Балет судьбы

      Через три дня я забрал Марину к себе домой, в квартиру. Мое жилище было достаточно скромным. Всего лишь одна спальня, гостиная, да туалет с кухней. Родителей я обеспечил, а мне самому большего и не нужно.        Девушка расположилась на кровати, а я переселился на диван. Воскресенская долго извинялась, стеснялась и благодарила за приют. Я решил ее оставить одну, чтобы она расположилась, и пошел в магазин за едой и некоторыми вещами. В отделе гигиены я долго думал, что купить. В конечном итоге в мою корзину добавились тоники для лица, крема для кожи, прокладки, станки, женский дезодорант, гель для душа и шампунь. Никогда бы не подумал, что девушкам нужно столько "флакончиков" для красоты.        Как же удивленно на меня смотрела та продавщица, уф, просто жуть…        Дома я все распихал по полкам. В ванне все шкафчики заполнились всякими бутылочками для умывания. Немного подумав, я решил избежать неловких ситуаций и положил прокладки на видное место.        Время шло к обеду, и я решил что-нибудь приготовить. Комната в мою спальню была закрыта, и оттуда раздавался некий шумок: то звук молнии, то скрип мебели. Я не стал придавать этому значения, ведь Марина только распаковывает вещи.        — Тебе чем-нибудь помочь? — я спросил, постучавшись. Не стал заходить.       - Нет, спасибо, — она чересчур самостоятельна.        Кухня была средних размеров. Стены покрашены в белый цвет, а пол выложен темно-коричневой плиткой. Из-за того, что помещение было продолговатое, по правой стороне стоял сам гарнитур в красном цвете, а по левой круглый стеклянный стол с кружевной салфеткой посередине.        Я хоть и не особо умею готовить, но картошку и сосиски сварить могу. Приготовив основные блюда, достал тарелки и начал резать овощи. Помидоры и огурцы я могу есть просто тоннами. Я их настолько люблю, что за раз могу съесть по три штуки каждого, поэтому в этот раз я порезал несколько больше.        — Ты готовишь обед? — спросила Марина. Она сильно испугала меня, рука невольно дернулась. Никогда бы не подумал, что человек с двумя загипсованными конечностями может так тихо передвигаться.        — Тебя это удивляет?        — Просто это как-то необычно. Всегда думала, что у таких людей, как ты есть прислуга.        — Как видишь, у меня – нет. Присаживайся.        Сзади послышался писк стульев по кафелю. Не знаю почему, но я напрягся, поэтому быстро положив обед по тарелкам, я подал его на стол и сел напротив Марины. Она была в сером спортивном костюме, который я купил ей для больницы. Было очевидно, что она избегает встречи наших глаз. Воскресенская смотрела на все вокруг: на настенные тарелки, привезенные из разных стран, на подсветку кухни, в окно, на все, кроме меня. Ее неловкость ярко выдавала себя. Каждый раз, когда она начинала резать ножом сосиску, то пыталась делать это как можно тише, а если прибор все же достигал посуды, то лицо девушки высказывало досаду. Смешнее всего было, когда ее загипсованная рука скрежетала о стол, и она смотрела на нее так, будто хотела прожечь взглядом.        — Ты устроилась в комнате?        - Да, спасибо, — просипела гостья и тут же откашлялась, прикрывая рот кулаком.        — Как твое ребро? Получше? — решил разбавить неловкое молчание.        - Да, неплохо, — и вот так каждый раз. Она просто не могла расслабиться рядом со мной.        — Что не так? Ты скажи, я сделаю все, что захочешь.        Марина окончательно встала в ступор.        - Нет, нет, спасибо. Я просто…        — Прошу, хватит благодарить. Пойми, я должен днем и ночью извиняться перед тобой! Я, черт возьми, переломал половину твоего тела! — я никогда не умел сдерживать свои эмоции. Сейчас тем более. Я понимаю, что она невиновата, но голос повышается сам собой. Хоть не на много, но повышается. — Не стесняйся меня, я такой же, как и ты.        - Не такой же.        - Да брось ты!       - Нет, ты не такой. Ты же должен понимать, твоя известность, твои заслуги в футболе кладут определенную ответственность. Ты уже не тот обычный парень, каким был раньше. И людям тяжело находится рядом с тобой, зная, кто ты есть. Прости, но если бы я даже не знала, кто ты, то также бы стеснялась. У меня так всегда с новыми людьми, — я не ожидал такого ответа. Хотя, чего я ждал? Я слишком много требую от нее.        — Хорошо. Думаю тебе уже проще разговаривать со мной, — улыбка так и набежала на мое лицо.         — Чего ты улыбаешься? — в непонимании спросила Марина. Ее веснушки так и очаровывали меня. Они были не такие уж яркие, но само их присутствие на раскрасневшихся щечках умиротворяло меня.        — Да ничего. Кушай овощи. Я уже почти все один съел.        — Спасибо.        — За что? Ешь, давай! — я просто не выдержал, и, взяв огурец, протянул его прямо к ее лицу. На момент я замешкался, поняв, что вообще делаю. Гостья медленно, будто раздумывая, откусила кусочек и забрала огурчик к себе в тарелку. Ну вот, что я наделал? Опять неловко.       Обед прошел достаточно неплохо. Все-таки картошку я пересолил. Как обычно. В принципе, закусывая овощами, особо не чувствовалось.       Оставшийся день я пытался как-то помогать Маришке. Да, теперь я называю ее Маришкой. Ее легкая неуклюжесть, сочетаемая с противостоящим стремлением к аккуратности, просто не увязываются между собой. Она немного полновата и стесняется этого, пытаясь как-то скрыть это одеждой. Это так умиляет меня. Боже, это заставляет мурчать в душе здоровенного мужика под 186 сантиметров высотой, весом в 82 килограмма и чертовски колючей щетиной на лице.       Моя комната была не такая лучезарная по сравнению с гостиной и кухней. Спальня была оформлена в синем и черном цвете, что поглощало свет и затемняло комнату. Но в этом есть и плюсы: с утра можно подольше поспать, солнце не так светит в глаза. Кровать стояла прямо посередине на небольшом возвышении. По левую руку от нее возвышался большой платиной шкаф с зеркалом во весь рост. Ранее я освободил полки в нем от своих вещей, уступая гостье; вечером помог Воскресенской расстелить постель и показал, где лежит белье, вскоре она аккуратно залезла под одеяло, закутывавшись.        — Спокойной ночи, — пробормотала Марина в темноту.        — Приятных снов, — я только начал выходить из спальни, как девушка прошептала: " Спасибо!".        — Ты неисправима.