Власть над своей судьбой

      Игнил прокручивал в голове даже не разговор с Акнологией, а отдельные фразы из него, саму идею, что внутри работающих Ликов может быть магия. Ведь, действительно, что ещё? На протяжении столетий он наблюдал, как люди учатся и познают новое, но ничего, что могло бы заменить магию, они не создали. Проклятия этериасов людям не доступны, и слава богам. Другие источники энергии… в последние годы он узнавал о мире только то, что видел и слышал Нацу, и где-то промелькнуло упоминание энергии пара — некая техника, но не более того. Это не то, на чём мог бы работать Лик.       Думать не мешала даже кузница. С его стороны технология была уже отработанной: главное, не зацепить пламенем кого-нибудь, кто может от этого пострадать… хотя этериаса, например, не жаль, но в данный момент он приносит пользу, так что не стоит его калечить. А когда делаешь что-то чисто механически, в голове остаётся полно места для мыслей.       Не то чтобы ему нравилось, что его мысли то и дело сворачивают к Акнологии (просто по ассоциации), но Лики были проблемой, о которой стоило думать.       Размышления, впрочем, увели его недалеко. Да, пусть в Ликах есть магия, но что дальше? Дальше был тупик… однако Король Огненных драконов придерживался мнения, что если перед тобой стена — то её нужно пробить. По крайней мере, попытаться. И если в данном случае «попытаться» означало «снова обсудить идею с её автором», то он это сделает. Правда, сейчас того непросто было найти: работа в кузнице застопорилась, потому что этериасу что-то взбрело в голову (Игнил не вникал), и тогда Эдель решил, что пока здесь не нужен. Он где-то пропадал целыми днями.       Игнил нашёл его почти случайно. Вообще-то он отправился на другой край острова, чтобы поесть, никого не беспокоя, но раньше, чем высмотрел себе подходящую добычу, заметил на пляже Акнологию. Тот лежал на песке у кромки прибоя, волны захлёстывали босые ступни, а иногда доставали и выше, так что штаны промокли и облепляли икры. Кроме штанов, одежды на нём не было. Парные клинки лежали рядом, под рукой.       Глаза закрыты. Вроде дышит. И не поймёшь — то ли отдыхает, то ли что-то случилось.       Игнил приземлился на некотором расстоянии — отнюдь не бесшумно, но реакции не последовало. Он некоторое время оглядывал драгонслеера, потом окликнул его с оттенком раздражения:       — Эй!       Звать его старым именем не хотелось, но и Акнологией — не хотелось тоже. С Акнологией никаких разговоров быть не может.       Тот наконец шевельнулся: запрокинул голову, чтобы поймать его в поле зрения, и без всякого выражения сказал:       — Что?       — Лики и магия, — коротко объяснил Игнил, поскольку в этот момент его голова была занята мыслью, что он сам, по собственной инициативе, собирается говорить с этим существом. Может, лучше обсудить с Гаджилом или Эрзой?..       — Забудь, — сухо ответил Эдель, возвращаясь в прежнее положение и закрывая глаза. — Даже если так, ты прав: что с того? Магия в Ликах или нет, она недоступна.       Сейчас в его тоне и реакциях не было ни капли того азарта, который, Игнил был почти уверен, не померещился в прошлый раз.       И как это понимать? Он коротко рыкнул:       — Без тебя разберусь, что мне помнить, а что забыть.       Как и раньше, драконье выражение недовольства драгонслеера не смутило. Только на короткое мгновение на лицо будто набежала тень, и он пробормотал неразборчиво:       — Хотел бы я… — но, не договорив, плотно сжал губы. Затем сел, скрестив ноги и пристроив клинки на колени, и с кривой усмешкой посмотрел на Игнила: — Что же ты желаешь помнить, Король огненных драконов?       