Власть над своей судьбой

      Стояла сухая и жаркая погода, так что Роуг забеспокоился: не грозят ли лесные пожары? Ведь никакой дух-хранитель Древа не поможет: пожар на острове, почти целиком покрытом лесом, был бы настоящей катастрофой. Роуг даже спросил у Нацу, смог бы тот остановить стихийное бедствие; огненный драгонслеер задумался и ответил, что разве что съесть, и то столько огня в него, скорее всего, не влезет. А Игнил пламя не ест, только выдыхает.       Ситуация вырисовывалась ненадёжная, хоть все, кто работал в кузнице, осторожничали сверх меры. (Несмотря на это, Марде Гир всё-таки подпалил волосы — лишился нескольких прядей, и после на предложение: «Может, косу заплести?» — отреагировал… по-человечески. Заодно Роуг узнал, откуда взялась зелёная краска. Со склада; как и зачем она оказалась там — другой вопрос, ответ на который, наверное, знал только гильд-мастер «фей». А этериас использовал её, чтобы отмечать на доспехах ключевые точки схемы.)       Вдобавок кухонный очаг был со всех сторон обложен камнями, костры за пределами лагеря больше никто не разводил, тренировки Нацу теперь устраивал только на пляже (после того, как Эрза надрала ему уши, но всё же).       Это всё равно могло бы кончиться плохо, но природа смилостивилась над островом и его гостями. На Тенрю заглянул весенний шторм.       Ещё с утра и даже после полудня ничто не предвещало, так что все разбрелись кто куда по делам и просто так. Только Фрош, будто что-то почуяв, спрятался в палатке ещё до того, как небо затянуло тучами, но Роуг не обратил на его поведение внимания. Хочет прятаться — пусть прячется, бывает, тем более что потом котёнок передумал и попросился с ним гулять.       Они возвращались в лагерь от ручья, когда из гряды облаков без всякого предупреждения хлынул дождь: так резко и мощно, что Роуг, подхватив иксида на руки, кинулся в ближайшее укрытие, даже не посмотрев, куда. Пожалуй, зря.       Три царапины от колючих стеблей — одна на щеке и две на руках, — были мелочью по сравнению с тем, что он без спросу влез в жилище Короля Преисподней.       Этериас сидел скрестив ноги на лежанке. Неспешно поднял на него взгляд — на удивление спокойный, — оглядел и, кажется, счёл неинтересным. Неяркого света от цветка над его плечом, похожего на орхидею, еле-еле хватало, чтобы разобрать выражение лица.       — Извини. Там дождь, — неловко объяснил Роуг. Фрош тихо висел у него на сгибе локтя: испугался то ли резкого движения, то ли демона.       — Я слышу.       Роуг тронул кончиком пальца царапину на щеке, стирая капельку крови у нижнего её края. Совсем неглубокая ранка, и только чуть саднит; к завтрашнему утру, пожалуй, не останется и следа. Хотелось бы думать, что яда на шипах растений нет. Но зачем Марде ядовитые растения в его жилище? И тот, наверное, предупредил бы, если бы вдруг?..       Вряд ли.       — Эти колючки не ядовиты? — сказал он, надеясь, что на ответ «да/нет» терпения Короля Преисподней хватит.       Тот на секунду перевёл на него глаза: из-под ресниц блеснула бездонная чернота, - покачал головой. Губы дёрнулись в ироничной усмешке:       — Не ядовиты, но идея неплоха.       «Надеюсь, ты не станешь её реализовывать», — Роуг произносить не стал.       Снаружи уже бушевала буря: вслед за началом дождя поднялся ветер. Тем, кого она застала вдалеке от лагеря, придётся несладко, подумалось Роугу, хотя сейчас скорее стоило озаботиться своим положением. По крайней мере, проклинать их прямо с порога Марде Гир не стал. Уже неплохо. Он осторожно спросил:       — Можно нам пока посидеть здесь? Не хотелось бы вылезать под ливень.       Нет, определённо, тем, кто сейчас снаружи, можно только посочувствовать. Но сочувствовать лучше сидя под крышей. И как бы ветром не сорвало палатки и тенты… хотя как раз укрытию Короля Преисподней это не грозит. Плотное переплетение ветвей и лиан успешно противостояло буйной стихии.       