, мы смогли подготовить все документы в рекордно сжатые сроки, и Ватари не составило труда соблюсти все формальности. Расследование L по делу Киры официально закрыто. Предвосхищая вашу естественную радость, должен вас огорчить – оно закрыто для всех, кроме нас. Ватари, налей мне, пожалуйста, кофе. - Я налью, - тут же подхватился Бейонд и ласково улыбнулся старику, за минуту до этого убравшему кофейник и чайник на маленький столик и растерянно замешкавшемуся с сервировочной тележкой, полной грязной посуды, которую он собирал со стола. Спрыгнув со стула, маньяк босиком торопливо побежал к столику с кофейными принадлежностями. Рюдзаки проводил его задумчивым взглядом, и вновь повернулся к притихшей команде расследования. - Надеюсь, мне нет необходимости объяснять – почему? - Потому что у нас осталась Тетрадь, - подал голос Джованни. – Пока мы не избавились от нее, для нас дело еще не закрыто. - Угу, - Рюдзаки кивнул, сосредоточенно грызя палец и разглядывая опустевшую поверхность стола. – К сожалению, я все еще не могу вам сказать, что все кончено, и мы все находимся в безопасности. - Мы все понимаем, Рюдзаки! – выкрикнул со своего места Мацуда. Остальные полицейские и агенты ФБР согласно кивали головами. Вернулся Бездей, неся чашку кофе и улыбаясь во весь свой отвратительный рот. Рюдзаки, не глядя, протянул руку, чтобы взять ее у него. - Горячо, Рюдзаки! – попытался маньяк запротестовать. – Я поставлю. - Не важно. Спасибо, - детектив двумя пальцами взял чашку за края из его рук и сам поставил ее перед собой на стол, игнорируя подчеркнуто проявленную заботу. – Надеюсь, вы действительно понимаете, насколько опасной и непредсказуемой может стать встреча и передача Тетради. Проблемы… могут возникнуть на любом из этапов. - Рюдзаки! – Лиднер импульсивно склонилась вперед, ловя его взгляд. – Разве ФБР не гарантировали тебе безопасность на встрече? - Гарантировали, - Рюдзаки равнодушно скосил глаза на нее, не поворачивая головы. – Разумеется. - Пфф… Чего стоят гарантии ФБР? - фыркнул Мелло. – Слово Бездея и то сложнее купить. - Что ты говоришь, Мелло? Обвиняешь ФБР в коррумпированности? – тут же возмущенно обернулась к нему Лиднер. – Да как ты можешь?! - На что это ты намекаешь?! – тут же поддержал ее и Джованни. – Ниа, ты промолчишь?! - Определенно, Мелло, определенно, - растягивая слова, многозначительно заулыбался Бездей, довольно прикрывая глаза. Энтони тоже вскинулся, открыв рот и явно тоже собираясь вступить в дискуссию, защищая родную организацию. Рюдзаки невозмутимо поднял ладонь, заставляя всех немедленно замолчать. Но не стал говорить, а демонстративно повернулся к самому младшему члену команды расследования. - Ниа? - Мелло прав. В нашем случае на данные гарантии нельзя опираться. - Ниа! – возмутилась Лиднер. Подросток перевел на нее равнодушный непроницаемый взгляд. Рука незаметно потянулась к прядке волос на виске. - Сейчас не время и не место защищать «честь мундира». Вы все знаете, насколько высоко я ценю ФБР, иначе никогда не согласился бы на них работать, но сейчас мы должны отключить все эмоции. И исходить из возможности наиболее нелицеприятной реальности. Только так мы сможем уберечь себя от ошибок. Ошибок, которые невозможно будет исправить, потому что в нашем случае они фатальны. Коррупция существует, это глупо было бы отрицать, и она неизбежна в любой организации, борющейся с преступлениями. Особенно – в такой крупной и мощной организации. Такова реальность нашего мира. И крайне опрометчиво было бы закрывать на это глаза и делать вид, что мы об этом не знаем. Повисла пауза. Потупившись, агенты ФБР озадаченно переглядывались между собой, понимая справедливость слов Ниа, но не в силах их принять для себя. Лайт примерно себе представлял, что они чувствуют. Точно так же чувствовал себя его отец, когда сталкивался с коррупцией в полиции – и до последнего пытался не верить, гнал от себя реальность, цеплялся за веру в коллег, с которыми столько работал. Кира все это наблюдал еще с самого детства – все более мрачнеющее лицо отца, приходящего с работы; все эти разговоры родителей на кухне за запертой дверью, когда мать пыталась его утешить; бурные споры во время прихода друзей-полицейских к ним в гости; редкие скупые откровения отца с единственным сыном, когда он стал старше… Годы шли, Лайт взрослел, но для его отца каждый раз, когда всплывала нечистоплотность кого-нибудь из коллег или же руководства, был тяжелым ударом. Продвигаясь по службе все выше и выше, он боролся с этим, как только мог, оставаясь порядочным полицейским, но ничего не менялось. Коррупция была неискоренима даже в Японии. Понятно, что и во всех других странах ситуация была точно такой же, или же еще хуже. И Ниа был прав абсолютно. Лайт ожидал, что Мелло, либо Бездей не преминут воспользоваться ситуацией, чтобы подлить масла в огонь, добивая поникших агентов издевками. Но, на удивление, они оба от этого воздержались. Вместо них, помолчав, снова заговорил Рюдзаки: - Думаю, вам всем будет интересно узнать, что уже сегодня с утра я получил ответ от Интерпола. Они мне не поверили, - он обвел всех глазами, и вдруг лукаво улыбнулся кончиками губ, словно освещая весь штаб неожиданным теплым светом. – Интерпол впервые был крайне разочарован и не удовлетворен отчетом от L. И дело Киры – это первое дело, за которое L не получит полного гонорара. Потрясенный вздох пронесся по штабу. В отличие от L и его странных друзей (Ниа остался невозмутим, Мелло пренебрежительно хмыкнул, Мэтт улыбнулся в ответ на улыбку Рюдзаки, а Бездей так и вовсе подобострастно захохотал, заглядывая детективу в лицо) никто больше не уловил ни капли комичности в ситуации. Раздались возгласы: - Но почему? - Как это так? - Это несправедливо! - Они не могут так поступить! - Ведь ты рисковал своей жизнью, Рюдзаки! – выразил общий возмущенный настрой вскочивший с места Мацуда. – Ты сделал все, чтобы остановить Киру… Ты даже построил это огромное здание – сколько ты вложил лишь в него! Как они могут не заплатить? Это нечестно! Остальные его поддержали. Поднялся шум. - Я взялся за это дело не ради денег. Не волнуйтесь, я даже рад, что мне не придется их получать, - все так же негромко и ровно проговорил L, вынуждая всех замолчать, чтобы услышать его слова. Он больше не улыбался. - Чтобы поверить, Интерполу нужны Тетрадь и демонстрация ее действия, как доказательства. Разумеется, я отказался их предъявлять. К тому же – участие Шинигами… Я ведь и сам в них не верил, пока не увидел Бога Смерти собственными глазами. Так что все справедливо. Что же касается здания, Мацуда – ты абсолютно прав. Это действительно было глобальной тратой денег. Но… Он замолчал и, подцепив двумя пальцами чашку за ручку, шумно отпил принесенное Бездеем кофе. Все смотрели на него во все глаза, затаив дыхание. - Но оно уже продано. Причем продано с существенной прибылью, как, впрочем, я и планировал, так что это было выгодное вложение средств. Очередной потрясенный шум пронесся по штабу. Определенно, их лидер умел удивлять. Теперь уже даже Соичиро Ягами не удержался от недоуменного вопроса: - Продано? - Угу, - Рюдзаки вновь отхлебнул кофе. - Юридически, мы можем использовать его еще неделю, но я надеюсь, что мы закончим гораздо раньше. Ориентировочно, я планирую окончательный съезд послезавтра. Повисла тяжелая пауза. Вот теперь уже всем действительно стало понятно, что это финал. Еще неопределенный, но окончательный. Но вместо радости и облегчения они явно испытывали тяжелейшее чувство опустошенности – еще не наступившей, но уже стоящей за их дверями. Как они снова смогут вернуться в обычную жизнь, после того, как столько времени спасали мир под предводительством самого L? Наверное, большинство из них только сейчас впервые задумались об этом. Лайт украдкой посмотрел в сторону детектива и столкнулся взглядом с ликующими глазами Бейонда. Неужели он знал? Знал, и поэтому так жестко назначил дату и время убийства? Или же – лишь предполагал, а потому так ликует, получив подтверждение правильности своих логических построений? - И… - это было первое обращение Лайта к Рюдзаки с момента, как они встретились в штабе. – Что же здесь будет, Рюдзаки? - Отель, - получил он равнодушный ответ. - Новые хозяева рассчитывают на четыре звезды. Я, в свою очередь, тоже набросал для них черновой план развития, как вариант. Если они будут грамотно вести свой гостиничный бизнес, то они получат и пять. Учитывая расположение здания, это будет весьма популярный отель. Думаю, он откроется в марте-апреле. Может быть, даже раньше. Отель. Удобные светлые