Скорбеть не пристало

      Как только поиски оказываются завершены, Драко Малфой тратит два вечера, чтобы всё максимально точно рассказать и обрисовать родителям. Он подробно описывает поиски, заверяет, что вынужденное сотрудничество с близнецами Уизли было хоть и утомительным, но точно безопасным… Говорит и говорит, пока не заканчиваются слова — по собственной просьбе отца не называя точного места, где сейчас находятся Дреннаны — а после словно бы ставит точку на хоть и непродолжительном, но знатно потрепавшем нервы этапе жизни.       Шейна Дреннана он старается намеренно не вспоминать и в разговорах не поднимать. Хотя выходит всё равно не очень, особенно когда на страницах «Пророка» появляется что-то о Поттерах — выглядящих на фотографиях далеко не самым довольным из-за оказанного внимания образом — или когда в новостях говорят о почти оконченном восстановлении Хогвартса. Какое-то крыло школы нужно отстраивать чуть ли не полностью, поэтому туда на время обучения ход студентам будет закрыт; но какая-то часть школы, как помнит Драко, и в мирное время выглядела нежилой и заброшенной, изобилуя пустыми аудиториями, так что вряд ли на деле изменения будут сильно заметны.       Где-то полторы недели спустя к нему неожиданно прилетает сова от Луны Лавгуд. Краткое письмо, лишённое приветствия и заключительного прощания, оказывается приглашением сходить на встречу с Шейном Дреннаном вместе с ней — насколько может судить Драко, приглашением только с оглядкой на то, что сам он ни разу больше так и не наведался на тот островок на побережье вблизи Коукворта… Но оно Драко и не особо нужно: с Шейном Дреннаном они не были и вряд ли когда-нибудь станут друзьями, им даже нейтральных отношений, наверное, и за несколько лет не достичь, а вопросов или желаний-требований у него к Шейну никаких нет и подавно.       К тому же, сквозящее от письма Луны участие, намекающее на то, что он просто не знает, как вести себя с Шейном один на один, Драко и подавно кажется оскорбительным. И немного смешным, ибо вот уж от кого не ожидалось. В конце концов, он, почему-то решив, что оставить письмо без ответа будет неправильно с оглядкой на недавнее и пока не забывшееся сотрудничество, всё-таки отсылает Луне краткий и максимально вежливый отказ.       Когда в окно Драко начинает стучаться клювом незнакомая сова, время близится к четырём. И пусть Драко ни от кого и ничего не ждёт, но на принесённом письме получателем указан именно он… Однако в первой же строчке отправитель обращается к его матери.       — А я уже думала, что мой заказ всё-таки проигнорировали, — слабо улыбается Нарцисса, когда сын, войдя к ней в комнату, передаёт почему-то пришедшее на его имя письмо. — Я заказала твоему отцу скромный подарок, — поясняет она в ответ на выжидающее молчание и вопросительный взгляд. — Но если бы ответ пришёл лично мне или просто обычной почтой, он бы узнал сразу же. Поэтому я оформила его на твоё имя, только вот забыла сказать, вылетело из головы. — Нарцисса виновато улыбается и, бегло просмотрев письмо повторно, складывает его пополам. — Не сходишь забрать, Драко?       Отказываться Драко даже не думает, тем более что ему не помешает лишний повод выбраться из дома, пусть даже в Косой Переулок. Точнее — особенно в Косой Переулок. Ему вообще кажется, что он после встречи с Шейном забыл о чём-то важном и вроде бы запланированном, из-за чего без особого повода ходил туда уже трижды… Но никак не может сообразить, что это было.       — Как думаешь, Драко, — задумчиво тянет Нарцисса, пока сын собирается, — Иден Дреннан согласился бы на встречу с нами?       — Без понятия, — пожимает плечами Драко и лишь после этого окончательно вникает в сами слова и их смысл. — Ты хочешь… встретиться с ним?       — Пригласить к нам, если точнее. Его и сына, если согласятся.       — Отцу это не понравится, — качает головой Драко.       Нарцисса сдержанно улыбается. Люциусу не понравится, это точно, но он не прогонит гостя, тем более, приглашённого женой. Да и скорее всего ему самому было бы интересно послушать обо всём лично и побольше узнать о случившемся с обратной стороны; другое дело, что он этого не скажет.       Драко не уверен, что это хорошая идея, но всё-таки обещает матери поразмыслить над тем, как это воплотить. Если она не передумает, можно будет попробовать передать приглашение… Например, через ту же Луну Лавгуд.        «Дырявый котёл» встречает Драко почти приевшимися взглядами напополам с равнодушием, а мощёная булыжником улица за аркой — вечерней суетой и поостывшим интересом. В магазине его приветствуют дежурной фразой, и некоторое недовольство личностью клиента читается лишь в куда более скором нахождении и вручении товара, чем обычно: продавец перекидывался с предыдущим покупателями парой формальных фраз или пытался прорекламировать и предложить что-то ещё, прежде чем те ушли, а Драко с этикетной рабочей вежливостью выдал заказ и сразу же переключился на следующего человека. Драко, собственно, не против, его подобное вполне устраивает.       Заказанным Нарциссой скромным подарком оказывается новая трость. Отцу, наверное, должно понравиться.       — О, давно не виделись, Драко. — На выходе из магазина Драко почти сталкивается с как раз собирающимся зайти Грегори Гойлом; тот на удивление мирно улыбается в знак приветствия и почти сразу отходит на несколько широких шагов в сторону, чтобы не оставаться на пороге магазина. Драко, мысленно прикинув, что никуда не спешит, всё-таки следует за ним. — Как там твои недавние поиски? Нашёл, что искал?       — Можно и так сказать, — кратко кивает Драко, осторожно пристраивая длинную коробку с тростью подмышкой. — Спасибо, что помог с определением места.       — Ерунда, обращайся.       