Как будто специально пытался его разозлить. Игнил тряхнул головой со смесью досады и злости:       — Я желаю поговорить о Ликах и магии! Прочее тебя не касается. — Например, он хотел есть. Но это пока можно отложить.       — Меня вообще ничто не касается, в том числе Лики.       — Пару дней назад ты думал иначе.       — Я…       Угол зрения дракона отличается от людского, однако Игнил привык общаться с людьми и легко мог различить, как меняется лицо его собеседника: безразличие сменяется злостью, раздражением, потом удивлением и даже растерянностью.       Слишком по-человечески.       — Тебе есть, что ещё сказать о Ликах? — резко одёрнул его Игнил, не желая, чтобы… а чтобы, собственно, что? Не желая даже задумываться, что может вызвать такие эмоции у бывшего дракона Апокалипсиса.       Тот пару мгновений смотрел на него пустым взглядом, потом чуть прищурился и с коротким смешком выдал:       — Паршивая это «бомба» — не взрывается.       — Что? — удивился Игнил.       — Лики называют «магической бомбой» — ты сам это сказал, — но они не взрываются. Дурацкое название.       — Что за ерунда? — Игнил сердито фыркнул: из ноздрей роем вылетели искры и плавно опустились на песок. Одна упала совсем рядом с коленом Эделя, но тот не обратил внимания — выражение лица снова стало отсутствующим, тем самым «ушёл, вернусь не скоро». У Игнила это всё ещё вызывало смутное раздражение, и он вполне понимал, почему, даже не задумываясь специально.       Он снова узнавал это выражение.       — Взрыв, — вдруг чётко выговорил Эдель. — Взорвать Лик изнутри.       — Что ты имеешь в виду?       — Внутри есть магия, значит, там может сработать какой-нибудь артефакт.       Насколько Игнил знал, артефакты, побывавшие в поле нулевой магии, здесь, на Тенрю, восстановили свои свойства — так что идея не была бессмысленной. Вопрос ещё, как поместить что-то внутрь Лика, но не является же его поверхность совсем непроницаемой? Эрза, кажется, рассказывала, что небезуспешно ковыряла её мечом…       Но какой артефакт? Все эти мысли промелькнули у него в голове за несколько секунд, и он ответил прежде, чем Эдель добавил что-нибудь ещё:       — Нужно что-то, сравнимое по силе с драконьим пламенем — у нас такого нет. И я вообще не знаю взрывающихся артефактов.       — Это недоработка, — синие глаза сверкнули живым азартом, — но… — тут драгонслеер замолчал, повернул голову, прислушиваясь, и с оттенком неудовольствия сообщил: — По-моему, тебя кто-то зовёт.       Игнил тоже прислушался. Металликана, конечно, иногда называл его «глухим старым пнём» (за что заслуженно огребал), но на самом деле со слухом у него было всё в порядке. Просто, похоже, у Эделя слух всё ещё острее… он запнулся на этом «всё ещё» и снова досадливо тряхнул головой. Зато разобрал, что его действительно «кто-то» зовёт. И кто это мог быть, как не Нацу? Уловив направление, он даже разглядел точку в воздухе рядом с кроной Великого Древа: похоже, Нацу и Хэппи опять понесло в экспедицию наверх… А сейчас они повернули сюда.       — Мне не хотелось бы общаться с Драгнилом, — поморщился Эдель и, вскочив на ноги, зашагал к кромке леса. На прощание ещё сказал: — Надо подумать про артефакты, — и больше не оглядывался.       Задерживать его Игнил, разумеется, не стал. У него снова было, о чём поразмыслить, хоть и не прямо сейчас: для начала понять, чего от него хочет сын, и не нужна ли тому помощь.

