***
Съехались они гораздо раньше, чем поженились, и совместный быт налаживали ещё до того, как начали встречаться. После выпуска из лицея Адриан во что бы то ни стало собирался съехать из родительского дома, а Маринетт тоже нужно было личное пространство — потому что с каждым годом у них с мамой всё чаще и чаще вспыхивали мелкие разбирательства по поводу «куда положить губку, как повесить полотенца в ванной и какой аромат использовать для белья». И если Адриан хотел просто вырваться из-под гиперопеки строгого отца, то Маринетт просто хотела вздохнуть полной грудью. Она не собиралась рвать с родителями — просто ей нужно было «своё». Алья снимала квартиру с Нино, и лезть к ним третьей лишней Маринетт не хотела — равно, как и Адриан. Хлоя, пожимая плечами, говорила, что в её отеле места всем хватит, однако этот вариант тоже не подходил; как и другие предложения бывших одноклассников. Примерно тогда кто-то и озвучил, что: «а почему бы вам не снимать квартиру вдвоём? Всяко проще и по деньгам, и по домашнему хозяйству. Агрест-то наверняка ни дум-дум в готовке. Отравится ещё». Адриан тогда обидеться обиделся на эти слова, однако они были правдой. Да и они учились в одном университете, так что и жильё можно было спокойно подбирать как можно ближе к альма-матер — Маринетт-то любила поспать. Том и Сабин отнеслись к такому варианту благосклонно. Адриан им всегда нравился: хороший милый мальчик — они были уверены, что он не обидит их Маринетт, к тому же они ведь уже столько лет дружили. Только Сабин предупредила, что будет иногда заглядывать в гости: просто удостовериться, что оба живы и здоровы. Габриэль же хотел воспротивиться. Мол, в особняке и так места много, сын, чего чудишь? Но Адриан довольно жёстко поговорил с отцом, и тот больше претензий не предъявлял. Только волком поглядывал на Маринетт во время её подработок в компании — но хорошо хоть палки в колёса не ставил, и на том спасибо. К восемнадцати годам Маринетт уже научилась держать себя в руках в присутствии Адриана. Вот только тема совместной жизни с ним оказалась для неё тем ещё испытанием: четырнадцатилетняя Маринетт с её загонами и паникой изредка всё же пробивалась наружу. Адриан же совсем не возражал, что его соседкой будет одна из его лучших друзей. Это было даже здорово: не нужно притираться к совершенно незнакомому человеку и чувствовать себя скованно и неуютно. Чего не скажешь, конечно, о Маринетт. После утверждения решения она ещё долго приходила в себя в своей комнате у родителей, и только увещевания Альи помогли ей собраться с мыслями. — Вы же не в одной кровати будете спать, в конце-то концов, — пожимала плечами Алья. — У вас будут разные комнаты. Да, ты будешь его видеть практически двадцать четыре на семь, но, подруга, воспринимай это как возможность стать ему ещё ближе, — она с хитринкой поглядывала на Маринетт. Та в ответ только хмурилась и смотрела гарпией. — Мы всё это затеяли не для того, чтобы залезть ему в койку. А чтобы перестать оглядываться на родителей и зажить своей жизнью. Алья, о чём ты только думаешь? — О крестниках, — вздохнула Сезер… и в следующую секунду ей в голову прилетела увесистая подушка. Но вскоре Маринетт всё же смогла взять себя в руки. В течение двух недель был организован переезд — и начало второго курса обучения оба уже отмечали на съёмной квартире. Маринетт думала, что будет сложно. Но в реальности всё оказалось совсем не так: они с Адрианом честно поделили все обязанности по дому и так же порядочно их исполняли. Однажды Адриан даже попросил Маринетт научить его готовить, и несколько выходных подряд прошли в весёлой шумихе на кухне: чего стоили