***
На следующий день ветер принес с собой свинцовые тучи, а вода — белые пенные барашки на кончиках волн. Уилл вернулся, потому что всю ночь толком не мог сомкнуть глаз, думая о ней. Женщина уже бродила по берегу. В этот раз она оделась теплее, слишком тепло, поэтому постоянно закатывала рукава шерстяной кофты. Собаки рядом не было, женщина бродила в одиночестве, по самому краю, где подошв ее туфель едва-едва касалась соленая вода. Неожиданно она остановилась и посмотрела туда, где за камнем прятался Грэм: — Эй, там есть кто-нибудь? — крикнула женщина и смутилась, вдруг осознав, что вполне могла стоять сейчас и кричать пустоте, как дурочка. Уилл не знал, что ему делать, он сильнее вжался во влажный валун, стараясь притормозить испуганный бег своего сердца. Людям не стоило знать о нем, с другой стороны — это был бы лишь один краткий разговор. Если Уилл будет соблюдать осторожность, то ничего страшного не произойдет. Досчитав до трех, он, поймав новую волну, выскользнул из-за камня, изображая, что плывет. — Вероятно, Вы меня звали, — крикнул Уилл в ответ, отчего женщина ощутимо вздрогнула и еще сильнее начала задирать рукава своей кофты. Слишком много нервов. — Простите, я не знаю, зачем это сделала, — призналась она, и Уилла поразила ее честность. — Иногда нам хочется, чтобы кто-нибудь был рядом, — ответил на это Уилл и тотчас смутился из-за двусмысленности сказанного, опустив глаза. — Верно сказано… — улыбнулась женщина, никак его не подколов. Удивительная! — Меня зовут Алана Блум, а Вы… — Уилл Грэм, — поспешил представиться Уилл, он бы пожал, а, может, и поцеловал бы ей руку, но ему оставалось лишь кричать, находясь по грудь в воде, чтобы она не заметила его отличия. — Это не опасно? — поинтересовалась Алана, имея в виду купание в столь непростое время. — Вода замечательная, не мог себе отказать в последней возможности поплавать, — соврал Уилл, ему сегодня это на удивление легко давалось. — Океан не кажется таким уж теплым и приветливым, — усомнилась Блум, на что Уилл рассмеялся и осознал, что все-таки влюбился в нее окончательно. — Я тоже обычно не кажусь людям теплым и приветливым, однако мы с Вами говорим уже несколько минут, и Вы не пытаетесь сбежать. — Может, я вижу в Вас нечто большее, чем просто мужчину, который предпочитает отводить глаза при разговоре, — Уилла обеспокоила эта проницательность, но не умерила его интереса. Теперь он не знал, что сказать, чтобы не выдать себя еще больше. - Ох, простите! Я не хотела! Уилл удивленно всмотрелся в ее взволнованное лицо, на котором отражалось искреннее сожаление по поводу своего промаха. — Я лезу не в свое дело, не так ли? — постаралась улыбнуться она, и Уилл почувствовал ту самую нить — поддержку. — Я новый психиатр в одном из местных университетов. Делаю наблюдение и иногда неуместно высказываюсь об этом вслух, — щеки ее слегка заалели. — Ничего, я не особо скрываю свой изъян, — усмехнулся Уилл, очарованный, что даже позабыл о том, насколько настороженно он обычно относится к существам данной профессии. — Почему бы нам не выпить кофе где-нибудь? — вдруг предложила Алана, видимо, для того, чтобы исправить свою оплошность. Уилла прошиб холодный пот, он побледнел и начал судорожно искать причины для отказа, хотя внутри только и крутилось, что «с удовольствием». — Уилл, что с Вами? Вам нехорошо? — забеспокоилась Алана, видя состояние Грэма. Ее проницательные глаза уловили что-то незримое, чему она незамедлительно начала искать объяснение. Разум, искаженный профессиональным бытием, уловил интересный сигнал, и теперь Алане очень хотелось понять. — Со мной все в порядке, — ответил Уилл, чему Алана не поверила. — Простите, но мне нужно вернуться на мой корабль, — запинаясь, извинился Грэм. — Идея с кофе прекрасна, но в следующий раз… Алана не сомневалась, что больше никогда не встретится с Уиллом, но теперь ей так не хотелось его отпускать. Она мысленно вцепилась в него, как ищейка, и сама же обругала себя за то, что этот милый мужчина стал объектом ее профессионального и личного интересов, и самое ужасное — она не знала, какой из них сильнее. Уилл развернулся и поплыл прочь от берега, стараясь не оглядываться на женщину, что стояла у кромки воды и будто бы молила о том, чтобы он оглянулся. Скрывшись от Аланы, Уилл осознал, что ведет себя, как идиот. Наверное, будь Уилл человеком, в той растерянности, в которой пребывал сейчас, он бы просто поцеловал ее, лишь бы ничего не объяснять. Теперь же Алана сочтет его очередным сумасшедшим и постарается избегать прогулок по этой бухте так долго, сколько это будет возможно.***
