***
По дороге, ведущей к главным воротам Этрена, шел человек. Редкие прохожие, которые отправлялись за город с раннего утра по разным причинам, удивленно смотрели на него. Мужчины опасливо клали ладони на рукояти мечей или кинжалов, женщины с ужасом опускали глаза и трусливо зажимали в руках корзинки или сумки. Горожане старательно пытались не замечать странную ауру вокруг Чужака. Наводить панику в преддверии и так довольно пугающего дня было бы глупо. Всё население королевства было на взводе, а чужак же мирно шел своей дорогой, размышляя, где лучше позавтракать. Когда очередные крестьяне скрылись за близлежащей Кленовой рощей, он достал помятую карту, прокрутил ее то одной стороной, то другой и, устало вздохнув, пошел по дороге дальше. В картах, честно говоря, парень разбирался плохо. Намного легче было спросить дорогу у местных, но они шарахались от него, как от больного мороськой. Когда-то, всего раз в жизни, видел чужак больного мороськой. Был этот бедолага весь синий-синий, языком воротить не мог, да и ноги его не держали. Путешественник еще раз украдкой достал из ножен кинжал и посмотрел на себя в его отражении. Нет, лицо не отливало синим цветом, а было совершенно обычного для путника светлого оттенка. На мужественном лице отлично читалось недовольство, и парень попытался изобразить более приятную мину, но, не удовлетворившись результатом, он свел брови к переносице, отчего между ними образовалась широкая складка, и сжал губы в тонкую линию. Парень положил кинжал подальше в небольшую сумку, что висела у него через плечо, как будто бы это холодный металл виноват в том, как хмуро на путешественника взглянуло его же отражение. Заметив, что в его направлении идут две более чем веселого вида хохотушки-девушки, он задумался, пытаясь в голове подобрать как можно более дружелюбное приветствие и решительным шагом пошел им на встречу, не осознавая, что запугает девушек до икоты просто одним взглядом из-под широких темных бровей.***
Ранним утром крестьянки Камилла и Лу решили пойти в соседний город раньше обычного, чтобы купить ткани и ленты на рынке и вернуться как можно быстрее. До этого в Таверне Барло их закадычные подруги увидели прекрасных чужеземцев, которые проезжали в их городе всего неделю назад, но обещали с восходом солнца вернуться, дабы встретить праздник Судьбы в Этрене. Девушки были наслышаны об обоих от подружек дочки Барло — худющей поварихе Ритке, плоской, как доска для стирки, веснушчатой, с тонким мышиным хвостиком вместо волос, и ее помощнице русоволосой Але, о похождения которой складывали настоящие легенды. Она была не особо-то и красавицей, но слыла безотказной и доверчивой бабой, чем любили пользоваться приезжие, да и здешние парни. Аля была сиротой, так что и заступиться за нее никто не хотел и не видел смысла — пусть парни развлекаются. Пару дней назад девушки веселой шумной компанией выбежали на улицы вечернего города и, кружась под музыку, доносящуюся из таверны, направились к реке. Купаться в ней было уже нельзя, зато гадать и пускать кораблики, сделанные из податливых длинных листиков растущих у самой кромки воды невысоких кустарников, можно было сколько угодно, да и венки плести из белых цветов, которые любили расти рядом с тихой рекой, было очень приятно. Девушки пришли на свое давно любимое место встреч — под высокую старую иву, которая раскидывала свои ветви метров на десять. Под веселый смех и переглядывания, начались обсуждения парней. Девушки были незамужними, а мужчин в городе было предостаточно. — И вот представьте, иду я такая к дому Колина, и на встречу мне Тиан! — писклявым голосом разглагольствовала Камилла, — У него глаза, глаза… Эх, девчонки, вечность бы в них смотрела! А подружки ее дружно закивали головами. И лишь Ритка хмыкнула и упрямо завела снова свою шарманку: — Не понимаю, что вы в этом стручке нашли! Он же как рыбешка — глаза выпучит, несется по дороге сломя голову, аж пятки сверкают. Тьфу! А вот сын кузнеца хорош, сами посмотрите. Загорел, угрюм, кудряв… А спину то вы его видели? — Видели, видели, — хором отвечали ей подруги. — У него только спина хороша, да руки сильные, а остальное — не ах. Ни умом не вышел, ни рожей! — скривила румяную мордашку Лу, ловко сплетая из листиков аккуратный зеленый кораблик. — У него не спина, а горб какой-то! Ты, Ритка, видела, как он сидит? А как ложку держит, когда ест, видела? Нет? Вот умора! Я тебе говорю. Алька, так же? И Аля согласно закивала головой. А потом подумала немножко и сказала: — А мне чужеземец понравился, Ритка. У него глаза такие странные, будто золотом покрыты, — тихо вздохнула она, вспоминая недавнюю встречу. Камила и Лу переглянулись и удивленно уставились на официантку. — А вот отсюда поподробнее! — заинтересованно заерзали на месте девушки, даже выпустили из рук почти готовые кораблики. — Да недавно проездом были у нас два чужеземца. Один высокий, и статный, все как я люблю, глаза как кусочки янтаря, а волосы будто солнцем омыты, жаль, такой красавец на меня не посмотрит, — она вздохнула и продолжила, — А второй был чуть-чуть пониже, с рыжими волосами кудрявыми, их будто фенек песчаный облизал, вот точно говорю. Веселый он и забавный, но худюющий, как скелет прямо. Только не хрустел. Мне его так накормить хотелось, вы бы знали! — и она заливисто засмеялась. — Вот бы хоть глазком на них взглянуть! — встрепенулись девушки и стали уже перебирать все свои наряды, как их как водой облила Аля. — Так уехали они уже. Проездом были, — и она вздохнула, вспоминая прекрасного рыжего весельчака, который при первом же взгляде на нее, подбежал познакомиться. Али еще никто и никогда так галантно не целовал руку, не смотрели с таким огнем прямо в глаза, даже скорее, прямо в душу, а Лу и Камила уныло опустили головы. — Эх, вечно вам двоим везет, — сказала глуповатая Камила, в очередной раз делая неправильный узел на венке из белых цветов, из-за чего они рассыпались и приходилось заново перевязывать. Ритка заговорчески подмигнула своим подругам и сказала: — Они уехали, но обещали восьмого числа вернуться. Говорили, встреча у них здесь намечается, — почти на шепот перешла повариха и дружная компания радостно защебетала уже на другую тему. И вот наступил долгожданный день, и девушки, нарядившись в свои лучшие платья, спешили закончить со всеми делами, дабы можно было с чистой совестью сидеть рядом с таверной Барло и ждать прихода прекрасных незнакомцев. Сначала они намеревались надеть все самое лучшее позже, так как не хотели испачкать ткань или, не дай Повелитель, порвать хоть одну ленточку, но боялись, что могут предстать перед чужеземцами в обычном растрепанном виде, если те внезапно нагрянут в город. Все было бы прекрасно, и встреча с красавцами из таверны прошла бы вполне удачной, если бы по дороге на рынок бедняжки не встретили более чем странного человека в темном плаще. Его накидка, завязанная на шее, ни капли не скрывала одеяние чужака. Он шел по направлению в город, одетый во все не принадлежавшее культуре этого королевства. Девушки, как это и подобает особо легкомысленным особям женского пола, быстро отметили, что расшитая серебряной металлической нитью туника на мужчине была незнакомого им кроя. У нее длиннее подол, чем у обычных крестьянских рубах, и такие же длинные рукава, которые мешались бы при работе в поле. Поверх был одет темно-коричневый жилет с меховыми кисточками на кожаных шнурках, игравшими роль пуговиц. Серые штаны путника не представляли из себя чего-то примечательного, зато обувь удивляла своей неуместностью в данное время года. Жители Этрена осенние теплые сапоги надевали лишь в середине октября, ибо холода приходили с началом опадания листьев у Рязи. Вместо обычных летних ботинок из тонкой телячьей кожи, на нем были расшитые серебристой нитью меховые зимние унты, которые крестьянки видели только у богатых заезжих с Севера. Узоры на неизвестном для девушек материале были сплетением ромбов и заостренных тонких стрел, в целом они навевали воспоминания о зиме и снеге. Сам же мужчина ужасно напоминал девушкам большого медведя. У него были широкие плечи и массивная шея. Руки его тоже казались довольно большими и длинными, да и по сравнению с обычными городскими парнями, чужак выглядел намного массивнее и сильнее. Тем более ростом он в добрых два метра, если