одни приколы Агреста — у Маринетт под конец дня даже живот начинал болеть от смеха. Опасения у Маринетт вызывало по большей части только одно: что ей делать, если вдруг Адриан приведёт какую-нибудь гипотетическую девушку? Однако неделя шла за неделей, и Адриан если и приводил в дом девушку, то ею неизменно оказывалась Маринетт: он частенько встречал её после пар, и они вместе шли домой, по пути заходя в кафе или за продуктами. Домой. Маринетт довольно быстро начала называть их съёмную квартиру домом — как и Адриан. С каждым днём её уверенность в завтрашнем дне росла, а беспокойство и нервозность потихонечку улетучивались. В начале декабря только Адриан немного потрепал ей нервы. Зашёл тогда в квартиру с такой виноватой мордашкой, что Маринетт на мгновение почудилось, что она — жена вернувшегося в пять утра мужа, а Адриан — тот самый муж — собирался покаяться во всех грехах. Вот только вместо: «Я хочу познакомить тебя со своей девушкой» Маринетт услышала простое: — Я хочу тебя кое с кем познакомить. А потом вытащил из-за пазухи двоих котят. Рыженького и чёрного. Грязнющих до ужаса — и где только Адриан их нашёл? Они так печально попискивали, что сердце сжималось: неудивительно, что Агрест просто не мог пройти мимо. Маринетт даже растерялась поначалу. — А что у нас в контракте на аренду жилья написано? — на автомате спросила она вместо: «Где ты их взял?» — Собак нельзя, а котов можно, — с готовностью ответил Адриан; он печально поджал губы и посмотрел на два грязных пищащих комочка в руках. — Я не мог пройти мимо, понимаешь? Они такие… маленькие. Такие крошечные. Плакали под машиной, бедненькие. Не мог я оставить их там. Маринетт с трудом сглотнула комок в горле. В уголках глаз хоть и заблестели слёзы: и от жалости к бедным созданиям, и от переполняющей её любви к Адриану — но Маринетт решительно шагнула к ним, забрала у Агреста плачущие пушистые комочки. Он с опаской посмотрел на Маринетт… но она, прижав котят к груди, с мягкой улыбкой сказала: — Иди, переоденься. У тебя рубашка, наверное, вся грязная. А мы пока сходим в ванну, да, малыши? — и Маринетт посмотрела на котят. Адриан тотчас же просиял. Он не удержался — на радостях чмокнул Маринетт в щёчку и метнулся в свою комнату. Смутившись, девушка поспешила уйти в ванную, чтобы взяться за дело и не думать о том, какие мягкие и горячие губы у Адриана, и как приятно, оказывается, чувствовать их на своей коже. Котята совсем не шарахались от воды. Наоборот, только подставляли бока под тёплые струи: видимо, замёрзли, бедные. Адриан присоединился к ним минут пять спустя, и в четыре руки они намыли и обсушили маленьких найдёнышей, а потом отправились на кухню — кормить. Молоко было у них в холодильнике всегда, поэтому котят ждал великолепный ужин. И пока малыши с упоением лакали из блюдечка, Маринетт и Адриан обсуждали их дальнейшую судьбу. — Ветеринару их надо бы показать, — задумчиво проговорила Маринетт, поглядывая на котят. Чистые и обсохшие, они больше не напоминали комки грязи — а от шампуня Адриана их шёрстка вообще блестела. — Прививки там все сделать. Глистов прогнать. — Завтра выходной, можно съездить, — кивнул Адриан; сегодня-то было уже поздно. — Ты же… не будешь против, если… — он запнулся и умолк, не зная, как и продолжить. Но Маринетт поняла, что Адриан хотел сказать. — Оставить их? — негромко спросила она, и она взволнованно кивнул. Маринетт улыбнулась и перевела взгляд на довольных малышей, которые уже умывались после сытного ужина. — Думаю, можно. Я всегда хотела завести котёнка, но мы жили в пекарне и — сам понимаешь, какие коты? — она с усмешкой пожала плечами. — Шерсть в