— С твоим организмом что-то не так, — мило улыбнулась Алана, в ее чертах лица появилось нечто лисье. Уилл не уставал любоваться ею. — Уже практически октябрь, сегодня жутко холодно, а ты продолжаешь скрываться в океане. Иногда я начинаю думать, что твой секрет в том, что ты русалка. Уилл рассмеялся, смущенно провел рукой по влажным волосам: — Если бы это было так, я бы обязательно показал тебе свой хвост. Тогда бы ты была так восхищена, что думала бы только обо мне… — Я и так весь последний месяц думаю только о тебе, — честно заявила Алана, она никогда не скрывала своих намерений в отношении него. Симпатия ее была чистая и открытая. Уилл загрустил. Ему стоило бы сказать: «Я тоже. Пойдем на свидание? Хочешь кофе?», но он знал, что это невозможно. Уилл заглянул в серые воды океана, которые вобрали в себя весь цвет осеннего неба, и сквозь собственное отражение различил синие чешуйки своего рыбьего хвоста. «Если бы я мог быть с тобой», — с тоской подумалось Уиллу, потому что он знал, что они похожи в своем одиночестве, что Алана ждет, когда он решится сделать шаг к ней, чтобы это закончилось. Они увиделись на следующий же день после первого разговора. Уилл не верил; Алана была уверена, что нет, но все же они вновь оказались в той же бухте, где чайки рвали воздух криками, а волны смеялись над этим, захлебываясь и прибивая к берегу мелких рыбешек в качестве подношения измученному куску суши. С того момента Алана приняла правила игры — никакой инициативы в контактах, потому что Уилл раскрывался медленно и отдавал ровно столько, сколько нужно для знакомства, но меньше, чем необходимо для полноценного психоанализа. Уилл же перестал думать о том, как его прощупывают, и просто поддался притяжению красивой женщины. Он узнал ее быстро, просчитал в два уравнения, и это было как раз то, что ему нужно: простота, порядок и добродушие. Да, Уилл догадывался и о странных думах, что посещали Алану, когда она общалась с ним, но Грэм привык, что все к нему относились как к головоломке, вскоре им надоедало его разгадывать, и они уходили. Алана осталась — это все, что ему необходимо было знать. Уилл рассматривал, как Алана прячет замерзшие пальцы от пронзительного ветра в рукава своего плаща. Скоро она перестанет приходить сюда, слишком уж некрасивая бойня природных стихий возникает в этой бухте ближе к зиме. Небезопасно. Холодно. И тоскливо. Уилл тоже будет тосковать по ней. — Хочешь как-нибудь выпить кофе? — произнес Грэм, не веря в собственные слова. — Конечно, Уилл, — согласилась Алана, будто он звал ее каждый день, и каждый день она соглашалась. Уиллу нравилось это. Никакого нажима. — Тогда… — Я дам тебе мой номер телефона, если ты, конечно, сейчас выйдешь на берег, — с улыбкой сообщила Алана, достав из кармана визитку и помахав ею в подтверждение своих слов. — Боюсь, что она промокнет в моих руках, и я потеряю связь с тобой, — немного дергано отозвался Уилл. Иногда он нервничал больше, чем следовало, чем вызывал ненужное любопытство Блум. — У меня хорошая память, просто скажи его, я запомню. Алана с сомнением посмотрела на Уилла, немного расстроилась, что ничего не вышло, и запихнула визитку обратно в карман пестрого плаща. — Ты человек-амфибия, Уилл… — прошептала она, но Грэм слышал. Тритоний слух был слишком чутким, чтобы не уловить этих слов. Алана не верила в то, что говорила, она считала это лишь метафорой для закрытости Уилла, и в этом была ее главная ошибка. Порывы ветра подхватывали цифры отныне любимого телефона, разносили их по всей бухте так, что скалы стонали их в гудящем эхо, а волны притихли любопытные, поэтому Уиллу не составляло труда запомнить номер Аланы — вся природа стремилась помочь им. — Повторить? — прокричала Блум, потому что Уилла отнесло на несколько метров в океан, пока он наслаждался отзывчивостью природы. Грэм едва не нырнул по привычке, взмахнув серебристо-синим хвостом, чтобы поскорее вернуться на прежнее место, но вовремя себя остановил. Сделав пару-тройку гребков, Уилл приблизился к берегу: — Я не забуду твой номер телефона, — пообещал он. — Да, но… — И я позвоню, — догадался Уилл. — Я свободна в эту пятницу, — намекнула Алана, заправив снова свои пряди волос за уши, как это было в первый раз, когда Грэм ее увидел. Теплое чувство появилось в грудной клетке Уилла, он не знал, что ответить. Он наверняка скажет какую-то глупость. Уилл был влюблен в ее красоту, в ее честность, в ее человечность.***
