Starlight

Глаза Мэтта широко распахнулись в неверии. Его сердце чуть не остановилось, а уши пытались воспринять то, что они услышали только что. Он же не просто сказал, что… Это невозможно. Успокойся, Мэттью. Успокойся. Доминик кашлянул в надежде покрыть то, что вырвалось из его уст и продолжил массировать спину певца. Я не глухой. Я знаю, что я слышал. — Дом, — прошептал Мэтт. Все надежды Дома исчезли. Хорошо, Доминик. Он слышал тебя. Сейчас или никогда, верно? Ты знаешь, что делать. Он здесь. С тобой. Мэтт. Обнаженный. Доверяющий. Сделай это. Прост сделай. Мэтт подавил вздох, когда Дом бросил губку на пол и принялся делать ту же работу руками. Его руки. Дом скользил по нежной и влажной коже на плечах Мэттью и перешел на кожу груди. Cами по себе прикосновения были крайне мягкими, аккуратными, что заставило Мэтта расплыться в улыбке и содрогнуться. Доминик заметил, что его кожа покрылась мурашками и задался вопросом, действительно ли это приятно или нет. — Дом, — снова попробовал Мэтт, и руки барабанщика окаменели. — Если ты хочешь остановить меня… — Нет! — немедля отреагировал Мэтт. - Нет, продолжай, пожалуйста, — шепотом произнес Мэтт, сжав одну руку Дома у себя на груди и сдвигая ее ниже к животу. Блондин улыбнулся, когда Мэтт прижался спиной к его груди и начал поглаживать свой живот одной рукой, а другой ласкать грудь. Это нереально. Мысли Мэтта были перебиты Домиником, спускающем руку еще ниже живота, касаясь его бедра. Певец тихонько всхлипнул и завел руку за спину, запутавшись пальцами в мягкой шевелюре блондина, слегка оттягивая его волосы каждый раз, когда Дом наклонял голову, чтобы поцеловать Мэтта за ухом. Затем он чмокнул снова, на время задержавшись. — Ты идеален, — повторил Дом уже громче в этот раз и подтолкнул своим носом брюнета в ухо. Темноволосый мужчина подался навстречу прикосновению, чтобы чувствовать Доминика все больше с каждой секундой. — Правда? — прошептал Мэтт. Дом кивнул в ответ, и его руки встретились с руками фронтмена чуть ниже его живота. — Да. Мэттью снова прикрыл глаза. На его лице красовалась улыбка. — Как долго ты думал об этом? — спросил он дрожащим голосом. Ответ пришел на ум не сразу, но как только он появился в голове, по телу пробежались мурашки. — Целую вечность. Гитарист простонал, когда Дом коснулся языком его мочки уха, и на инстинктивном уровне прижался к драммеру задом. Ощущение обнаженного зада Мэтта напротив своего паха заставило всхлипнуть, и он не желал ничего, кроме как снять последний элемент одежды с себя, чтобы чувствовать Мэтта еще лучше. Он схватил Мэтта за бедра своими руками, придвигая его еще плотнее к своему телу. — Дом, — прошептал брюнет, не отпуская белокурые волосы Дома и не давая возможности отодвинуть голову. — Да? — Сними нижнее бельё, пожалуйста. Возбуждение Доминика возросло еще больше, чем при прижимании к заду солиста, и не было никакого повода скрывать это и не выполнить эту просьбу. Всего несколько секунд, на которые Дом отстранился от него, пролетели будто часы. Темноволосый захныкал от потери ощущения тепла тела барабанщика, но быстро забылся по возвращению Дома. Его уплотнение в паху слегка касалось низа спины Мэтта, а руки снова блуждали по его животу. — Иди же сюда, — ворковал Дом, одернув Мэтта к своей груди, встретившись кожа к коже. Приглушенный стон вырвался из горла драммера, стоило лишь их нижним частям туловища соприкоснуться, плотно