выпечке — это не тот деликатес, который бы хотели получать по утрам покупатели. — Это точно, — ухмыльнулся Адриан. А потом — сделал то, чего Маринетт никак не ожидала: подсел чуть ближе и положил голову ей на плечо. Она раскраснелась и боялась пошевелиться — вдруг спугнёт чудесное мгновение? — Спасибо, — прошептал Адриан, улыбаясь. — Мне так вообще даже запрещали думать о домашних животных. У отца аллергия, и вообще он не фанат… Он умолк, погрузившись в невесёлые думы о прошлом. А Маринетт, напружинившись, изо всех сил старалась держать себя в руках и не грохнуться в обморок: всё-таки к подобной близости с Адрианом она… не привыкла ещё. Но напряжение Маринетт развеяли маленькие найдёныши — с мяуканьем полезли к ней на колени: похоже, тоже захотели пообниматься. Она с удовольствием взяла их на ручки. — Надо как-то назвать их, — задумчиво пробормотала Маринетт, разглядывая пищащих пушистиков. — У меня, правда, никаких идей… — Этот пусть будет Плаггом, — Адриан легонько ткнул одного котёнка в животик, и тот задрыгал лапками. — Чистой воды чума — смотри, какой чёрный. Никогда не видел истинно чёрных котов, у них обычно окрас такой… ближе к шоколадному. — Хм, а тебя же как назвать? — Маринетт поглядела на рыжую девочку с чёрными точками на спинке — как будто кто решил её божьей коровкой сделать. — Пусть будет Тиффани! У меня так в детстве любимую игрушку звали, — призналась Маринетт и снова покраснела. — Тиффани? — Адриан задумчиво вскинул брови, критически осмотрел котёнка и кивнул. — Ей подходит. А сокращённо — Тикки. Настал черёд Маринетт удивляться. — Почему Тикки? — Не знаю, — Адриан со смешком пожал плечами. — Не сокращать же до «Тиф». А то будут у нас Чума и Тиф. Очень оптимистично. — Ты первый начал! — Маринетт с улыбкой пихнула его локтём в бок. — Но ладно, пусть сокращённо будет Тикки. Я не против. С тех пор так и стали они жить вчетвером: Маринетт, Адриан и Тикки с Плаггом. Агрест в те же выходные накупил котятам всего, что только можно и нельзя, и мелкие вскоре активно носились по купленному для них кошачьему домику — надо же энергию выплёскивать? Спать Плагг приноровился в комнате Адриана, а Тиффани чаще всего ночевать протискивалась к Маринетт. И хотя девушка сначала не пускала её: вдруг ещё зацепок наставит на тканях, однако Тикки вела себя спокойно и порядочно, и могла без проблем проспать полдня под боком Маринетт. Адриан шутил, что две сони нашли друг друга. Сам же он периодически жаловался на Плагга, который порой принимался бесоёбить в три часа ночи — за что систематически выставлялся за дверь: ровно до того момента, как принимался истерически орать на всю квартиру. В таком случае Адриану приходилось забирать его обратно. Алья частенько шутила над Маринетт, что им с Адрианом ещё ребёнка завести — и всё, чисто семья. Маринетт на эти разговоры только отмахивалась, но в последнее время всё чаще и чаще ловила себя на мысли, что, может, им действительно стоило бы попробовать встречаться? Однако почти сразу она загоняла эти раздумья в самый дальний угол. Маринетт не знала, нравится ли она Адриану как девушка хотя бы чуточку или он видит в ней только друга — а потому первой боялась признаваться. Хотя бы потому, что они жили вместе, и если он откажет ей, то Маринетт тяжело будет улыбаться и готовить им завтрак по утрам. Поэтому — лучше уж так, чем лить слёзы после отказа. Всё кардинально изменилось в их первый совместный Новый год — причём довольно неожиданно, что Маринетт потом ещё долго поверить не могла своему счастью. Рождество они отпраздновали большой компанией: семьи Маринетт, Альи и Нино забронировали коттедж за городом, и