Adrinette April 2023: Малиново-мятный смузи

***

      После памятных событий, когда одна акума помогла двоим наконец-то обрести друг друга и своё счастье прошло уже несколько месяцев. За эти недели случилось столько событий, что впору летопись составлять. Но вместо этого герои только вздохнули свободнее: наконец-то они разобрались и с Бражником, и с его преемницей, которая, к слову, не продержалась и месяца на «посту». Лила Росси на поверку оказалась лишь зазнавшейся дамочкой, которая просто захотела власти — у Габриэля Агреста же цель была более благородная. Адриан даже не обижался на отца, когда узнал, что тот всё это время хотел спасти его мать — и ведь в итоге всё же спасли, пусть и ценой многих лет жизни Агреста-старшего. Но тот ни о чём не жалел: у него было время, чтобы закончить свои дела, пообщаться с женой и наладить отношения с сыном, чтобы, уходя, чувствовать себя более счастливым, чем прежде.       Дни шли за днём одновременно и быстро, и медленно. Не успели они оглянуться, как лицей остался за плечами, а на горизонте маячило поступление в университет. Однако эти хлопоты были гораздо приятнее, чем сражения с акумами.       Адриан наслаждался новой жизнью. Никаких больше опасностей и рисков, но самое главное — никаких запретов. Он мог с гордостью называть Маринетт своей девушкой, и никто не смел говорить ему, что они не пара и всё в таком духе. Теперь Адриан сам распоряжался и своим временем, и всем остальным.       У них с Маринетт уже появились первые, милые сердцу традиции. Так, перед сном они часто созванивались, чтобы пожелать друг другу спокойной ночи и немного поболтать. Адриан, конечно, старался делать это не слишком поздно, потому что знал, какая Маринетт соня, но иногда всё же попадал именно тогда, когда она уже сладко спала — или почти-почти уснула.       Вот, как и сегодня. Когда Маринетт подняла трубку, Адриан уже по голосу понял, что наверняка разбудил её.       — Алло? Адриан?       Слегка хрипловатый после сна голос Маринетт заставил сердце Адриана пропустить пару ударов. Он никогда не устанет слушать её.       — Не спишь? — тихонечко спросил он, представляя, как она потягивается и натягивает на плечи одеяло.       — Пока ещё нет, — даже по телефону слышно, как она улыбалась. — Я задремала, но потом мама разбудила меня, а сейчас я снова в кровати. Что-то случилось? — вдруг всполошилась Маринетт, будто опомнившись.       — Да нет, — он никак не может сдержать глупой влюблённой улыбки; перевернувшись на спину, Адриан негромко произнёс: — Просто поговорить хотел с тобой ещё немножечко. Можно ведь?       — Можно, — радость в голосе Маринетт ничто не может скрыть, и от этого внутри у Адриана всё снова перевернулось с ног на голову. — Ты же знаешь, я всегда рада поговорить с тобой.       Адриан устроился поудобнее, и они начали болтать на самые разные темы: у них никогда не было проблем отыскать их.       Подобные вечера — всегда в радость им обоим. После них на душе остаются приятные тепло и лёгкость, которые ни за какие деньги в мире не хочется отпускать. И даже спустя несколько часов они так и не могут найти в себе силы просто так расстаться: уже несколько раз желали друг другу сладких снов, отправляли виртуальные воздушные поцелуи, но связь, соединяющая их сердца, всё ещё крепко держала, не давала даже на несколько часов расстаться.       — Мы так будем до утра делать, моя Леди? — рассмеялся Адриан и, когда в ответ послышался переливчатый смех Маринетт, почувствовал, как по спине пробежали мурашки. Святые квами, как же ему сейчас хотелось увидеть её. И совсем не важно, что уже почти третий час ночи.       — Я совсем не против, мой Котёнок, — промурлыкала в трубку Маринетт. — Но, ах… — она сладко зевнула, — если бы ты пришёл и пожелал мне спокойной ночи, может, всё закончилось бы побыстрее.       — Если я приду, — усмехнулся Адриан, — то всё только начнётся, Принцесса.       От сказанного у него самого пробежала дрожь возбуждения. Но сильнее его взбудоражило, когда Маринетт после нескольких минут тишины вдруг негромко произнесла, смущаясь:       — Я была бы рада… если бы ты пришёл.       