— Объяснись немедленно, Сын Хен! — Чжи Ен отчитывал меня, как девчушку. Он отменил встречу с продюсером Паком, чтобы увидеться со мной.
Скрывая то, что мне чертовски приятно, я послушно выслушивал выговор от Чжи Ена.
— Скажи мне, если меня нет в городе, это нормально трахать все, что движется? — Он скривился в злобной улыбке, подобно Джокеру. — Ты разбиваешь мне сердце.
Я вспомнил его «Хартбрейкер» и позволил себе улыбнуться. Чжи Ен это заметил.
— Ах, ты еще смеешь улыбаться? — Он достает из штанов большую плетку, размером с молоток. Внутри меня все полыхает, а тело покрывается многочисленными мурашками.
— Ты обязан вынести урок.
Я уже почти почувствовал удар хлыста, как меня разбудил какой-то звук снаружи. Во-первых, я удивился, что что-то было в силах разбудить такого медведя, как я. Во-вторых, я не мог понять, действительно ли это все мерещилось мне секунду назад.
Как будто бы дополняя мои фантазии и сны, я заметил, что напротив нашего дома разместили рекламу кофе, лицом которого, как несложно догадаться, стал Чжи Ен. Источником шума были рабочие, которые все утро вешали плакат размером с две квартиры. Угадайте где? Прямо напротив моего окна. Что за плакат? С лицом Чжи Ена, который держал в руках ароматную чашку кофе. «Позволь мне угостить тебя» — это был слоган фирмы. Чжи Ен ехидно улыбался, как бы приглашая на кофеек.
Господь, наверное, решил надо мной поиздеваться.
В кармане халата звенел телефон. Увидев, что на часах всего восемь утра, а на экране светится «Квон Дами», я отложил его в сторону, и обратно плюхнулся на постель.
Проанализировав сегодняшнее начало дня, я решил, что Боженька посылает мне знак. Квоны полностью меня окружили.
— Ты не занят сегодня вечером? — спросил меня мой знакомый, с которым мы иногда зависаем вместе.
Я стоял возле машины, собираясь на встречу с Иль Хуном. Он позвонил мне, как только я вышел из утреннего душа.
— Есть предложение?
— У меня сегодня открытие клуба. Буду рад тебя видеть. — Мой знакомый протянул небольшое синее приглашение.
Кан Иль жил в соседнем доме. Мы оставляли машины на одной и той же парковке. В этот раз мы столкнулись с ним именно на этом месте.
— Клуб «Кейк»? Звучит неплохо.
— Как и все, что касается меня.
Кан Иль сверкнул своей белоснежной улыбкой и, забираясь в машину, добавил:
— Я тебя жду, Сын Хен. Повеселимся.
Он надел солнцезащитные очки и умчался в неизвестном направлении.
Кан Иль принадлежал к отряду местных красавчиков. Он и его друзья сформировали свою банду еще в старшей школе. О них ходили сплетни даже в соседних районах.
Положение в иерархической пирамиде у девушки, которая встречалась с парнем из этой банды, мигом повышалось. Но как только мальчик-красавчик ее бросал, она становилась обычной простушкой, уже с клеймом «бывшая». Несмотря на такую цену минутной славы, девушки бегали за ними табунами. Со времен школы так и ничего не изменилось. Разве что возраст их избранниц.
Осмотрев приглашение, я заметил, что оно было слишком толстым. То ли случайно, то ли намеренно, Кан Иль оставил мне два пригласительных.
Я засунул их в карман брюк и, промокнув салфеткой пот, который выступил от невыносимой жары, поехал в квартиру Иль Хуна. Он купил ее на днях, и я был в замешательстве, когда он решил принять меня именно там.
«Я купил новую квартиру. Хочу, чтобы ты ее оценил». Иль Хун сегодня был в хорошем настроении, что заставило меня крайне удивиться. Я даже не смог поприрекаться с ним или оставить какую-то дерзость, как небольшое напоминание о себе.