все вместе встречали там Сочельник. Адриан тоже был с ними — его всеми правдами и неправдами уломали поехать с ними. Он отказывался, говорил, что не хочет навязываться, вяло отмахивался возможной гипотетической встречей с отцом, однако друзья взяли его в крутой оборот, и ему ничего не оставалось делать, кроме как согласиться. И Маринетт была рада, что они настояли на своём, потому что печальное выражение из глаз Адриана наконец-то улетучилось. Новый год же Маринетт отмечала только с Адрианом. Её родители уехали к родственникам в Китай, а у самой Маринетт тридцатого декабря была пересдача зачёта, поэтому ей пришлось остаться в Париже. И — чуть позже она была этому только рада. Они не стали готовить слишком много всего — в Европе предпочтение всегда отдавалось больше Рождеству. Однако проводить старый год и встретить новый никто из них не отказывался: это же переход с одного пути длиной в почти триста семьдесят дней в другой. Время строить планы, браться за начинания, которые откладывались в дальний ящик. Поэтому отмечать Новый год они решили в тихой спокойной обстановке за игрой в любимые видеоигры и заедая это всякими вкусностями, заказанными в любимом кафе, куда они частенько заходили в последние полгода. — Я впервые встречаю Новый год в пижаме, — со смешком призналась Маринетт, когда они расставляли на столе в гостиной технику и тарелки с вкусностями. — Всё бывает в первый раз, — подмигнул Адриан. — Я обычно Новый год вообще не встречал. Спать ложился. Он перехватил Плагга за шкирку, когда тот хотел залезть на кофейный столик и обнюхать всю еду, и отнес его на кошачий домик к Тикки. Плагг обругал хозяина непечатным мявканьем. — Ну, иногда с чего-то нужно начинать, — улыбнулась Маринетт. Она поправляла стаканы для сока и не заметила, каким долгим и пристальным взглядом посмотрел на неё Адриан, прежде чем ответить: — Да. Это точно. За пару минут до полуночи они устроились на диване в ворохе мягких подушек и пледов. Маринетт заметно нервничала: она впервые надела сегодня не свои обычные широкие пижамы, а решила вспомнить детство, когда спала в тонких маечках и обтягивающих леггинсах. Всё-таки хотелось встретить новый год в чём-то более привлекательном, чем её привычные балахоны. Ну и, может, покрасоваться перед кое-кем. Адриан поглядел на часы и поспешил разлить сок по бокалам — оба были заядлыми трезвенниками и не видели никакого удовольствия в распитии алкоголя, даже по праздникам. Да и для битвы в видеоигре требовалась свежая голова. — Ну что, пора? — улыбаясь, Адриан протянул Маринетт бокал. — Обратный отсчёт! Десять, девять… — …восемь, семь, — подхватила Маринетт, — шесть, пять… — …четыре, три, — не отставал от неё Адриан. — Два, один! Ура! С Новым годом! — С Новым годом! — рассмеялась Маринетт и чокнулась с протянутым бокалом Адриана. — Желание ещё надо загадать! — Тогда загадываем, — согласно кивнул Адриан. Несколько секунд они просто сидели, глядя друг на друга, гоняя в голове мысль за мыслью и не решаясь остановиться на какой-то конкретной. Потом, не сговариваясь, они снова чокнулись бокалами, снова посмеялись, а потом залпом выпили сок. Маринетт задумчиво вытирала губы, когда Адриан, несколько секунд напряжённо смотревший на неё, неожиданно забрал из рук Маринетт бокал, отставил оба на стол, решительно притянул девушку к себе и поцеловал. Маринетт ахнула: она не могла понять, сон это или явь? А Адриану, казалось, только того и нужно было; он уверенно провёл языком по губам Маринетт и скользнул дальше, заставив её задрожать, тихо застонать в поцелуй и прильнуть к нему всем телом. Дрожащие пальчики вцепились в плечи Адриана с такой