Одна из их историй...

      - Хей! Зелёные, как я соскучилась по вам!!! — по ту сторону экрана мелькали две пышные шевелюры и, в каждой было штук по десять райских цветов! Кристелла и Питер получили, можно так сказать, зарплату за свои труды в лаборатории. Десять миллиардов для них, как пух общипанной курицы, но погулять на них, согласитесь, можно. Пришлось разделяться на два ноутбука, ведь прибежавшая Эйприл растолкала всех, её подруга на Гаваях, грех не поболтать, а если сказать, что свадебным подарком стал тот самый красный корвет…       - Как дела, Питер? Сотрясение получил твой кошелёк? — парень, честно, выглядел на все сто двадцать процентов. Волосы аккуратно подстрижены, кожа загорела до цвета молочного шоколада, а мышечной массе не позавидуем разве что мы. — Какие новости слышно? — Пит был кем-то вроде нашей ищейки. Любое движение или простой «чих» клана Фут - мы уже знали об этом. Беда заключалась лишь в одном. На Гаваях, к сожалению, очень слабый интернет и вот такие вот встречи по скайпу, увы, были очень редки. Примерно, это случалось раз шесть за месяц, кому-то мало, кому-то слишком много, а для нас? Мне, лично, плевать, главное лицо Кристелл не видеть, а то ведь так и не сдержусь, да как врежу по монитору… Дон меня на зелёные ленточки порвёт.       Вот и сейчас, чтобы удержать в себе эмоции, а это, кстати, у меня начало получаться всё хуже и хуже, я решил забыться у себя в комнате за моим излюбленным занятием — медитация. Что правда, то правда, уходя в себя, можно раскопать такое, что сможет помочь, ну, или ещё больше расковырять раны. Надеюсь, у меня получится первое. А подумать, поверьте, у меня есть над чем. Радует, что Раф сейчас там, внизу, а не в своей комнате. Честно, в это время, где-то в двенадцать часов, на брата находит что-то магическое и убежище сотрясается от металла, что извергает из себя любимая стерео система бунтаря. Микеланджело балдеет вместе с Рафом, один раз они даже пытались подпевать, но кое-кому медведь наступил при рождении на ушко…       Дон отнёсся спокойно. Конечно, ведь его изобретение работает «на ура». Редко, но всё же даже из лаборатории гения доносились приглушённые напевы песен. Только т-с-с-с, я обещал, что Раф об этом никогда не узнает! Что до меня… темпераментный брат врубал свои «рыки, крики» именно во время моей медитации! Это, конечно же, очень мешало сосредоточится и подумать, но, получив грозное: «отстань или заходи, я тебе ещё диски покажу», поверьте, отрезвляло. Слушать такую вульгарную, почти ни кем не принимаемую музыку, хотя… нет, я не говорю, что мне не нравится, есть такие песни, что приходятся и мне по душе… ох, ладно, на чём мы остановились? Медитация… в комнате веяло холодом, впрочем, как и всегда.       Приземлившись на коврик, я подобрал под себя ноги и, знаете, мне вдруг так холодно стало, даже ног не чувствую. Странно. Напротив меня стоят пара ароматических свечей и ветка сакуры, которая уже вся покрылась пылью и, что врать, старостью от неё веяло за километр. Её мне привёз отец. Сказал, что посмотрев на это замечательное дерево, он вспомнил мой характер. Я подумал, что такой же вредный и тайный, а он… нежный и ранимый? Мда, отец, честно, иногда не понятлив для меня… отец сейчас отдыхает в Японии, думаю, они со Старейшим прекрасно проводят время. А ещё, здесь стоит наша семейная фотография. Вся семейка в сборе отмечает день рождения! Да, хоть и родились мы неизвестно когда и в какой кладке, но мутантами мы всё же стали в один день. Вместе.       