Балет судьбы

      Она узнала меня. На моем лбу выступил холодный пот. Что она теперь сделает? Неужели, как последняя стерва станет вымогать у меня деньги? Или хуже того, посадит меня? Какой же я идиот… Она ведь плачет!        — Ты меня знаешь? — тихо спросил я.        — Все думают, если ты девушка, то совсем не разбираешься в футболе. Неужели и ты так считаешь? — немного сонно, но, в общем, уже спокойно сказала Марина.        - Нет, конечно, нет, — начал отрицать я. — Как ты себя чувствуешь? Что я могу сделать для тебя? Я так виноват. Знаешь, я ведь хотел помочь тебе справиться с теми парнями, что бежали вслед. Я начал притормаживать, чтобы выйти из машины, а ты внезапно сиганула на дорогу. — Уже чуть на сбившимся дыхании.        — Я знаю, мне рассказали, не переживай. У тебя такое выражение лица, будто я умерла. Не беспокойся, я не буду подавать на тебя, — со смехом произнесла брюнетка.        — У тебя что-нибудь болит?       - Нет, совсем нет. Мне вкололи столько обезболивающего, что можно и слона обездвижить, — глаза Воскресенской начали сверкать, а на лице появилась улыбка. Передо мной лежал ангел во плоти. Даже небольшие синяки и разбитая бровь не могли ее испортить. В сердце что-то екнуло. — Что сказали врачи?       — Совсем немногое. Если брать в целом, то у меня небольшая трещина в ноге, руке и сломано правое ребро. Думаю, через недели две уже буду бегать, — Марина была из тех людей, кто умел улыбаться одними глазами, так выразительно и лучезарно, что у собеседника мигом пропадало дыхание.       — Знаешь, я даже буду рад, если мы побегаем вместе, — и тут я почувствовал, как мое сердце опережает и затуманивает мозг. Девушка закраснелась.        — Мужчина, на выход. Марине Алексеевне отдыхать нужно, — сказал противный усатый врач в плаще, заглядывая в палату.        - Да, да, конечно. У тебя есть родные или близкие люди? — я должен быть уверен, что кто-нибудь присмотрит за ней, пока я буду отсутствовать.        - Нет.        Какой ужас, она еще и одна.        — Часа через два я передам тебе посылку с едой и одеждой, а завтра, во второй половине дня навещу. Если хочешь, то я могу забрать тебя отсюда к себе домой. Думаю, там тебе будет гораздо комфортнее, чем здесь.         — Я... подумаю.        Я погладил ее руку, встал и вышел из комнаты, не оборачиваясь. Мне тяжело смотреть на деяние своих рук. Встретившись с главврачом, спросил про дату выписки:        — Думаю дня через три. Сильных повреждений нет, только трещины и небольшой перелом, — пробормотал доктор. Поблагодарив его, я пошел к парковке.        Настроение было понурым. Даже машина не радовала глаз, как обычно. Звук заводящегося мотора не смог вызвать ни капли удовольствия в душе. Мысли уносили меня обратно в больницу, в ту мало освещённую палату, где лежало небесное существо с подрезанными крыльями.        Уже примерно через два часа я стоял в холле ТРЦ МЕГА и успел купить верхнюю одежду в Adidas, нижнее белье в Intimissimi, и три сумки еды, на разный вкус. Когда я начал вносить пакеты с передачей в лечебницу, через черный вход, ко мне подбежали два охранника, дабы отнести все Марине. Эти два смешных бочонка в черной форме еле шли по лестнице, держа по четыре пакета каждый. Долго я не смог наблюдать за этим зрелищем, меня выгнала санитарка. Белая Toyota все также ждала меня у выхода.        То, что я неосознанно еду к братьям Березуцким, дошло до меня только, когда я съехал на Новую Ригу. По обе стороны дороги расстилалась река и сосновый лес с берегами из золотого песка. Где-то выглядывали купола церкви. Москва-река, с ее бесконечными изгибами, текла неспешным потоком сквозь зеленое богатство природы, укачивая лодки на своей поверхности. Умиротворяющий вид.        Охранники на посту перед въездом в поселок сразу узнали мою машину и подняли шлагбаум. Проехав до самый дальней улицы, повернул направо. Дома Васи и Леши стояли по соседству, поэтому их семьи вечно сидели, то в одном доме, то в другом. Они были практически схожи, как и сами владельцы. Двухэтажные, каменные здания с ломаными крышами. Внешние стены были покрашены в мягко-персиковый цвет, а углы домов выложены светлым камнем, что подчеркивало высоту строений. Я припарковал машину и зашел в калитку Василия. Из окна доносились веселые возгласы детей. Я не успел еще пройти в дверь, как Джамиля, жена Алексея, накинулась на меня вся в слезах, обнимая. Ее объятия были такими же сильными, как пожатие руки у Леши. Ему повезло с ней. Для Джамы главным в жизни является семья, что я так сильно уважаю в ней.        — Как она? Как она себя чувствует? Ты ведь предложил ей помощь? Она собирается подавать иск? — протараторила Джамиля, сквозь рыдания.        — У нее две трещины и перелом. Насколько я знаю, иск подавать не будет. И да, хватит рыдать! Такое ощущение, что это тебя сбили, — решил сменить я тему, немного отстраняясь.        - О, Игорь! Я же знаю, что ты переживаешь. Я знаю, что под этой каменной маской есть сердце, — женушка Леши начала гладить меня по плечу, как бы пытаясь показать свою нежность. Я и опомниться не успел, как замлел под ее рукой.        — Ну ладно, хватит, — прошептал, чтобы никто не услышал. Мне всегда было неудобно показывать окружающим свою любовь к ласкам, даже к таким незначительным.        Остальной вечер прошел на заднем дворе в беседке. Обсуждали недавнее происшествие, думали, как поступить. После того, как я рассказал, где лежит Марина, все в голос заявили, что ее необходимо увозить оттуда. Конечно, без алкоголя у нас не обошлось. Мало того, все напились, так они напоили и меня, что тяжело сделать в повседневной жизни. Обычно я редко пью, только по праздникам, ухожу спать в десять вечера. Двумя словами: соблюдаю режим. Виски творит чудеса. К концу вечера я ударился в совсем грустную сторону. Начал рассказывать все, о чем думаю, все, что тяжелым грузом накопилось на сердце. Таких подробностей самых тайных и темных уголков моей души не знают даже родители. Совсем скоро мои руки ослабли, ноги стали ватными. В глазах потемнело, и я уснул.