Скорбеть не пристало

      Драко уговаривает мать не провожать его и отправляется на вокзал сам. Отца уговаривать не приходится, тот в принципе не собирается лишний раз соваться на Кингс-Кросс. Магглы вокруг раздражают, как и всегда, но это настолько мелочная проблема, что на неё и внимание-то обращать не хочется, всё самое сложное ждёт впереди.       Знакомая суета на платформе девять и три четверти оказывается только на руку: расчётливо придя почти под самое отправление «Хогвартс-экспресса», Драко освобождает самого себя от надобности пробираться через толпу и старательно делать вид, что не замечает взглядов каждого третьего, оказавшегося на пути или случайно задетого плечом или багажом. Хотя, с другой стороны, поздний приход лишает возможности в этой самой толпе затеряться.       — Какая ностальгия, — звучит за спиной, и Драко, притормозивший у самой границы входа на платформу для оценки обстановки, поспешно отшагивает в сторону. Мимо него, осматриваясь по сторонам, проходят двое. — Зря Лили отказалась пойти.       Драко украдкой поглядывает на них, сочтя голос знакомым, и убеждается, что в предположении своём не ошибся. Похоже, Поттеры избрали ту же стратегию, что и он — прийти позже и попасться на глаза как можно меньшему числу людей. Это, конечно, практически лишало шанса найти хоть одно свободное купе… Но кому-то вроде Гарри Поттера его, наверное, уже заняли друзья.       Драко же на купе не рассчитывал с самого начала. Многие слизеринцы, скорее всего, поедут в общем вагоне, собравшись в группы по курсам, вот к ним и присоединится. Если его подпустят, конечно, от кого-нибудь вроде Блейза Забини, если тот решил вернуться и переучиться седьмой курс, не убудет высказаться и против его компании.       — Почти не верил, что снова окажусь здесь, — уперев руки в боки, осматривая «Хогвартс-экспресс», произносит Джеймс Поттер.       — Как и я, только без «снова», — нехотя отвечает ему Гарри. Он на поезд поглядывает разве что между делом, в остальное время изучая присутствующих на платформе людей. Судя по этому взгляду, его всё-таки должны были встретить.       Однако вместо всё тех же Рона и Гермионы, к сожалению, Гарри Поттер замечает именно Драко. И, что-то сказав отцу — наверное, банальность вроде «Сейчас вернусь» — решает подойти.       Драко, в свою очередь, решает не притворяться, что не увидел его, и на опережение поворачивает в его сторону голову, заодно замечает заинтересованный взгляд Джеймса Поттера. Точно, старшие волшебники ведь неплохо знали, кто и в каком составе занимался поисками, как знают, какая именно группа преуспела… Хотя Драко так и не спросил, рассказали всё-таки Фред с Джорджем о результатах что-нибудь, кроме факта их достижения, или нет. Да и раскрывший всё Сириус Блэк тоже не вызывал особого доверия.       — Люди смотрят, — как можно невозмутимее произносит Драко, когда Гарри останавливается в паре шагов от него.       — Целый год смотреть будут, — с заметным недовольством отзывается тот. Чужое внимание всё-таки не очень-то ему приятно и им желаемо, а стоящие ближе всего пассажиры наконец-то признают новых пришедших на платформу волшебников, что ничуть не прибавляет хорошего настроения. — И я весьма образно представляю, как…       — Ничего, я помню многолетний сценарий наизусть, — без особых проблем понимает и перехватывает Драко. — А ты тугодумом вроде не выглядишь, значит, подстроишься.       Гарри, услышав это, разве что глаза закатывает, но всё-таки следом едва заметно улыбается. Похоже, если придётся как-то вот так вести себя при вряд ли частых столкновениях в стенах школы, он не имеет ничего против.       Это даже интересно. Совсем чуть-чуть и с кучей оговорок.       — Я, кстати, обещал кое-что, — неожиданно произносит Гарри. — И даже если ты забыл, для меня это дело принципа.       И он протягивает в сторону Драко руку, прямо как тем вечером в Косом переулке. Тогда, кажется, на фоне отказа прозвучало что-то вроде «Быть может, в следующий раз».       Драко смотрит на предложенную ладонь пару незначительных секунд и, украдкой глянув в сторону какой-то ахнувшей сбоку волшебницы… Отворачивается.       — Увидимся в школе, Поттер.       Ответом на его несомненную усмешку в голосе слышится полу-шипящее «Зараза» и уже чуть более громкое:       — Ещё как увидимся, Малфой.       Драко сдаёт багаж и даже по привычке минует в обратном направлении общие вагоны; где-то впереди Гарри Поттер заходит в поезд в компании всё-таки встретивших его друзей, и именно эта картина заставляет остановиться.       Можно, конечно, любопытства ради пройти по вагонам с купе и поискать себе место там…       — Эй, Драко! — Зовут не то чтобы очень громко, да к тому же, со стороны вагона. Драко, не придумав ничего лучше, всё-таки поворачивает голову и чуть откидывает её назад, чтобы глянуть на приоткрытые окна: из одного для привлечения внимания машет рукой Грегори Гойл. — Я думал, ты уже где-нибудь в общем вагоне сел, хотел поискать после отправления… Заходи, я тут купе для нас занял, третье с конца. Какой-то ещё парень завалился, конечно, но, может, уйдёт.       