Расслабив мышцы, нужно сразу же выровнять дыхание. Слышно лишь приглушённое сопение и скрежет кожаных ремней о панцирь. Часы мерно тикают в такт мне. Это как мелодия незамысловатой песенки. Тик, тик-так… тик-тик, так, тики-так-так, тики-тики-тики-так-так… мда, раньше мне это помогало. Ладно, попробуем сосредоточится на чакре огня. Напрягать живот - занятие, скажу я вам, очень болезненное, но боль, как известно, даёт толчок для сосредоточения на ней. Говорят, что сосредоточившись на боли, она отступит, а на смену ей придёт лёгкая истома и усталость. Многие самураи специально делали надрезы на руках, дабы сосредоточится на боли и войти в режим медитирующего.       Но, увы, даже чакры огня не разрешали войти в поток. Вот сегодня точно не моё утро, а ещё и день! Что даст мне вечер? Хех, ладно, Лео… мысли не о том… не о том… чёрт… шершавые, зелёные пальцы темпераментного брата скользнут по рельефным пластинам панциря, коснутся светло-зелёной кожи на плечах… пройдутся вдоль руки и остановятся на пальцах. Другая рука будет шастать по переднему пластрону и пытаться щекотать рёбра… боюсь щекотки, а Раф и подавно, брат умирает от неё… от смеха. Приглушённый стон слетел с губ. Его руки уже на плечах, с нежностью он тянет меня на себя и укладывает к себе на колени. Я смотрю на него, а он на меня… мы не выжигаем в друг друге дырки, даже агрессии нет. Есть только: нежность, любовь и не малое желание.       - Нет! — дыхание сорвалось, руки затряслись, а по плечам прошёлся холодок. Всё, попрошу Дона, чтобы соорудил мне батарею. — Р-аф… — блин, не подходит для воина именно такой мурлыкающий голос. Он должен быть грубее, настырнее… интересно, а Рафу нравится? Лео! О-о-о-о, о чём я думаю?! Так, сегодня я хотел ему сказать, что расстаюсь с ним. А мы, вообще, разве встречались? Нет. Или да? Не знаю… но он ведь сказал, что любит. Опять же, какая любовь? Он — мой родной, второй по старшинству братишка, который носит красную маску, которая, кстати, полностью подтверждает его огненный характер; у него на поясе блестят «вилки», ой, саи! Ну, всё равно вилки…с длинным наконечником по середине, да. Интересно, а ему удобно с ними драться? Не натирает сталь между пальцев? Может, у него уже мозоли? Нет, его руки нежные… пальцы чуть шершавые, но это ни капельки его не уродует, а наоборот… красит?       Рафаэль, эта черепаха… братишка… да, именно братишка. Сколько раз он прикрывал мне панцирь? Даже когда его жизни угрожала опасность, он первым делом пытался выручить меня, а уже потом он думал о себе. И, сколько бы я его не ругал, всего перебинтованного, покрытого синяками и ужасающими царапинами, что покрывали его пластрон, все мои слова влетали в одно ушко, а вылетали через другое. Может, в этом вся его прелесть? В неповиновении? Хах, возможно, что я прав. Но… да, всегда есть это «но», без него жизнь не была бы такой сладкой, хотя, она, вроде бы, и так не сахар рафинированный. Рафаэль, играют ли у тебя гормоны или же ты просто, решил поиздеваться? Хотя, то утро, то самое утро, что мы провели вместе… б-р-р-р, как вспомню про тот гамак! Твои ласки, твои поцелуи, что покрывали мою шею… знаешь, такое невозможно «сыграть».       - Ты запутался, Леонардо, — ну вот, я уже начал говорить сам с собой. Интересно, это лечится? Наверное, в моём случае, вряд ли. Хах, я прямо пессимист какой-то… - Нет, я — реалист… — сколько я уже здесь сижу и занимаюсь самокопанием? Два часа? Ну, это нормально… СКОЛЬКО?! Два часа?! Всё, пора завязывать с «медитацией», которая так и не удалась. Пора занять себя… вот только последний вопрос, на который, наверное, не знает ответа даже Дон. — Чём себя занять?