К чему бы мне приезжать в новую обитель Иль Хуна? Я не был частым гостем даже в его старых апартаментах. Тем не менее, я приехал в Чхондам-дон и пришел точно по указанному адресу. По дороге я заехал в магазин и купил корзину фруктов. Не знаю, к чему такая вежливость и, наверное, зря я это все затеял, но пути назад не было. Я поднимался в лифте на семнадцатый этаж, теребя в руках эту никчемную корзину.
Жара на улице была просто сумасшедшей, а от волнения мне становилось еще жарче. На секунду я представил улыбку Иль Хуна, и это заставило меня вздрогнуть.
Переминаясь с ноги на ногу, я нерешительно нажал на звонок. Я чувствовал себя настолько неуверенно, прямо как мальчишка. Еще и эта неуместная корзина. Как же ее хотелось выбросить. Зачем я только припер эти фрукты?!
Иль Хун открыл мне дверь, но, как и предполагалось, совсем без улыбки. Он жестом показал зайти внутрь. Ни тебе привет, ни здрасте.
— Ну, что скажешь? — он раскинул руки, показывая мне свою новую покупку.
Квартира, как квартира. Таких полным полно в Каннаме. Сочетание коричневого с белым — беспроигрышный вариант. Любовь к минимализму, видимо, у нас в крови.
— Хорошая квартира, — вырвалось у меня.
Черт, черт, черт. Что это было? Что я сказал? Какая хорошая, если она обыкновенная?
Я увидел довольную полуубылку на лице Иль Хуна. Худшие кошмары начинают сбываться.
Он округлил глаза, увидев корзину у меня в руках. Заметив это, я молча сунул ему презент. Не знаю, как ему, но мне было немного не по себе.
Я примостился на огромном диване цвета слоновой кости и тупо смотрел в одну точку.
— Знаешь, мне нравится то, как ты в последнее время себя ведешь, — Иль Хун присоединился ко мне после того, как оставил мой подарок на кухне.
Я послал ему немой вопрос.
— Я о Дами. — Еще бы, о чем этот старый пердун может говорить. — Ты не попадаешь в скандалы, тебя хвалит семья Квонов. Я думаю, из вас получится отличная супружеская пара.
— А что, если я откажусь от женитьбы? — недолго думая, спросил я. — Я не люблю ее. Она мне даже не нравится.
— Это не главное. Ваш брак — выгодная финансовая сделка. Мне показалось, ты уже это осознал.
Нет, это не человек. Это чудовище какое-то!
— Ты на маме женился тоже из-за ее выгодного финансового положения? Она ведь была бедна, как церковная мышь. Но ты принял ее. Неужели…
— Не трожь, — Иль Хун громко перервал меня. Он решительно посмотрел мне в глаза, как будто бы умоляя остановиться.
Он медленно встал и начал уходить из комнаты, как моя речь его остановила.
— Не трогать? Ты оставил ее умирать. Ты предпочел спасти свою шкуру, но только не свою жену.
— Все было не так, Сын Хен. Заткнись немедленно, или ты об этом пожалеешь.
Этот бездушный человек не может быть моим отцом. Господи, должно быть, здесь какая-то ошибка.
— Как же я пожалею, господин Чхве? Вы запрете меня в казарме и заставите варить рис для сотен заключенных или выбьете всю дурь палками? Говорите, не стесняйтесь.
Иль Хун продолжил идти к выходу.
— Нет же, вы, наверное, меня и там оставите умирать. Как восемнадцать лет назад свою жену, во время пожара. - Этот говнюк спас свою шкуру, не позаботившись о маме. Мои слова заставили его развернуться.
Он выдержал значительную паузу, прежде чем сказать:
— Я спас не только себя. Я спас и тебя.
— Ха, ты этим кичишься? Это, пожалуй, твое единственное достижение за все годы.
Да лучше бы ты меня вовсе не спасал. Я страдаю каждый гребанный день от того, что ты предпочел спасти меня, а не маму. Честно говоря, не понимаю, почему ты поступил именно так.
Впервые за восемнадцать лет, когда мы открыто говорим о том инциденте. Я и не надеялся, что Иль Хун продолжит наш диалог. Обычно, он убегает от этой темы, как от огня. Чувство вины, что он не смог спасти жену, съедало его полностью. Ненависть ко мне — следствие того, что его жена погибла, а я — выжил.