И Грегори почти сразу пропадает из окна, видимо, чтобы не мешаться другим рассаживающимся пассажирам. Драко медлит, а после всё-таки направляется к дверям вагона. Решили позвать его по привычке или из солидарности, гадать не хочется.       Грегори, как ни странно, дожидается возле купе, а не внутри.       — Смотрю, ты всё же уговорил мать отпустить тебя в Хогвартс, — произносит Драко как можно нейтральнее. К ним никто больше не подходит: то ли два купе дальше уже заняты, то ли люди просто дожидаются, пока они зайдут в своё и перестанут стоять на проходе.       — Измором взял, — почти гордо отзывается Грегори и взглядом указывает на дверь. — Вот про этого я говорил. Заглянул внутрь, кивнул сам себе и уселся, как если бы меня не было.       Драко награждает изучающим взглядом немало удивившего Грегори парня и, не сдержавшись, усмехается.       — Не боишься, что на тебя будут коситься в школе за такое, Дреннан? — открыв дверь и перешагнув порог купе, произносит он и усаживается напротив. Грегори, растерявшись на пару секунд, заходит тоже и, закрыв дверь, усаживается рядом с Драко.       — И без «такого» будут, — без особого желания отзывается в ответ Шейн.       Он отстранённо крутит в руках волшебную палочку, наверное, знатно нервировал этим Грегори в дополнение к хмурому молчанию и нежеланию уходить в целом… Однако Драко он всё-таки столь показательно не игнорирует и, подняв на него взгляд, немного криво улыбается:       — Уже семь человек из числа старшекурсников спросило, кто я такой и с какого факультета. Сюда хотя бы никто не суётся.       — Мне бы тоже, по сути, стоило спросить, кто ты такой, чтобы лишний раз не выделяться… — многозначительно тянет Драко, но после всё-таки решает, что это будет слишком с учётом ситуации в целом. Поэтому просто поворачивает голову в сторону Грегори и показательно небрежно кивает на вынужденного соседа по купе, представляя его: — Шейн Дреннан. Наши отцы… вроде как знакомы.       — Вон оно что, — переварив ситуацию, немного заторможенно кивает Грегори.       — Когтевран, если интересно, — без особого желания добавляет Шейн, считая, похоже, что этот вопрос до сих пор остаётся актуальным.       Он всё-таки убирает палочку, как если бы держал её на виду только из-за не очень-то дружелюбно настроенного Грегори, и, откинувшись на спинку сидения, закрывает глаза. В этом купе он просто прячется у всех на виду, разговора с вынужденными соседями это не предусматривает. Собственно, этот настрой абсолютно взаимен.       Когда поезд трогается, их купе так и остаётся полупустым; ну или купе просто кажется таковым на фоне того, что обычно в нём, рассчитанном на четверых, могло сидеть человек по шесть, устоявшимися компаниями или просто из нежелания идти в общие вагоны. Знакомая тележка с едой заглядывает в купе всего на пару мгновений и даже не останавливается у дверей на обратном пути — желания что-либо покупать не изъявляет никто.       Устоявшееся молчаливое спокойствие нарушается где-то на втором часу дороги.       — Нашла!       Дверь в купе открывается, заставляя всех троих вздрогнуть. Шейн даже резко садится ровнее и тянется было к волшебной палочке, но останавливает руку на полпути и заметно обречённо выдыхает: вот она, отсутствующая в настоящем Гарри Поттере нервозность и готовность в любой момент защищаться от неизвестной опасности.       — Я даже не сомневалась, что найду вас обоих сразу. — Внутрь заглядывает ужасно растрёпанная, но при том и ужасно довольная собой Луна Лавгуд.       — Не смешно, — заметив, как её взгляд метнулся от Шейна к нему и обратно, фыркает Драко.       Луна, словно бы назло — хоть и, на самом деле, без всякого умысла — улыбается ещё шире и, закрыв за собой дверь, усаживается рядом с Шейном. Наличие выбивающегося из общей картины Грегори Гойла она напрочь игнорирует, просто потому что он в нынешний момент неважен и предметом интереса не является.       Драко, поймав вопросительный взгляд Грегори, отрицательно покачивает головой. Бессмысленно что-либо говорить, лучше просто не замечать, и тебя не тронут в ответ. Он скрещивает руки на груди, закрывает глаза и откидывается назад, притворяясь слепым и глухим к происходящему вокруг, прямо как раньше делал это Шейн; Грегори, в свою очередь, просто отсаживается поближе к окну и принимается рассматривать мелькающий за ним пейзаж.       — Гарри тоже собирался пройти по вагонам, чтобы поискать тебя, — сообщает Луна Шейну. — Наверное, Фред с Джорджем рассказали-таки ему, что ты поедешь в Хогвартс и как тебя узнать.       — Вряд ли они, — нехотя отзывается Шейн, — скорее всего, это был Сириус.       — Ты всё же встретился и поговорил с ним?       Шейн неопределённо фыркает в ответ. Драко же мысленно усмехается, вспоминая, как именно выглядело это самое «встретился».       Иден Дреннан не позволил утащить сына на площадь Гриммо и даже вполне серьёзно пригрозил Сириусу Блэку волшебной палочкой, чтобы и думать о том не посмел… Но ни во что больше не вмешивался, как и во все предыдущие разы, оставляя окончательное решение за Шейном — бесполезно лезть с советом или помощью там, где мало что понимаешь, даже если тебе обрисовали ситуацию в целом. Хотя возможный разговор всё равно перенёсся из дома Малфоев куда-то в другое место, возможно, на тот самый островок у побережья Коукворта. Если учесть, что в ближайшем будущем Шейн собирается перебраться в особняк Уоллишей, раскрытие этого места уже ничем страшным не грозит.       