***

      Казалось бы, теперь, когда Марде Гир подобрал схему проклятий для защиты, подготовка доспехов должна пойти быстрее. Если бы. Работу над третьим комплектом он бросил на середине, потому что ему померещился какой-то изъян в первом. Эрзу утешало только то, что в итоге — не померещился, проблема действительно существовала: наложенные проклятия постепенно выдыхались, и этериас сосредоточился на том, чтобы этого избежать. «Потому что я не собираюсь постоянно их подзаряжать», — заявил он и всех, кто отвлекал его от работы, слал в Тартарос. А тех, кто особенно достал — лично к Кьёке (вот так прямо и говорил «Да пошёл ты к Кьёке!», и хотя Эрзу от таких посылов передёргивало, она склонна была согласиться с Роугом — это похоже на демонское чувство юмора)       Кузница простаивала. Ну, почти: вместе с Гаджилом и Пантерлили Эрза занялась клинками, но тут кроме закалки в драконьем пламени ничего не получалось придумать. Работы было немного, и Эдель решил, что его участие пока не требуется: теперь каждое утро куда-то уходил и возвращался поздним вечером, если вообще возвращался. Спрашивать, где и зачем он пропадает, никто не стал.       Минерва снова откровенно скучала; из кухонной палатки то и дело доносились недовольные возгласы: она прямо там тренировалась использовать проклятия. Кажется, получалось не слишком хорошо. Её Марде Гир тоже посылал по известному адресу, если она пыталась к нему подойти с вопросами… Эрза даже слегка ей сочувствовала. Но только слегка, потому что отыгрывалась демоница на остальных.       Некоторые, впрочем, могли и сдачи дать. Например, Гаджил.       Эрза так и не разобралась, что это было такое: дуэль ли, или тренировка, или, чем боги не шутят, попытка пофлиртовать, но точно не спонтанная драка. Она только заметила, как Гаджил с Минервой что-то обсуждают, а пока удивлялась — за всё время на Тенрю эти двое ни разу не обменивались больше, чем парой фраз подряд, — они разошлись и встали в боевые стойки. То есть, стальной драгонслеер замер в классической фехтовальной позиции с клинком, выращенным из правой руки, а демоница просто упёрла руки в бёдра и вызывающе выставила вперёд грудь.       Кто был зачинщиком — непонятно. На прямой вопрос Гаджил отмахнулся: «Разнообразие — это полезно», а Минерва демонстративно скривила губы и не ответила вообще, только окинула Эрзу привычно-оценивающим взглядом.       Бывшая «саблезубая» в последнее время проявляла прямо-таки нездоровый интерес к её телу. Кхм… в смысле, к сравнению фигуры Эрзы со своей. Общая малоодетость её провоцировала, что ли? Но, поразмыслив об этом всерьёз, — быть объектом такого внимания было непривычно и не слишком приятно, — Эрза решила, что и тут Минерве можно посочувствовать. Сколько времени та провела в «Тартаросе», и не после того ли пытается самоутверждаться любым способом, в том числе глупым «а у меня грудь больше»?       Даже Марде Гир заметил и сделал замечание, что демону не подобает сравнивать себя с человеком. Минерва была не в духе и не смолчала — потом два дня отлёживалась в палатке, Стинг и Роуг по очереди и с переменным успехом носили ей еду и развлекали, как могли. Судя по тому, что проклятия она на них не испытывала — чувствовала себя действительно плохо.       Но сейчас она уже снова была в форме и начала первой — так быстро, что Эрза, хоть и внимательно следила, пропустила начало её атаки. Зато Гаджил не пропустил: заклинание только пропахало широкую борозду в песке. Ответил он безыскусным, но очень быстрым ударом стального столба.       Не попал, впрочем. Вряд ли даже рассчитывал попасть. Он никогда раньше не сражался с Минервой, тем более с Минервой-демоном, — значит, оценивает силы.       Гаджил ловко избегал искажений от Территории, равно как прямых атак. Один раз укрылся за чешуйчатым щитом, который, как Эрза разобрала, звался Чешуёй Стального дракона. Что-то новое — такое она у «своих» драгонслееров ещё не видела.       