— Я хотел спасти и ее тоже.
Иль Хун громко сглотнул и отвернулся от меня, смотря в сторону окна.
— Был огонь. Много огня. Мы не могли ждать пожарных — никто бы не выжил до того момента. Выйти из дома было практически невозможно. Самое худшее — твоя комната была ближе всего к кухне, где и случилось замыкание. Я пробовал пробраться к тебе, но становилось только хуже. Огонь распространился везде. Когда я все же смог забрать тебя из комнаты, все выходы были перекрыты. Втроем мы бы не вышли. Кого-нибудь бы точно съел огонь, — Иль Хун протер глаза, и продолжил. — Твоя мама просила, чтобы я спас тебя первого. Я уверял, что смогу провести вас троих, хотя понимал, что, возможно, не смогу выбраться из пылающего дома даже вдвоем с тобой. Она это тоже прекрасно понимала. Я пообещал ей, что вернусь, как только вынесу тебя, — он остановился и посмотрел мне прямо в глаза, как будто указывая на мою вину. — Но было слишком поздно. Когда я хотел вернуться за ней, дом был полностью уничтожен, вместе с твоей матерью.
Я не понял как, но мой правый глаз начал дергаться. Слышать это было подобно мучению. Как будто бы мое сердце понемногу сжимали и растягивали обратно. В голове предстала моя мамочка в нашем доме, пылающем в огне. Ее бедное тельце, которое дало мне эту жизнь, горело. Господи, как же она мучилась. Об этом больно даже думать.
— Так вот почему ты меня ненавидишь, — я не контролировал свой смех, который перерастал в истерический. — Ты должен был спасти ее, а не меня.
Иль Хун все так же стоял на одном месте.
— Сын Хен, все это слишком сложно. Но все не так, как ты себе думаешь.
— А как тогда? Почему все эти годы ты относился ко мне, как к дерьму? Я думал, что у тебя есть чувство вины передо мной за то, что ты не сберег мою мать. Оказалось, ты думаешь, что в ее смерти виноват я. Ты чувствуешь вину перед ней за то, что не смог спасти. Ты исполняешь свой долг — кое-как держишь меня возле себя. Даешь деньги, образование, имя. То, что она хотела бы для меня. Что же на самом деле хочешь для меня ты? Вечного страдания? Отлично, Иль Хун. Ты хотя бы ЭТО чувствуешь. Ты еще не прогнил окончательно.
Он молчал, спрятав глаза. Я говорил правду. То, что он не мог произнести вслух.
— Тебе нечего сказать? — я смотрел на него, пытающегося собрать мысли в кучу. — И не надо.
Кое-как нащупав почву под ногами, я поплелся к выходу. Предательские слезы капали, показывая то, как мне чертовски больно. Я не хотел, чтобы этот человек видел мои слезы. То, чего он всегда так старательно добивается.
Он остался стоять каменной статуей, даже когда я покидал его апартаменты. Я плелся по ступенькам с семнадцатого этажа, на каждом оплакивая свою восемнадцатилетнюю потерю.
Я видел все, как сейчас. Когда я очнулся после той ужасной ночи, возле меня были охранники и спасатели. Я все так же сжимал недорисованный портрет своей семьи. Было ужасно страшно — ни одного знакомого лица вокруг, только заверения незнакомых мне людей, что все будет хорошо. А я и не знал, что тогда все было очень плохо. Я помню, как обессиленный, звал маму. На протяжении пары дней люди говорили, что она придет, как только все закончится. Я ждал неделю, две, но она так и не приходила. Самое страшное, что не приходил и отец. Я был совершенно один, окруженный странными дяденьками и тетеньками. Пару раз ко мне заходили друзья нашей семьи. Они гладили меня по голове, приговаривая, что все образуется. А уходя, плакали, думая, что я этого замечаю.
Мне не сказали о похоронах матери. Иль Хуна я смог увидеть только после того, как полностью реабилитировался. Тогда он и сказал, что мамы больше нет. Его тон речи был другим. Я больше не мог узнать в нем своего отца. Первое время я пытался достучаться до него, но у того никогда не было для меня времени. Все время в разъездах, занятой папа.