Они всё-таки заходят в кафе-мороженое Флориана Фортескью и усаживаются за столик у самой двери, чтобы можно было, в случае чего, сразу уйти.       Они почти не общались в последнее время, потому что Драко был занят поисками Шейна Дреннана, но не похоже, чтобы это мешало. В конце концов, даже то, что мать Грегори была по-своему обижена на Малфоев за их неожиданное помилование, тогда как её муж оставался в Азкабане, не повлияло на то, что Грегори согласился подсобить. И даже не стал задавать никаких вопросов… И, по сути, не задаёт их даже сейчас — по крайней мере, серьёзных уточняющих — может, по привычке, а может, просто считает бесполезным или неуместным.       Они стараются не вспоминать о войне и, что ещё хуже, смерти Винсента Крэбба, но тот бардак, что творится в мире сейчас, обойти в разговоре стороной трудно. Хотя после недавних полученных знаний Драко может говорить об этом куда спокойнее и уже даже без заметного раздражения. Грегори если и замечает эту перемену, то никак не комментирует.       — Серьёзно? Вернёшься в Хогвартс для окончания седьмого курса? — удивляется Грегори, когда разговор как-то незаметно сворачивает в сторону школы.       — Мать долго настаивала, и отец её, в конце концов, поддержал, — только и пожимает плечами Драко.       — А моя мать, наоборот, категорически против… Хотя я ещё попробую её уговорить, иначе куда я потом сунусь без сданных ЖАБА. Насчёт остальных не в курсе. — Под «остальными» Грегори явно подразумевает тех, чьи родственники были либо замешаны в войне, либо подозревались в пособничестве Тёмному Лорду.       И ладно бы дело было только в желании… Некоторые родители до сих пор высказываются против возвращения в стены школы детей пожирателей смерти, да и вообще весь факультет Слизерина находится под прицелом внимательных и часто недовольных взглядов из-за того, что не участвовал в последней битве за Хогвартс. Оставалось надеяться, что это не пустят на самотёк, всё же Альбус Дамблдор вернулся на пост директора и точно не должен был допустить, чтобы в его школе жизнь и правила диктовали предвзятые и испуганные оглядками на прошлое люди. Одно дело не вмешиваться в факультетскую вражду, сейчас уже и не вспомнить, когда начавшуюся, но совсем другое — вмешательства извне.       Хотя Драко даже не сомневается, что Слизерин ещё нескоро избавится от недобрых взглядов или слаженного бойкота со стороны трёх других факультетов. Главное, чтобы хватило терпения на всё это не отвечать.       Они расходятся, кратко махнув друг другу на прощание, и Грегори вновь направляется в сторону магазина. Не сказать чтобы прямо спешит, но всё-таки откладывать сам визит, несмотря на время, не собирается. Драко забыл спросить, за чем именно Грегори вообще шёл, и окрикивать сейчас, когда они уже распрощались, смысла не видит. Зато его неожиданно посещает мысль, что можно не писать лишний раз Луне Лавгуд, а просто заглянуть минут через сорок, как раз перед закрытием, в дурацкий магазинчик в 93-ем доме и передать приглашение матери через Фреда и Джорджа. Можно даже сейчас купить конверт и кратко написать это самое предложение письмом, чтобы Уизли просто отдали его Идену Дреннану. Всё равно они двое, Драко почему-то не сомневается, наведываются к Шейну куда чаще, чем Луна.       …Мысль о том, что это была плохая идея, настигает Драко как раз на подходе к магазину. И не потому, что там полно народа, это, как раз, не удивляет, просто из дверей выходит Гарри Поттер. Он неожиданно один, без компании Рона и Гермионы, и выглядит почему-то раздражённым — резким движением накидывает на голову капюшон мантии и, поправив съехавшие на нос очки, осматривается по сторонам, видимо, решая, куда пойти дальше… И, к сожалению, всё-таки замечает не успевшего затормозить и отвернуться Драко.       — Эй, Малфой, есть минутка? — Благо, Гарри Поттеру хватает ума не кричать через улицу, а сначала подойти, да и голос он заметно понижает.       С одной стороны, Драко хочется сказать, что этой самой минутки у него нет, но с другой… Он вроде как сам для себя решил, что с этим Гарри Поттером враждовать и даже просто лишний раз пререкаться нет ни причин, ни смысла. К тому же, сейчас внутри магазина через окна всё ещё видна толпа, соваться в самое сосредоточение которой — издевательство над собой и своими нервами. Люди на улице к нему не лезут, а вот куча волшебников примерно его возраста точно окружит со всех сторон и не упустит возможности высказаться. Фред с Джорджем, скорее всего, быстро всех успокоят, чтобы вдруг не устроили бардака с разборками внутри магазина… Но лучше лишний раз не рисковать.       — Не боишься ходить без свиты? — почти бездумно интересуется Драко, когда они отходят чуть в сторону. Совсем уходить с улицы ни он, ни Поттер не собирается, всё равно разговор вряд ли будет долгим и содержательным.       — А ты? — не остаётся в долгу Гарри. — Судя по тому, что мне рассказывали, ты любил таскать за собой пару-тройку человек для вида и удобства.       — Так чего хотел-то? — Драко, не сдержавшись, кривит губы. И даже думать не хочет, рассказывали ли Гарри о том, чем это самое «таскание» для избранных людей закончилось. Дважды за день оглядываться на эту часть школьной жизни — как-то чересчур.       — Подумалось тут, что ты мог бы познакомить нас между собой, — многозначительно выделив важное «нас», произносит Гарри.       Драко для осмысления требуется долгие секунд десять. Гарри всё это время выжидающе молчит, и Драко даже успевает подумать, что это какая-то словесная ловушка или просто завуалированный подкол — как ни странно, он бы даже впоследствии не удивился, что попался, потому что этот Гарри Поттер совсем не похож на того, кто был им прежде… И именно эта мысль о сравнении становится ключевой для понимания.       — Что, Уизли похвастались, но делиться отказались? — с долью ехидства интересуется Драко. Гарри в ответ на это вполне однозначно фыркает. — Никогда бы не подумал, что скажу это, но… Кажется, они начинают мне нравиться.       Похоже, этого оказывается достаточно, чтобы Гарри Поттер без каких-либо ещё слов понял: Драко тоже ничем «делиться» не собирается. И даже возьмись сейчас Гарри пошутить, что он докатился до сговора с чёртовыми Уизли, Драко со спокойной душой пропустит это мимо ушей. Просто потому что благодаря этому на первый взгляд невозможному союзу ему посчастливилось обставить прославленную тройку Героев. Это нечестная, но всё-таки победа.       В том, что пойти к Фреду и Джорджу было плохой идеей, Драко повторно убеждается уже непосредственно при встрече с ними. Всё-таки лучше было просто написать Луне Лавгуд и попросить её.       Он всё-таки выжидает остаток времени до закрытия магазина, заходит внутрь в последние рабочие минуты и вплоть до ухода последнего клиента отстранённо стоит в одном из углов, бездумно рассматривая несколько висящих на стенах фотографий и газетных вырезок. Фред с Джорджем, скорее всего, признают его ещё с самого начала, поэтому из магазина вместе с другими тремя задержавшимися покупателями не гонят — подходят, уже закрыв двери магазина, и зеркально скрещивают руки на груди. Вопрос, с чего это вдруг сам Драко Малфой посетил их магазин, понятен и так, равно как без проблем угадывается его возможная интонация, так что в озвучивании не нуждается.       Драко мысленно прикидывает, что, пожалуй, готов взять назад свои неосторожно сказанные слова о том, что эти двое вроде как начинают ему нравиться. Единственное, что он к ним испытывает непосредственно сейчас, это лёгкое раздражение и желание заехать обоим по очереди по голове коробкой с отцовской новой тростью, просто потому что её наличие в руках мешает взяться за палочку.       — Передать письмо? — в один голос переспрашивают близнецы. — Мистеру Дреннану?       Драко решает не повторять, они отлично всё услышали. Драко и не сомневался, что вместо однозначного согласия или отказа они начнут либо выпытывать содержание, либо просто нести какую-нибудь чепуху. Например…       — Не боишься, что мы вскроем письмо и прочтём? — усмехается Джордж. Слова почти точь-в-точь те, что Драко и мог представить, хотя эта предсказуемость скорее утомляет, чем кажется смешной.       — И если сочтём, что там какая-нибудь опасная чепуха, просто сожжём, не передав? — подхватывает Фред.       Драко всё-таки закатывает глаза, и это вызывает в ответную слаженный смех. Ещё пару лет назад Драко такое только в страшном сне могло бы присниться….       — Что тебе мешает самому к мистеру Дреннану заглянуть и просто сказать, что там в письме напридумывал? — показательно разводит руками Фред. — Делов-то на пару минут.       — Да и просто к Шейну мог бы заглянуть, — привычно копирует жест брата Джордж. — А то словно бы для галочки его искал с нами.       Драко, не сдержавшись, усмехается. Вот уж к кому, а именно к Шейну он точно не пойдёт, незачем. Эти поиски нужны были ему для понимания творившегося хаоса и немного для понимания самого себя, а не чтобы продолжить общение, которое не задалось с момента знакомства.       Хотя, как ни крути, Фред с Джорджем отлично это понимают, просто не могут лишний раз не поднять в разговоре, зная, что им за это ничего не будет. И они, в конце концов, всё равно согласятся передать письмо — хотя бы потому, что это похоже на услугу, за которую потом можно попытаться что-нибудь стребовать в ответ. Маловероятно, конечно, но чем эти черти ни шутят.       — Ты пока доставь груз. — Джордж потягивается и разминает плечи, а после, глянув на брата и как-то странно поиграв бровями, разворачивается и направляется в сторону двери, ведущей не то в магазинный склад, не то в их рабочий кабинет. — А я пойду заберу мантии и подарок.       — Ага, нагоняй, — подмигнув, кивает ему Фред, нарочито провожает брата взглядом и только после этого поворачивает голову к Драко. — Давай своё письмо.       Драко смотрит на протянутую ему ладонь и явственно чувствует подвох. Вот неспроста были эти переглядки, этим двоим никакой веры быть не может, в конце концов, один раз они уже затолкнули его в камин и отправили прямиком в дом Лавгудов…       …И, чёрт подери, Драко ни на грамм не ошибается! Поудобнее пристроив коробку, игнорируя возможность для удобства просто поставить её на пол, он только опускает голову и подносит руку к груди, чтобы достать из мантии письмо, как Фред резко подаётся вперёд и хватает его за плечи. И вместе с ним трансгрессирует.       На земле прямо под ногами галькой выложен небольшой круг, скорее всего, для точности трансгрессии, и буквально через два шага от него, как выясняется, находится граница невидимой и отводящей внимание защиты. Драко смотрит на покосившийся от времени и сырости домик на безымянном островке близ побережья Коукворта и мысленно ругает себя на чём свет стоит. Конечно, он может просто взять и трансгрессировать обратно, но… Теперь это уже дело принципа — не показывать спины и не сбегать, когда цель в паре шагов. Скорее всего, чёртовы Уизли об этом догадывались или просто на это надеялись.       — Письмо доставлено к месту назначения, — самым невозмутимым образом докладывает Фред, поспешно отступая на пару широких шагов назад. — Но это была разовая бесплатная акция, так что не обольщайся.       — Уж постараюсь, — сквозь зубы цедит Драко. На появившегося десятью секундами позже Джорджа, с двумя мантиями на плечах и каким-то свёртком в руках, он даже головы не поворачивает.       