апартаменты, огромный просторный холл первого этажа, бассейн, прачечная, несколько независимых лифтов, застекленная веранда на последнем этаже, открытая крыша (отличные виды Токио), и вертолетная площадка в качестве престижной изюминки – ну конечно же! А Лайт все ломал голову – зачем было нужно строить такое глобальное здание с продуманными мелочами, и что Рюдзаки будет с ним делать потом, когда все закончится. В то время, когда они были скованы цепью, и Лайт был просто Ягами Лайтом, забыв, что был Кирой – он нет-нет, да и предавался мечтам, что L останется в Токио. Он думал тогда, что - не бросит же он свое здание? Вполне логично было бы здесь и остаться, открыть что-то типа центра расследования, набрать команду… Это была маленькая иллюзорная вероятность, что они продолжат работать с Рюдзаки. Он – Ягами Лайт – продолжит, доказав свою гениальность в опаснейшем деле Киры. Глупые фантазии глупого амбициозного мальчишки, в глубине души мечтающего работать на самого L и, тем самым, вырваться навсегда из обыденной жизни и скуки, что ожидали его по закрытию дела. Что может быть лучше, чем вместе с другом спасать этот мир ежедневно, всю жизнь преследуя и изничтожая преступность? Кира испытывал сейчас омерзение к тайным мечтам Лайта Ягами. И непередаваемый мучительный стыд. Неужели он действительно еще так недавно был настолько наивным, при этом пафосно считая себя уже давно взрослым? Почувствовав, как к щекам приливает кровь, он отодвинул стул и поднялся: - Понятно. Кому-нибудь принести кофе? - Если уж ты так любезен, Ягами, - вскинул руку Мелло, вальяжно развалившись на стуле. И зевнул, лениво прикрыв рот тыльной стороной кисти. Лайт обошел стол и отошел к кофейному столику, чувствуя спиной взгляд Рюдзаки. Что ж, теперь для всех станет понятным возникшее между ними двумя отчуждение. L закрывает дело и уезжает – логично, что тот, кто был здесь ему другом, ощущает обиду и горечь. Так бы и было, оставайся он по-прежнему просто Ягами Лайтом. - Так ты уезжаешь, Рюдзаки?! – растерянно выдохнул общую мысль Мацуда. – Через… Через два дня? - Уезжаю? Я очень на это рассчитываю, Мацуда. Что я уеду, - Лайт обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как обменивается детектив многозначительными взглядами с Мелло и Ниа. Но L тут же привычно резко сменил направление разговора, не давая вникнуть в слова. - Господин Соичиро, я подготовил полный комплект документов для вас, чтобы вы так же могли отчитаться перед своим руководством. Скорее всего, они тоже вам не поверят… Но с этим уже ничего не поделать. Я прошу вас сегодня внимательно изучить все материалы, чтобы вы успели задать мне вопросы, которые могут у вас возникнуть. Потому что завтра, боюсь, у меня не будет на это времени. - Э… Хорошо, Рюдзаки, большое спасибо, - кивнул господин Соичиро, но в его голосе слышалось странное замешательство. И он тут же высказал то, что его смущало. - Рюдзаки, прости, но я не могу понять… Ты сказал, что Интерпол потребовал доказательства, которые ты не смог предъявить. Но разве международные силовые структуры не общаются между собой по таким сложным делам? Ты передаешь Тетрадь ФБР – так почему они не подтвердят остальным структурам правдивость твоих слов? Подтверждение ФБР стало бы достаточным доказательством… Или я ошибаюсь? - Н-нет, господин Соичиро, вы правы в своих рассуждениях, - Рюдзаки залпом допил кофе, поставил чашку и закусил палец. – Но, дело в том, что информация о Тетради и о ее готовящейся передаче не была официально подтверждена ФБР. Они ответили на запрос, что ничего не знают о планируемой встрече L с кем-либо из их агентов. Это свидетельствует о том, что данная информация была засекречена внутри даже самой организации. Проще говоря – данные были получены и заблокированы от распространения в рамках отдельного подразделения, решением высокопоставленного должностного лица. И этому есть вполне логичное объяснение… - Пока у них нет доказательств, что это не бред сумасшедшего, они не могут признать официально критическую степень важности полученной информации, - закончил за него Бейонд Бездей, почти идеально копируя невыразительные интонации его голоса. – Никто с них не спросит, почему это не было донесено до высшего руководства – они и не должны ничего сейчас доносить, им нужно сначала проверить правильность данных своего информатора. Но именно в этом и кроется основная опасность. Никто не даст гарантий на сто процентов, что Тетрадь на самом деле доедет до здания ФБР в Америке. Такое оружие - слишком большой соблазн для людей. Если они захотят завладеть им в своих личных целях – они вообще могут просто перестрелять всех, приехавших на встречу, во главе с самим L. Но он тут же хихикнул, срываясь на обычное свое кривляние, и склонился вперед, сбоку заглядывая Рюдзаки в лицо. - Да? - Угу, - равнодушно откликнулся детектив, даже не взглянув на него. - Но… как же… тогда… - растерянно пролепетал Мацуда. – Получается, что… - Что все может снова начаться сначала, если кто-то корыстный завладеет Тетрадью и воспользуется ей в своих интересах, - невозмутимо кивнул Рюдзаки. – Это так. Именно поэтому я и говорил, что лучшим решением было бы ее уничтожить. Но я, все же, готов поверить в чистоплотность людей, работающих в ФБР, и рискнуть. К тому же, даже если кто-то начнет снова пользоваться Тетрадью, L сумеет его быстро вычислить и нейтрализовать, потому что будет знать, где искать. Мы поедем следом за ней, чтобы все контролировать. - Так ты поэтому сказал, что хочешь уехать так быстро? – поторопился первым выдать догадку Джованни. – Ты едешь в Америку вслед за представителями ФБР? Чтобы следить за тем, что они будут делать с Тетрадью? - Угу. В общих чертах - да. Лайт подошел сзади к Мелло и поставил перед ним чашку с кофе. Второй рукой поставил еще одну чашку для Мэтта. Выпрямившись, пристально посмотрел на Рюдзаки: - Мы поедем? - У нас здесь есть кое-кто белобрысый, работающий на ФБР, - полуобернувшись к нему, хмыкнул Мелло. – Следить за тетрадкой – как раз для него работенка. Спасибо за кофе, Ягами, я про него уже и забыл. Лайт ответил ему рассеянной улыбкой, не почувствовав в словах немца ни вызова, ни издевки. Скорее, это было вполне себе дружеское подначивание. Так же, как и в словах про Ниа не было привычной яростной неприязни и попытки унизить. Да и бирюзовые глаза Мелло, вскинутые на него, не были агрессивными – они были непривычно погасшими, грустными, сосредоточенными. Ответив кивком на благодарный кивок Мэтта, Лайт снова отошел к кофейному столику, чтобы забрать и свой чай. Размешивая несуществующий сахар в чашке и стоя к штабу спиной, он внимательно слушал поднявшееся обсуждение. И одновременно пытался решить очередную головоломку. Если L в самом деле собирается передать кому-то Тетрадь, то вероятность, что она снова проявится, возрастает в десятки, нет, в тысячи раз. С таким соблазном получить абсолютную власть над людьми слишком сложно бороться – уж кому, как не Кире, это было известно. И кто-то должен будет держать все время руку на пульсе, чтобы сразу же отследить появление соответствующих смертей. И немедленно вывести нового Киру на чистую воду. Нет, не кто-то… Учитывая, в какие структуры уходит Тетрадь – с этим справится только лишь L. Может быть… еще Ниа. Но не сам Лайт. Он не сможет проникнуть так высоко, по крайней мере, на этом этапе. У него еще недостаточно власти над этим миром. Кроме того…. Кроме того, если Тетрадью завладеет корыстный высокопоставленный ФБР-овец – что он сделает первым делом? Естественно, постарается избавиться от всех тех, кто знал о Тетради. Найти имена помощников L из числа полицейских Японии не составит труда, равно как и выяснить, что сын шефа Японской полиции тоже им помогал. И это выведет его на Ягами Лайта. Несложно будет сложить два и два, после того, как Кира выполнит приказ Бездея и уничтожит их всех. Опять вилка. Что ж, тогда выход есть только один – передача Тетради вообще не должна состояться. Он должен начать действовать уже завтра. Времени до того, как Кира заполнит все его существо, остается еще даже меньше, чем он рассчитывал. Тем временем обсуждение накалялось и, когда Лайт обернулся, вплотную уже подошло к осознанию того, к чему L их уверенно подводил (а в том, что он вел их к самостоятельному осмыслению этого факта, Кира не сомневался): - Рюдзаки, но тогда получается, что тебе слишком опасно самому ехать на встречу с ФБР! – выражая общую мысль, встревоженно воскликнул Джованни. – Если что-то пойдет не так… L не должен так рисковать! - Да… Да, Рюдзаки, тебе не стоит ехать самому на