Испуганный и вздрагивающий Уилл вырвался из кошмара, где люди вспарывали ему кожу длинными иглами, похожими на шпаги, вскрывали ему хвост тонкими скальпелями и вслух размышляли о том, в какой ближайший музей установить экспонат по имени Уилл Грэм. Назначенная пятница для кофе минула три дня назад, а Уилл все еще прятался в своем подводном мире, страшась выбраться на поверхность. Каждому жителю океана было известно с малолетства, что суша — край отсталой формы тритона — человека, которая отличается особой жестокостью ко всему, что хоть немного от нее отличается. Уилл и ему подобные отличались, хоть и ушли в развитии куда дальше человечества, но все равно никогда бы не были им приняты, потому что другие, потому что дышат иначе, потому что имеют хвост, жабры и цивилизованность. Выход на сушу был равносилен самоубийству, лишь непробиваемые романтики-авантюристы и те, кому не хватало в жизни красок, отправлялись по ту сторону вод. Возвращались единицы, раненные и сломленные морально, никто не мог толком объяснить, что происходило на земле особенного, поэтому научные данные были столь же точны, как гадание на картах. Уилл был в отчаянии. Уже неделю Алана не появлялась на берегу их бухты. Зарядили дожди, конец сентября не дал им возможности на «прощай». Уилл взял номер телефона, но какой в этом был смысл, если он жил в океане? — Я всегда знал, что ты ненормальный, — хохотнул его напарник по службе, Тони, когда Грэм упомянул сушу. Уилл работал в местной полиции, хотя на самом деле ничем особо не занимался, потому что город их был спокоен, как океан в штиль, а преступления совершались лишь в книгах, по которым учился когда-то тритон. Сейчас же полиция занималась лишь оцеплением в праздники и помощью в мелких делах гражданам на улицах. Преступления — это прошлое, это людское, оставшееся лишь в учебниках, как и полноценные обязанности Уилла в качестве полицейского. — Если ты, приятель, это действительно удумал, то удачи, — загадочно хмыкнул босс Уилла — старик Джем. — Я не хочу в это ввязываться, — признался Уилл, заглатывая очередной пузырь, который лопался во рту, заполняя его душистым пивом. — Если бы ты был более общительным, то тебе бы даже в голову не пришло сейчас думать о той женщине, — попенял ему Тони, тот еще знаток русалочьей психологии, хоть и крепко женатый. — Я не вызываю у русалок доверия, как и они у меня. Не понимаю, зачем мне с ними общаться, — пожал плечами Уилл, такие разговоры сопровождали его всю тридцатипятилетнюю жизнь. — Ганнибал Лектер, — вдруг пробубнил старик Джем. — Этот каннибал! — скривился Тони, заглатывая сразу три пивных пузырька. — Осьминог Ганнибал Лектер живет на суше уже очень давно, он достаточно разумен и, возможно, он сможет помочь тебе, если ты найдешь к нему подход, Уилл, — продолжил Джем, поглаживая свои рыжеватые усы, что были в тон его располневшему хвосту. — Не слушай этого старика, — посоветовал Тони. — Тебе ли не знать, кто такой доктор Лектер! Да сам морской дьявол проиграет ему в собственной же игре. Уилл слышал о Ганнибале, более того, он был с ним лично знаком. Доктор Лектер не казался невменяемым, хотя, вне всякого сомнения, он был опасен. Ганнибал считался темной фигурой подводного мира. Его боялись и сторонились. Потеряв всю семью в пятнадцать, Ганнибал оставил подводный мир, заменив его сушей, где пробыл с десяток лет. Сейчас же Лектер жил на два мира и в обоих, Уилл был уверен, доставлял множество неприятностей окружающим. Но Джем был прав: Ганнибал знал, он понимал человеческую сущность, он не попался ни разу. Уиллу не справиться без этого осьминога. Слабая надежда на счастье забрезжила на горизонте. Если бы Уилл думал чуть меньше об Алане, то он бы понял, что доктор Лектер тоже был очень одиноким…