прижимаясь друг к другу, желая быть настолько близко, насколько это возможно — Что же мы творим? — вздохнул брюнет, а его улыбка буквально разрывала уголки рта. — Это имеет значение? — пробормотал Доминик, прислонившись к заднице Мэтта и создавая все больше опьяняющего трения. — Боже. Руки Мэтта снова вцепились в волосы Дома, как только он чуть повернулся, чтобы посмотреть на него. — Не мог бы ты… — он моргнул, поймав на себе любопытный взор серых глаз. Блондин тут же заметил розовый румянец на щеках Мэтта. — Что, Мэтт? Скажи мне, — он подбодрил его улыбкой. Мэтт постарался снова сказать, отводя глаза в сторону. — Можешь… Прикоснуться ко мне? — он наконец-то спросил. Не задумываясь и на секунду, Дом кивнул и скользнул левой рукой вниз. Проведя ладонью по дорожке тонких волос вниз от пупка певца, он спускался все ниже и ниже. Дюйм за дюймом его рука скользила по направлению вниз по влажной коже, следуя за каплями горячей воды. Мэтт набрал полные легкие воздуха, и его дыхание сбилось, когда рука Дома достигла его наросшей твердости. Его пальцы просто водили по пульсирующей плоти, но этого было достаточно, чтобы почувствовать себя на седьмом небе. Непривычно ощущать мужскую руку на себе. Большую, но мягкую. Твердую, но нежную. Такую похожую на свою собственную, но в то же время другую. Когда Дом обхватил его полностью, в его голове мимолетом проскочила мысль о том, что никто кроме вечно улыбающегося светловолосого мужчины, его лучшего друга, не сможет прикоснуться к нему. — Так нравится? — промямлил Дом ему в ухо, обнимая свободной рукой Мэтта. Мэтт судорожно кивнул, откинув голову назад и опершись на шею Дома. - Да. О, да. Дом неумело толкнул его бедрами, врезавшись в ягодицу солиста, и он услышал его хриплый возглас. — Еще, прошу, Дом. Больше, — вздохнул фронтмен, вслепую обернувшись назад и начав двигаться тазом навстречу Дому взад и вперед, и он не мог решить, чего ему хочется больше: чувствовать напряженный член блондина или ощущать крепкий кулак, обволакивающий его собственный. Доминик улыбнулся в волосы Мэтта и крепко удерживал кулак в той же позиции. — Мэтт, скажи мне. Чего ты хочешь? — он мягко спросил, прикусив мочку уха брюнета. — Скажи это. Голос барабанщика заставил ноги Мэтта подкоситься. Его завораживающий, наводящий, теплый и сексуальный голос. Мэтт выставил правую руку, чтобы поддержать самого себя. Его дыхание участилось, каждый вздох был короче предыдущего. Он знал, чего он хочет. И он собирался заполучить это. — Трахни меня. Доминик знал, что это должно было случиться; тем не менее, он не был готов слышать эти слова. Протяжный стон сорвался с его губ и затем он понял, что он уже прижимал Мэтта к стене душевой своим телом. Сильный удар заставил двоих вскрикнуть от боли и от удивления в один момент. — О боже, да. Это то, чего ты желаешь? — пролепетал Дом, отчаянно водя пальцами по члену солиста, будто эти движения доставляли удовольствие ему самому. Мэтт просто вздохнул, будучи не в том состоянии, чтобы синхронизировать речь с дыханием. Дом отпустил талию Мэтта и начал поглаживать свою возбужденную плоть параллельно с Мэттом. — Ты хочешь, чтобы я вошел в тебя? Выебать прям как ты свою гитару? Мэтт застонал от слов драммера, прижимаясь щекой к холодной стене, широко раскрывая рот, чтобы заглотнуть настолько много воздуха, насколько это возможно. Он чувствовал, что он находился на грани обморока. Его глаза