нее! Ведь ты сам же сказал, что только ты сможешь вычислить и остановить злоумышленника, если кто-то из ФБР начнет злоупотреблять Тетрадью, пользуясь своим положением! Тебе нельзя ехать! – послышались голоса Соичиро, Мацуды, Лиднер, Моги и Энтони. - Он и не поедет, - вальяжно откинувшись на стуле и опустив одну руку за спинку, лениво сообщил Мелло. – Мы уже провели сегодня ночью маленькое совещание и решили, что на встречу вместо Рюдзаки должен поехать я. Если готовится покушение – я готов принести себя в жертву, чтобы защитить L. Снова поднялся шум – заговорили все разом. Кто-то хвалил самоотверженность Мелло, кто-то одобрял правильность решения выдать кого-то другого на встрече за L, Мацуда так и вовсе с энтузиазмом начал всем сообщать, что он тоже готов заменить собой Рюдзаки и поехать вместо Мелло, если понадобится. Бездей, сидевший рядом с Рюдзаки, многозначительно улыбался кончиками губ и разве что глаза не жмурил от удовольствия. Он сидел в точно такой же позе, как детектив – с ногами на стуле и прижатыми к груди коленями, точно так же покусывал палец левой руки, даже старался синхронно поворачивать голову и смотреть в ту же сторону, в точности повторяя любые движения. Вот только улыбка и глаза хищника его отчаянно отличали от оригинала. Не спасала даже точно такая же встрепанная грива темных волос – Бездей по-прежнему был только копией, кривым отражением, излишне яркой подделкой. Скосив глаза, он встретился с Лайтом взглядом и многозначительно дернул бровями: «Я же говорил». В его красноватых глазах смехом плясало ликующее торжество. Продолжая грызть палец и искоса глядя Лайту в глаза, он, заметно лишь для него, чуть провел большим пальцем той же руки себе по шее под нижней челюстью. Хмыкнул, растягивая губы еще шире, и отвернулся, прежде, чем кто-либо заметил это их тайное переглядывание. Разумеется, Лайт его понял. Бейонд был прав – Рюдзаки не собирался сам ехать на встречу и, как он и говорил, вместо него поедет Мелло. И да – это идеальная возможность избавиться от немца, не навлекая на себя подозрений. Если с Мелло поедет и Мэтт – то все еще проще. Можно избавиться сразу же от двоих. Рюдзаки же сам говорит, насколько эта встреча опасна, и как велика вероятность, что что-то пойдет не так… Но Киру сейчас занимало гораздо больше другое. В ушах эхом звучали слова Мелло: «Мы провели ночью маленькое совещание…». Они не могли принять подобного решения без согласования с L. А это значит, что на этом их ночном «маленьком совещании» присутствовал и Рюдзаки. Но тогда… Тогда… «Лжец!!! - яростными искрами вспыхнуло понимание в голове Киры, зажигая красными отблесками ненависти глаза. Вот почему он не видел, не чувствовал появившейся физической связи между своим ненавистным врагом и его сумасшедшей копией. - Ты провел ночь не с Бездеем, ты был ночью с ними! Ты просто хотел... Хотел увидеть мою реакцию? Из любопытства?! Как же я тебя ненавижу, Рюдзаки! Я убью тебя, убью своими собственными руками. Лжец!» - Рюдзаки! Прости, но я категорически не согласен с таким решением! – перекрывая мощным голосом поднявшийся шум и разом отвлекая Киру от всего постороннего, Аидзава резко встал с места. – Ты должен был посоветоваться сначала с нами. Я не согласен! - Вы не согласны с тем, что на встречу вместо меня поедет Мелло, Аидзава? – спокойно поинтересовался Рюдзаки, обменявшись быстрым взглядом с немцем. - Да! – отмалчивавшегося все утро полицейского словно бы вдруг прорвало. – Я понимаю, что у тебя есть свои аргументы, но я не готов доверить Тетрадь кому-нибудь, кроме тебя! - Предпочитаете, чтобы Рюдзаки погиб, если что-то случится? – невинно поинтересовался Бейонд. И, повернувшись к детективу, ласково ему улыбнулся. – Ты был прав, он действительно тебя недолюбливает. И Лайт с яростью заметил, как едва уловимо, приподнимаясь, дрогнули уголки опущенных губ Рюдзаки, когда он скосил глаза на Бейонда. Что бы между ними ни происходило на самом деле, очевидным было одно – Бездей все так же не оставлял L равнодушным. Даже если у них и не было физической связи, то ментальная связь никуда не ушла. Она лишь росла. - Пожалуйста, умерь свои шутки, Бейонд, - громко одернул Лайт маньяка. И с вызовом вскинул подбородок в ответ на взгляд обернувшегося к нему Бездея. – Здесь каждый имеет право высказать свое мнение. Я согласен, что на встречу должен поехать Мелло – так безопаснее, но мне тоже не нравится, что подобные решения Рюдзаки принимает в узком кругу, без согласования со всей командой расследования. Отставив почти нетронутый чай на столик, он направился к своему месту рядом с отцом, обходя большой стол. - Вот именно, Лайт! – продолжал гнуть свое Аидзава, вдохновленный поддержкой. Опираясь руками в стол, он обвел тяжелым взглядом своих сидящих коллег и агентов ФБР. – А вас все устраивает? Мы уже видели, что Мелло импульсивен и может не подчиняться приказам – вспомните случай, когда они с Мэттом сожгли Тетрадь, вместо того, чтобы везти ее в штаб, как им было приказано. К тому же, нам всем известно его криминальное прошлое. Как мы можем доверить ему выступать вместо L? И, самое главное – наша Тетрадь работает! Подумайте, вы действительно готовы отдать ее в руки представителю мафиозных структур? Я лично – нет! Полицейские и агенты запереглядывались, явно тоже начав сомневаться. Но Рюдзаки невозмутимо молчал, задумчиво покусывая ноготь пальца и перебегая внимательным взглядом по лицам. А вот Бездей зато веселился от всей души. Повернувшись на стуле всем телом к Мелло, он хрипло расхохотался: - Кья-ха-ха, Мелло, какая славная характеристика, да? Ха-ха-ха! У кого-то здесь явно подмочена репутация! - Scheisse! Вы хотите знать, почему мы приняли это решение в узком кругу? – отодвинув стул, немец резко поднялся, скользнув ненавидящим взглядом по Бездею. Бирюзовые глаза его яростно сузились, тонкие губы сжались до белизны. - Мелло, сейчас не лучшее время… - подал отрешенный голос Ниа. Мэтт тоже предупреждающе вскинулся, приподнимая руку и пытаясь остановить приятеля. - Остынь, Alter! Но Рюдзаки не возражал – склонив набок голову, он с любопытством уставился на немца, не делая никаких попыток сдержать его порыв. - Мэтт перехватил информацию, что якудза стало известно о готовящейся встрече ФБР с L. И о том, что L будет присутствовать лично на ней. За его голову назначена премия в двадцать пять миллионов! Это достаточное вознаграждение для того, чтобы рискнуть. Есть вероятность, что там будет бойня – на этой встрече. Попробуйте просчитать ее сами, - Мелло обвел прищуренным взглядом приоткрывших рты полицейских и повернулся к агентам ФБР. – Entschuldigung! Оказывается, не только вы стучите своему ФБР - здесь находится крыса и гораздо подлее. - Мелло! - голос Ниа звучал металлом. Перестав крутить прядь волос на виске, подросток уставился на немца предупреждающим властным взглядом. Но он не был Рюдзаки. Тряхнув пшеничными волосами, Мелло упрямо вскинул голову: - Вы не доверяете мне, Аидзава? А кому L может здесь доверять?! Повисла тяжелая пауза. Тяжело дыша, Мелло стоял, обводя всех по очереди обвиняющим взглядом. Тонкие ноздри его трепетали. Мэтт смотрел в стол, опустив голову. Ниа чуть качал головой, с упреком глядя на немца. Лайт поднял голову и поймал взгляд Рюдзаки. - Это правда? - Угу, - L невозмутимо кивнул. И глаза его были по-прежнему безмятежно-светлыми, цвета серых туч осеннего неба. - Гхм… Но ты… Ты предупредил ФБР об этом? – поправив очки, озабоченно поинтересовался господин Соичиро. На лбу его пролегла глубокая складка, сильнее проступили морщины. - Да, господин Соичиро. Я предупредил тех, с кем планируется моя встреча, - немного невнятно пробубнил детектив, сосредоточенно грызя палец. – Они обещали принять соответствующие меры по обеспечению безопасности. - Ох, ну тогда все в порядке! – Мацуда вытер ладонью со лба несуществующий пот. – ФБР точно справятся и перестреляют этих якудза, даже если они и появятся. - Может быть, - Мелло перевел уничтожающий взгляд на молодого полицейского, цедя слова, словно выплевывая. – Если только среди них не случится кого-то, кто захочет использовать нападение мафии в своих интересах и заполучить Тетрадь в свое личное пользование. Если же это случится… Жизнь Рюдзаки – отличный товар, чтобы договориться с якудза. Тогда кто-то получит Тетрадь, а мафия – голову L. И все разойдутся довольными, даже концов не останется. Он тряхнул волосами и криво, зло ухмыльнулся: - Вы все еще хотите, чтобы Рюдзаки сам шел на эту встречу, господин Аидзава? - Нет… Я… Дело не в этом, - запинаясь и с трудом подбирая слова, полицейский, на