Они ещё немного помолчали, очарованные этими словами. Потом Адриан, откашлявшись, уточнил на всякий случай, чтобы не попасть впросак:       — Ты… уверена? Что я могу прийти сейчас? А твои родители…       — Они крепко спят и вряд ли спалят тебя, — прошептала Маринетт и усмехнулась: — В прошлые разы тебе ничего не мешало прийти.       — Так я изначально на ночёвку шёл, — притворно надулся Адриан, и Маринетт тихонько рассмеялась. — А тут… как будто бы напросился.       — Не напросился, а я тебя позвала, — мягко поправила его Маринетт и, прежде чем повесить трубку, промурлыкала: — Я буду ждать тебя и свой законный поцелуй на ночь, понял? У тебя пять минут.       Устоять против такого Адриан однозначно не мог. И умудрился уложиться ровно в три минуты: казалось, только недавно вытаскивал Плагга из холодильника, а через мгновение — уже осторожно стучал в люк на балконе Маринетт, уведомляя, что он уже как штык на месте.       — А ты быстро, — улыбнулась она, выглядывая наружу. — Вот, что значит мотивация, да?       Маринетт затянула не сопротивляющегося Адриана в комнату. Трансформацию он отменил тотчас же: знал, как Маринетт не любила, когда он с ногами забирался на её постель, и, скинув домашние тапки, сел с ней рядышком. Плагг, зевая и потягиваясь, улетел к Тикки, пробормотав напоследок какую-то ерунду про защиту.       — Я соскучилась, — оповестила Маринетт, приникнув к Адриану. — Очень-очень.       Он повернулся, чтобы поймать её в объятия и прижать к сердцу. Тихонечко вздохнув, Маринетт уселась ему на колени, обхватила бёдрами талию Адриана и, довольно мурлыкая под нос песенку, уткнулась лицом в его шею.       — Я тоже соскучился, Принцесса, — улыбнулся Адриан и прижался губами к тёмной макушке; от Маринетт пахло чем-то сладким и безумно приятно. — Ты такая вкусненькая. Так бы тебя и съел бы, ар-р-р!       Маринетт хихикнула и подняла голову.       — Попробовала просто новый гель для душа. С ароматом печенья, — она лукаво улыбнулась и провела пальчиком по носу Адриана. — Нравится?       — Очень.       Он привстал на коленях — ровно для того, чтобы опрокинуть Маринетт на спину и нависнуть над ней, чтобы с любовью рассмотреть каждую чёрточку любимого лица. В полумраке комнаты зрение Адриана работало не хуже, чем при свете дня, и он любовался румянцем на щёчках Маринетт, трепетал от одного только вида, как она закусывала губу, и как трепетали её ресницы, когда Адриан медленно скользил ладонью по соблазнительным изгибам. Видеть, как прикрывались в наслаждении веки, чувствовать, как выгибалась Маринетт ему навстречу, как стискивала его своими ножками и как ласкала спину руками — величайшее удовольствие.       — Ты такая вкусненькая, — промурлыкал Адриан и, навалившись на Маринетт, уткнулся носом в её сладко пахнущие волосы.       Низкий рокочущий звук огласил комнату, заставляя эхо вибрацией отдаваться в теле Маринетт.       — Ты что, мурлыкаешь? — со смехом спросила она, ероша и без того взлохмаченные волосы Адриана.       — Угумс, — он скользнул чуть ниже, проводя носом дорожку по нежной коже, и прижался к её шее, вдыхая дурманящий аромат, отчего замурлыкал ещё громче. — Твои ручки такие приятные, как тут не мурлыкать.       Маринетт хмыкнула и накрыла его ладонь, которая уже свободно блуждала под её футболкой, лаская кожу подтянутого живота.       — Полагаю, не только ручки?       — Ты вся — любимая и приятная, — согласился Адриан, жмурясь от удовольствия.       Он сильнее стиснул Маринетт в объятиях, и она охнула от неожиданности. Внизу живота приятно стягивался томный узел возбуждения, который посылал электрические импульсы по всему телу.       — Неужели вся? — не могла удержать довольной улыбки Маринетт.       Адриан выпрямился, глядя на неё сверху вниз. Глаза его возбуждённо сверкали в полумраке комнаты. Маринетт задрожала под одним лишь взглядом: проникающим словно в душу, раздевающим без рук и ласкающим её тело и сердце — метафорически, но Маринетт словно чувствовала его пылающее прикосновение.       — Я тебе сейчас это докажу, — прошептал он и склонился над Маринетт за первым, но не последним за эту ночь поцелуем.       Их губы встретились мягко, нежно, без давления, без спешки. Оба знали, что впереди у них теперь было много времени: все глобальные неприятности позади, а с новыми, если вдруг они и возникнут, — как-нибудь обязательно разберутся. А сейчас они просто наслаждались друг другом, ответными ласками, дарили любовь и нежность. Зачем думать о гипотетически нереальном «завтра», когда есть такой прекрасное, такое притягательное «сегодня», плавящееся от одного только взгляда, более долгого и глубокого?       «Я так люблю тебя, Маринетт», — впечатывал Адриан ей под кожу с каждым поцелуем, с каждым лёгким укусом, после которого на её шее расцветали маленькие отметины, указывающие, что Маринетт принадлежала только ему одному. И никому больше.       «Безумно люблю тебя, Адриан», — откликалась Маринетт тихим стоном, ответными поцелуями и длинными полосами от ногтей на его спине, когда стискивала его так сильно из-за эмоций, что невозможно было удержать внутри. Они рвались наружу с каждым шумным вздохом, с каждым поцелуем, разрываемым сладостным трепетанием.       Одежда казалась лишней, неприятно жгла кожу. От неё не терпелось избавиться, и совсем скоро на пол полетела сначала футболка Адриана, потом маечка Маринетт, которая, впрочем, ничуть не скрывала, а наоборот — подчёркивала все прелести хозяйки.       — Ты такая красивая, — как в бреду шептал Адриан, выцеловывая мягкие вершинки грудей. — Моя…       Маринетт плавилась от его поцелуев, вскрикивала, когда очередной болезненно приятный укус откликался пульсацией между ног, и зажимала рот ладонью, чтобы не разбудить не только родителей, но и вообще весь район. Знакомое возбуждение заполняло её, подталкивало к той самой точке, через которую хотелось перейти. Можно было по пальцам пересчитать, сколько раз они были близки — но неизменно оставалось приятное осознание, что всё происходит так, как надо. Правильно. Только между ними и только так, как хотели они. Отдавали и принимали ровно столько, сколько хватало, чтобы знать и понимать, как сильно они любят друг друга.       Остатки одежды растворились в темноте комнаты. Маринетт встретила Адриана мягким покачиванием, влажной, приятной до мурашек теснотой и одобрительным мяукающим стоном. Её стройное гибкое тело словно было создано для него, и когда они скользили в этом страстном сладостном танце, казалось, что так было — и так должно быть всегда. До прерывистого дыхания, до лихорадочных вздохов и сводящего с ума шёпота, складывающегося в бесконечное «люблю». До напряжения в мышцах, до желания отдать всё и умереть, рассыпаться на части… и тут же собраться воедино, воскресая под нежными усталыми поцелуями.       Они любили друг друга пылко, самозабвенно. Как будто в первый раз — как будто в последний. Ничто не стояло между ними, никаких преград не было: только взаимная всепоглощающая и одна на двоих — любовь. Та, что растекается под кожей приятным томлением после любовных утех; та, что щекочет дыханием кончики пальцев, когда устало держишь другого человека за руку, не в силах пошевелиться и не желая спугнуть ленивое удовольствие во всём теле. Та любовь, что помогает улыбаться — просто так, без причины, потому что хочется. Потому что уверен в своём любимом так же, как в самом себе, и доверяешь ему не только своё тело, но и душу, сердце — и он берёт это, бережёт как зеницу ока и так же, смущённо улыбаясь, вручает всего себя в твои руки.       — Люблю тебя, мой Котёнок, — повернувшись к Адриану, шептала Маринетт, улыбаясь ему ласково и нежно.       Женские пальцы нежно пробежали по волевому подбородку, скользнули ниже, погладили шею, вырывая очередное мурчание, и двинулись дальше, лаская грудь и мышцы пресса.       — Люблю тебя, моя Леди, — эхом откликался Адриан, вновь оживая под бесхитростными ласками Маринетт.       Мужские ладони прочертили долгую дорожку по всей девичьей спине, пересчитали позвонки и остановились на упругих подтянутых ягодицах, скользнули дальше, в тёплую влажную тесноту.       — Тебе ведь завтра никуда не надо, да? — выгибаясь навстречу опаляющим ласкам, поинтересовалась Маринетт.       — Неа, — Адриан довольно улыбнулся. — Я весь в твоём распоряжении, Принцесса.       Маринетт шаловливо улыбнулась и, откинув подальше одеяло, нависла над Адрианом.       — Ну тогда, — глаза её жадно сверкнули, — моя очередь быть сверху.       Адриан со смехом притянул её к себе, чтобы расцеловать нежные припухшие губы, а чуть погодя — отдаться во власть своей маленькой, хрупкой, но такой сильной и отчаянно любимой женщине.       Их ночь, как и любовь и жизнь — продолжались.