Марде Гир смотрел на них со скучающим выражением лица; он часто так смотрел — как будто перед ним неодушевлённый предмет, не стоящий внимания. Но бывало и иначе. Роуг, наверное, предпочёл бы забыть об этом, чтобы не искать человечность там, где её не должно быть по самой природе, — но не мог. Он слишком хотел верить в то, что демон Зерефа может не быть чудовищем.       Возможно, это для него плохо кончится.       — Фро не хочет мокнуть, — жалобно вздохнул иксид, изворачиваясь так, чтобы взглянуть на вход в шалаш у него за спиной. Оттуда порывами ветра иногда швыряло дождевые капли, которые частью путались в ветках — но частью попадали внутрь, и рубашка у Роуга на спине уже была влажной.       Цветок-светильник чуть подрагивал, когда ветер бился в переплетение стеблей; неяркий свет размывал тени и смягчал черты, и Роуг уже не мог сказать, оставалось ли лицо этериаса безразличным, или на нём отразилось что-то, кроме скуки.       Он не решался повторить вопрос, но это и не понадобилось.       — Сидите, — кивок был почти неразличимым. — Только тихо.       — Фро не будет шуметь! — тут же с энтузиазмом пообещал котёнок, и Марде Гир поморщился уже вполне явственно.       Роуг сел на землю чуть в стороне от входа и усадил Фроша к себе на колени; тот пробормотал: «Ти-ше», — забавным жестом прижал обе лапки ко рту и так и остался сидеть. Рядом с тихим шуршанием переползали стебли лиан: чтобы вода не заливалась через «дверь».       Роуг огляделся, стараясь, чтобы Марде Гир не заметил. Наверное, тот не будет возражать, но мало ли, что ему стукнет в голову? Смотреть, впрочем, не на что: у этериаса до сих пор не было никаких вещей, кроме одежды — всё те же тёмно-серые штаны и белая с кружевом рубашка (камзол куда-то спрятал), — и той самой сумки. Ещё лежанка, в которой легко опознавался один из матрасов со склада, тонкое одеяло — вот и всё.       Если же посмотреть на самого Марде… у него в руках оказалась книжка: не его книга, а сборник стихов, который Роуг нашёл в пустом доме в Магнолии. Цветок-светильник, наверное, для того и нужен, чтобы удобнее было читать, хотя Король Преисподней видит в темноте.       Минуты проходили в молчании, нарушаемом только шумом грозы снаружи и еле слышным за ним шелестом страниц. Фрош уже задремал: он всегда засыпал легко и быстро, если только не нервничал. Здесь, значит, не нервничал: неужели перестал бояться этериаса? Или считал, что Роуг его в обиду не даст… Не даст, конечно, хотя если Марде Гир действительно захочет что-то сделать, остановить его будет трудно. Невозможно?       Пугающая и неприятная мысль — будто холодом потянуло под прилипшей к спине влажной рубашкой. Сколько он уже не вспоминал о том, на что способен Марде Гир? О том, что все остальные для демона — расходные ресурсы?       Он мог сколько угодно напоминать себе об этом, но верить — полностью и до конца — не получалось.       Мелькнула шальная мысль снова спросить про книгу. Убедиться, что… А, собственно, что? Просто убедиться. Но это безумие; рискованно и глупо будет спрашивать сейчас, когда Марде не давал ему никакого повода. Потому Роуг спросил другое:       — Тебе нравятся стихи? — тихо. Как просили. Конечно, этериас имел в виду, что они с Фрошем должны молчать, но всего несколько слов… Если тот окажется против, дальше Роуг будет держать рот на замке.       Его реплика почти пропала за стуком капель по лиственной крыше, но Марде Гир услышал.       — Глупые. Скучные, — покачал он головой и добавил с долей сомнения: — Но некоторые неплохи.       Роуг, жестом попросив позволения, взял у него книжку — шалаш небольшой, так что легко дотянулся, — и перелистнул страницы в поисках запомнившегося ему стихотворения. Света было маловато, но буквы он всё-таки различал.       «Осень горчит на губах, солнце садится за крышами…*»       Спросил, показывая страницу этериасу:       — А это тебе как?       Тот быстро пробежал взглядом по листу; похоже, что уже читал до того, потому что ответил раньше, чем мог бы, если бы обдумывал незнакомые строки (хотя с него сталось бы и не обдумывать):       — Бессмысленное.       