Минерва тоже уворачивалась: от ударов клинка, от дождя стальных игл, от дыхания дракона. Иногда закрывалась искажённым пространством, но когда Гаджил всё же пробил её защиту чем-то заковыристым и мощным — перестала. Песок разлетался во все стороны, делая картину стремительного боя совсем туманной, так что Эрза даже со всем своим опытом не могла разобрать движения и приёмы. Но не ушла — только держалась в стороне, чтобы её случайно не зацепили. Заклинания становились всё масштабнее, хотя пока не настолько, как бывало, когда на пляже сходились четыре драгонслеера. Пятый обычно не участвовал и потом, забравшись куда-нибудь повыше, без всякого сочувствия наблюдал, как эта четвёрка приводит берег в порядок. Под чутким руководством, потому что в данном вопросе Минерва и Эрза были солидарны: пляж должен быть пляжем, где можно загорать и купаться, а не филиалом Преисподней.       Сейчас, кстати, к тому не шло. Атаки Гаджила не плавили песок в стекло, демоница предпочитала точечные удары по противнику, а не по окружающей местности. Хотя вот та воронка метров пятнадцать в диаметре — всё-таки её. Но яму несложно засыпать.       Эрза задумалась, почему Минерва не использует те чары, что применила в финале Магических Игр. (Машинально призвала Адамантовый доспех и укрылась за щитом от разлетающейся шрапнели — всё-таки и до неё достали.) Почему-то не хочет? Или вливание демонской крови ослабило её магию? Или в потоке стремительных атак не хватает времени на подготовку? Тогда-то время у неё было.       Она выглянула из-за щита, оценивая, как идут дела. Кажется, перевес был на стороне драгонслеера. Правда ли, что ученики драконов — сильнейшие из магов? Или у него просто больше опыта?       Ещё несколько вспышек заклинаний уже почти вплотную (судя по тому, что она расслышала, кто-то послабее от таких атак мог лишиться конечностей), и противники кубарем покатились по песку, перейдя в рукопашную. Через несколько секунд Гаджил прижал Минерву к земле, жёстко заломив ей руки, и рявкнул:       — Договаривались без проклятий!       Отпустил её через несколько секунд, и она села, отплёвываясь от песка. Утёрла капающую из носа кровь и зло бросила:       — Так вышло. Сам виноват.       Гаджил оскалился, демонстрируя клыки, сейчас поблескивающие металлом так же, как чешуя на теле — ещё не успокоился после боя. Он вскочил на ноги, но подавать девушке руку, чтобы помочь подняться, не стал.       — Раз ты нарушила уговор, то и наводить тут порядок будешь тоже ты, — взмахом руки обрисовав фронт работ, он отвернулся и пошёл к Эрзе, которая как раз развеяла доспех. Как ни в чём не бывало поинтересовался: — Что думаешь насчёт тактики?       Вслед ему донеслось ядовитое шипение:       — Да пошёл ты… к Кьёке.       Отвечать он не стал; а Эрзе пришлось признаться, что из-за поднятой заклинаниями пыльной бури она разглядела от силы половину боя.       Итоги, однако, были налицо. Бледная кожа демоницы пестрела ссадинами и синяками (но ничего серьёзного, наверняка сойдут до вечера). А ногти Минервы — не когти даже! — пропахали борозды на стальной чешуе; когда она исчезла, на теле остались глубокие сочащиеся кровью царапины. По меркам драгонслеера — мелочь, так что он не стал их перевязывать, только промыл водой из ручья, пока разговаривал с Эрзой о тактике.       Потом она ушла проведать «Беату» — делала это регулярно, хотя Мэвис обещала приглядывать за корабликом и, если что, рассказать, — а когда вернулась, в лагере было пусто, только в кухонной палатке выразительно звенели кастрюльки.       За ужином Минерва попыталась не дать Гаджилу еды; он не стал возражать и притормозил Нацу, который полез за него вступаться. Просто дождался, пока демоница отойдёт от котла, и положил себе рагу сам. Она то ли не заметила, то ли решила, что норма вредности на сегодня выполнена.       