силой, что если бы кто захотел оторвать — не смог. Но он совсем не возражал. Наоборот, стиснул Маринетт в таких крепких объятиях, что у неё закружилась голова, и она даже думать забыла обо всём остальном. Она совсем не возражала, когда Адриан осторожно уложил её на диван. Тепло его тела, его губы сводили с ума; если это и сон, думала Маринетт, пусть он никогда не заканчивается. Но когда Адриан отстранился, чтобы жадно глотнуть воздуха, прежде чем вернуться к поцелуям, она накрыла его губы дрожащей ладонью и выдохнула негромко: — Адриан… что ты делаешь? В голове царила странно приятная пустота. — Я загадал, — шумно выдохнул он, — что в новом году хочу быть с девушкой, от которой у меня уже столько лет сносит крышу. Маринетт смущённо поёрзала под ним, в нерешительности прикусила губу. Взгляд Адриана потемнел, но он удержался от очередных поцелуев — Маринетт срочно требовались ответы. — Но… тут только я, — растерянно пробормотала она. — Видишь, как всё удачно сложилось, — улыбнулся Адриан, хотя судя по его подрагивающим пальцам — он сам заметно нервничал. — Здесь только ты и от тебя у меня сносит крышу. Ещё с коллежа. Маринетт задрожала. Но не от страха, а от переполнявших её эмоций. Неужели все эти годы метаний, тихих вздохов и нерешительных шажков в сторону Адриана — всё это с лихвой может окупиться? Что у неё ещё есть шанс на счастье? — Правда? — всё ещё не веря в подобный расклад, выдохнула она. — Правда, — улыбнулся Адриан и, облокотившись о локти по бокам от Маринетт, взял её лицо в ладони. — И… я бы хотел знать… вернее, я надеялся… что всё-таки мои чувства могут быть взаимными? Скажи мне, Маринетт, — он наклонился чуть ниже, почти-почти коснулся её губ своими, — скажи, что Алья не придумала. Скажи, что ты всё ещё любишь меня? Маринетт всхлипнула. Но не из-за того, что узнала о болтливом языке подружки, а потому что больше не могла удерживать рвущуюся наружу радость. Как будто кто какой предохранитель сорвал. Она в свою очередь обхватила лицо Адриана ладонями. — Да, — выдохнула Маринетт ему в губы. — Да, да, да, чёрт возьми! Я люблю тебя! Люблю! Я столько лет… Она снова всхлипнула, широко улыбаясь. Адриан поспешно осушил её слёзы поцелуями, подарил ещё один — нежный, ласковый, не такой пылкий, как первый, но такой трепетный, что у Маринетт сжалось сердце от его ласки. — Люблю тебя, — прошептал Адриан, оторвавшись от неё ненадолго. — Я так давно хотел сказать тебе. Боялся… что совсем не нравлюсь тебе. — Нравишься, очень нравишься, — зажмурившись, Маринетт прижала его голову к своей груди, крепко-крепко обняла Адриана: и руками, и ногами. — Так нравишься, что я порой даже слово не могу рядом с тобой вымолвить. Польщённый Адриан чуть ли не замурлыкал. Будь он настоящим котом — непременно огласил комнату приятным рокотом. Но вместо этого он оставил россыпь поцелуев на ключицах Маринетт и так сильно стиснул её в объятиях, что она глухо застонала и уткнулась носом в его макушку. — Ты мне тоже очень сильно нравишься, — шептал Адриан, опаляя дыханием нежную кожу. — Так сильно, что мне приходилось отпугивать всех твоих одногруппников от тебя. — Это… поэтому ты встречал меня после пар? — нерешительно поинтересовалась Маринетт. Адриан в смущении поднял голову, и Маринетт с удивлением заметила румянец на красивых скулах. — Поэтому, — не стал спорить он. — А ещё потому, что мне нравилось возвращаться с тобой домой. К нам домой, — его пальцы пробежались по бедру Маринетт от колена вверх, остановились на талии, дразняще касаясь открывшегося участка кожи. — Я почти сразу стал считать эту квартиру нашим с тобой домом. Мне никогда в жизни ещё не было