удивление, упрямо не отступил. – Рюдзаки… Но ведь это ничего не меняет. Наоборот, Мелло же тоже из мафии… Ты не боишься, что он сам может договориться с якудза? Или же… Или уже договорился? - Нет, - уронив ото рта руку, Рюдзаки посмотрел ему прямо в глаза. – Этого я не боюсь. - При всем уважении, господин Аидзава, сколько можно попрекать Мелло его прошлым? – совершенно неожиданно встал на защиту немца разом посерьезневший Бейонд Бездей. Он больше не улыбался. – За то время, что мы находимся с вами, они с Мэттом рисковали своей жизнью больше всех ради общего дела... И ради жизни Рюдзаки. Неужели даже это не может вас убедить? - Я согласен с Бейондом, - Лайт выпрямился на стуле, вздергивая вверх подбородок. Поймав быстрый взгляд маньяка, он еле заметно ему кивнул. Они прекрасно друг друга поняли. – И я поддерживаю кандидатуру Мелло. Я ему полностью доверяю, более того, потрясен до глубины души его готовностью пожертвовать своей жизнью ради безопасности L. Мне хотелось бы тоже не уступать, и предложить себя в качестве альтернативной кандидатуры, но я прекрасно понимаю, что дилетантам в такой серьезной задаче не место. И насколько смешно выглядело бы мое предложение. Поэтому я могу лишь выразить свое бесконечное восхищение и уважение Мелло. И, полагаю, вам всем следовало бы поступить точно так же, а не сомневаться в его надежности. И он, положив руку на грудь, чуть склонил голову, изображая поклон. - Да! Лайт прав! – Мацуду так переполняли эмоции, что он даже вскочил. – Я бы тоже готов был пойти вместо Мелло! Я тоже готов пожертвовать жизнью ради общего дела! Сомнения, посеянные Аидзавой, были развеяны окончательно. Но только не для него самого. Он опустился на стул, положил на стол руки, сжатые в кулаки, и уставился на них, склонив голову. Все остальные же разом зашевелились, заговорили. Они снова были единой командой, собравшейся, чтобы пройти последний рубеж. Лайт, пряча глаза под полуприкрытыми веками, поймал на себе еще один быстрый одобрительный взгляд Бейонда, но сделал вид, что его не заметил. Он следил за Мелло. Немец, на удивление, никак не прокомментировал ни его выступление, ни выступление Бездея. Он озадаченно хмурился, пропуская мимо ушей восторженные слова о своей самоотверженности и храбрости. Сев на место, он мрачно что-то шепнул одними губами склонившемуся к нему Мэтту, бросил еще один подозрительный взгляд на Бейонда, потом вопросительно повернулся к Ниа. Подросток ответил ему чуть-чуть дрогнувшим левым плечом. Они подозревали подвох в неожиданной смене игры маньяка, но не смогли понять его цели. И не почувствовали Ягами Лайта его сообщником. Кира бросил на них еще один взгляд из-под ресниц. Нет. Не почувствовали. Хорошо. Сейчас совсем ни к чему их пристальное внимание. И так нервы у всех на пределе, любой риск крайне опасен. Но в данном случае он был оправдан. Не хватало еще позволить Рюдзаки оказаться меж двух огней – сомнительными представителями ФБР и якудза. О чем вообще думал этот самоуверенный гений, соглашаясь на эту встречу?! Если Тетрадь попадет в руки мафии – как Кира потом будет все это расхлебывать и исправлять, не зная ни лиц, ни имен? Разговор плавно перетек в обсуждение, кто же отправится на встречу вместе с Мелло, выступая в роли охранников. Лайт рассеянно отметил, что и здесь Бездей был прав: Рюдзаки озвучил, что согласовал присутствие трех сопровождающих. И, судя по разгоревшимся тут же дебатам, дело шло именно к тому, о чем Бейонд говорил: двух агентах ФБР и одном полицейском. Присутствие Мэтта было единогласно отвергнуто. Впрочем, ни Мелло, ни сам Мэтт, казалось, ничуть не были удивлены или расстроены – судя по всему, они тоже прогнозировали именно такой вариант и были к нему готовы. Воспользовавшись тем, что все от возбуждения повскакивали с мест и задвигались (за исключением, разумеется, L и его американских друзей), Лайт тоже поднялся, устав сидеть за столом. В этом споре ему не было места. Он налил себе снова чаю, потому что прошлый свой чай так и не допил, и, взяв его с собой, отошел за стеклянную лестницу. Здесь он мог удобно поставить чашку на одну из ступенек, а так же слушать все обсуждения, наблюдая за командой расследования. И следить за своим врагом, пристально разглядывая его со спины. Рюдзаки же, не оглядываясь, мог увидеть его, лишь склонив низко голову (якобы задумавшись) и исподтишка стреляя глазами через плечо из-под ресниц. И Лайт поймал такой его взгляд, сразу же, как отошел. Скрытый, быстрый и подозрительный. Мгновенно всколыхнувший воспоминание, что так уже было. Стоя за стеклянными ступенями лестницы, уходящей из штаба наверх, Лайт разглядывал обтянутую белой футболкой спину своего врага, в который раз уже ощущая, что время изогнулось в мертвой петле. Все это уже было, было. И эта растущая холодность, и напряженная отчужденность между ними, пришедшие на смену яркой вспышке сближения; и пронзительные подозрительные взгляды его врага, украдкой бросаемые из-под ресниц; и вновь разделяющая их пропасть, неосознанно выражающаяся в уходе обоих с привычной короткой дистанции длиною в провисшую цепь. И в отсутствии попыток ее вернуть, как одним, так и другим. Лайт даже стоял уже точно так же – на отдалении, за ступенями – и наблюдал со спины за Рюдзаки. А тот точно так же чувствовал его взгляд, прожигающий между лопаток – чувствовал Киру, но не мог ничего доказать, не мог даже довериться своей интуиции, потому что это слишком напоминало паранойю и одержимость. Все это было уже – после поимки и смерти Хигути. Вот только помнил об этом теперь один Лайт. И это существенно все упрощало: не будь в памяти его врага дыр, сам факт дежа-вю уже породил бы вопросы в его голове. Но сейчас Кира мог не бояться. А у Ягами Лайта была вполне понятная и объективная причина держаться подальше – его лучший друг провел ночь с представителем своего пола… Что вызвало естественное отчуждение и брезгливость у молодого человека, имевшего нормальную ориентацию. И все их неоднозначные игры здесь не при чем: одно дело – шутить, пусть и пошло, дурачась и поддразнивая друг друга. И совершенно другое – вдруг осознать, что все это не шутки, что его лучший друг в самом деле такой... Это была та маска, что Лайт усиленно изображал. А впрочем, зная Рюдзаки и его способность видеть насквозь – скорее всего, он не верил в нее. Скорее, он, довольный очередным своим безнравственным экспериментом, теперь полагал, что Лайт банально ревнует. И, в каком-то плане, он был не так уж далек от истины. Но Киру это вполне устраивало. Что может быть лучше, чем прятаться за чувствами Ягами Лайта, отличнейшей ширмой, за которую L не пробраться? Да, все повторяется. Они сделали новый виток по старому кругу, шаг за шагом проходя знакомые точки. И опять приближались все к тому же финалу: L должен был умереть. А Кира был обречен продолжать замерзать в абсолютнейшем одиночестве Нового Мира, вдыхая пепел своих бесчисленных жертв. И они ничего, совсем ничего не смогли изменить за то время отсрочки, что подарили им Боги Смерти. Он, Лайт, не смог, хотя думал и чувствовал за это время так много. Наверное, больше, чем за всю свою жизнь. Но так и не сумел найти выход, при котором они оба остались бы жить и получили бы шанс закончить другие свои – странные, непонятные, волнительные, почему-то кажущиеся Ягами Лайту гораздо более важными - игры. Видимо, другого выхода просто не было. Жаль, но ничего не поделаешь. Скоро здесь, в этом здании, построенном L, станет тихо и пусто. А потом откроется новый отель, и никто из постояльцев никогда не узнает, как отчаянно здесь рисковали, ставя жизни на кон, как боролись за Справедливость, как упрямо надеялись выжить в игре против Смерти. И как шли на нее, признавая право кого-то другого использовать их, как фигуры. Потому что так было надо ради победы. Они все так в нее верили, в эту победу… Пусть и каждый по-своему и каждый в свою. - Простите, господин Соичиро, но вашу кандидатуру я принять не могу, - мягкий голос Рюдзаки прервал громкий спор, кто поедет на встречу, отвлекая и Киру от всех посторонних мыслей. – Полиция Японии имеет полное право узнать все ответы. Вы мне нужны, чтобы представить детальный отчет вашему руководству. И не позднее завтрашнего утра. Вы должны будете сделать доклад до назначенного времени встречи. Вы… понимаете, как это важно, господин Соичиро? - Эм… да, понимаю, - смущенно поправил очки господин Соичиро, только что задавивший своих бывших подчиненных авторитетом и заявивший, что спорить бессмысленно, потому что на встречу должен идти, разумеется, он. – Прости, Рюдзаки, я не