Эрза порадовалась, что непростые отношения в коллективе не стали ещё сложнее и всё разрешилось мирно, насколько может быть мирно с этими людьми…       Днём позже из палатки с утра вылез один только мрачный Пантерлили и сообщил, что Гаджил в отключке и его сильно лихорадит.       Эрза только вернулась с пробежки и собиралась ополоснуться в ручье, но услышав такие новости, тут же забыла об умывании. Драгонслееры вообще болеют? Хотя Нацу простужался, было дело. Но представить больным Гаджила… Вот раны и переломы, хмыкнула она про себя, — другое дело. Пока эти мысли промелькнули в голове, она уже добралась до нужной палатки, бросила на неё полотенце и заглянула внутрь.       Палаток у них было много, так что все расселились, как хотели, никто никому не мешал; Эрза жила одна и к товарищам «в гости» ходила редко, только иногда заглядывала к Нацу с Хэппи, если ей казалось, что они неприлично долго спят. Заодно напоминала об уборке, потому что эти двое легко и непринуждённо устраивали хаос даже из немногочисленных пожитков. Сейчас же она окинула взглядом обиталище Гаджила и Пантерлили. Здесь царил порядок — почти военный: лежанка общая (логично, иксид ведь много места не занимает), на свободной части пола сложены вещмешки, одежда, какая-то мелочёвка и два меча.       Однако осматривалась Эрза всего несколько секунд: она сюда пришла не проявлять любопытство. Так что открыла полог пошире, чтобы впустить больше света, и забралась внутрь, стараясь не задевать вещи и оружие. Положила руку Гаджилу на лоб и убедилась, что насчёт жара его напарник не ошибся ни капли. Как и насчёт бессознательного состояния — никак иначе не объяснить то, что драгонслеер не отреагировал на появление незваного (пусть и знакомого) гостя. Чутьё и рефлексы у него на высоте, Эрза в этом уже не раз убеждалась.       Что ещё она могла отметить? Кажется, кожа под загаром побледнела, но ей трудно было судить точно. Она нащупала пульс и посидела с прикрытыми глазами, отслеживая биение сердца — слишком частое для спящего человека. Из-за жара? Может, и так.       Присмотревшись внимательнее, Эрза тронула кончиком пальца одну из царапин, убеждаясь, что кожа вокруг чуть припухшая и чуть теплее, чем остальное тело.       — Думаешь, дело может быть в этом? — сунулся ей под руку Пантерлили, почти утыкаясь в царапины носом.       — Не знаю. Он их промыл, я видела. И вчера всё было в порядке, — она покачала головой.       Тут её знаний категорически не хватало: она умела оказывать первую помощь при ранениях, но не ставить диагноз. Если воспаляется рана, более-менее ясно что делать, но царапины? Скорее совпадение. Не может пустячное повреждение так влиять на драгонслеера — они ведь очень живучие.       Что тогда? Болезнь? Отравление? Ели все из одного котла.       — Вы вчера ходили в лес? — уточнила она, хотя почти не сомневалась в ответе. Вряд ли Гаджил с напарником могли просидеть весь день в лагере.       — Ходили. Тренировались, купались, — короткая, еле заметная пауза с оттенком… смущения? Эрза не поверила своим ушам и решила, что ей померещилось. — Как обычно.       Несколько уточняющих вопросов давали всё то же — ничего необычного. Пока она размышляла, появился Роуг (похоже, Фрош опять разбудил его с утра пораньше с зарядкой или другими интересными планами). Он заглянул в палатку и полюбопытствовал:       — Что за собрание?       Пантерлили объяснил; теневой драгонслеер помрачнел и задумался, потом предположил:       — Надо вытащить его на свет и внимательно осмотреть: может, кто-то укусил? Насекомое или змея?       — На Тенрю нет ядовитых змей… — неуверенно возразила Эрза, но лучших идей не было, так что они расстелили на траве одеяло, осторожно перенесли на него Гаджила и занялись осмотром.       