Не помню, кто и при каких обстоятельствах рассказал мне как погибла мама. Я очень сильно обозлился на отца и перестал считать его таковым. Именно с того дня я решил, что у меня нет родителей. Остался только человек, который по документам приходится мне отцом.
В доме царила очень напряженная атмосфера, каждый уголок напоминал мне о маме. Спустя год мы с Иль Хуном переехали в новый дом. Переезды продолжались год за годом, пока он не купил мне отдельную квартиру. Он сам же продолжает менять квартиры, как перчатки, каждый божий год. Богато жить не запретишь.
Уткнувшись в руль машины, не в силах уехать домой, я прошептал: «Мама, прости».
***
Сколько нужно времени, чтобы жизнь превратилась в ад? Возможно, кому-то год, а кому-то и недели хватит с лихвой. Нас постигает карма, я верю в это. Хотя никогда и не был поклонником буддизма. В последнее время я начал переосмысливать свою жизнь и вспоминать, сколько же промахов я совершил, отчего имею сейчас то, что имею.
Наверное, другие бы посчитали меня избалованным жизнью ребенком. «У него есть все: деньги, красота и… и…» и все — конец списка. Все, что я имел — генетическое. Я родился с этим лицом, я родился с этими деньгами.
Чувствовать что-то в сердце сейчас куда приоритетнее сделок. Это один из выводов, которые я заключил за недавнее время.
***
"Оппа, если ты будешь меня игнорировать, я не смогу тебя завоевать; (("
Дами звонила еще три раза, но, сдавшись, она прислала сообщение. Оппа? Она такая забавная.
Я положил телефон в карман и, забравшись на кресло, принялся за ноутбук. Новости этой страны еще никто не отменял. Главный корейский источник новостей гласил, что Северная Корея опять собирается испытать подводное ядерное оружие. Китай готов заплатить 1 млрд. северокорейских вон, чтобы психопат Ким перестал пугать честной народ. Вот так и живет этот засранец. То США миллиончик скинет, то Китай. «Только перестань создавать новое оружие», — просят они. А этот дебил все деньги на него и спускает. Еще армию не обидит, конечно же. Вы, люди, голодайте, но зато наша страна воевать готова в любой момент.
Вот еще новость о том, что какой-то маньяк зарезал семерых детей возле детского садика. На следующей странице новости спорта, которыми я не интересовался, а вот, в левом уголку, ссылка на звезду корейской волны и по совместительству моего соседа. Естественно, я ее открыл. Никакого скандала, никаких сплетен. Одни только фотографии Японии и пьяного Чжи Ена. Может, мне только показалось, а, может, он действительно был в стельку. На красных волосах заметно отросли темные корни. Эта легкая растрепанность делала его еще более желанным. Да, именно таким. Я хотел его увидеть, как бы плохо он со мной не поступал. Моя обида улетучилась, а, возможно, она и никогда не наступала. Возможно, я мог простить ему все. Возможно…
Не зная, куда себя деть, я вовремя вспомнил о двух пригласительных в клуб Кан Иля.
— Не пропадать же добру, — сказал я сам себе.
Взяв Дэсона за компанию, я направился в клуб «Кейк».
— АЙМ ДЖАСТ Э САКЕР ФО ПЕЙН! — орал расфуфиренный Дэсон на весь салон.
— Господи, хватит.
— Можно просто Дэсон. — Он, как всегда, широко улыбался. — Ты что, не смотрел «Отряд Самоубийц?!»
— Что это? — я искренне не понимал, о чем говорит мой друг.
— Иногда мне кажется, что ты не с этого мира, — Дэсон добавил громкость магнитолы и начал орать еще громче.
По дороге Дэсон вспомнил, что не успел брызнуть на себя одеколоном перед выходом. Мне предстояло найти у себя в бардачке, чем можно обвонять господина Кана. Когда он с довольной ухмылкой завонял на весь салон духами, мы спокойно смогли выйти из машины. Припарковался я за углом, поэтому нам пришлось пройти немного пешком.
— Учти, все брюнетки мои, — Дэсон толкнул меня в плечо.
Я засмеялся, и мы направились покорять ночной клуб.