Роуг вздохнул с лёгким разочарованием: ему стихотворение нравилось, и слышать, что оно «бессмысленное», оказалось не очень приятно. Но, пожалуй, он ещё не дошёл до того, чтобы доказывать Королю Преисподней, что смысл в стихотворении есть.       — А демоны пишут стихи? — спросил он наудачу.       — Сейра пыталась, — кажется, на губах Марде Гира мелькнула усмешка.       — И как?       — У неё получалось хуже, чем в этой книге, — теперь усмешка была уже вполне ясной.       Роуг задумался, осознанно ли его собеседник признал, что демоница в чём-то уступает людям. Или только хотел сказать что-нибудь неприятное про свою бывшую гильдию, и не подумал, что следует из этих слов? Не так уж важно. Он полюбопытствовал:       — А ты пробовал?       — Нет, конечно, — недовольно скривил губы Марде Гир. На секунду даже показалось, что обиделся на безобидный вопрос, но потом сам спросил с явственной иронией: — Ты пробовал, а, человечек?       И как только догадался? Роуг не стал отпираться:       — Было дело. Пару лет назад нашёл эти листочки, перечитал и понял, что поступил очень правильно, когда прекратил. Листочки отправились в камин, пока Стинг не увидел, а то он ещё полгода донимал бы меня шуточками на эту тему.       Марде Гир усмехнулся:       — Чем меньше в мире плохих стихов, тем лучше, — снова открыл книгу и дальше молчал, медленно перелистывая страницы.       Его манера вести диалог и обрывать его, как только взбредёт в голову, могла быть раздражающей, если бы Роуг уже не притерпелся к ней. Предпочёл бы, конечно, чтобы демон относился к собеседникам уважительнее, но вряд ли на это можно всерьёз рассчитывать. Даже среди людей попадаются плохо воспитанные личности. А воспитывать Короля Преисподней — явно не лучшая идея…       Снаружи ветер стал тише, а шум дождя спокойнее и ровнее — скорее шорох, чем барабанная дробь.       — Можешь прочитать вслух что-нибудь, что тебе нравится? — попросил Роуг. Это уже наглость — но ведь не большая, чем насчёт книги?       Шелестел дождь. Шелестели страницы. Этериас молчал.       (А проклятие он, наверное, может и молча наложить…)       Роуг вслушивался в шорох дождевых струй и не думал о проклятиях. «Когда по лабиринту пряных трав и чёрных роз идёшь, И солнце опускается в оплавленные воды хмельным осколком завтрашнего дня…»       Что-то древнее, лениво подумал Роуг. Или стилизация под древнее. А потом не думал — просто слушал.       — Дождь кончился.       Роуг проснулся от того, что Марде Гир пихнул его босой пяткой в бок (только теперь заметил, что на том нет обуви). Шелест дождевых струй, под который он задремал, действительно уже утих. Можно было выбираться наружу навстречу суровой реальности: что осталось от лагеря после бури?       Как выяснилось, этериас разбудил его не сразу — в лагерь уже успели вернуться некоторые из тех, кто пережил шторм за его пределами. Гаджила и Пантерлили гроза застала в скалах, и они спрятались в пещеру; для Эрзы дух Древа вырастил шатёр из плюща, где она спокойно отсиделась и направилась обратно, как только дождь стал слабее. Сейчас отсутствовали только Игнил и Эдель (можно надеяться, что по отдельности), но вряд ли непогода могла навредить огненному дракону, да и драгонслеер хаоса не из тех, за кого станешь волноваться. Так что, можно считать, все в порядке.       С лагерем тоже не случилось ничего страшного. Только унесло некоторые брошенные на улице вещи, а один тент улетел и теперь болтался высоко на Великом Древе. Нацу с Хэппи уже прикидывали, не слетать ли за ним. Роуг переглянулся с Фрошем и предложил помощь, хотя, в отличие от котёнка, не из альтруистических соображений. Просто ему очень не понравилось выражение лица Минервы, которая выглянула из кухонной палатки. Кажется, у неё смыло или унесло что-то важное. В таких случаях от неё лучше держаться подальше…       Увы, предостеречь Стинга он не успел, но это допустимые потери. В конце концов, тот знал, с кем связывается.

