***
— Завтра вы уезжаете, — Чанёлю до сих пор было трудно смотреть мне в глаза. — Да. Сумки собраны. — На всё лето? — Чуть больше, до октября. — Ну… всего хорошего. Смотри там, американцы — народ похотливый. В слишком короткой юбке не ходи, — его взгляд всё-таки пересёкся с моим. И в его глазах — тепло. Он не ищет встреч со мной, наблюдает издалека и язвит Кёнсу. Ему тяжелее всех смотреть на меня, поэтому он привыкает медленно. — И не давай этому гному распускать руки. — Он не гном! Вы меня уже достали! Это Кёнсу! Кён-су! — У него такое идиотское имя, я его всё время забываю, — отмахнулся Чанёль от моих возмущений. — Он про твоё тоже самое говорит! — Эй, послушай, — он даже по имени меня не называет до сих пор. — Я не особо разбираюсь во всём этом и не знаю, как ты… Как в тебе… Но… Обнимать высокого и тёплого Чанёля — очень приятно. Он пахнет улицей, свободой, дерзостью и ещё печалью. Неловко обнимает за плечи, не позволяя себе коснуться даже моей талии. И его сердце бьётся у меня под ухом. Этот бит отзывается в моём собственном сердце учащённым, щемящим бегом. — Ты должен жить дальше. Этого хотела бы Юджин, — услышав имя, он напрягся. — Я вместо неё буду наблюдать за тобой. Ты должен стать счастливым. — Без… неё? — Никто не говорит забывать — помни. Помни и живи. — А она? — А она тебя не забудет.***
Меня столько народа провожало в аэропорту! И все они, каждый из них, дороги моему сердцу, моей душе. — Держи, это тебе! — Сухо протянул мне альбом. — Кёнсу намекнул, что предыдущий вы уже полностью… э-э-э… освоили, поэтому я нарисовал ещё, специально под новые условия. — Староста сказал, что вы будете жить с ним вместе в одной комнате, — Зизи заговорщицки подмигнула. — Не знаю, как, но он действительно договорился с кем-то, и будет жить со мной в женском общежитии, — вздохнула я. — Только не надо делать при этом такое несчастное лицо, — обниматься ко мне полез Кай. — Будем созваниваться по скайпу каждый день! Заходи в чат! И… я хочу новую гитару! — Эй! Я не буду там столько зарабатывать! — У твоего старосты куча денег, свои потрать на меня! — Ну и нахал! — засмеялась я, стиснутая в крепких объятиях. — Кай, отойди, дай и другим пробиться к телу! — дёрнул того за футболку Лухан. — Никакого тела! — крикнул из толпы своих родственников Кёнсу. — А? Что? Вы слышали сейчас гномий голос? — Кай шутливо закрутил головой в поисках источника звука. — Дай мне только добраться до твоей шеи! — крикнул в ответ Кёнсу. — Стремянку подать? — заржал Кай и тут же получил от меня по почкам. — Всё-всё! Молчу! Я обняла Лухана и шепнула ему на ухо: — Ты — сильный и мужественный. У тебя впереди яркая карьера футболиста. Но обрати, пожалуйста, внимание на первокурсницу, которая на матчах сидит в правом секторе на втором ряду. Она не сводит с тебя глаз. — Не говори глупостей, — смутился парень. — Это не глупости! Она в тебя по уши влюблена. — Да ладно тебе, — он смущённо взъерошил волосы на затылке. — В каком, говоришь, ряду? — А Сехун не хочет меня обнять? — Не понимаю, чего ты не видела в этой Америке? — ворчливо забормотал он, протискиваясь ко мне. — Здесь и так неплохо кормят. Зачем лететь так далеко? — Ты мне лучше объясни, почему ты уже полгода наблюдаешь за девушкой, которая работает в библиотеке, а познакомиться так и не подходишь? — Эй! Так не честно переводить тему! — возмутился Сехун, пряча смущённый взгляд. — Я за вами и из-за океана присматривать могу. — И меня это пугает… Мама, папа, мистер и миссис Ким, даже бабушка приехала, чтобы попрощаться со мной. Чанёль стоял чуть в стороне, не участвуя в общей суматохе. Смотрел пристально, без улыбки, и морщил лоб время от времени, когда улавливал весёлый щебет ребят. — Ну, пора на посадку, — ко мне подошёл Кёнсу. — Спасибо, что вы все пришли, — столько глаз смотрело на меня. — Я люблю вас, каждого люблю. Надеюсь, пока я буду далеко, вы меня не забудете. Потому что я вас не забуду! Вы — в моём сердце. — Ты сейчас заплачешь, — шепнул Кёнсу. — Нет, я сильная, я не заплачу, — сморгнула наворачивающиеся слёзы. — Давайте будем счастливы, а? Не превышай скорость без меня, Чанёль, — и взгляд метнулся через головы к его фигуре, и рука к сердцу, — я буду волноваться. И согласный кивок в ответ. Пусть и уезжаю не навсегда, но всё равно увожу с собой частичку каждого: важное и необходимое — от тех и других родителей, альбом и фенечки — от Зизи и Сухо, футболка с номером и набор «Защити себя сам» — от Лухана и Сехуна, новый фотоальбом — от Кая. И пусть Чанёль не дал мне ничего с собой, кое-что я взяла от него навсегда. Это было нужно нам обеим. Внизу моего живота, над кромкой нижнего белья, на бледной коже вспыхивают лучи чернильного солнца.