не выше. Мужчина шел стремительным шагом. Девушки замерли, не в силах произнести и слова. Когда он оказался в метрах пяти от них, стало прекрасно видно, как лицо его ходило ходуном, а когда он еще и захотел что-то сказать, невольно Камила и Лу совсем перепугались, так как у парня вместо обычных зубов были заостренные звериные клыки. Не успел он и слова произнести, как произошло две вещи. Одна из горожанок тихо пискнула и, обмякнув, как тушка убитого зверька, грохнулась в обморок, а вторая закричала настолько громко и звонко, что у чужака заложили уши. Он резко развернулся, одновременно скидывая уже довольно поднадоевший плащ на землю. Моментально приняв защитную стойку, он стал зорким взглядом осматривать открытую местность, в поисках того или тех, кто так сильно напугал двух девушек. Не видя, что происходит за ним, он почувствовал, как что-то довольно легкое ударилось о его плечо, а после этого будто свинья провизжала, и одна из милых дам, задыхаясь от страха, пустилась наутек обратно в город, оставив свою подругу «на растерзание бандиту». Парень в недоумении посмотрел ей в след, еще раз поразившись той быстроте, которую могут развить девушки, несмотря на узкое платье и каблуки. Затем он со вздохом опустил взгляд на землю и увидел, что одна из крестьянок лежала на земле. А это было совсем не хорошо. Он нахмурился, вспоминая уроки матери о том, что женщинам простывать категорически не следует, иначе они точно умрут, и, укутав девушку в свой плащ, чтобы остановить возможную простуду, он взял ее на руки и направился в ту сторону, куда убежала вторая крестьянка. На земле же осталась лежать пустая помятая корзинка и ситцевый платок. Когда чужак повернулся к Камиле спиной, а именно она оставалась в сознании, то девушка увидела то, что уже не могла скрыть грубая ткань плаща. Туника сзади имела довольно глубокий вырез, слегка открывавший спину. То, что вывело из равновесия Камилу, просто не шло ни в какое объяснение! Длинные волосы чужака плавно переходили на шею, превращаясь в густую шерсть, которая медленно теряла свой цвет, становясь совсем серой. Одного взгляда хватило на то, чтобы понять, что шерстью покрыта не только шея, но и вся спина чужака. И тут то в монстра и полетела путая плетеная корзинка, а девушка с визгом побежала прочь. Запыхавшаяся и жутко перепугавшаяся Камила приближалась к городским воротам. Бежала она не по дороге, а через лес и небольшой ручей, оборачиваться боялась до дрожи, так как думала, что бандит обязательно гонится именно за ней! «Ой, Боженьки, за что мне это!» — в панике думала она, ощущая спиной, как за ней бежит тот ужасный и противный зверь. Стук в ушах создавал впечатление погони, а птицы, возмущенно кричавшие в след девушке, которая так внезапно навела шум и гам, ясно давали понять, что сзади кто-то есть. Подбегая к воротам почти без сил из-за быстрого бега, девушка успела выкрикнуть стражам лишь фразу «Огромный монстр!» и грохнуться в обморок. В тот же момент стражи занесли девушку за стены города и, на всякий случай, прикрыли ворота и бросили горсть песка в большой фонарь, который служил для оповещения жителей о возможной опасности. Смотря на то, какого цвета пламя, а это зависело от камений, из которых был создан подброшенный в огонь магических песок, можно было узнать, какого рода опасность и насколько сильна она. Фонарь светился легким фиолетовым пламенем, а это значило, что наличие врага не подтверждено, но аккуратным нужно быть точно. При свете фиолетового огня, женщины старались не выпускать за городские ворота детей, да и сами по возможности туда не выходили. А между тем по дороге, которую так удачно сократила Камила, шла девчушка лет пятнадцати. Она была в грязной, цвета пыли, одежде, с множеством синяков и ссадин на худых ногах и руках. Волосы имели пепельный оттенок и были собраны в растрепанный пучок. Казалось, что девочка уже неделю нормально не ела, а жила только на воде да хлебе. Ноги ее были босы, а одеяние совсем худо. Невооруженным глазом была видна болезненная бледность по-детски невинного лица. Девочка шла в город, а за ней тонкой нитью бежала вдоль по дороге сизая густая Тьма.