Кикимер впускает их без вопросов, но со скрипучим недовольным кряхтением. О появлении незваных, но скорее всего ожидаемых гостей он явно уже доложил, потому что Шейн выходит им навстречу почти сразу, без окриков… И смотрит на Драко с немалым удивлением, уж его повторного визита Шейн точно не ждал, да и сам Драко вроде как говорил, что новой встречи искать не будет.       — Я хотел кое-что передать твоему отцу, — как можно невозмутимее произносит Драко. — Потом сразу уйду.       Он говорит это скорее для себя, чем для Шейна, и старательно делает вид, что не замечает, с каким довольством на него поглядывают братья Уизли. С ними он как-нибудь обязательно за это сочтётся. У него даже есть пара способов на примете, и имя одного из них — Гарри Поттер, который так хочет познакомиться со своим невольным двойником.       Фред с Джорджем следуют за Шейном на кухню и принимаются шуршать там обёрткой захваченного из магазина подарка, Драко же, провожаемый любопытным взглядом усевшегося рядом с камином Кикимера, открывает дверь в спальню, на которую Шейн указывает после объяснения цели визита. Судя по взгляду, которым Шейн наградил длинную коробку в руках Драко, именно её он принял за нечто, что нужно «передать»… Спросит ещё, наверное, потом у отца, что ему принесли и по какому поводу. Ну и ладно.       Иден Дреннан почему-то сидит на полу рядом с кроватью, прислонившись спиной к небольшой тумбе с включённой лампой, и как раз переворачивает страницу читаемой книги.       — Чем обязан, мистер Малфой? — интересуется он абсолютно без удивления. Видимо, не допускает ни малейшей вероятности, что Драко зашёл случайно, а может, просто слышал, о чём там вёлся разговор снаружи комнаты.       Драко, помедлив пару секунд, всё-таки переступает порог и почти на автомате закрывает за собой дверь. Письмо теперь бесполезно, придётся говорить.       Смотреть на Идена Дреннана сверху вниз при разговоре кажется чем-то ужасно неправильным, но вставать с пола тот не спешит, разве что закладывает книгу каким-то пером и не глядя кладёт её через голову на тумбу рядом с лампой. Но зато, как подмечает для себя Драко, выглядит Иден Дреннан уже чуть получше, чем при прошлой встрече, а уж что до сидения на полу, несмотря на неудобство и холод… Что же, Драко помнит, что некоторые пожиратели смерти, которых вытащили из Азкабана во время второй Войны и которые некоторое время прятались в их с отцом доме, демонстрировали и не такие странности.       Пара незначительных реплик — Драко почему-то использует безликое «моя семья приглашает» вместо точного обозначения матери — укладывается в считанные секунды. И стоило ради них появляться лично, чёрт бы побрал этих Уизли.       — Знаешь, это даже немного подозрительно. — Иден Дреннан задумчиво почёсывает щёку правой рукой, опускает левую на пол, так что ладонь и запястье теряются за вытянутыми ногами, и слабо улыбается. — Мы с Люциусом никогда особо не ладили, так что вряд ли он захотел бы видеть меня гостем в своём доме. Тем более, столько лет спустя и имея среди тем разговоров всего пару самых мало желательных.       Драко продолжает смотреть на него сверху вниз, но теперь отчего-то чувствует себя так, будто стоит лицом к лицу и под прицелом волшебной палочки. И на миг задаётся вопросом, а где она у Идена Дреннана вообще, была же в прошлый раз. Под кроватью, что ли, лежит? Поэтому он руку с её стороны опустил на пол?       Пожирателей смерти с прогрессирующей паранойей, вскакивающих на ноги или хватающихся за палочку просто из-за резких звуков, Драко тоже видел. А ещё видел, как они запускали друг в друга заклинаниями из-за самых нелепых подозрений.       — На самом деле, мой отец даже не знает о том, что я здесь, — решает всё-таки разориться на подробности Драко. — Это предложение моей матери.       — Нарциссы, значит? — То ли кажется, то ли у Идена Дреннана действительно в одно мгновение теплеют голос и взгляд. — Блэки любят лезть, куда не просят, и всё решать за других, этого у них не отнять.       Драко невольно улыбается, вспоминая, как мать сумела повлиять на отца и на него самого, просто потому что считала, что закончить Хогвартс важно и плевать, что говорят вокруг другие. К тому же, был ещё Сириус Блэк, не раз нагрянувший в их дом и буквально взявший Люциуса измором, чтобы тот согласился вернуться в состав попечительского совета — в первую очередь, во спасение от этих мучений и ответственности самого Сириуса.       Иден Дреннан выдерживает паузу, что-то прикидывая про себя, и всё-таки поднимается на ноги. В левой руке действительно оказывается волшебная палочка, Драко не ошибся, предполагая, что та лежала на полу под кроватью. Хотя непосредственно сейчас уже не поймёшь, взял он её ещё во время разговора или просто, пока вставал.       — Точно, ты ведь тоже наполовину Блэк, — вновь улыбается Иден Дреннан, но эта улыбка уже не выглядит такой опасной, как предыдущая. — Иначе тебя бы здесь не было.       Намёк на сам факт поиска и на не самую обычную в этих поисках компанию Драко понимает сразу же. И, сам того не замечая, улыбается в ответ:       — Так вот в чём всё дело. Нужно запомнить объяснение, пригодится.       Собеседник показательно пожимает плечами, мол, не за что, обращайся. Драко же, сочтя обещание матери выполненным — в конце концов, приглашение он передал, а будет ли на него вообще ответ, и понятия не имел — отворачивается и даже берётся за ручку двери… Но вдруг останавливается.       За спиной слышится заинтересованное мычание, и Драко вновь поворачивается лицом к Идену Дреннану. В конце концов, раз уж он здесь, то почему бы не спросить то, на что не хватило духу в прошлый визит. Не то чтобы это было хоть сколько-то тактично с его стороны, но всё-таки на фоне того, как расходится некогда услышанное от Беллатрикс с увиденным лично…       — Мистер Дреннан, не сочтите за…       — Не сочту, — обмахиваясь вновь взятой с тумбы книгой, перебивает Иден Дреннан. — Спрашивай, полу-Блэк.       