подумал. Ничего он не понимал, на самом-то деле. А вот Кира наконец-то все понял. Не было никаких «если придется», никаких «если что-то пойдет не так»: L в принципе не собирался отдавать кому-то Тетрадь. Вот почему он согласился на эту рискованную встречу, и не отменяет ее даже при угрозе нападения мафии – ему это только на руку. Мелло, наверняка, получит приказ уничтожить Тетрадь на глазах ФБР, прикрываясь риском, что ей завладеют якудза. Возможно даже, если худшие прогнозы не подтвердятся и все пройдет гладко, он сам должен будет спровоцировать перестрелку – его кандидатура была идеальна в любых ситуациях. Уничтожение Тетради на встрече – смертельный риск для всех них, но это все-таки лучше, чем просто сжечь ее здесь, в штабе, так же рискуя. Если им повезет, и правило не сработает, у L будет железное свидетельство перед всеми силовыми структурами мира, что Тетрадь уничтожена. И его оставят в покое. Если бы было возможно – Кира бы аплодировал L. Наверняка он оценивает шансы благоприятного исхода ничтожно низко – но он до последнего продолжает играть, просчитывая ходы и доверяясь своей интуиции… И, между прочим, правильно делает. Лайт в который раз искренне восхитился своим врагом. А заодно и Мелло – только его готовность пожертвовать собой ради L делала возможной всю комбинацию. Если на встрече начнется стрельба, шансов выжить будет немного. Учитывая, что немец не касался Тетради из сейфа, он мог бы вообще отсидеться здесь, в штабе, ожидая финала и ничем не рискуя. Но вместо этого Мелло (Лайт в этом не сомневался) сам настоял, что поедет не L, а он. - Если вы все готовы сопровождать Тетрадь, невзирая на риск, то получается, что я могу выбирать. Я вас правильно понимаю? – равнодушно проговорил детектив. И, не дожидаясь ответа, тут же продолжил. – Тогда я выбираю Мацуду, Джованни и Энтони. - Серьезно?! – Мацуда подпрыгнул на месте и даже захлебнулся воздухом от восторга. – Рюдзаки, ты и вправду выбираешь меня? Меня?! - Да. Ты же всегда говорил, что хочешь участвовать наравне с остальными, - Рюдзаки склонил набок голову, разглядывая молодого полицейского. – И мы бы не продвинулись так быстро в деле Ецубы, если бы ты не рискнул проникнуть туда и подслушать тайное заседание. К тому же, я знаю по твоему личному делу, что ты отлично стреляешь, а значит, будешь очень полезен, если начнется стрельба. В его голосе не звучало ни тени сарказма. L был абсолютно серьезен и словно не замечал возмущенные, несогласные взгляды Аидзавы, Моги и Лиднер. - Это действительно так, - довольно выпрямился на стуле господин Соичиро. И подбадривающе улыбнулся. – Ты так стараешься, Мацуда, что это невозможно не оценить. Видишь, даже Рюдзаки заметил. - Я… Я обещаю, что не подведу, шеф! – взмахнул кулаком полицейский. Он просто светился от гордости и удовольствия. – Что бы ни случилось на этой встрече, Рюдзаки – я не брошу Мелло, и буду с ним рядом, плечом к плечу! От переполняющих его эмоций он даже кинулся к стоящему в стороне немцу, но Мелло протестующе вскинул ладони, с наигранным ужасом отшатываясь к Мэтту: - Только не вздумай меня обнимать! Послышались неуверенные смешки. Даже Ниа, подняв голову, чуть улыбнулся кончиками губ. Но Рюдзаки не позволил разрядить обстановку. - Господа, надеюсь, вы все понимаете, насколько это серьезная операция и как высок риск? – невыразительно проговорил он, и оглянулся через плечо на появившегося в дверях кухни Ватари. В руках старик держал какой-то прибор со свешивающимися проводами. – У тебя все готово, Ватари? Хорошо. Повернувшись обратно, он обвел снова напряженно притихшую команду расследования задумчивым взглядом. И, вздохнув, аккуратно слез с кресла и встал, засовывая руки в карманы. - Я обязан исключить любые случайности. Поэтому сегодня никто из вас не уйдет ночевать домой. Господин Соичиро, Аидзава, я готов дать вам возможность сходить к своим семьям днем, если это необходимо. Может быть, вам будет нужно… уладить какие-то личные дела. Если нам все же придется завтра уничтожить Тетрадь в силу сложившихся обстоятельств – есть вероятность, что мы все умрем. Вы знаете не хуже меня, насколько она высока. Только поэтому я готов пойти на уступки. Но рядом с каждым из вас неотлучно будет находиться один из моих людей – Мелло или Мэтт. Вы сможете сами выбрать кого-то из них, исходя из личных симпатий. Но имейте в виду: кого бы вы ни выбрали, он ни на минуту не должен будет выпускать вас из своего поля зрения. Ни на минуту, вы понимаете? - А… - ошарашенно открыл рот господин Соичиро. - Чтооо?! – прорычал Аидзава, вскакивая и ударяя кулаком по столу. – Да что ты себе позволяешь, Рюдзаки?! Может, ты и на нас наденешь наручники с цепью, как на Лайта? Лицо полицейского стало багровым, глаза метали молнии. Все это время он молча сидел, угрюмо глядя в стол, явно несогласный с происходящим. Но теперь чаша его терпения переполнилась. Кира не смог удержать ухмылки – склонив голову, он торопливо постарался спрятать ее. Знал бы Аидзава, как он скучает сейчас по цепи… - Налить тебе еще кофе? – невозмутимо поинтересовался Бейонд светским тоном, спрыгивая со стула и словно не замечая ярости Аидзавы. Количество потребляемого кофеина его обожаемым оригиналом, судя по всему, маньяка ни капли не волновало. А впрочем, почему это должно его волновать, если он сам назначил смерть L послезавтра? - Да, пожалуйста, - рассеянно кивнул детектив и, вскинув голову, прямо посмотрел в глаза дрожащему от возмущения Аидзаве. – Я еще не договорил. С этой минуты все сотовые телефоны так же будут находиться под постоянным контролем. Пожалуйста, положите их все на стол. Ватари запрограммирует ваши аппараты для подключения системы прослушки. Все наши компьютеры так же настроены на пресечение любой попытки выхода в сеть. Теперь до конца операции мы все в изоляции и под непрерывным контролем друг друга. Вот теперь я сказал все, что хотел. И, Аидзава, это не обсуждается. - У нас глобальная утечка данных. Это уже состоявшийся факт, - звонкий голос Ниа привлек к себе все внимание потрясенной команды расследования, не дав Аидзаве, уже набравшему в легкие воздух, высказать свое возмущение. Наматывая на палец прядь волос на виске, подросток пристально разглядывал лица внимательно слушающих его людей. – Нам приходится идти на подобные меры. В первую очередь – чтобы сохранить как можно большее число жизней. Нельзя допустить, чтобы замена L на кого-то другого стала известной. И тем, кто пойдет с Мелло… Вы должны знать - от вас, скорее всего, на встрече потребуется подтвердить личность L. Будьте готовы сделать это так, чтобы ни у кого не возникло сомнений. Иначе мы проиграем. - На кону наши жизни, - мрачно кивнул Мелло. – И, мать его, хотим мы того или нет – но весь этот гребаный мир. Они были так гармоничны – как продолжение L. Как неотъемлемая его часть. И Лайт видел, что команда расследования уже готова подчиняться им беспрекословно. Исполнять приказания и ожидающе заглядывать в глаза тем, кто не-боится-принять-решение. Так же, как когда-то они смотрели в рот ему одному – пока L лежал в коме. Марионетки. Игрушки. Бездей был прав. Но, при этом, среди них был один или двое, кто уже предал L. Неужели Рюдзаки не видит, что люди не стоят того, чтобы за них умирать? Почему он не может понять, так же, как понял Бейонд, что этот мир достоин лишь Киры? - Тшшш, Рюдзаки, Мелло, Ниа, притормозите! Так нельзя обходиться с людьми. Не все же думают с такой скоростью, как вы, - стоило вспомнить о Бездее, как он тут же включился в игру. Он поставил кофе на стол перед детективом и чуть склонился, заглядывая ему сбоку в лицо. И это было… опять слишком близко. – Остановись на минутку, Рюдзаки, послушай… Контроль и прослушка – все правильно, но, что касается сопровождения… Я ничего не имею против Мацуды, он замечательный полицейский и искренний человек, я сам его очень люблю, ты же знаешь… Но в данной ситуации это был неправильный выбор. Поэтому и возникла проблема. Лайт мгновенно напрягся и весь обратился в слух. Он давно знал, что Бездей ничего не делает просто так. Его долгая и рискованная игра служила отличным тому доказательством. Но что он задумал сейчас? В очередной раз мимоходом развлечь себя или же сделать еще один ход? Если ход – то какой? Кире не было разницы, кто именно поедет на встречу в сопровождении Мелло. Так почему же Бездея это вдруг заинтересовало? - Неправильный? – Рюдзаки с явно вспыхнувшим любопытством повернулся к Бейонду, чуть заметно приподнимая брови. И неуловимо расправил спину, становясь с ним одного роста. – Почему, Бей…онд? Теперь они смотрели друг