"Наследник царской семьи"

Из груди роженицы раздавались страшные громкие хрипы, она же сама то отбивалась, била себя по животу и кричала-смеялась от боли, то размякала и от бессилия не могла даже тужиться. Катара напряглась: это было одно из самых жутких из виденных ею зрелищ. — Уйдите, — сказала она тюремному доктору; уже изрядно побитый и подпаленный старик не заставил себя просить дважды. Азула приподняла голову; Катара не видела её с тех самых пор, как её заточили в тюрьму, и довольствовалась только краткими рассказами мужа о её состоянии (впрочем, это и рассказами-то никак нельзя было назвать, одно только сухое «Она больна» или «Чувствует себя лучше» — и Катара благоразумно больше не лезла к Зуко со своими расспросами). Как она могла забеременеть – не знал никто; единственной зацепкой служил её почти состоявшийся побег из тюрьмы, вроде даже все сроки сходятся… Но факт остаётся фактом: Азула на предложение брата о переводе в другое место взбесилась и едва не спалила саму тюрьму, хотя ещё так недавно мечтала из неё поскорее выбраться. И вот сейчас эта страшная, но по-прежнему красивая женщина бьется в схватках уже свыше десяти часов. — Лежи. – Катара наклонилась к ней и провела рукой по мокрому лбу; было видно, что, если бы у Азулы были силы, она бы сожгла на месте отвратительную дрянь, жену Зуко, но сил у неё уже не было. – Спокойно. Лежи. Расслабься. — Ненавижу тебя, — забормотала Азула, — ненавижу, какого черта ты здесь делаешь, тварь, дрянь, с… — Тихо. – Неожиданно, но Азула даже не сопротивлялась, когда Катара раздвинула ей ноги, её это даже удивило. – Всё будет хорошо. Ты только расслабься… — Хорошо? – Катара тут же пожалела, что сказала об этом: Азула сжалась и тут же вскрикнула от боли. – Х… рошо? И это ты мне говоришь?! Да я… — Тихо. – Голос Катары из мягкого стал более жестким. Чёрт возьми, плод же ещё и перевёрнут… — Заткнись и убирайся отсюда! Ты не смеешь мной командовать! — Я не командую. – Одно было хорошо, что малыш был довольно упрямым (что и неудивительно, при такой-то родословной) и активно стремился выйти наружу. Если бы Азула ничего не делала, роды прошли бы вообще без проблем, ведь всё к тому и шло… Что хотела сказать ей в ответ принцесса народа Огня, было неизвестно, так как горло её скрутил страшный кашель, и после него она до крови закусила губу, стараясь уже не кричать от боли. Когда Азула перестала сопротивляться, дело пошло на лад, и уже спустя минут десять Катара держала в руках окровавленного и ужасно кричащего малыша – ни один ребёнок, которых ей пришлось принимать, не кричал так сильно, как этот мальчик. — Вот и всё, — нараспев произнесла она, перерезая пуповину, — вот и всё. Азула лежала на полу в полном изнеможении; она не пошевелила и головой, чтобы взглянуть на своего малыша. Катару это слегка задело, но она слишком хорошо знала принцессу Огня, чтобы начать её за это отчитывать. — Смотри, — она поднесла уже омытого ею ребёнка к Азуле; та в изнеможении отвернула голову. – Азула, посмотри, какой славный у тебя мальчик! — Запихни его себе в… — огрызнулась она и закашлялась. Катара опешила. — Как ты можешь так говорить, это же твой ребёнок! — Утопи его. Или сожги. Мне всё равно, что ты с ним сделаешь, но я его видеть не желаю. — Азула… Принцесса Огня повернулась на спину и закрыла глаза. Катара поняла, что больше она с ней говорить не будет. Из тюрьмы она вышла в полном смятении. Тюремный доктор поддержал идею уничтожения ребёнка, но, встретившись с гневным взглядом царицы Воды, замолчал и, ссутулившись, ушёл к себе. Мальчик спал у неё на руках; она взглянула на него – красивый. Такое слово сложно отнести к младенцам, но он правда красивый – сказывается кровь королевской семьи. Вел он себя после рождения на удивление спокойно, и Катара, глядя на его умиротворенное лицо, заулыбалась. Кажется, она знала, что с ним делать. — Ты уверена? – Голос у Зуко был холодным, наверное, даже слишком холодным для него самого. – Это сын Азулы. Ты не знаешь, что может из него вырасти. — Зуко, ну мы не можем его оставить, посмотри же на него! – Катара прижала мальчика к себе; тот будто понимал, что вокруг него происходит и мрачно поглядывал на дядю. – Если мы будем воспитывать его как своего собственного… — Катара, я слишком хорошо знаю свою семью. — Но, может быть, он будет таким, как ты. Или дядюшка Айро. Откуда ты знаешь, что из него может вырасти? Если мы будем заботиться о нём, то всё может получиться совсем по-другому! Зуко остановился рядом с женой и посмотрел ребёнку в глаза. Тот уставился на него в ответ, и по лицу Зуко пробежала мрачная тень. Он отвёл глаза, обнял Катару за плечи и тихонько сказал ей: — Будем надеяться.