Драко отчего-то это обращение кажется даже немного смешным. А ещё частично выгодным, раз уж собеседник с некоторым попустительством относится к нему только из-за этого. Или не «только», но с дополнительной оглядкой.       — Я слышал, что Вы отказались бежать из Азкабана… — начинает Драко и вновь оказывается перебитым.       — …потому что был абсолютно невменяем? — со знанием дела перехватывает Иден Дреннан. — Знаешь, мальчик, — продолжает он почти сразу, и Драко в один момент понимает, почему Шейн так не любит, когда это слово обращают к нему. Почему-то это звучит ужасно неприятно, несмотря на отсутствие какой-либо эмоциональной окраски. — Тебе и в страшном сне не приснится то, что мне иногда видится в собственной тени или слышится в скрипящей из-за сквозняка двери. А покупкой настоек для сна или каких-нибудь умиротворяющих бальзамов я мог бы озолотить любого зельевара, не будь у меня личного, с недавних пор с поставщиками ингредиентов для приготовления.       Иден Дреннан говорит это так просто, что Драко на миг даже допускает мысль, что он просто врёт, намеренно, чтобы не разрушить удобный для себя миф… Но, наверное, это всё-таки самая, что ни на есть, правда, а Иден Дреннан просто не видит смысла её отрицать из-за очевидности.       И, скорее всего, Шейну очень непросто было первое время после того, как они с отцом покинули лечебницу, где за возможными приступами паники или чем бы то ни было следили лекари.       — Если это принципиально важно, можешь передать матери, что я согласен встретиться, — не дождавшись от Драко больше никаких вопросов или уточнений, произносит Иден Дреннан. — Но сам-то готов к тому, как потом посмотрит на тебя отец?       Драко в ответ лишь кратко пожимает плечами. Он сейчас, выступая посредником, берёт на себя намного меньше, чем когда подписался на поиски точно не рассчитанной на него правды.       К тому же, Драко уже начинает думать, что отец всё-таки не отказался бы встретиться с Иденом Дреннаном — прямо как сам Драко готов был пойти на сделку с двумя рыжими дьяволами для поиска ответов. Отец точно хотел бы расспросить обо всём максимально подробно и составить собственное мнение: мнение, опирающееся не на чужие пересказы событий, а на прямой разговор с человеком, за эмоциями и интонациями которого можно наблюдать… Хотя отец точно не скажет этого вслух и сам лично не станет приглашать Идена Дреннана к себе в дом. Из гордости, или из принципа, или по какой-то другой причине.       Нарцисса, в отличие от сына, поняла это куда раньше, если не с самого начала.       Люциус не без удивления слышит, как Сириус Блэк вроде бы вышедший за дверь и собиравшийся трансгрессировать прочь, отказавшись от каминной сети, вдруг принимается с кем-то разговаривать. Если это такая шутка, то она абсолютно идиотская — в стиле Блэка, конечно, но совсем не к месту.       Люциус, постояв полминуты и убедившись, что голос Сириуса не стихает и к тому вроде как добавляется вполне реальный второй, всё-таки вновь открывает дверь и выходит на крыльцо. Ещё одного незваного гостя под вечер он молча терпеть не будет. Это Сириус уже настолько обнаглел со своим попечительским советом, что с просто восхитительной наглостью объявляется на пороге, когда вздумается, но вот другие…       — …литая Берти, как ни посмотри, — слышит Люциус обрывок реплики Сириуса и наконец-то находит его взглядом, а заодно и человека, с которым ведётся беседа. Двух людей, если точнее.       Люциус ни в чём не уверен, память может и подводить, а искать столь старые фотографии прямо сейчас не представляется возможным… но вроде бы Бертина Уоллиш, и правда, была русой и спортивно сложенной, в отличие от своего жениха и впоследствии мужа. Идена Дреннана, собственно, Люциус признаёт сразу и с первого взгляда — выглядит тот не совсем здоровым, далеко не в единственном значении этого слова, но всё же не так плохо, как мог бы.       Выходит, этот молодой волшебник рядом с Иденом, к которому явно против его воли пристал Сириус…       — Какого чёрта ты здесь делаешь, Дреннан? — наконец интересуется Люциус. Достаточно громко, чтобы суметь перебить разошедшегося Сириуса, и нарочито отчеканивая каждое слово, чтобы точно привлечь внимание.       — Какой тёплый приём, — показательно разводит руками Иден. — Ты не меняешься, Малфой. Всё тот же слизеринский сноб, не научившийся даже напускному гостеприимству.       — Молчал бы, выскочка когтевранский, ни в чём, кроме квиддича, не преуспевший, — почти бездумно отзывается Люциус, а после, спохватившись, кивком указывает в сторону Сириуса, который украдкой бегает взглядом с одного взрослого на другого. — И потом, думаю, ты удивишься, когда узнаешь, сколько ещё людей совсем не изменилось.       — Оно и к лучшему. Это значит, что они остались всё такими же предсказуемыми, как были.       — Эй! — с возмущением фыркает Сириус.       Однако продолжить ему не даёт тоже выглянувшая на улицу Нарцисса. Услышала, похоже, шум, раз дверь открыта, и пошла проверить, что происходит — всё-таки Сириус Блэк собирался уходить, да и Люциус не стал бы лишний раз повышать голос из-за ерунды.       — Иден Дреннан в своём репертуаре. — Судя по всему, последнюю реплику Нарцисса расслышала чётко. И улыбка её совсем не похожа на натянутую, она точно настоящая.       — …хоть и немного не в своём уме после Азкабана, — вроде бы беззлобно поддакивает Сириус.       — …сказали и подумали мои бывшие соседи по камерам, — невозмутимо продолжает Иден.       Нарцисса, оценив воцарившееся молчание, всё-таки смеётся в кулак. Эту трёхстороннюю конфронтацию она уже видела в Хогвартсе и, небо, какая же это ностальгия.       — Так что ты тут делаешь, Дреннан? — решает повторить свой вопрос Люциус. Недобрые подозрения уже в мысли закрадываются, но лучше всё-таки уточнить.       — Твой сын передал мне приглашение твоей жены, — беспощадно сдаёт Иден обоих всё равно что заговорщиков. Сомневаться в его словах не приходится, потому что возражений со стороны Нарциссы не звучит. — А мальчик, — кивком указывает Иден на не знающего, куда деться из-за излишнего внимания, молодого волшебника с внешностью Бертины Уоллиш, — просто не захотел отпускать меня одного.       Шейн Дреннан, как замечает Люциус, слегка поджимает губы на прозвучавшее «мальчик», но всё-таки ничего не говорит, да и вообще смотрит по большей мере на Сириуса Блэка, чем на хозяев дома, к которым пришёл.       Люциус, не сдержавшись, слегка обречённо вздыхает. Сириус уходить, увидев всё равно что призрака из прошлой жизни, уже точно не намерен. Тем более что рядом с этим призраком ещё и его сын, несмотря на несовпадающую внешность знакомый вроде бы относительно неплохо. Ну или, по крайней мере, в это самое «знакомый» просто хочется верить, вдруг непосредственно сейчас это уже во всех смыслах другой человек. Но всегда есть шанс спровадить Сириуса прочь вместе с предметом интереса… Хотя это шанс на полпроцента максимум, особенно если учесть, что Иден Дреннан здесь всё-таки по приглашению Нарциссы, а значит, так просто не уйдёт, из принципа, а «мальчик» одного его не оставит.       Шейн Дреннан похож на мать, но когда он проходит мимо внутрь дома, Люциус всё же замечает серовато-синий цвет глаз, такой же, как у с интересом осматривающего гостиную Идена Дреннана. А судя по тому, как он иногда себя вёл — да хотя бы на том же втором курсе, украв у семьи Малфой домового эльфа — в нём несомненно иногда брала верх и отцовская дурная кровь. Что грешилось на Джеймса Поттера, подходило и Идену Дреннану — они оба часто бывали просто невыносимы и любили выводить окружающих из себя, разве что во взглядах на мир в целом сильно расходились.       Драко спускается со второго этажа минуте на пятой-седьмой, заинтересовавшись, почему вроде бы утихшие разговоры вдруг возобновились, да ещё и прибавили в числе голосов. И замирает посреди лестницы, поймав многозначительный взгляд отца. Иден Дреннан, тоже глянув на него, улыбается и чуть наклоняет голову к плечу — в этом жесте так и читается «Я же говорил, добра не жди».       За возможность уйти из гостиной вместе с Драко, чтобы позволить взрослым поговорить между собой, Шейн, кажется, хватается как утопающий за соломинку. Сириус его решительным — а может просто поспешным — кивком оказывается не то недоволен, не то именно огорчён. Они с Джеймсом почти уболтали Фреда с Джорджем притащить им Шейна силой, чтобы с ним по-новому познакомиться и нормально поговорить, а тут он вроде бы совсем рядом, руку протяни… Однако Шейн, оглянувшись на отца, как если бы оценивая, стоит ли его оставлять одного, сбегает вверх по лестнице на второй этаж.       — Не думал, что мистер Дреннан решит взять тебя с собой, — со вздохом произносит Драко, поднимаясь следом наверх.       Он честен настолько же, насколько и удивлён, если не сказать «сбит с толку». Он уже на примере Луны Лавгуд убедился, что принимать гостей не особо умеет, а уж что делать с вынужденными — и подавно не представляет. Тем более, с таким.       — Я сам вызвался пойти с ним, — нехотя признаётся Шейн. — Но даже подумать не мог, что здесь будет ещё и Сириус.       — Он здесь появляется даже слишком часто в последнее время, всё из-за попечительского совета.       Драко не знает, насколько велика вероятность, что Сириусу Блэку вместе с Джеймсом Поттером уже и так всё, что могли, рассказали Фред с Джорджем, поэтому ни о чём не берётся судить или строить предположения. В конце концов, Гарри Поттер упоминал, что его отец как-то помог близнецам — скорее всего, тем самым обломком волшебной палочки, выведшей на Рэйчел Уоллиш — а значит, от них не убыло бы потом за это стребовать что-нибудь взамен… Например, хотя бы имя и лицо Шейна они могли уже знать, несмотря на невозможность встретиться лично.       Шейн непонятно вздыхает и потирает шею, бегло осматривает чужую комнату, ни за что конкретное не зацепляясь взглядом, а после подходит к столу и каким-то немного рваным движением берёт с него учебник трансфигурации для седьмого курса. Вот что им обоим предстоит совсем скоро — Хогвартс. Хоть какая-то определённость на ближайший год, не то что после него.       И эта самая неопределённость неожиданно становится не самой худшей темой для разговора. Они хотя бы в этом на равных.       — Ну, я вроде как собирался стать мракоборцем, даже СОВ сдавал с оглядкой на это. — Шейн усаживает на стул рядом со столом, и Драко, не придумав ничего лучше, добредает до кровати и садится там. Их разделяет полкомнаты, но это мелочь. И даже в каком-то смысле очень удобно, расстояние в несколько шагов немного успокаивает. — Других планов нет, так что, наверное, буду брать ЖАБА тоже с оглядкой на это.       — Уже лучше, чем ничего, — немного мрачно отвечает Драко. И отсутствие дополнений лучше каких-либо слов объясняет, что это самое «ничего» — как раз его ситуация.       Шейн с какой-то странной задумчивостью смотрит сначала снова на учебник трансфигурации, потом куда-то поверх головы Драко, а после вдруг неожиданно улыбается:       — Давай со мной в мракоборцы, такого точно никто не ожидает, а значит, не сумеет ничего сказать против. — Драко даже слов в ответ на подобную глупость не находит, поэтому просто смотрит на Шейна и мысленно приказывает себе не сболтнуть чего-нибудь лишнего, например, не послать его к чёрту, причём от всей души. — Ты вроде был неплох в зельях, — продолжает Шейн, не то считая свою идею неплохой и оттого достойной дальнейшего развития, не то просто потому, что Драко ничего не сказал против и тем самым позволил продолжить рассуждать вслух. — А в защите от тёмных искусств… Если будет нужно, я могу даже подсобить, чисто забавы ради.       