Драко, собственно, вполне устраивает отсутствие конкретных знаний о том разговоре. Любопытство никуда не девается, но всё-таки это совсем не его дело. В разговор, который ведётся рядом с ним прямо сейчас, Драко тоже старается не вслушиваться, но выходит всё равно не очень. От нечего делать он даже мысленно пытается выстроить картину происходящего напротив него, упрямо не открывая глаз и ориентируясь на интонации или шуршания одежды при движениях.       А потом Луна вдруг обращается напрямую к нему и рушит всё напускное равнодушие:       — А ты как думаешь, Драко?       — Кому вообще может быть интересно моё мнение? — понимая, что в покое его не оставят, отзывается он чуть резче, чем следовало бы.       — Нам с Шейном интересно, — невозмутимо ответствует Луна. — Так ведь, Шейн?       Драко открывает глаза только для того, чтобы проверить, начнёт ли Шейн мотать головой, отрицая её слова. Как ни странно, Шейн этого не делает, хотя и особо согласным не выглядит; видимо, он куда лучше Драко знает, насколько бесполезно спорить с Луной и её видением мира или конкретной ситуации.       Луна пару раз уходит и возвращается обратно: в первый раз переносит в их купе свою сумку, однозначно давая понять, что собирается ехать с ними до самого Хогсмита, а во второй примечает в коридоре кого-то из сокурсников и находит нужным о чём-то его предупредить. Шейн зачем-то вслух пытается угадать, что за несуществующую тварь Луна вдруг заметила на плече или в волосах бедняги, и Драко невольно вспоминает каких-то там мозгошмыгов, которых, по словам Луны, нет в голове Гарри Поттера, в отличие от Шейна…       Через некоторое время мимо вновь проезжает тележка с едой, и Луна, проводив её взглядом и задумчиво накрутив на палец волосы, выуживает из сумки небольшой мешочек.       — Будете? — с улыбкой предлагает она, похоже, всем и сразу, включая и тут же повернувшего в её сторону голову Грегори. Из развязанного мешочка выглядывают не то бобы, не то орехи.       Шейн смотрит на мешочек с некоторым недоверием, Драко же, признав внешний вид, решает, что отказываться от столь щедрого предложения будет настоящим преступлением. В конце концов, ему сейчас не помешает что-нибудь, что «помогает отвлечься от глупых мыслей».       — Попробуй, они точно не отравлены. — Драко тянется к мешочку и, взяв несколько орехов щепоткой, осторожно высыпает их себе на ладонь, которую почти сразу протягивает недоверчиво следящем за этим действом Грегори. — Но, предупреждаю, на вкус — гадость редкостная.       Луна на это заявление ничуть не обижается и даже словно бы согласно улыбается. Грегори всё же берёт с ладони один орех и, дождавшись, пока сомнительное угощение попробует Драко, тоже закидывает его в рот. И, раскусив, морщится так, что Драко, не сдержавшись, всё-таки начинает смеяться.       — Я же сказал, гадость ещё та.       — А если по десятибалльной шкале? — интересуется Шейн, всё-таки тоже решаясь взять предложенное угощение, вероятно, просто из вежливости.       — Не ниже восьми, — беспощадно оценивает Драко. — Где ты вообще берёшь эти адские орехи, Лавгуд?       — Мы с отцом их выращиваем, — с улыбкой сообщает Луна.       Драко, услышав это, цокает языком. Если бы Луна назвала магазин, он бы, наверное, туда как-нибудь заглянул… Но просить лично у неё не будет из принципа.       Грегори, похоже, уже не находит в себе сил удивляться, а ещё через час, так и не решившись задать уточняющих вопросов, достаёт из сумки какую-то книгу и показательно утыкается в неё носом.       …Поездка проходит на удивление спокойно почти до самого Хогсмита. Слова Шейна оправдываются: люди если и поглядывают на пассажиров через стекло двери, то внутрь всё равно не суются. Наличие несомненно признанной кем-нибудь Луны Лавгуд в одном купе с Драко Малфоем и Грегори Гойлом — Шейн Дреннан мало кого интересует в принципе — скорее всего, списывают на её общую странность… Однако совсем без внимания они, к сожалению, не остаются. Грегори как раз выходит из купе не то по нужде, не то просто чтобы выдохнуть и размять ноги, и ему на смену приходит другой человек.       — Если бы не Лавгуд, точно прошёл бы мимо.       Дверь открывается, и на пороге оказывается Гарри Поттер. Совсем неожиданным его появление с учётом предупреждения Луны не назовёшь, но всё-таки времени прошло уже достаточно, чтобы допустить мысль, что он передумал ходить по вагонам и искать. В конце концов, для него это не увеселительная прогулка, а всё равно что шествие по минному полю, где каждый человек обязательно провожает его взглядом. Рядом с ним, как ни странно, не наблюдается Рона с Гермионой, возможно, они разделились и пошли по вагонам в разные стороны.       Гарри косится на Драко, как если бы просто давая понять, что точно заметил его, и переводит взгляд на реально нужного ему человека:       — Так это ты, значит, Шейн Дреннан? — Шейн поднимает на него взгляд и, к удивлению Драко, максимум вопросительно изгибает бровь. — Всё лето мечтал с тобой встретиться.       — Не взаимно, — коротко отзывается Шейн.       — Да я уж понял. Ты кому только ни показался, кроме меня. — Входить Гарри не спешит, так и продолжая стоять на пороге, опершись плечом на дверь. В голосе его слышится лёгкое раздражение, хотя в руки себя он берёт довольно быстро и, пожевав губу, продолжает уже ровнее. — В общем, как бы то ни было… Давай мириться, Дреннан.       Шейн, похоже, ожидал любой другой фразы, но не этой. Он растерянно моргает, и лицо его вмиг теряет напускное сосредоточенно-хмурое выражение.       Драко мысленно усмехается, вспоминая, как его самого выбила из колеи первая встреча с Гарри Поттером. Такому палец в рот не клади, всю руку отхватит, особенно если действительно хочет, чтобы на него обратили внимание и с ним завели диалог.       — Мириться? — переспрашивает Шейн. — Мы с тобой вроде бы не ссорились.       — Да? А мне показалось, ты на меня дико обижен, вот и мстишь.       — Мщу?       Драко хватает секунд на пять от силы, а после он всё-таки начинает смеяться.       Если Шейн в третий раз переспросит что-нибудь с таким выражением лица, как у него сейчас, это будет проигрышем всухую. И Драко даже не знает, хочет он этого или нет: вроде бы Шейн и заслужил, но одновременно это явно чересчур с учётом абсолютной неготовности к таким нападкам.       — Гарри, — обвинительно покачивает головой Луна, будучи единственной, кто действительно хочет заступиться за сбитого с толку Шейна.       — Что? — фыркает в ответ Гарри. — Я отказываюсь быть единственным козлом отпущения, пусть встаёт рядом. — Он награждает слишком уж весёлого Драко уничтожающим взглядом, а после вновь воззряется на истинного виновника всего. — С того момента, как ты исчез, Дреннан, некоторые просвещённые на меня косились так, словно я тебя убил, как минимум. — Что именно должно, в таком случае, быть «как максимум», глядя на полное недовольства лицо Гарри, даже уточнять не хочется. — Ты никому не дал шанса по-человечески объясниться и извиниться, а виноватым почему-то оказался я. И, знаешь, когда ворчит Рон — это ещё полбеды, а вот когда список претензий начинает выдвигать Гермиона!..       Гарри выделяет интонацией второе имя и расчётливо оставляет реплику неоконченной. Уж Шейн-то точно знает не понаслышке, каково это — иметь дело с Гермионой Грейнджер, а значит, должен понять всё без лишних слов. И, судя по лёгкой — мелькнувшей всего на пару секунд улыбке — Шейн неплохо представляет себе ситуацию.       Драко на миг задаётся вопросом, а не выстроились ли снаружи купе люди, чтобы послушать явно занимательную в их глазах беседу, но почти сразу эту мысль откидывает. Гарри иногда скашивает глаза то вправо, то влево, видимо, удостоверяясь в том, что никто не суётся достаточно близко — в противном случае, скорее всего, уже ушёл бы, чтобы не привлекать лишнего внимания и не порождать ненужных вопросов. Возможно, он остаётся на пороге как раз-таки с расчётом на эту самую проверку, а не просто из-за того, что не хочет заходить в купе и садиться для нормального разговора.       — Так чего именно ты от меня хочешь? — со вздохом интересуется Шейн после небольшой паузы.       — Мне от тебя не нужно ничего, — постучав пальцами по двери, отвечает Гарри. — Но эти двое, — несомненно подразумевая уже названных раньше Рона с Гермионой, добавляет он, — потратили кучу времени и сил, ища тебя. Снизойди до них в школе и представься в этом своём виде. И если не хочешь продолжать общаться, скажи им это лично.       Шейн опускает взгляд и потирает пальцы. Драко почти уверен, что ничего подобного он делать не планировал, но, похоже, теперь ему точно придётся лишний раз о том задуматься. А если попробует проигнорировать, то Гарри Поттер, в силу характера, точно напомнит о надобности разрешить проблему. Как ни крути, а в Хогвартсе, несмотря на размер и число потайных ходов, просто негде по-настоящему спрятаться; даже Выручай-Комната не вариант, потому что о ней уже знают слишком многие, включая и Гарри Поттера ввиду известных друзей.       Воцаряется немного неуютное молчание. Гарри, кивнув какой-то своей мысли, решает, что больше ему сказать нечего, и наконец-то отступает назад, уходя с порога, и даже делает было два шага прочь…       — Кстати, — неожиданно подаётся назад он, вновь заглядывая в купе, — Фред с Джорджем сдали тебя Джинни, так что она, в отличие от Рона и Гермионы, точно найдёт тебя сама.       И, ставя окончательную точку в разговоре, закрывает дверь.       Уже перед самым выходом из поезда Грегори всё-таки сдаётся раздирающему его любопытству и спрашивает, хоть и шёпотом, с каких пор Драко вообще даже просто разговаривает с кем-то вроде Полоумной Лавгуд. Драко, не придумав ничего лучше — и одновременно уже давно всё обдумав — кивком указывает на Шейна и произносит одно-единственное, но ёмкое «Это лето было очень странным»…       Грегори обречённо вздыхает и покачивает головой; может, принимает такой ответ, а может, просто окончательно смиряется, что нормального объяснения не дождётся. Драко не хочет гадать, равно как не собирается разоряться на запрещённые к распространению факты.       