Биндюжница

      Ну, в общем, сбылась мечта идиотки. Поехала в парк на велике кататься, а заехала во флотзамский лес. И не абы как заехала, а с разгону, да в заросли крапивы. В шортах и топике. Мой дикий визг, наверное, слышали даже в Вергене.       Естественно, местная фауна не заставила себя долго ждать. Благо деревья вокруг были высокие, а я достаточно напугана выскочившими на полянку эндриагами, чтобы вскарабкаться на ближайшую ольху, не переставая голосить.       Такой вот взъерошенной и подвывающей на разные тона меня и обнаружил… Слава богу, Седрик. Если бы это были скоя’таэли, от меня бы мало что осталось.       В Биндюгу мы приволоклись затемно, поскольку бедному охотнику-эльфу сначала пришлось убивать эндриаг, потом снимать меня с дерева, а потом долго успокаивать — у меня случилась истерика. Потом бегать от меня, поскольку я проявила недостойное взрослой женщины желание пощупать настоящего живого эльфа за настоящие острые уши… Узнав в процессе убегания, что я из другого мира, где нет ни магии, ни чудовищ, эльф пригласил меня пожить в Биндюге.       — Я тебе тут всё покажу, — доброжелательно улыбаясь, вещал Седрик, — ты попривыкнешь, обживёшься… Только во Флотзам и в лес пока не ходи. Я Анешку попрошу, чтобы она тебе что-то из своей одежды принесла на первое время. Уж слишком чуднО ты одета…       Мой велосипед также был доставлен в деревню и предусмотрительно схоронен в овражке за домом вышеназванной Анешки.       Знахарка оказалась моей ровесницей. Только инфантильностью, в отличие от меня, она ни разу не страдала. Переодев незваную гостью в мешковатое платье, травница смерила мою печальную зарёванную мордашку взглядом и со вздохом предложила пожить у неё на правах ученицы. Я, естественно, согласилась.       Короче, потянулись «трудовыебудни» ученицы травницы. Подъём с рассветом, прогулка до ветру, умывание в ведре, готовка и поедание скудного завтрака и бодрым шагом в лес за травками. Не забыть вооружиться палкой-копалкой (как в учебнике древнейшей истории за шестой класс, ага), мешком и топором.       Во второй половине дня разобрать и разложить для просушки добытый силос, приготовить обед, пожрать и сходить на флотзамский рынок дабы сбыть оптом лечебные травы, готовые зелья и отвары торговцу. Потом закупить продуктов, а также прочей необходимой мелочёвки и домой — стирать, убирать и учиться знахарскому делу. На закате покормить кур и уток и на боковую. И так изо дня в день, без отпуска, перерывов и выходных.       Уже через месяц такой жизни я впала в депрессию и попыталась покончить жизнь самоубийством путём повешения в лесу на суку.       Дерево, чью ветку я присмотрела под это богопротивное дело, росло у водопада, обычно кишащего утопцами. И идти к нему надо было через болото, полное накеров. Я уж молчу о том, что тропинка, ведущая в обход болота являлась охотничьими угодьями стаи эндриаг. Короче, помереть я должна была в любом случае.       Но, как назло, до водопада я добрела не встретив по дороге ни одного монстряка. Утопцы тоже куда-то разбежались. Впрочем, дерево никуда не делось, что несколько обнадёживало.       Тщательно намылив верёвку и завязав на одном её конце скользящий узел (специально взяла пару уроков у флотзамского палача — душевный оказался дядька), я попыталась закинуть другой конец на облюбованный сук.       Тут стоит заметить, что на втором конце моего орудия самоубийства было привязано тяжёленькое каменное грузило, призванное облегчить зацепку верёвки за нужную перекладину. Жаль, что мне это устройство помогало плохо.       Первая попытка позорно провалилась — я даже не смогла докинуть грузик до ветки. При этом из густой кроны дерева послышались странные квакающие звуки, отдалённо напоминающие голос токующего глухаря.       Раскрутив верёвку второй раз, я зафигачила грузилом мимо нужного сука, и снаряд со свистом ушёл в «зелёнку». Через секунду раздался глухой стук, потом до меня донёсся чей-то сдавленный вопль и под дерево ссыпалось тело мужчины средних лет эльфийской национальности.       Рухнув на землю, тело раскинулось в позе морской звезды. Сверху на него упал лук, пустое птичье гнездо и моя верёвка. Мужик пару раз дёрнул ножкой сорок пятого размера и затих.       Осторожно потыкав носком случайно прибитого эльфа, я со вздохом взялась воздавать страдальцу последние почести.       Собрав раскинутые конечности трупа в, так сказать, ровную линию, аккуратно сложила руки бедолаги у него на груди и вставила между пальцев тут же сорванный ярко-красный крупный мухомор. Затем зачем-то перекрестила щепотью наливающуюся багрянцем и синевой приличную шишку у него на лбу. Причём как-то совершенно не подумала, что о христианстве местные эльфы и слыхом не слыхивали. Наскоро пробормотав над остроухим телом отрывок из «Отче наш», я прикрыла смазливую физиономию мёртвого эльфа гнездом и опять занялась проклятой верёвкой.        Попытки с сорок третьей, наконец, удалось закрепить злополучную удавку на суку. Потом я матерясь и оскальзываясь полезла на одинокий валун, торчащий возле «моего» дерева. Забравшись на камень, обнаружила, что забыла захватить с собой петлю. Пришлось слезать.       Второй раз лезла уже с верёвкой в зубах, а стало быть молча.       Встав на валуне в полный рост, победно улыбнулась окружающему лесу и надела на шею петлю.       Ещё раз гордо оглядев окрестности, внезапно обнаружила оживший труп эльфа с отвисшей челюстью, сидящий под деревом и глядящий на меня круглыми от изумления глазами. Немного дальше, на берегу у водопада, за мной с живейшим интересом наблюдала парочка утопцев. Последние выглядели даже более офигевшими, чем эльфийский «труп».       Проникшись торжественностью момента, я картинно затянула петлю на шее потуже, размашисто перекрестилась и сиганула с валуна вниз.       Верёвка натянулась, на мгновение сдавив горло… А потом гигантское дерево, простоявшее в лесу не одно столетие, накренилось и с немыслимым скрежетом и треском рухнуло прямо на торчащих у бережка утопцев. А я, соответственно, приземлилась у валуна на задницу, отбив о плотную землю копчик и разодрав об один из каменных выступов платье на спине.       Сидящий около невысокого пня, оставшегося после падения древесного исполина, эльф нервно поправил гнездо на голове и громко икнул.       — Это всё из-за тебя! — не придумав ничего умнее, ткнула я пальцем в эльфа и разревелась.       — Я-то тут причём?! — возмутился несостоявшийся труп.       Но я его не слушала. Громко оплакивая свою горькую судьбину, невезение и жопорукость, я поднялась и побрела в направлении Биндюги, не замечая ни шарахающихся с моей дороги накеров, ни выскочивших из ближайших кустов, да так и застывших с открытыми ртами скоя’таэлей, ни всё ещё болтающейся на моей шее верёвки с волочащимся на другом конце обломком ветки…