Драко набирает воздуха в грудь, передёргивает плечами… И, не сдержавшись, начинает смеяться.       — Мракоборец с остатком метки Тёмного Лорда. — Драко с трудом себе это представляет, но просто так из головы выгнать не может. — Скажешь тоже.       — Ну, если уж на то пошло, то и я недалеко от этого ушёл. По крайней мере, сейчас, будучи Шейном Дреннаном. В конце концов, это фамилия пожирателя смерти, хоть и времён исключительно первой Магической Войны.       Ответить на это Драко не успевает. Посреди комнаты вдруг появляется Кикимер: прислушивается и принюхивается, кривится так, словно бы его заставили лимон целиком сжевать — наверное, всё-таки как-то узнал о Сириусе Блэке внизу — а после поворачивается к Шейну и в пару полу-прыжков подбирается к нему ближе.       — Мастер Кармайкл закончил работу, — сообщает Кикимер и вытаскивает откуда-то из складок повязанной бельевой верёвкой ткани небольшой кожаный чехол.       — Не хочешь спуститься и сказать «привет»? — забирая чехол, с улыбкой интересуется Шейн.       — Кикимер, пожалуй, откажется, — тут же фыркает домовой эльф. — Кикимер лучше вернётся к починке окон и уборке комнат.       — Возвращайся, — радушно разрешает Шейн, и эльф исчезает с глаз долой в одно мгновение.       Драко растерянно моргает. Вряд ли есть какой-то смысл чинить тот дом на островке близ побережья Коукворта… Да и комната там всего одна.       Значит, речь о том самом месте, куда Шейн Дреннан переберётся позже, упоминал ведь, что будет жить где-то ещё, хоть и не рассказал ничего конкретного. Хотя это прозвучало в самый первый день и просто между делом, возможно, Фред и Джордж с Луной за минувшее время уже выяснили подробности и о новом доме, и о его местонахождении.       — Новая палочка? — уточняет Драко просто для вида, пока Шейн нерешительно крутит в руках полученный от Кикимера чехол.       — Акация и что-то там от саламандры. — Шейн всё-таки вытаскивает на свет палочку: перекатывает десятидюймовое волшебное дерево туда-сюда по ладони, крутит между пальцами, рассматривает со всех сторон. — Мистер Кармайкл сам подбирал материалы. Сказал, для меня будет самое оно… что бы это ни значило, всё равно я в подобном не разбираюсь.       — Ну, это точно лучше, чем орешник с костью раморы, — слабо улыбнувшись, заключает Драко.       — Миссис Уоллиш с тобой бы не согласилась.       — Точно! — озарённо вскидывает голову Драко. — Особняк Уоллишей. Его, наверное, как и наш, опечатали после первой Войны, но не снесли…       — …В отличие от наполовину сгоревшего дома мистера Дреннана, — нехотя кивает Шейн. Отрицать он не видит смысла, равно как и пытаться сбить с мысли какими-нибудь глупыми вопросами, вроде «О чём ты?», или просто резкой сменой темы.       — Так вот где вы с отцом будете жить.       — Как закончим с ремонтом. — Шейн едва заметно поводит плечом из-за слова «отец» и награждает Драко долгим испытывающим взглядом. — Я пока о том, что его нам вернули, только Луне сказал. Не проболтайся никому.       — Как будто у меня так много вариантов, с кем это обсудить, — только и разводит руками Драко.       — Фреду с Джорджем я пока ничего не рассказывал, — потерев пальцы, тихо произносит Шейн, а после, посмотрев себе под ноги, добавляет ещё тише: — Сириус и подавно не знает.       Вот так просто находятся как минимум трое из числа общих знакомых. И если первые двое весьма предсказуемы — Драко просто намеренно не хотел вспоминать и поднимать в разговоре — то вот третий…       Как ни крути, а Сириус Блэк был в числе первых, кто хотел найти пропавшего подставного Гарри Поттера. Кажется, даже готов был искать в обход запрета. И если Шейн сейчас попробует сказать, что он просто боится сесть и поговорить с ним по душам с глазу на глаз или не хочет его в чём-нибудь разочаровать — Драко не сдержится и спустит его с лестницы головой вперёд, всё тому же Сириусу в ноги. Может, он на фоне этого заодно и от Люциуса отстанет вплоть до осени, пока учёба не начнётся.       Рассказывать, по сути, было почти нечего, поэтому Иден Дреннан укладывается в незначительный час. Если бы Люциус с Сириусом не перебивали, уточняя или задавая дополнительные вопросы каждый со своей стороны и к интересующей исключительно их части истории, он справился бы и быстрее. Но они оба знали лишь отрывки из разных временных промежутков, так что те приходится расставлять по порядку и соединять недостающими деталями.       Иден Дреннан, не сумев выполнить приказ Тёмного Лорда и убить собственную жену с новорождённым ребёнком и её мать, попытался сдаться «Ордену Феникса» в обмен на то, чтобы его родных спрятали. Волшебником, который заступился за него и вызвался помочь, был Римус Люпин — он увёл Рэйчел и Бертину Уоллиш, пообещав им безопасное убежище… Однако Римус ничего не знал о том, что случилось после: через некоторое время они обе словно в воду канули, и Римус решил, что они просто сбежали, не очень-то доверившись «Ордену».       