Оказавшись на улице, несколько студентов — преимущественно старшекурсников — ахают и начинают дёргать друг друга за одежду. Драко, проследив за их взглядами и вытянутыми для указания направления руками, обречённо выдыхает и потирает шею. В отличие от большинства, недоумённо пожимающих плечами на полу-испуганное «Ты это видишь?», он как раз-таки понимает, о чём речь. Хотя лучше бы не понимал.       К повозкам приходится идти одному, Грегори всё-таки решает отделиться и направляется к другим примеченным слизеринцам… И Драко, недолго думая, выбирает ту, у которой уже стоят вышедшие из вагона в числе первых Шейн и Луна. Первый отстранённо смотрит в направлении, куда они вскоре выдвинутся, а вторая беззаботно гладит по шее запряжённую в карету чёрную, похожую на обтянутый кожей скелет крылатую лошадь.       — Так значит, это их Хагрид пытался показать нам на пятом курсе… Фестрал, вроде. — Драко не решается подходить так же близко, как Луна, но рассмотреть открывшуюся глазам тварь старается как можно внимательнее.       — Ты теперь тоже их видишь? — поворачивает в его сторону голову Луна.       — Оглянись, Лавгуд. Их теперь видят слишком многие.       Вместо Луны на других студентов оглядывается Шейн, и судя по удивлённому лицу, он действительно как-то не обратил на это внимание до сих пор. Кто-то до сих пор тычет во впервые видимую в упряжке крылатую лошадь пальцем, кто-то просто молча или даже с открытым ртом обходит её по кругу… Скорее всего, это студенты из числа так называемого «Отряда Дамблдора», что сражались за Хогвартс до самого конца, когда в его стены проникли Пожиратели смерти.       Драко, в свою очередь, запоздало задаётся вопросом, а видят ли фестралов его родители — уж они-то со смертью знакомы не понаслышке, у них за спиной обе Магические Войны. Отец точно должен видеть.       — Таких не захочется заводить дома, да? — криво улыбнувшись, интересуется Шейн. Судя по тому, как поспешно он переключает внимание с других на Драко, ему на глаза попадается кто-то из былых знакомых.       — Ну почему же, — нарочито небрежно отзывается Драко, исключительно чтобы не соглашаться. — Я бы от такого не отказался.       — Ну ты и… — Шейн на миг замолкает, а после, едва уловимо улыбнувшись, закачивает: — Сноб слизеринский.       — Молчал бы, выскочка когтевранский, — фыркает в ответ Драко.       Он не слышал разговора, что происходил буквально на пороге его дома при встрече отца с Иденом Дреннаном, но тот во всех подробностях пересказала ему мать. И чёрта с два он упустит шанс ответить на чужие слова достойной монетой.       Шейн, однако, не выглядит удивлённым, хотя призрачную улыбку всё-таки теряет. Вместо него в улыбке почему-то расплывается Луна Лавгуд, словно бы оценивая само взаимодействие, несмотря на его странность и используемые слова.       — Кстати, раз вспомнилось… — намекая на сам вечер, из которого пришли взаимные обращения, задумчиво тянет Драко. Все вокруг начинают рассаживаться по каретам, и он тоже забирается в выбранную ими.       — Что именно? — на всякий случай уточняет Шейн. Он усаживается напротив, и Луна садится по правую руку, так что четвёртое место рядом с Драко остаётся свободным.       — Касательно твоего дурацкого предложения, — поясняет Драко. Краем глаза он примечает, как кто-то начинает двигаться в их сторону, но мысленно помечает это невозможным и решает не поворачивать головы для лучшего рассмотрения человека, который впоследствии точно сменит направление. — Сыновья пожирателей смерти, ставшие мракоборцами, это сенсация, достойная если не титульной страницы «Ежедневного пророка», то точно центрального разворота.       Драко кажется, что он перебарщивает с нарочитой патетикой в голосе, но поделать с собой он ничего не может. К тому же, Шейн первым вспомнил тот вечер, вот пусть теперь и расхлёбывает, не одному же Драко снова прокручивать его в голове.       — Ты действительно предлагал что-то подобное, Шейн? — удивлённо спрашивает Луна.       — Не с такой формулировкой точно. — Шейн бездумно выкидывает перед собой руки в защитном жесте. — И потом, — переключаясь обратно на Драко, добавляет он, — ты же не хотел лишнего внимания к себе и своей семье.       — Поделим славу пополам, на такое я вполне согласен.       На самом деле, Драко знатно кривит душой: он к подобному не готов и вообще даже представить подобное боится… Но в планах на будущее у него круглый ноль, а что-то решать с профильными предметами нужно. Скорее всего, набор для профессии мракоборца подойдёт ещё в паре-тройке мест, но об этом можно будет подумать уже позже, а до тех пор какой-никакой ориентир.       — Это к чьей там славе ты примазаться хочешь, а, Малфой? — вдруг вклинивается в их разговор ещё кто-то.       Драко даже вздрагивает от неожиданности. К его удовлетворению, Шейн тоже нервно ведёт плечом и резче положенного поворачивает голову на голос. Только Луна не выглядит удивлённой, скорее всего, она как раз-таки, не участвуя в разговоре, приблизившемуся к карете человеку внимание уделила.       