так хорошо, как с тобой. Маринетт погладила его по щеке, нежно улыбнулась. — Я так переживала… когда думала, что ты можешь уйти жить с кем-то другим. С кем-то другой, — поправилась она. Адриан отрицательно покачал головой. Его ладонь скользнула выше, легла на спину Маринетт. — Никого другого, кроме тебя, мне не надо, — серьёзно произнёс он. — Только ты. Только моя милая смущающаяся Маринетт. От этих слов она стремительно покраснела, и Адриан улыбнулся. — Ты очень милая, когда смущаешься. — Н-да, с-спасибо, наверное, — тихонечко пролепетала Маринетт, не зная, куда бы скрыться. Взгляд Адриана, такой внимательный, такой нежный будто видел её насквозь, проникал под кожу — вместе с осторожными прикосновениями его рук и губ. — Ты будешь моей, Маринетт? — едва слышно прошептал Адриан, наклонившись к ней. — Только моей? Будешь? Она вскинула на него глаза, встретилась с зелёным почти мерцающим в темноте взором. — Кем? — прошептала она. — В роли кого ты меня видишь? — Для начала девушкой, — улыбнулся Адриан. — Но невеста, жена, любовница и мать моих детей — тоже очень здорово звучит, правда? Маринетт с писком уткнулась ему в плечо лбом. Лицо её пылало — мысли мгновенно понеслись совсем не туда, куда следовало бы, однако… все эти направления были дико заманчивыми. Адриан широко улыбнулся и притянул её поближе, погладил длинные распущенные волосы. — Не обязательно всё это сразу, конечно. Но… Маринетт не дала ему договорить. Вскинула голову: пусть щёки её и пылали, но взгляд был решительным и серьёзным. — Я согласна, — голос её слегка дрожал, однако от этого Маринетт говорила ещё громче. — На всё… выше перечисленное. Только с одним условием. Адриан вопросительно вскинул брови. — Каким? — Ты переедешь в мою комнату, — выдала Маринетт, заставив теперь уже Адриана смутиться. — И кота своего научишь по ночам спать. — Предлагаю другой вариант, — хмыкнул Адриан. Он поднялся на ноги довольно стремительно — и вместе с Маринетт. Она взвизгнула, вцепилась в его плечи так, что ничем не отдерёшь, и решительно направился в сторону своей комнаты. — Это ты переезжаешь ко мне, — по пути продолжал развивать свою мысль Адриан. — В твоей комнате остаётся твоя мастерская, а Тиффани учит Плагга спать до двенадцати, и мы живём припеваючи. Как тебе? Маринетт с улыбкой поцеловала его и положила голову Адриану на плечо. — Хороший вариант. Только будет ли учить Тикки Плагга спать? — Будет, — ухмыльнулся Адриан. — Если не хочет спать в гостиной. Маринетт рассмеялась, а Адриан, пинком распахнув дверь, внёс её как принцессу в свою комнату и закрылся от котов ровно в тот момент, когда они намеревались просочиться следом. С тех самых пор Маринетт больше не переживала о будущем, не скрывала свои рвущиеся наружу чувства; Адриану больше не нужно было бояться, что её кто-нибудь заберёт от него, потому что он теперь имел полное право отпугивать всех от своей возлюбленной. Но, впрочем, Маринетт и не думала смотреть ни на кого другого. Адриан и их любовь — вот, что было важнее всего для Маринетт. Их дом, их пушистые котики, а в последствии — и их семья, их собственные малыши, имена которым Маринетт придумала ещё очень давно, когда в полной мере осознала свои чувства к Адриану. Только для четвёртого ребёнка имя придумывал муж — Маринетт посчитала, что это будет справедливо. Быт ничуть не уменьшил их чувства — наоборот, только укрепил, помог признаться и раскрыться. И каждый раз, возвращаясь домой, они оба знали, что там их ждут самые важные люди на свете — их любимые и родные, те, ради кого, как говорится, и в огонь, и в воду, и в медные трубы.День 29: Совместная жизнь
13 мая 2023 г. в 10:59