были открыты, но он ничего не видел. Его тело изнывало. Изнывало из-за Доминика. — Я наблюдаю за тобой. Каждый концерт, каждое выступление. Я все время за тобой наблюдаю, — он прошипел в ухо фронтмену. — Как ты упираешься телом в деревянный инструмент. Как ты корчишь лицо. Как ты изгибаешь тело, свою шею, как ты закрываешь глаза, как ты облизываешь губы. Как ты одариваешь меня похотливыми эмоциями. Ты подходил и садился на мою барабанную установку. Ты играл и смотрел на то, как я наблюдаю за тобой. Ты поешь и смотришь на меня с такой эмоцией. Я хочу тебя, Мэттью. Я очень хочу тебя. Я хочу трахнуть тебя. Мэтт больше не мог ждать. Секунды ожидания превратились будто в часы, и он дотянулся до своих ягодиц, раздвинув их, показывая тем самым Дому, что он готов. Его глаза закрылись, когда блондин направил два пальца к его входу, стараясь не потерять контроль над ситуацией. Медленно, Доминик. Ты же не хочешь причинить боль ему. О, боже… Я проникну внутрь него. Внутрь Мэттью. Мэтт… — Мэтт. — Д-дом, — ломано прошептал брюнет, вслед громко вздохнул, когда пальцы начали входить в него, навалилась резкая боль. Они быстро погрузились внутрь, даруя уже другой вид боли. Тупая, теплая, почти пылающая разновидность боли, шедшая бок о бок с желанием. Похотью. Еще. — Ну как тебе? — спросил драммер, целуя Мэтта за ухом и продвигая пальцы немного глубже. Тепло внутри его тела кружило голову. Он чувствовал его. — Я-я… Дом… — Еще? — Да, Дом. Пожалуйста, еще. Доминик замешкался, неуверенно и аккуратно. Его пальцы пробовали на ощупь тепло Мэтта, растягивая и подготавливая его для проникновения своего болезненно возбужденного члена внутрь. — Я трахну тебя, Мэтт, — Доминик фыркнул в ухо темноволосого мужчины, доводя его до ярости. Ему это нравилось. Он любил это делать. Он хотел большего. — Блять. О, сука, — проворчал Мэттью. Дом вытащил пальцы и направил член к анальному отверстию, покусывая свою нижнюю губу. Он дразнил небольшое отверстие лишь головкой члена, смазывая его предэякулятом и стонав от щекотящих, но великолепных в то же время ощущений. — В сверхмассивную… — он пропел тихо, толкнувшись вперед. Пронзительный крик отскочил от стен ванной и нарушил тишину во всем доме солиста. — Блять! — заорал Мэтт, распахнув глаза. — Я… Я извиняюсь! — Нет! Продолжай. Прошу, Дом. Просто выеби меня. Господи, ну выеби ты уже. Блондин кивнул, сжимая обе руки Мэтта, обвивая его вокруг талии, теперь он мог крепко удерживать его напротив своей груди. Он начал медленно двигать бедрами навстречу Мэтту. Солист откинул голову назад, положил ее на плечо Дому, с трудом сглотнув. Его колени все слабели и слабели, и он чувствовал неконтролируемую дрожь. С каждый стоном, срывавшимся с его приоткрытых губ, Дом становился все более уверенным в своем деле. Его движения становились более твердыми и решительными. Ворчание, вздохи, стоны заполнили всю комнатку словно пар. Они покрыты густой дымкой; двух связанных тел, движущихся в своей синхронизации. Для них обоих это были абсолютно новые ощущения. Ни один из них двоих никогда не был так близок, и эти ощущения оставались неизвестными им и немного жуткими. Они оба, все глубже и глубже… Они наслаждались каждой секундой акта. Потому что Мэттью находился в руках Доминика — этот чудаковатый и худой мужчина, посвятивший всю свою жизнь музыке и инопланетянам, — а Доминик находился в руках Мэттью — невероятно красивый человек, с