на друга в упор. Бейонд протянул руку, бережно подхватил двумя пальцами за кончик темную прядку, падающую L на лицо, и отвел ее в сторону, открывая его глаза – Лайт не мог не узнать своих собственных жестов, и задохнулся от возмущения. А маньяк приглушенно почти прошептал своими широко улыбающимися губами, ласково выдыхая Рюдзаки в лицо: - В такой ситуации нужно действовать мягче и… человечнее. Ты же выбрал вслепую? Потому что тебе все равно, правда же? Но хотя бы сейчас ты мог бы учитывать мнение остальных. Зачем называть случайного человека, если есть тот, для кого поездка на эту встречу принципиально важна? - видя, что детектив не понимает его, Бейонд хмыкнул. И голос его зазвучал уже жестко и твердо. – Аидзава. Он не верит Мелло. Было бы справедливо, если бы ты дал ему возможность поехать на встречу и самому все проконтролировать. Это закрыло бы все вопросы. - Бейонд, - детектив прикрыл глаза и явно разочарованно чуть покачал головой. - Это не так уж и важно - кто конкретно поедет. А у Аидзавы семья. - Нет, Рюдзаки, Бейонд прав – это важно! – неожиданно яростно поддержал маньяка Аидзава – Прости, что не верю твоим друзьям, и, получается, не верю тебе! Но я действительно не доверяю Мелло. И, если уж он все равно поедет на встречу, то хотя бы позволь мне быть рядом, чтоб убедиться в его порядочности! - А если я проявлю непорядочность? – криво ухмыльнувшись, Мелло вздернул вверх подбородок и с вызовом уставился на него. – Пальнете мне в затылок, Аидзава? Мэтт жестко толкнул его локтем в бок, а Ниа, поймав взгляд бирюзовых глаз, с укором покачал головой. Но немец лишь еще упрямей сжал губы. Было забавно наблюдать за ними тремя. Было забавно наблюдать за Мелло. Кира поймал себя на мысли, что хотел бы в чем-то быть на него похожим. Да что там… Михаэль Кель пер напролом, не спотыкаясь о вежливость. Он был самим собой – грубоватым, резким, воспитанным улицей гангстером - от светлой макушки до кончиков тяжелых высоких ботинок. И не собирался меняться или же надевать какие-то маски. Он и Мэтт не пытались манипулировать или лгать, они играли в открытую. Потому что вообще не играли. Они просто жили. Каждым днем, каждым мгновением, не пряча эмоции, не подбирая слова, горя этой жизнью, наслаждаясь ее стремительными и рискованными поворотами, упиваясь смертельным риском... Они безоговорочно верили в L и готовы были идти за ним до конца. Хотел бы Лайт иметь столь простые и ясные цели. Хотел бы Лайт быть немного похожим на них, и снова, так же, как они верят в L, безоговорочно верить в свой Новый Мир. Избавиться от сомнений, что поселил в его голове своей недосмертью безжалостный экзекутор. Вот только избавиться уже невозможно – эти сомнения неудержимо прорастают внутри, пуская ростки и корни, разрушая целостность Киры, веру в его Справедливость. И с этим уже ничего не поделаешь. - Да. Если придется – я выстрелю, - жестко процедил Аидзава, буравя немца мрачным взглядом из-под бровей. И повернулся к детективу, с явным интересом наблюдающему за ними. - Ты прав, Рюдзаки – у меня есть семья. И мой долг – защитить ее будущее. Я уже однажды покидал команду расследования ради семьи. И горько жалел об этом потом. Именно поэтому сейчас я не отступлюсь. Я должен присутствовать на этой встрече, иначе просто не смогу спать спокойно… и смотреть Уките в глаза. - Не обязательно так рисковать, Аидзава, - равнодушно покачал головой Рюдзаки. – Я и так гарантирую вам, что Тетрадь не попадет в корыстные руки. Мы этого не допустим. - Нет, обязательно! – рявкнул полицейский, явно уже совсем потеряв контроль над собой. – Не смей решать за меня, что мне делать! Я сам знаю, что нужно моей семье! - Аидзава, зачем так кричать на Рюдзаки? – потерянно пролепетал Мацуда. - Аидзава… - начал было и господин Соичиро, делая шаг вперед, собираясь осадить бывшего подчиненного. - Пусть идет, - тряхнув волосами, громко сказал Мелло, заставляя всех замолчать и повернуться к нему. Вскинув голову, он поймал задумчивый взгляд Рюдзаки. И с уверенной твердостью процедил. – Он сказал, что готов стрелять, потому что не верит мне. Но он верит тебе. Ради тебя Аидзава не будет медлить и колебаться, если понадобится. Пусть он идет, Рюдзаки. Детектив, чуть склонив набок голову, несколько мгновений невозмутимо разглядывал немца. Вздохнул, вскинул палец к губам и повернулся к Бейонду. - Мелло согласен, - тут же растянул губы маньяк в многозначительную улыбку. - Пусть Мацуда останется в штабе, а вместо него идет Аидзава. Пожалуйста. Рюдзаки чуть заметно пожал плечами: - Хорошо, Аидзава. Если вы так настаиваете - я не против, - равнодушно прошелестел его невыразительный голос. - На самом деле, я ценю вас всех одинаково, поэтому мне все равно, кто пойдет. Аидзава глубоко вздохнул, окидывая всех победоносным взглядом, а Мацуда, наоборот, грустно поник. Стоявший недалеко от него Моги подбадривающе похлопал молодого полицейского по плечу, успокаивая. Рюдзаки отвернулся от Бездея, оборачиваясь к Ватари, но маньяк его удержал, прикоснувшись кончиками пальцев к руке и снова заставляя к себе повернуться. - Раз уж ты сегодня так добр, что прислушиваешься к советам и просьбам… - вкрадчиво проговорил он, пожирая детектива обожающими глазами. - Оставь в штабе Энтони тоже. Пусть вместо него идет Лиднер. Несправедливо, что ты исключил ее из команды лишь потому, что она не мужчина. - Как это? – возмущенно подал голос молчаливый и тихий Энтони. – Я не согласен. Рюдзаки уже решил, кто идет! Все непонимающе оглянулись на него, а потом скрестили вопросительные взгляды на застывших напротив друг друга фигурах детектива и его копии. Лиднер, мрачно слушавшая весь разговор из дальнего угла, теперь подошла поближе, со вспыхнувшей надеждой и благодарностью глядя на маньяка. Наверное, ей, единственной девушке в штабе, было довольно обидно услышать, что из трех агентов ФБР детектив, не колеблясь, выбрал двоих мужчин. Но она не посмела сама возразить, видимо, связав такой выбор с проявлением дискриминации, с которой ей, несомненно, нет-нет, да приходилось сталкиваться на службе. Возмущение, действительно, было бы глупым и неуместным. Но сейчас она смотрела на Бездея с откровенной признательностью. - Чего ты хочешь, Бейонд? - не слыша агента, Рюдзаки шагнул к Бейонду, пристально вглядываясь ему в глаза. И Кира мгновенно почувствовал, как, почти незаметно, изменилась интонация его невыразительного голоса – если раньше ему откровенно было плевать на все эти обсуждения, то теперь детектив снова был собран и насторожен. Чертов маньяк опять исхитрился его заинтриговать, вовлекая в какие-то свои, только им понятные, игры. – Тебе… нужно, чтобы и Энтони остался здесь, в штабе? - Ты что, в чем-то подозреваешь меня? - расстояния почти не было, но Бездей все равно скользнул на полшага вперед, полностью уничтожая дистанцию между ними. Он многозначительно улыбался, неотрывно глядя Рюдзаки в глаза. Вплотную, в упор. - Что я преследую какие-то личные цели? И снова появилось уже знакомое ощущение невидимых стен, купола изоляции, закрывающего этих двоих от всех остальных. От всего мира. Одинакового роста, одинаково сутулящие плечи, с одинаковыми встрепанными шевелюрами, неотрывно вглядывающиеся друг другу в глаза... Один в свободной белой футболке, другой в обтягивающей черной; один спокоен до невозмутимости, другой в восторженном ликовании; один с опущенными уголками губ, другой широко и многозначительно скалящийся до ушей… Словно зеркальные антиподы самих же себя, перевернутые отражения. Как, какой силой можно было бы разорвать эту неправильную, невозможную связь безумного жара и равнодушного льда, постоянно тянущихся друг к другу? Кира смотрел на них, пряча горящий ненавистью взгляд под ресницами и длинной челкой. Он знал ответ: смерть. И внутри у него был не холод, нет - пепел. Он уже не чувствовал ничего. Почти ничего. А вот Мелло заволновался. Нахмурившись, он озабоченно переглянулся с Мэттом, повернулся и требовательно-вопросительно уставился на Ниа. Даже многозначительно чуть мотнул головой в сторону этих двоих. Но подросток лишь исподлобья взглянул на него, продолжая вертеть прядь волос на виске. И снова сосредоточился на детективе и его сумасшедшей копии, сцепившихся в безмолвной дуэли немигающих глаз. - Хах-ха, не знаю, что ты подумал, Рюдзаки, - Бейонд, выдержав паузу, отступил, миролюбиво приподнимая ладони и отводя взгляд. В его чуть хрипловатом голосе смешивались странным образом удовольствие и насмешка. – Я всего лишь за равноправие. - Равноправие? – тихо переспросил детектив, продолжая пристально, не мигая смотреть