Трава над Понтаром

Застынет твоя судьба в ожидании спертом, Когда за Темерию выйти придет пора. И жизнь твою поделил пограничный Понтар На две половины: на "Что завтра?" и на "Вчера". Весна 1272 года, окрестности Оксенфурта.

В командирской палатке столбом стоял дым. Совет шел уже несколько часов, и, кажется, никто даже не заметил, что давно стемнело. На низком, широком сундуке расстелили потертую карту: Новиград, Оксенфурт, проклятый Велен — Ничейная Земля, часть темерского берега, который еще не слишком плотно заняли нильфгаардские войска. — Сюда соваться не будем, — Роше ткнул пальцем в участок, размеченный красным. — Хоть и здоровенный лагерь, да рядом болото, в случае чего — чисто не уйдем. — А так заманчиво, — хмыкнула Бьянка, растерев переносицу. Дико, безумно хотелось спать, но ей пока удавалось удержать себя на ногах. — Выкуривать нильфов даже забавнее, чем поджигать осиные гнезда. — Заманчиво, — кивнул Роше, подняв на нее красные от усталости глаза. — Горело бы красиво. Только потом горели бы наши задницы. — Вернее, мокли, — справедливо заметил один из партизан. — Там еще и мост подмыло. А лишний раз мозолить глаза паромщикам нет никакого желания. — Зато интересно вот здесь, — второй партизан обвел на карте заскорузлым пальцем небольшой кусок. — Пара хуторов, в которых пока что не все смирились с тем, что скоро окажутся под нильфами. А чуть дальше — уютный, но херово укрепленный гарнизон, где черным-черно, сука. Нас хватит. Если сработать чисто, то пара деревенек окрест, может, и подымет голову. У нас мало людей, Роше, надо хотя бы кого-то из местных подвербовать, а для этого, ты понимаешь, надо продемонстрировать, что за Темерию еще есть шанс повоевать. Да и жратва кончается. Командир, прищурившись, уставился в карту. В мутном воздухе то и дело загорался огонек на конце его трубки. Молчал минуту или две, выпуская изо рта клубы табачного дыма, потом поскреб голову под шапероном и кивнул. — Попробуем. Но осторожно. Бьянка, — Роше обернулся и наградил девушку выразительным взглядом, — я сказал — осторожно. Вэс закатила глаза, но возражать не стала. Пообещать можно все, что угодно, а там — как дело пойдет. Ситуация часто оборачивается таким боком, что все обещания идут к херовой бабушке. Слишком часто. Почти всегда. Так минула мокрая, довольно промозглая и ветреная весна, и Веленом завладело душное, влажное лето. Впрочем, на смену времен года было плевать — имело значение лишь то, что нужно было продолжать борьбу. Крупные вылазки чередовались с мелкими, осторожные уколы — с поджогами и диверсиями, а слухи о почти неуловимой бригаде темерских партизан, орудовавших в Велене, кажется, докатились даже до Вызимы, где, по донесениям, ныне квартировался император Нильфгаарда. Вернон Роше даже и не пытался скрывать, что очень на это рассчитывает.