Так значит, не показалось, что кто-то направлялся к ним? Подумать только, не свернули где-то на полпути.       — Здравствуй, Джинни, — первой нарушает воцарившееся молчание Луна.       Джинни Уизли на автомате кивает, однако неотрывно смотрит именно на Шейна. Если бы Гарри Поттер не предупредил в поезде, что Фред с Джорджем всё-таки выдали ей правду, это выглядело бы странно… Сейчас же оно выглядит, скорее, просто не обнадёживающе.       — Можно, я поеду с тобой? — наконец произносит Джинни, продолжая стойко игнорировать всех прочих присутствующих, кроме заметно сбитого с толку и абсолютно не знающего, что говорить или делать, Шейна. — Пожалуйста! — сочтя, похоже, молчание отнюдь не за знак согласия, добавляет Джинни, для пущего эффекта поднося к груди сложенные лодочкой ладони. — Я… я… Могу даже кое-что предложить взамен. Информацию.       Джинни немного воровато оглядывается по сторонам, проверяя, точно ли никто, кроме неё, не подошёл к заветной карете, а после вновь устремляет взгляд на Шейна. Тот продолжает молчать, однако вместо него заметно оживляется Луна:       — Какую информацию?       — Про заговор Фреда с Джорджем, — полушёпотом, наверное, для создания атмосферы, сообщает Джинни. — Они хотят на зимних каникулах утащить тебя на площадь Гриммо или в Нору, в зависимости от того, где будет решено собираться на Рождество. — Она повторно осматривается и, разомкнув ладони, подносит к губам указательный палец. — Я сама слышала, как Фред с Джорджем говорили что-то вроде «Схватим с двух сторон и трансгрессируем».       Единственным, кто по достоинству оценивает предупреждение возможной опасности, оказывается, как ни странно, именно Драко. Вслух он этого не говорит, но ему бы действительно в своё время предостережение о подобных намерениях не помешало. И даже если Джинни преувеличивает или придумывает на ходу, слова она подбирает вполне себе удачные, в этом ей стоит отдать должное…       …Хотя на обречённое ввиду смирения с ситуацией «Садись, иначе останешься в Хогсмите» Джинни растерянно охает. Напрашиваясь, она как-то не особо учитывала, что свободное место располагается рядом с Драко Малфоем — ей было важно, что таковое просто имеется. И Драко неожиданно понимает, что на эту мелочь Шейн ставку и делает: Джинни, несмотря на стремление ехать с ним в одной карете, всё ещё может передумать из-за нежелания соседничать с во всех смыслах дурным в её глазах Драко.       Кареты по соседству трогаются, и времени на решение остаётся катастрофически мало. Ситуацию спасает — или же окончательно губит — не то проникнувшаяся, не то просто пожалевшая Джинни Луна. Она встаёт со своего места и пересаживается на то, что рядом с Драко. Джинни запрыгивает в карету как раз в тот миг, когда та начинает движение: покачнувшись, падает на сидение по правую руку от Шейна и, поджав губы, сцепляет пальцы в замок на коленях.       И судя по тому, что первые две минуты Джинни напряжённо молчит, глядя на собственные руки, она точно не продумывала свои действия или слова дальше того, что получила. И в отличие от тех же Фреда и Джорджа совсем не может придумать тему разговора на ходу.       — Джинни тоже искала тебя вместе со всеми, Шейн, — вновь помогает хоть как-то начать разговор Луна.       — Не очень-то от меня много было пользы, — глухо отзывается Джинни. — Но я всё равно хотела… Мы… — Она замолкает, а после решительно вскидывает голову и вновь награждает Шейна прямым взглядом, как было в самом начале, когда она только подошла к карете. — Ты не должен был сбегать. Мы все беспокоились, искали тебя, думали, ты разозлился на нас и больше знать не хочешь. И не только мы, многие старшие тоже места себе не находили, профессор Люпин, например, и Сириус.       — Я не… Не злился. — Шейн, видимо, решает, что именно это слово достаточно важно, чтобы сделать на нём акцент. В конце концов, просто выпрыгнуть из кареты, чтобы избежать разговора, он не может, а притворяться глухим и немым будет не к месту, раз уж сам не прогнал Джинни и позволил поехать с собой. — Просто мне нужно было многое обдумать и с… с настоящим отцом встретиться, — со знакомой запинкой продолжает он. — А потом, судя по новостям, у вас у всех была куча забот, да и настоящий Гарри Поттер всегда был рядом с вами. Я пару раз видел вас вместе с ним на улицах, так что решил не подходить… А потом как-то не до того стало.       — Ты нас видел? И не подошёл? — В голосе Джинни рядом с удивлением поселяется нечто, похожее на возмущение.       Шейн почти виновато потирает шею, Луна сдержанно улыбается.       Драко со вздохом поворачивает голову в сторону движения, рассматривая кожистые крылья фестралов. А ведь настоящий Гарри Поттер, в отличие от него или Луны с Шейном, их точно не видит, причин нет. Повезло же.       