Следующую часть событий приоткрыл уже Шейн, которому кратко пересказал их Альбус Дамблдор. Бертине Уоллиш пообещали оправдание мужа, если она поможет уберечь от возможной смерти чету Поттеров — всё, что ей нужно было сделать, это выпить оборотное зелье и притвориться Лили Поттер с её сыном. Для дополнительной гарантии безопасности к ней под всё тем же оборотным зельем в образе Джеймса приставили мракоборца. Они вроде как должны были сбежать при первых же признаках опасности, если тайна «Фиделиуса» всё-таки не сумеет уберечь их и Тёмный Лорд найдёт дом в Годриковой впадине… Но сбежать они не смогли, и выжил только Шейн, которого Бертина закрыла собой от смертельного заклятия. Как именно оно отразилось на теле самого Шейна и отразилось ли вообще как-то визуально, Дамблдор не объяснил, да и Шейн после возвращения своей настоящей внешности не заметил ничего, что могло бы выделяться, как тот злосчастный шрам, по которому все узнавали Гарри Поттера. Собственно, с той самой ночи Шейн и стал этим самым Поттером. Рэйчел Уоллиш, узнав о смерти дочери, хотела забрать внука, но его ей не отдали; не без причин испугавшись, что ради сохранения тайны, в которой настоящие Поттеры выжили ценой жизни другого человека, «Орден» может убить её или просто лишить памяти, Рэйчел, мысленно извинившись перед внуком и покойной дочерью, просто сбежала. За трусость её винить никто не взялся, её опасения были понятны, а раз она ничем не грозила и не собиралась никак вмешиваться в дальнейшую жизнь внука, Альбус Дамблдор позволил ей скрыться. Вряд ли полностью потерял из виду, но никогда никого к ней не слал.       — Я узнал о том, что Бертина мертва, а Рэйчел пропала, уже в Азкабане. — Иден Дреннан, называя тюрьму, заметно нервно дёргает плечами, не лучшие его воспоминания, от которых никуда не деться и которые точно будут преследовать его до конца жизни. — Пытался спросить о сыне, но мне ничего не ответили. Собственно, на лучшее я и не надеялся.       — Римус, кстати, ни черта тоже не знал, — покачивает головой Сириус. — И когда тут всё вскрылось… В общем, как неприкаянный ходит уже не первый месяц.       — Если он действительно обещал помощь и защиту, но ничего из этого не сделал… — многозначительно роняет Люциус.       Продолжение понятно и без слов: Римус Люпин только сумел избавиться от чувства вины, что не сумел помочь друзьям, потому что они оказались живы, как сразу же выяснилось что-то другое, в глазах Римуса ничем не лучше. Конечно, он считал себя виноватым, возможно, побег Шейна без объяснений и желания выслушать окружающих принял даже исключительно на свой счёт.       — О жизни моего сына до самого окончания новой Войны вы трое знаете куда больше, чем я. — Иден немного криво улыбается. Он не говорит слово «сын» в сторону Шейна, потому что тот не воспринимает его отцом, и на фоне этого сейчас, в разговоре с другими людьми, оно звучит особенно странно. — Да и о том, что случилось после, вам уже рассказали.       — Весьма образно, — не позволяет так просто свернуть разговор Люциус.       — Уверен, этого вполне достаточно, — не сдаётся Иден. — Мы не высовывались и ничего конкретного даже не планировали, всё равно без толку. Если Шейн и хотел с кем-нибудь встретиться или что-нибудь сделать, он просто, в конце концов, сам себя отговаривал. Максимум, он несколько раз встречался с Рэйчел, но это было без меня, и вроде как окончательно объяснился с теми магглами, у которых жил до совершеннолетия, даже пару писем им отправил.       — Как-то слишком просто, — неопределённо фыркает Сириус, — особенно если учесть, что ты был рядом.       — Как бы это ни прозвучало, но я с Блэком согласен, — со вздохом роняет Люциус. — Зная тебя, Дреннан, трудно представить, что ты тоже мирно сидел на месте и ничего не делал.       — Возьми свой максимум год в Азкабане, Малфой, — повернув голову в сторону Люциуса и холодно отчеканивая каждое слово, произносит Иден, — и умножь на восемнадцать. Много тебе после этого захочется делать, зная, что мир вокруг изменился до неузнаваемости, и ты в нём всё равно что один?       Сириус Блэк, как раз собиравшийся тоже что-то сказать или дополнить, звучно клацает зубами и утыкается взглядом в сжатые в кулаки пальцы. Уж он неплохо понимает, что это такое и как трудно после подобного снова влиться в общество — о том, чтобы что-то этому самому обществу попытаться доказать, и подавно говорить бесполезно.       Иден Дреннан с сыном выбрали самый простой и безопасный путь. Они скрылись ото всех, раз уж Альбус Дамблдор ничего от них не потребовал. Шейн мог и собирался окончить седьмой курс, чтобы сдать ЖАБА, и был волен жить дальше под новым именем своей собственной жизнью — для него уже давно была готова легенда, которую нужно будет просто запомнить для себя и использовать на людях.       Во избежание каких-либо проблем с нежелательным раскрытием правды Дамблдор даже сумел урезонить самых шустрых и буйных, чтобы не кинулись на поиски и тем самым не взбаламутили воду, будучи у всех на виду. Однако когда искать пропавшего друга и просто заинтересовавшего предшественника решили уже молодые волшебники, Дамблдор не сказал ничего. Если бы это повлекло за собой нежелательные слухи, он бы точно всё прекратил, но их поиски проходили в равной степени тихо и безрезультатно… Джеймс с Сириусом отдали близнецам Уизли, как самым на их взгляд пробивным, взятый у Римуса Люпина обломок волшебного орешника, оставшийся от предположительно способного навести на след человека, и попросили держать себя в курсе событий и результатов, если таковые будут. Лили Поттер, как самая спокойная в глазах Дамблдора и потому почти не попадавшая в поле его пристального внимания, по просьбе близнецов максимально точно описала им известных ей пожирателей смерти, которых помнила со школьной скамьи и которые могли хоть сколько-нибудь подойти по возрасту для определения родителей Шейна — по этим крохам планировалось что-нибудь как-нибудь выяснить и проследить до настоящего времени.       А после присоединения к Фреду и Джорджу Луны Лавгуд с Драко Малфоем поиски наконец-то обрели чёткий вектор направления и, в конце концов, увенчались успехом. Хотя об этом самом успехе сейчас знает лишь узкий круг людей.       И будет лучше, если всё так и останется, по крайней мере, пока шум вокруг окончания второй Магической Войны хоть сколько-то не уляжется.