Живи в ритме сердца

О том, что Чанёль в больнице, а клуб пока закрыт, мне рассказал мимо пробегающий Лухан. Он опять спешил на очередную тренировку, держа под мышкой футбольный мяч. — Так что пока отдыхай, — хлопнул меня по плечу и побежал к своей команде, ожидающей неподалёку. — А с Чанёлем! — крикнула ему вслед. — Всё нормально! Грозится разнести больницу, если его завтра же не выпишут, — крикнул мне в ответ Лухан. Кёнсу проводил меня до остановки. — У меня ещё дела. — Я могу помочь? — предложил староста. — Да ничего серьёзного, просто надо бы съездить кое-куда. — Понятно… — кивнул он, но не уходил. — Ты что-то хочешь сказать? Он глубоко вздохнул и, набравшись смелости, произнёс: — Мы же вместе? Мы теперь… мы… - и, смутившись от моего пристального взгляда, запнулся и опустил голову. Какое может быть «мы», если не знаю, кто «я»? — Кёнсу… — Я тебя не тороплю и ни на чём не настаиваю, но… Иногда ты вроде со мной, вот, совсем рядом, — он коснулся пряди моих волос, — а иногда так далеко… И я понимала, о чём он говорит, потому что сейчас рядом с ним меня не было. Мои мысли, запутанные, натянутые, уходили так глубоко, что не оставалось даже маленькой лазейки для чего-то постороннего. Мне казалось, что я вывернута наизнанку, вся реальность выворочена с корнем и оставлена подыхать на обочине оживлённой трассы жизни. — Вот как сейчас, — и Кёнсу замолчал. — Я всё расскажу, но потом, а сейчас мне надо идти. К остановке подъехал нужный автобус. — Увидимся завтра, — обернулась к парню. Он кивнул мне в ответ, натянуто улыбаясь. Увидимся, если завтра буду я, а не Юджин. Мне нужно было что-то придумать, чтобы достать деньги. Закрытый клуб означал, что пока поступлений не будет, а за объявления, которые я разносила до самой темноты, много не платят. И пусть бабушка молчала в последние дни, не думаю, что она отложила свои планы по поводу комплексного обследования. Конечно, знаю, родители найдут деньги, займут где-нибудь, но как потом отдавать? Я выглянула из-за угла и заметила свет из гаража Кая. Пришлось обойти, чтобы не встречаться. Мне-то хотелось, очень хотелось увидеть его, поговорить с ним, удостовериться, что он не пьёт сейчас ненавистное пиво, чтобы заглушить боль. Но я ли этого хотела? Или Юджин так переживает за брата? Всё и раньше было не просто, а сейчас и вовсе усложнилось в сотни раз. Проходя мимо дедушкиного гаража, приостановилась. Ключ от него по-прежнему висел на моей связке. Лаковый мотоцикл бликами отражал свет фонаря за моей спиной. Как так получилось, что в моём гараже оказалось то, что, по сути, убило предыдущую хозяйку сердца? .. Как… Я вошла внутрь тёмного помещения. — Ты ведь не хотел, — нерешительно коснулась кожаного сидения, — так получилось… Ни страха, ни отвращения. Тоска, щемящая в сердце тоска от того, что нельзя сесть на этот мотоцикл и уехать от всех своих проблем. И теперь я точно знала, чья это тоска. — Юджин… Юджин… — и первая солёная капля сорвалась с подбородка. — Юджин-а… — и слёзы хлынули из глаз. Я, никогда до этого не плакавшая по обладателю сердца, упала коленями на цементный пол и заревела. Меня разрывало от осознания того, что девушка, подарившая мне жизнь, больше никогда не увидит родных, не пошутит с братом, не пронесётся на мотоцикле, не поцелует любимого человека. Она отдала свою жизнь мне, чтобы я прожила её. — И я проживу, Юджин-а… — бормотала сквозь всхлипы, — я проживу… Проживу за двоих… Мне снилась дорога. Синее-синее небо и солнце впереди были такими яркими, я ощущала даже ветерок, ласкающий щёки. Я шла одна, остальные меня ждали там, чуть дальше, но, сколько не прибавляла шаг, всё не могла дойти до тех, кто призывно махал руками, улюлюкал и звал меня. Кай, Сехун и Лухан, Чанёль — я видела их чётко, они улыбались мне и всё повторяли: — Когда же ты придёшь? Когда, Юджин… Бабушка молча поставила передо мной тарелку овсянки и чашку чая. — Спасибо, — тихо поблагодарила я, зачерпывая ложкой слипшуюся массу. — Не «спасибкай» мне тут, — буркнула она. — И не вздумай никакие деньги искать. Не надо мне никакое обследование, — она пошаркала в коридор, и я услышала её бормотание оттуда: — Помру, так хоть похороните достойно. Ох… Сборы заняли в этот день гораздо больше времени. Хорошо, что меня никто не слышал со стороны, а то бы точно в дурдом сдали. — Итак, — я открыла шкаф, — судя по всему, Юджин любит яркое, а я, настоящая я, светлое и неприметное. Чтобы угодить всем, постараюсь выбрать что-нибудь среднее, и вашим и нашим, так сказать. — Опять эта дебилка вылезла! Мало ей было в прошлый раз! — такими словами встретил меня университетский двор. Народ стекался куда-то к стадиону. — А что там? — поймала за рукав вольготно идущего Тао. — Там твоей подруге дреды вырывают, — спокойно ответил парень. — Ащ! Толпа обступила двух девушек в центре. Мне было практически невозможно пробиться. Я только слышала вопли «сучка», «сдохни», «достала» и ещё кучу нелитературных выражений. Я попыталась обойти с другой стороны, там, где были скамейки, держа в поле зрения воинственно стоящую Зизи и высокую тощую девицу напротив. Вторая вроде бы была одной из ведущих актрис нашего театра. — И чего ты так взвилась? — ехидно поинтересовалась тощая. — Мне сказали распределить роли, и я даю тебе роль театральной вешалки. Это всё, чего ты достойна. — Но ты же по жизни играешь вешалку, чего ж сама себе эту роль не взяла? — огрызнулась Зизи. — Заткнись, уродка! — и девушка толкнула её. — Ты меня уже достала! Корчишь из себя! Мне до них оставалось перелезть ещё три скамейки, если они начнут драться, я не успею. Вскинула голову и встретилась с глазами Сухо, который замер в толпе буквально в паре шагов от разъярённых соперниц. — Да я тебя сейчас научу, как надо людей уважать, — тощая «вешалка» схватила Зизи за волосы, — и никто за тебя, фричка, не вступится! И получила ребром толстого альбома по запястью. — Какого чёрта?! — девушка одёрнула руку от Зизи и уставилась на Сухо, который выскочил перед ней, закрывая собой актрису. — Отойди! Я ей сейчас! — взбунтовалась Зизи. — Ой, помолчи уже, — отмахнулся Сухо. И к ним выскочила я. — Заступятся за неё, заступятся! — бесстрашно вскинула голову, глядя в разъярённые глаза «вешалки». — Да пошла ты, мелочь, — она замахнулась и точно влепила бы мне пощёчину, если бы не вовремя появившийся Кёнсу. Следом за ним толпа зашевелилась и расступилась, пропуская футбольную команду во главе с Луханом. Конфликт исчерпал себя. — И чего ты опять влезла? — ворчала Зизи, поправляя причёску. Ну, не могла же я ей сказать, что во мне бьётся сильное и смелое сердце Юджин. Спасибо тебе, спасибо… — А на Сухо ты точно так же будешь ворчать? — усмехнулась я, отметив, как слегка порозовели щёчки девушки. — А что Сухо? Он — чокнутый художник, ему всё можно, — повела плечами Зизи. — Прям всё-всё-всё? — приподнял бровь молчащий до этого художник. — В рамках приличия! — пискнула Зизи, когда Сухо вдруг схватил её за запястье и потащил за собой. – Эй! Ты куда? Куда ты меня тащишь?! — А фантазия у этого художника хоть куда, — пробормотал Кёнсу, глядя вслед этой странной парочке. — Завидуешь? — улыбнулась. — Нет, он же мне оставил альбом с подробно прорисованными инструкциями, — хитро подмигнул мне староста, вгоняя этой двусмысленностью в краску. Страшно подумать, что там у этого Сухо в альбоме нарисовано. — Можешь не волноваться, я записал тебя себе в партнёры, — Кёнсу приземлился на соседний стул. — Что? Какие партнёры? — последнюю пару я полностью прослушала, задумавшись о своём и выводя зигзаги на полях тетради. — Дана, приём! — Кёнсу щёлкнул пальцами перед моим носом. — Земля вызывает Дану Ли! — Я здесь, здесь! Так что там за партнёры? — Тебя заинтересовало это слово? — играя бровями, ухмыльнулся Кёнсу. — Староста! — Ладно-ладно. До завтра надо предоставить наброски проекта по туристическому развитию региона. — До завтра?! — Да. Работа парная. Я решил, что мы с тобой — отличная пара во всех отношениях, — улыбнулся он, — поэтому записал нас. — Но до завтра! Как?! — У меня есть на этот счёт одна идея… — он замялся, бросая на меня смущённые взгляды. — Уверена, идея гениальна. Выкладывай. Не думаю, что иначе мы как-то успеем. — Ты вряд ли согласишься. — А можно конкретнее? — Конкретнее… Предлагаю тебе сегодня переночевать у меня.