лица которого никогда не сходила улыбка. Близко, как никогда. Это было в новизну. Это так странно — прижимать мужчину к себе, но их это вовсе не волновало. Они наслаждались процессом настолько, насколько человек может получать удовольствие от занятия. Дом прижался губами к шее гитариста, целуя, посасывая, жадно кусая кожу, а его руки ни за что не отпускали Мэтта, усиливая давление тел на максимум. — Блять, Мэтт. Так хорошо. Заставь меня кончить. Еще! О, господи. Их голоса тонули друг в друге, смешиваясь воедино с бьющим потоком воды. Их пот тут же вымывался, а рты были наполнены водой. Эти вещи не имели значения, как и боль, которую они причиняли друг другу. Мэтт и понятия не имел, что укусов Дома было слишком много, что они оставляли глубокие красные следы во всей его шее и плечам. Дом и не подозревал, что ногти Мэтта вонзились ему в бедра и зад, сдирая кожу. Все, что они чувствовали — блаженство. Чистое блаженство. Драммер судорожно вдалбливался в тело Мэтта все глубже, ни разу не сбившись с ритма. — Близко! — прокричал Мэтт и, как только эти слова сорвались с его уст, сильная волна оргазма пронеслась по его телу и он увидел, как забрызгал кулак Дома и стену душевой. Он смотрел с небольшой улыбкой на то, как его сперма смешивалась с водой на стене и медленно ползла вниз по плитке. Он услышал, как Дом прокричал его имя в экстазе, и как его член вздрогнул, наполняя задний проход семенем. Он закрыл глаза вновь, не имея в голове ничего кроме одного большого вороха чувств и мыслей.

***

— Мы должны выбраться, — сказал Дом спустя некоторое время, когда его дыхание пришло в норму, и сердце перестало биться на грани срыва. — Да… Дай мне секунду, хорошо? Доминик позволил Мэттью, прислонившемуся лицом к стене, еще постоять в беспорядке в углу ванной, в то время, пока он отключал воду и выбирался из душа. Он мягко улыбнулся и взял ярко-красное полотенце с крючка, вытирая себя насухо, а затем обвязав его вокруг бедер. Он вернулся к до сих пор трясущемуся брюнету. — Иди сюда, давай, — прошептал Дом, оборачивая Мэтта полотенцем. Пианист позволил Дому вытащить себя из ванной, на что потребовалось бы немало усилий. Его ноги заплетались, и Дом поднял его с мыслью о том, что это будет намного легче и быстрее. Он понес его в спальню и аккуратно уложил на кровать. Его глаза были практически закрытыми, и Доминик заметил, что он провалился в сон как только его голова соприкоснулась с подушкой. Дом сидел на краю смехотворно большой кровати и чувствовал невероятно сильную волну любви к этому маленькому извращенцу. Он мягко погладил его по щеке, ощущая пробуждение миллионов маленьких бабочек в животе, от которых голова шла кругом. С глупой усмешкой на лице, он осторожно забрал у Мэттью влажное полотенце, стараясь не разбудить его, и накрыл Мэтта синим одеялом. Он встал и направился к двери, но услышал слабый, но требовательный оклик. — Дом. Он обернулся и увидел Мэтта, тянувшегося к нему вслепую; его глаза были лишь чуть приоткрыты. — Я здесь, — драммер взял его за руку, и глаза Мэтта открылись чуть шире в надежде увидеть отчетливо блондина. — Ты же никуда не пойдешь? Ты останешься, да? — он устало спросил. Сердце Доминика екнуло, он успокаивающе погладил руку Мэтта. — Да. Да, я буду прямо здесь, когда ты проснешься, — прошептал Дом, и фронтмен улыбнулся, показав свой кривоватый зуб. — Спасибо тебе, — тихо сказал Мэтт в ответ и, наконец, заснул.