Бумажный чародей и музыка сфер

      У старого дерева много тайн. В шелесте его желтых, давно забывших, как зеленеть, листьев порой можно услышать разное — как вешались на нем от горя и от счастья, как находили под ним убежище и смерть, как проходили вокруг него пляски и мрачные торжества. В стволе, впитавшем цвет сотен тысяч закатов, до сих пор хранятся древние песни на позабытом наречии — они проложены в складках коры и пятнах мха.       Говорят, что зимой, когда снег особенно чист и ярок, на старом дереве проступает карта ушедшей империи; она может манить сладкими обещаниями богатств и секретов минувших дней, но верить тому нельзя — ведь тридцать три павших императора даже после смерти стерегут свои сокровища. Если же кто увидит карту и найдет в себе силы отвести взгляд, в следующий раз заметит застрявший между ветвями ржавый ключ от каменной двери, ведущей в хранилище всей земной мудрости; где та дверь — ведомо лишь старому дереву.       Еще говорят, будто похоронен у самых корней один лорд — а то и герцог, а то и король — которому дарован был меч, что прозвали Вершитель судеб. Любой, кто владеет им, не будет знать поражений; в руках вора он вспыхнет огнем, в руках бесчестного — затупится вмиг. Но хозяин его спит вечным сном под неподъемной плитой; когда она треснет и расколется пополам, он восстанет и в последний раз пойдет вершить судьбы — так говорит старое дерево.       Старики говорят, что когда-то дерево было безутешной вдовой, потерявшей на войне и мужа, и сыновей, и дочерей. Горе ее было так велико, что слезы иссушили ее тело, и она застыла на том же холме, с которого когда-то провожала родных. Одни говорят, что с тех пор остался различим лишь ее плащ, другие — что со склона холма она видна такой же, как была: со вскинутыми руками, раздираемая ветрами. Но старому дереву, конечно, всех видней.       Мальчику, который играет под ним с собакой, оно этого не расскажет. Но если мальчик, уходя, обернется, то увидит, как танцуют под деревом призраки тех, кто ушел столь давно, что помнит о них лишь старое дерево.