Джинни что-то говорит про абсолютную непохожесть Шейна на Гарри, про то, что никогда даже не думала замещать одного другим — даром, что ли, знала правду, чтобы и при желании не перепутать? — непоследовательно рассказывает какие-то крупицы об участии в поисках… Драко честно старается не вслушиваться, но Джинни слишком близко и говорит слишком громко. Эмоционально, торопливо, боясь, что перебьют, не дав высказаться. Почти как Фред с Джорджем при первой встрече. Наверное, она действительно многое приняла слишком близко к сердцу из-за того, что на последних курсах сблизилась с Шейном, пусть не знала даже настоящего его имени… И быть может, внешность сейчас перед ней другая, но человек несомненно именно тот, которого она знала раньше. Джинни, в отличие от Драко, может принять это однозначно и ни на миг не покривив душой.       Скорее всего, с такой уверенностью о себе не скажет даже сам Шейн. Но ему ничего говорить и не нужно, у него впереди ещё достаточно встреч с людьми, которые сделают это за него. А уж чем это закончится в долгосрочной перспективе — будет видно.       В Косом переулке вечером второго сентября на удивление малолюдно. Не сказать чтобы мешало и обратное, но всё же отсутствие толпы по-своему успокаивает, особенно после долгого времени среди неё и под пристальными её взглядами.       Джеймс Поттер на ходу закидывает руки за голову и подпинывает какую-то попавшуюся под ногу яркую коробочку, возможно, из-под какого-нибудь подарка.       — …Потому что для нас, видишь ли, это было бы слишком легко и вообще просто для самоудовлетворения! — показательно фыркает он. — Или вроде того, я почти не слушал. А ты, Бродяга?       — И я, — согласно кивает идущий по правую руку Сириус Блэк, по привычке быть подозрительным ко всему вокруг внимательно всматриваясь в одинокого идущего навстречу человека: мантия на нём старая и чуть потёртая, и он по мере приближения зачем-то решает накинуть на голову капюшон. — Дамблдор, как всегда, ничего не говорит прямо, всё загадками. А нам отгадывать, что он имеет в виду.       Римус Люпин, идущий от Джеймса слева, вслух к возмущениям — или же просто показательным ворчаниям — не присоединяется, хотя про себя согласен с ними целиком и полностью. Ну или по большей мере точно.       Альбус Дамблдор не желал, чтобы объединившиеся Мародёры начинали поиски сбежавшего подставного Героя, по двум причинам. Во-первых, они были почти всегда на виду, и поиски чего-то на фоне вроде бы установившегося мира обязательно привлекли бы внимание — достаточно было случайно сболтнуть лишнее или спросить о чём-нибудь громче положенного. А во-вторых, как выяснилось совсем недавно, когда результаты уже оказались достигнуты… «Молодым это было нужнее».       Если бы на Шейна Дреннана в первую очередь вышли старшие, даже выстройся потом вся его былая компания в очередь, чтобы поговорить, объясниться или извиниться, это выглядело бы в его глазах совсем по-другому. В конце концов, между Джеймсом Поттером, восхищающимся ограблением банка «Гринготтс», и теми же близнецами Уизли, навсегда обязанными Шейну спасением сестры и отца, — целая пропасть. И стремление Фреда с Джорджем убедить, что для них это всё не пустой звук, несмотря на сменившиеся имя и внешность, ни в какое сравнение не идёт с желанием Джеймса просто познакомиться…       Сириус с Римусом, конечно, могли бы поспорить на счёт себя и своих причин поисков, но смысла в том не видели. Сейчас ситуация вроде как изменилась, но всё равно придётся ждать, как минимум, до зимних каникул, чтобы попытаться перехватить Шейна Дреннана на них. Хотя это уже какой-никакой реальный ориентир на будущее.       — Всё ещё дуешься, что мы забрали из твоего тайника тот ломаный орешник, не предупредив, Лунатик? — додумав на свой лад молчание Римуса, не особо стремящегося участвовать в разговоре, толкает его плечом Джеймс. Римус, искоса глянув на него, решает не отвечать, что естественно принимают за подобие согласия. — Да ты нас в глаза не замечал первое время.       — А потом у тебя были Тонкс с Тедди, — подхватывает Сириус и мгновение спустя, расплывшись в улыбке, добавляет: — Когда, кстати, пригласишь в гости с малым познакомиться?       — Никогда, — на этот раз всё-таки отвечает Римус. Наверное, слишком быстро, так что зеркально Сириусу начинает улыбаться и моментально подхвативший общее настроением Джеймс. — Я вообще вас и на милю к нему не подпущу.       — Смотри-ка, Сохатый, староста опять ворчит, будто не один из нас и вообще не при делах.       Римус на это лишь глаза закатывает. И потому не успевает среагировать на то, как Джеймс снова шутливо толкает его в бок.       …На как раз поравнявшегося с ними идущего навстречу человека Римус налетает как-то слишком сильно: вроде бы должен был максимум плечом задеть, но сталкивается чуть ли не лоб в лоб, как если бы тот подался ему навстречу.       — Извините, — отойдя на шаг назад и глянув через плечо незнакомца в капюшоне в спины не затормозивших друзей, обречённо вдыхает Римус.       — Да ни в жизнь, Люпин, — тихо, почти шёпотом отвечает незнакомец и, в три широких шага обогнув его, продолжает свой путь дальше по улице.       Римус медлит пару секунд и всё-таки оборачивается на явно настроенного не самым дружелюбным образом человека: голова его была опущена достаточно низко, чтобы под капюшоном не удалось рассмотреть лица, да и голос вроде бы незнаком… Хотя, о чём речь, шёпот почти у всех людей одинаковый, за ним настоящего голоса и не разберёшь.       — Эй, Лунатик! — окрикивает всё-таки оглянувшийся на замешкавшегося друга Сириус. — Ты там чего застрял?       — Да так… — Римус мысленно прикидывает, насколько ему нужны неприятности, и вскидывает руку. — Вы идите, я нагоню.       Однако шаги Джеймса с Сириусом, стоит только повернуться к ним спиной и двинуться за уже дошедшим до угла незнакомцем, моментально затихают. Они явно намереваются дождаться его на этом самом месте, просто из принципа, а может, и что-то заподозрив, чёрт их разберёт.       Римус ныряет за угол следом за неизвестным человеком… И ему в шею утыкается волшебная палочка, заставив отступить на полшага назад и наполовину выйти из-за угла обратно.       — Здравым смыслом ты явно обделён, Люпин. — Капюшон скидывают с головы, позволяя всё-таки увидеть своё лицо. — А ведь не будь мне, что терять, кроме свободы, и мне хватило бы дурости тебя проклясть.       Палочку отнимают, и Римус на автомате подносит руку к шее и накрывает ладонью место недавнего прикосновения. Вроде бы и не со всей силы ткнули, а приятного всё равно мало. Чтобы лишний раз не давать повода друзьям подумать что-то не то, он делает шаг вперёд, снова оказываясь вне поля их зрения, и наконец-то осматривает вынужденного собеседника.       Тот помогать в опознании себя не спешит: просто молча ждёт результата, постукивая так и не убранной палочкой себе по плечу… А после перекручивает её между пальцами и перекладывает из руки в руку.       — Дреннан. — Римус признаёт скорее именно движение, чем внешность, не особо преуспев с поправкой на почти двадцать лет. — Ты…       — Знаешь, за тебя уже всё, что можно, сказали аж трое, — вновь указывает в его сторону волшебной палочкой Иден Дреннан, хоть и на этот раз совсем неопасно, — не перечёркивай их слова своими, вряд ли у тебя выйдет лучше.       — Уговорил, — слабо улыбается в ответ Римус. — Но тогда мне вроде как и вообще сказать тебе нечего. По крайней мере, из того, что ты стал бы слушать.       — Надеюсь, ты рад этому так же, как и я. — Иден всё-таки убирает волшебную палочку и, задумчиво потерев подбородок, словно бы с большим нежеланием или сомнением вытаскивает из внутреннего кармана мантии небольшой конверт. — Раз уж не повезло с тобой столкнуться… Думаю, отдам я его сегодня или отправлю через неделю, разницы не будет.       Римус награждает протянутое ему письмо недоверчивым взглядом. Вариантов, от кого оно может быть, с учётом Идена Дреннана как отправителя, на ум приходит только два…       — Оно не укусит, Люпин, — немного криво улыбается Иден. — Но может достаться тебе только через неделю, если не возьмёшь сейчас.       — Пусть так и будет. — Римус всё-таки заставляет себя завести руки за спину.       Иден Дреннан непонятно хмыкает и покачивает головой, а после, больше не сказав ни слова, трансгрессирует…       …Выпущенное из пальцев за мгновение до этого письмо медленно опускается на мощёную булыжником землю. «Профессору Люпину» значится на строке получателя.       — А мы уж думали, пора идти тебя спасать… от кого бы то ни было, — с улыбкой роняет Джеймс, когда Римус наконец-то возвращается к терпеливо дожидающимся его друзьям.       — Плохой знакомый? — намеренно искажая фразу, используя противоположное по значению первое слово, присоединяется к нему Сириус.       Тот факт, что привлекший внимание волшебник был именно знакомым, неоспорим, а уж о том, что знакомый он далеко не хороший, они с Джеймсом догадываются как по лицу решившего нагнать его Римуса, так и по последующему отшатыванию назад из-за угла. Даже странно немного, что неуслышанный разговор прошёл относительно мирно, Джеймс с Сириусом вполне ожидали чего-нибудь худого и были готовы, в случае надобности, подоспеть на помощь.       — Не худший из возможных, — отстранённо отзывается Римус. Спрятанное в карман письмо он упоминать или демонстрировать не спешит. Быть может, позже. Где-нибудь через неделю, когда оно действительно должно бы дойти до адресата, чтобы его вскрыть и прочесть.       Сириус с Джеймсом, переглянувшись между собой, показательно пожимают плечами.       Пролетевшая над их головами почтовая сова усаживается на подоконник магазина волшебных палочек Олливандера и принимается стучаться клювом в окно. На конверте вместо имени отправителя безлико красуется краткое «Хогвартс», а внутри обнаруживается сложенный несколько раз лист с одной единственной фразой. Олливандер перечитывает её несколько раз, прежде чем понимает, от кого это и по какому поводу, в конце концов, времени прошло уже достаточно, так что он успел о том и забыть… Как, похоже, до недавних пор о том не вспоминал и не подписавшийся отправитель — намеренно или потерявшись в своих собственных делах, гадать не имеет смысла.       «Спасибо за помощь с палочкой, мистер Олливандер».       Жизнь ни в коем случае не возвращается на круги своя, но словно бы намекает — каждым событием или словом небезразличного тебе человека, неважно, желательного для встречи или нет — что, несмотря на все беды и сумасшедшие повороты судьбы, нужно продолжать двигаться вперёд.       Тем более что кто-нибудь, возможно, даже самый неожиданный в твоих глазах, обязательно либо протянет руку, либо для верности подтолкнёт.