на него. - Ну да, - Бейонд улыбался все шире и шире, хотя казалось, что это уже невозможно. - Ты же не выбрал Халле по той причине, что она девушка. Я же пытаюсь восстановить справедливость, только-то и всего. - Только-то и всего? – Рюдзаки склонил набок голову, недоверчиво его разглядывая. – Но я выбрал Энтони и Джованни, а не Лиднер вместо кого-то из них совсем не поэтому. Они разговаривали так, словно были одни. Словно рядом не было тех людей, которых они обсуждали, как какие-нибудь предметы. Игрушки. - Нет? – игриво склонил набок голову и Бейонд. - Нет. - Тогда почему не она? - Потому что Лиднер неравнодушна к Мелло. - Что?! – вскрикнула возмущенно девушка, перебивая его. - Чегооо?! – гораздо громче рявкнул Мелло, подпрыгивая на месте. Бездей хрипло расхохотался, закидывая вверх голову. - Что? - вздрогнув от его смеха, Рюдзаки недоуменно огляделся по сторонам. – Я сказал то, что не должен был говорить, да? Но это же очевидно. Похоже, он банально забыл, что находится среди людей. Просто, как обычно, не принимал их в расчет, увлеченный своей непонятной игрой с Бейондом. Не мог же он, в самом деле, не понимать, что нельзя вслух констатировать подобные факты, даже если они очевидны? - Это гадко, Рюдзаки, - громко проговорил Лайт со своего отдаления. Надменно задрав подбородок, он презрительно кривил губы, уверенно привлекая к себе внимание. – Иногда ты бываешь до невозможности отвратителен. Халле, пожалуйста, не обращайте внимания на него. Он часто бывает бестактен. - Я не… Это полная чушь! – возмущенно воскликнула Лиднер. Лицо ее под перекрестными взглядами мужчин пошло красными пятнами, но девушка уверенно шагнула вперед, сжав кулаки. – И даже, если бы это было и так – это ничем не помешало бы делу! Я никогда не смешиваю работу и чувства! - Не принимай близко к сердцу. Ты хороший агент, Халле, - шагнул к ней Джованни. – Никто и не сомневается в твоем профессионализме. - Правда? А по-моему как раз сомневается, - тут же колко хмыкнул Бейонд. – Но не надо стесняться – мало кто из женщин когда-нибудь мог устоять перед чарами нашего Мелло. - Halt die Klappe! Завидуешь, Бездей? - попытался одернуть его Мелло, но в голосе его не было злости. Скорее, самодовольство, с которым он переглянулся с ухмыльнувшимся Мэттом. Маньяк прекрасно умел дергать людей за ниточки, даже таких прожженных бойцов, как Мелло. У всех были слабости, и он их коллекционировал скрупулезно, чтоб пустить в ход, когда придет время. Поднялся шум. Все пытались успокоить Лиднер, не понимая, что делают только хуже своими неумелыми утешениями, вгоняя единственную девушку в еще большее смущение и неловкость. Рюдзаки вертел головой, перебегая взглядом по лицам, даже оглянулся на застывшего возле кухни Ватари – он явно был раздосадован своим промахом. Но душевные отношения не были его коньком, как не были коньком и тактичность, и человечность - Лайт упивался, наблюдая, как мучается его враг. Он готов был смотреть это зрелище бесконечно, делая вид, что не замечает неуверенных взглядов своего ненавистного друга. Слишком безразличных взглядов больших серых глаз, не видящих его самого, ищущих лишь инструмент для решения абсолютно глупой проблемы. Кира не собирался помогать ему в этом. Но Рюдзаки справился сам. Кира снова недооценивал своего врага, забыв, насколько легко он умеет менять свои маски, если захочет. Подойдя к девушке, детектив осторожно взял ее руки в свои ладони, ищуще заглядывая ей в глаза. - Лайт-кун абсолютно прав, Лиднер. Я действительно бываю бестактен. Дело в том, что… мне редко приходится работать с людьми. Особенно – с людьми, которые мне все очень нравятся, - мягкий голос L обволакивал, очаровывал. Он был сама искренность с этими своими большими виноватыми глазами. И так бережно держал ее ладони в своих, как будто сильные руки агента ФБР, привыкшие уверенно держать пистолет, принадлежали хрупкой прекрасной нимфе. Он и смотрел сейчас только лишь на нее, не замечая вокруг остальных. - Поэтому я часто говорю то, что думаю, и забываю про обычные правила вежливости. Пожалуйста, извините. Я не хотел ставить вас в неловкое положение. Мне, действительно, очень жаль, что из-за моей неуклюжести так получилось. Вы… простите меня? Ни холода. Ни отчуждения. Ни избегания прикосновений. Сплошной поток теплоты и какая-то удивительная бережность в отношении. И огромное уважение – и как к девушке, и как к профессионалу – мгновенно поднимающее застывшую в изумлении Халле на один уровень с L. Хотя, на самом-то деле, это он опускался к ней, но какая, в общем-то разница? «А ведь ты и с Мисой разговаривал так же, - мрачно пронеслось в голове у Киры. – Ты, пожалуй, был здесь единственным, кто принимал ее абсолютно серьезно. И легко опускался на ее уровень в разговорах, чтобы ей было комфортно общаться с тобой. Даже ссорился с ней так смешно… Если бы она не была влюблена в меня по уши, то, пожалуй, могла бы даже влюбиться в тебя». Он поискал взглядом Бейонда. Маньяк стоял в стороне, и Лайт очень удачно поймал момент, чтобы увидеть, как он стискивает кулаки и бросает на Лиднер свой жуткий ненавидящий взгляд убийцы. Но тут же прячет его под встрепанной смоляной челкой, низко склоняя голову. - Э… Ну, конечно, Рюдзаки. Тебе не за что просить прощения… - смущенно бормотала Халле, не подозревая, какое чудовище наблюдает сбоку за ней, явно прокручивая в голове, как отрезает ей руки, согреваемые сейчас ладонями L. – Все… Все в порядке. Может быть… Может быть, мне действительно нравится Мелло, но это никак не отразилось бы на моей работе, и… - Я знаю, - мягко перебил ее L. И склонил набок голову, продолжая смотреть ей в глаза. Кончики его опущенных губ чуть-чуть дернулись вверх. – Но я же и не говорил, что сомневаюсь в вас, как в профессионале. Или что это как-нибудь помешало бы нашей работе. Напротив, я рад за Мелло. Мне, например, было бы гораздо легче идти на рискованное задание, если бы я знал, что нравлюсь такой девушке, как вы… «Лжец!» - Кире стоило колоссальных усилий не выкрикнуть это вслух. И плевать ему было сейчас на не знающего, куда себя деть под взглядами команды Мелло, растерянно переглядывающегося с Мэттом, хотя в любое другое время, он бы, пожалуй, с удовольствием насладился бы столь редким зрелищем. В конце концов, дело предсказуемо закончилось тем, что Рюдзаки сказал, что, если для Лиднер действительно настолько важно присутствовать на этой встрече, то он вовсе не против. И она, разумеется, тут же выразила желание. Детектив согласно кивнул, выпустил ее руки из своих, и отвернулся, разом теряя все свое мягкое очарование и окутываясь привычной стеной отчуждения. Холодно взглянув на заулыбавшегося ему Бездея, он равнодушно поинтересовался: - Ты доволен, Бейонд? Но даже не стал слушать его довольное: «Да. Более чем». Отрывисто попросил подготовить телефоны для перепрошивки и кивнул Ватари, приказывая начинать работу. И все сразу зашевелились, задвигались. Доставая телефоны, выкладывали их на стол, прекрасно осознавая, что время для обсуждений закончилось. L дал ясно понять, что они вплотную подошли к границе его терпения. Он и так сделал слишком много поблажек сегодня, непривычно прислушиваясь к чужим мнениям и желаниям. Последней слабостью была Лиднер. Но больше бы он явно не потерпел. Даже Аидзава это прочувствовал, и покладисто попросил разрешения сходить домой в сопровождении Мэтта. Мелло доставался Ягами. - Ты можешь тоже сходить домой вместе с отцом, Лайт-кун, - прошелестел над ухом невыразительный голос, заставив Киру вздрогнуть от неожиданности. Он засмотрелся на то, как Ватари работает с телефонами, разложенными на столе – выключает, подсоединяет к прибору, который принес, загружает прошивку… Бейонд крутился с ним рядом и помогал, причем делал он это явно с большим удовольствием, о чем-то негромко переговариваясь со стариком. Лайта поразило, какой скромной и теплой, даже немного робкой была улыбка двойника детектива, с которой он поглядывал на Ватари. Совсем не похожей на его обычные скалящиеся ухмылки. И как мягко светились его чудовищные глаза цвета вишни под спутанной челкой. Так смотрят на постаревших учителей. На тех, кого действительно уважают и любят. Кира даже засомневался – помнит ли Бездей, что вписывал утром имя Куилша Вамми в столбец вместе с другими? Помнит, как предавал всех их Кире? Задумавшись над этим, он совершенно упустил Рюдзаки из поля зрения, и чуть не подпрыгнул, когда он вдруг сам неслышно подошел к нему со спины. - Рюдзаки! Черт, ты опять подкрадываешься неожиданно, - возмущенно обернулся Кира, оказавшись с Рюдзаки нос к носу. Но