Безрезультатно. К тому времени проснулись уже все, кроме Игнила, который отдыхал в стороне от лагеря. Бестолковый консилиум; с медициной у всех знакомство было поверхностное, на уровне первой помощи. Эдель присел на корточки рядом с телом, принюхался, заключил: «Это не мышьяк, — а потом с оттенком извинения объяснил: — Единственный яд, симптомы отравления которым я помню». Потом подумал ещё немного и добавил: «Впрочем, драгонслеер-то мышьяк съест и не поморщится. Жрём всякую гадость». На этом его участие закончилось.       На шум — Стинг и Нацу заспорили, какая у Гаджила температура, — из своего шалаша выглянул Марде Гир и потребовал:       — Хватит галдеть, работать мешаете. Умолкните, а то…       Что «а то», широкая общественность не узнала, потому что к нему подлетел Фрош с жёлтым цветочком в лапах и перебил радостным:       — Фро желает доброго утра!       Потом котёнка поспешно отловил и спрятал за спину Роуг и, видимо, вдохновившись тем, что проклятие на подходе не словил (его взаимоотношения с этериасом оставались для Эрзы не совсем понятными), спросил:       — Ты ничего не делал с Гаджилом?       — Глупый человек, — без особого раздражения отмахнулся этериас, — если бы Марде Гир что-то сделал тайно от всех, разве стал бы признаваться? Уйди и не отвлекай меня.       Роуг молча кивнул и отошёл. Разочарованным он не выглядел; приблизившись к Эрзе, сказал ей полушёпотом:       — Не думаю, что это он.       — Почему?       — А зачем? Гаджил ему не мешает и его не раздражает. А просто от скуки… нет, не думаю.       Тут она склонна была согласиться с ним: если бы Марде Гир имел привычку так бороться со скукой, они бы столкнулись с этим раньше. Например, на корабле.       …Но неплохо бы задать тот же вопрос Минерве. Правда, она тоже вряд ли сознается, если что-то делала.       В кухонную палатку послали Стинга. Вернулся он живым и не пришибленным, сказал, что вкратце ответы Минервы укладываются в две фразы: «Вот ещё, делать мне больше нечего!» и «Если тебе делать нечего, сходи к ручью и принеси воды». Носить воду драгонслеер света не хотел, так что поспешно убрался оттуда.       Конечно, полной уверенности в том, что она не соврала, не было. Но пока Эрза решила допустить, что Минерва ни при чём: пожалуй, в её характере скорее позлорадствовать, чем отрицать свои действия. Да и откуда ей взять яд? Её магия работает совсем в другой сфере, а среди продуктов вряд ли могло найтись что-то, чем можно отравить. Разве что тухлая рыба, но у отравления трупным ядом симптомы точно другие.       Нацу и Стинг подавленно молчали, Роуг шепотом уговаривал Фроша посидеть спокойно и не звать никого делать зарядку (особенно демонов!), Эдель с безразличным видом прислонился к дереву, — но не ушёл, так действительно ли ему всё равно? — Лектор и Хэппи пытались расшевелить мрачного Пантерлили. «Не нарвались бы, — рассеянно подумала Эрза, — терпение у него почти железное, но сейчас его лучше не донимать».       Нужно было что-то предпринять. И кто, как не она?.. Она ведь командир отряда.       — Я попробую обратиться к духу Древа.       На неё посмотрели кто с недоумением, кто с надеждой.       — А что он? — спросил Нацу.       — Не знаю. Я мало что о нём знаю… — она почти не соврала: хоть и знала больше, чем рассказывала, но ненамного. — Но, возможно, он хотя бы даст совет. И, Нацу, — внезапно пришла в голову идея, — ты и Хэппи, поищите мастера Мэвис.       Вряд ли призрачная девушка сможет им чем-то помочь, но по крайней мере Нацу будет занят делом. А Мэвис Вермиллион, если подумать, — создание не менее загадочное, чем «дух Древа». Кто знает, что ей известно и какими силами она владеет здесь, на священной земле своей гильдии…       Убедившись, что в лагере всё более-менее спокойно и ребята не останутся без завтрака, Эрза стащила из кухни яблоко и отправилась в лес.