Я - каджит

      Каджиту не повезло.       Он умудрился пересечься с Дельфиной.       Кот решил заехать в Ривервуд к Алвору, просто так, в гости. Поговорить с человеком, посмотреть, как живет — в конце концов, именно с него началась вся эта история с Алдуином и Седобородыми, а не с Арнгейра, который частенько говорил, что у кота идеальный туʼум (то же мне, открытие сделал, каджит идеален весь!), и даже не с Балгруфа. По пути он вспомнил про Свена, противного барда, и ему вдруг захотелось еще раз начистить ему рыло.       Зря. В таверне, где он играл, ошивалась Дельфина.       Вместо того, чтобы по-дружески поприветствовать своего Довакина, эта женщина скорчила презрительную рожу и повелела убираться.       Кот был удивлен, встретив ее здесь. Она была в Храме Небесной Гавани, и зачем явилась в Ривервуд, неясно. Наверное, забрать остатки своих вещей.       КаʼБаша честно хотел помириться. Не как с Эйлой, а по-настоящему. Но Дельфина и слушать его не стала.       Кот вздохнул.       Да, он не хотел убивать Партурнакса. Потому что очень любил драконов.       Они оказались крайне интересными ребятами. Они жили столетия и тысячелетия, и их воспоминания о людях были куда надежнее всех этих книжек, написанных людьми.       Да, они спали много веков, однако они прекрасно помнили все, что было до их якобы смерти. Они были непосредственными участниками многих событий, и им, в отличие от людей, не надо было врать. Им было решительно все равно, кто прав, а кто виноват.       Любой дова — живая летопись, свидетель тысячи событий, о которых написано множество книг. Да, под влиянием Алдуина они превратились в свирепых чудовищ. Но теперь его не стало. Место лидера занял Партурнакс.       И он научил своих сородичей людей хотя бы терпеть. Аргументом был сам каджит, который поборол самого Пожирателя Мира.       И дова зауважали йорре. Дюрневира и Одавинга больше не осуждали за дружбу со смертным. Даже другие драконы постепенно стали идти на контакт.       Какая-то часть крылатого племени еще долго сопротивлялась. Они по-прежнему ненавидели людей, но со временем их осталось совсем мало. В основном это были дова, которые тесно знали Алдуина, и они по-прежнему жаждали войны, но более миролюбивое большинство не давало им ее развязать.       С приходом к власти Партурнакса Довакин стал больше не нужен. Теперь он имел полное право не дергаться, услышав рев где-то из-за облаков, и кидаться камнями в тех, кто обнажит меч, увидев Дюрневира.       КаʼБаша принес в Скайрим мир, убив Ульфрика. Партурнакс — усмирив своих сородичей.       Но Дельфина уподобилась кровожадному медведю. Каджит лишь качал головой, глядя на нее. Эта женщина отчаянно хотела сражаться и воевать, получать шрамы и видеть восхищение в глазах своих учеников. Эсберн желал варить снадобье из измельченной кости дракона, читать нудные лекции и рассказывать историю свержения Алдуина. Кот лишь хмуро усмехался. Скайрим и так был переполнен злом и жестокостью. Было возвращено к жизни Темное Братство. То, что в той злополучной заброшенной хижине можно было убить не пленников, а Астрид, до каджита дошло очень поздно. Но одну глупую вещь он все-таки сможет уничтожить.       Нет императора драконьей крови, чтобы его защищать, нет Алдуина, который в своей власти над дова был опасен для людей. Клинки, как и Довакин, были больше не нужны. Быть может, через несколько столетий Скайрим успокоится, и люди будут сидеть на скалах, угощая своих друзей-драконов вкусными пирогами.       Так что кот просто послал Дельфину на свидание к Сангвину, а сам ушел в компании Одавинга, которого в деревне — во дела! — даже перестали бояться.