тут же расслабленно рассмеялся. – Ты меня напугал. - Почему? Ты разве не ждал, что я подойду к тебе, Лайт-кун? – равнодушно поинтересовался Рюдзаки. – Ты держишься в стороне весь день, поэтому я подумал, что ты именно ждешь… Он на него не смотрел. Смотрел вниз и куда-то в сторону, пряча глаза под ресницами, понуро засунув руки в карманы. - В вопросах отношений с ФБР и полицией я бесполезен, - Лайт пожал плечами, отвечая на неявно прозвучавший вопрос и игнорируя явный. – Я способен понять, когда пора уйти в сторону. - Уйти в сторону? – Рюдзаки искоса бросил на него внимательный взгляд. - Чтобы не путаться под ногами. Вот теперь детектив поднял голову. Разумеется, он не мог не почувствовать многозначности – Кира использовал его же оружие. - Разве друзья могут путаться под ногами? - Друзья должны чувствовать, когда не до них. И не обижаться – на то они и друзья. Всему свое время, - Кира хмыкнул и отвернулся, начав наблюдать за отцом, озабоченно разбирающимся с отчетами за компьютером. За спиной послышался чуть слышимый вздох. - Ты все еще злишься, Лайт-кун, - не вопрос, утверждение. - Вовсе нет, - равнодушно качнул головой Кира, не оборачиваясь. – Мне просто грустно. Глубоко вздохнув, так, чтобы это было заметно, он опять повернулся. И прямо посмотрел Рюдзаки в глаза – в эти серые большие глаза, так гармонирующие со спокойным бледным лицом. - Мы скоро расстанемся. Суженные зрачки его врага дрогнули. Но детектив отвел взгляд, опуская лицо, и не дал Лайту насладиться диковинным зрелищем поглощения мглой безмятежного серого цвета, что однажды ему уже доводилось увидеть в его глазах. А жаль. Сейчас, когда Кира вновь занял ведущую роль, играть в эту игру стало гораздо проще. Власть над жизнью ненавистного экзекутора наделила его всемогуществом. Он мог убить его… да хоть прямо сейчас. И он чувствовал, что теперь он сильней. - Рано или поздно это все равно должно было случиться, - глядя вниз, Рюдзаки вытащил из кармана руку с очередным «Чупа-чупсом». И привычно неловко начал теребить пальцами обертку. Он не узнал своих собственных слов. – Ты же не думал, Лайт-кун, что я останусь здесь… с тобой? Он поднял голову, пронзая Киру немигающим взглядом. Но выпад был слишком открытым, а глаза, вопреки ожиданиям, не горели внимательным интересом – зрачки лишь немного расширились, оставив их светлыми. Он играл… по инерции, ему было… скучно. Кира только теперь осознал, что же не так с Рюдзаки - он откровенно скучал во время всех этих жарких споров и обсуждений команды. Вот почему он их слушал и шел на уступки, позволяя менять кандидатуры сопровождающих между собой. Последний этап его уже не особенно волновал – ответы все найдены, осталось лишь соблюсти кое-какие формальности. А, риск на встрече? Так его заменил собой Мелло. Смерть всех, прикасавшихся к Тетради, в случае ее уничтожения? Но он все равно ее уничтожит, без вариантов – исключение угрозы для Справедливости L ставит гораздо выше собственной жизни. И жизни других. Так что и здесь ничего интересного. Некого подозревать, не о чем думать, нет ни одной не раскрытой загадки. И вот она – скука. Уже. - Нет, - Лайт легко улыбнулся и покачал головой, делая вид, что не замечает двусмысленности. – Конечно, не думал. Я знал, что этот день последует за тем днем, когда мы победим. Но с друзьями всегда тяжело расставаться, даже если заранее знаешь, что это случится. Давай открою. «Наверное, когда-то ты все-таки чувствовал длительную эйфорию после побед, - думал он, взяв из рук детектива конфету и снимая с нее обертку. – В самом начале – наверняка. Даже несмотря на твою эмоциональную холодность – ты ее чувствовал. Но потом побед становилось все больше, а радость от них – все короче. Так это было, Рюдзаки? Тебе не с кем было делить эту радость, чтобы она продлилась подольше, ты хранил все в себе. И после каждой победы следом кралась пустота, которая тебя разрушала, потому что ты не знал, чем занять себя. И ты хватался за новое, еще более сложное дело, только чтобы уйти от нее. Ты подсел на свою работу, как на наркотик. Ты ей живешь. Но сейчас я лишил тебя дозы. Ты не смог поставить жирную точку, увидеть главное – лицо своего врага - и услышать, как защелкиваются наручники у него на руках. Того самого врага, что ты так долго искал – равного по силе тебе. Ты горько разочарован исходом, не правда ли, L?» - Держи, - он протянул конфету Рюдзаки, усилием воли гася рвущуюся наружу самодовольную ухмылку. Какие еще нужны доказательства неповторимой уникальности Киры? Даже сейчас Рюдзаки по инерции все еще тянется к Лайту, привыкнув искать в нем неуловимого массового убийцу. Нет, пожалуй, все еще проще – просто привыкнув к нему. Кире вдруг показалось, что он слышит негромкий мелодичный звон звеньев цепи. - Спасибо, - детектив взял за палочку двумя пальцами у него леденец, и оперся свободной рукой на лестницу, положив ладонь на ступеньку. - Не за что. Лайт якобы рассеянно огляделся, цепким взглядом при этом оценивая положение всех людей в штабе, убеждаясь, что за ними никто не следит. И развернулся всем телом к врагу, закрывая его своей спиной от чужих любопытных глаз. - Рюдзаки, послушай… - он шагнул вплотную к нему, накрывая своей ладонью его ладонь на ступеньке. – Раз уж ты сам подошел, чтобы поговорить… Детектив вздрогнул всем телом от его прикосновения, даже чуть отшатнулся назад, непонимающе распахивая глаза. Но хотя бы не выдернул руку. - Я хочу… Хочу сказать тебе кое-что, - Лайт медленно начал поглаживать тонкую кисть своего ненавистного друга от запястья до кончиков пальцев и снова к запястью. – Кое-что очень важное… Рюдзаки демонстративно опустил взгляд, следя за движением его пальцев. Вот теперь он не был расслаблен – Кира видел, как напряглось его тело под белой футболкой. Словно сжатая пружина – L был готов остановить Лайта в любую секунду, вздумай лучший студент Японии шагнуть за выделенную для него черту. Но пока что он слушал. - Ты должен знать… - пальцы Киры скользнули под рукав белой футболки, легко лаская подушечками чувствительную кожу врага. Он чуть склонился и многозначительно выдохнул сбоку в лицо детективу. - Когда тебя не станет, Рюдзаки… Я буду скучать. И тут же выпрямился, отстраняясь. И быстро убрал свою руку, скользнув на прощание по тонким пальцам великого детектива. Вслед за его движением Рюдзаки стремительно вскинул голову, пристально и настороженно всматриваясь ему в глаза. Лайт чуть возвышался над ним, гордо расправив плечи и приподняв подбородок. И смотрел на него свысока с насмешливым превосходством. Смотрел на него взглядом Киры, позволяя губам чуть искривиться в усмешке. Он сполна насладился моментом, давая своему врагу время, чтобы прочувствовать многозначность, чтобы его интуиция вспыхнула красным светом предупреждения, а потом расслабил мышцы лица, смущенно потупившись и усмехнувшись над самим же собой. - Прости… Что-то я слишком расстроился, услышав про твой такой скорый отъезд. Не ожидал, что это будет уже послезавтра, - пробормотал он. И дружески хлопнул совершенно сбитого с толку детектива по острому плечу. – Не обращай внимания на мои сантименты, Рюдзаки. Нелегко расставаться с друзьями. - Да, Лайт-кун. Очень трудно, - медленно и многозначительно выговаривая слова, откликнулся его враг. - Э… Ну ладно, - Лайт снова изобразил смущенную улыбку, как будто чувствовал себя крайне неловко после проявленных чувств. И ткнул большим пальцем себе через плечо. – Пойду, помогу отцу разобраться с отчетами. Мне будет полезно, да и он, возможно, закончит пораньше и подольше побудет с матерью. И, не дожидаясь ответа, развернулся и направился через штаб к отцу, озабоченно хмурящемуся перед компьютером. Нужно было дозировать порции яда, которыми Кира собирался жалить врага, пока есть возможность. Мстить за все эти дни, проведенные рядом с ним. За все безжалостные эксперименты, в которых ему доводилось участвовать в роли подопытного кролика. За всю бурю чувств и эмоций, что пробудил детектив в его некогда равнодушной душе. За желания, от которых становилось трудно дышать. И за трещину в сердце, причиной которой был он, и которую уже ничем никогда не заделать. Теперь - когда финал окончательно ясен и внутри нарастает защитный ком льда вместо чувств - Кира мог только мстить. Только на это и осталось им время. Уже подойдя к отцу, он оглянулся. Рюдзаки все так и стоял на том же месте у лестницы и, задумчиво покручивая за палочку во рту леденец, смотрел на него немигающими глазами. Глазами, полными непроницаемой тьмы, в которых огромный зрачок привычно не оставил места для светлой радужки.