***

      Игнил считал, что как приёмный отец Нацу является почти членом «Хвоста феи», а значит, имеет полное право находиться на острове. В обратном его никто не убеждал, так что он окончательно утвердился в этом мнении. Но вот право некоторых других существ быть здесь вызывало у него сомнения. Ладно Стинг и Роуг. Они из дружественной гильдии, неплохие парни и к тому же драгонслееры…       Другое дело демоны. Или Акнология.       Конечно, не ему решать. Но иногда казалось, что маги «Хвоста феи» слишком юны, чтобы принять верное решение. Скажи он такое Редфоксу, когда они были в зоне действия Ликов — не избежал бы трёпки. Да и сейчас не факт, что того остановит мысль, что перед ним дракон. Он ведь драгонслеер, да ещё и воспитанник Металликаны. Чему этот железный скандалист мог научить мальчишку? Вот то-то и оно. А потом Редфокс ещё и сам набрался дури. Хотя не только её; его способности как в бою, так и в мирной обстановке Игнил оценил во время бегства из Магнолии. Но, как бы там ни было, он считал, что касательно Акнологии Гаджил ошибается. Это не то существо, которое можно спокойно оставить рядом с собой.       Однако люди решили иначе. Игнил, пожалуй, мог бы настоять на своём — Король огненных драконов он или кто? — но это означало рассориться с ними. В том числе и с Нацу: Игнил отнюдь не был уверен, на чьей стороне окажется его сын в таком конфликте. (Нет, конечно, эту тварь Нацу не поддержит, но своих согильдийцев – может.) Снова ставший человеком Акнология того не стоит.       В этом «снова» и была основная проблема, но о ней он категорически не желал думать. Ни сейчас, ни потом, ни-ког-да.       Что его по-настоящему ставило в тупик — котёнок. Маленький иксид, Фрош, который почему-то лип к дракону Апокалипсиса. Поначалу, до корабля, Игнил полагал причиной то, что тот напоминает Фрошу Роуга: эти двое были немного похожи, оба среднего роста, жилистые и черноволосые. Но и потом, когда котёнок воссоединился с другом, он не перестал иногда лезть к Эделю… к Акнологии.       Впрочем, этот котёнок странный, так что бесполезно пытаться понять, что он делает и почему. Но некоторые люди тоже относились к Акнологии так, будто порой забывали, кто он есть. Хотя Гаджил — вынужден был признать Игнил, — скорее не забывал, а принимал.       И эти их проклятые тренировки!       Он тогда дремал среди скал после того, как дневная работа в кузнице завершилась. Краем уха улавливал шум: маги снова устроили поединок, как будто мало устали за день. Он не обратил внимания, что шум приближается к нему… а потом кто-то спрыгнул ему прямо на спину, кубарем скатился с полусложенного крыла и кинулся дальше. И не просто «кто-то». Эдель. Акнология. Проклятый наглец! А Редфокс не лучше — рычание разбуженного дракона его не впечатлило, и он повторил подвиг своего противника.       Ну, что ж… дальше оба драгонслеера тренировались в том, чтобы удирать от разъярённого Короля Огненных драконов. И, к их чести, им это удалось, хоть не без помощи Титании, которую он вовсе не собирался зацепить, но так вышло.       Сейчас, после бури, Игнил дремал на пляже, надеясь, что теперь его никто не побеспокоит. Днём отбушевала буря, но для дракона это мелочи; сейчас солнце уже клонилось к закату, и тишину не нарушал даже плеск волн — воцарилось полное безветрие. Из лагеря больше не доносилось возгласов, ругательных и не очень: маги тоже утихомирились. И, похоже, сегодня никаких тренировок — вот и отлично.       Однако его отдых всё же был прерван.       — Игнил, — окликнули его вполголоса, и он бы покривил душой, если бы сказал, что не понял сразу, кто это.       Однако сдержался и, приподняв голову, только воззрился на драгонслеера хаоса с крайним неудовольствием. На острове Тенрю другие приняли это существо, как гостя, и не ему, который сам тоже гость, нарушать мир.       — Чего тебе? — интонации должны были подчеркнуть, что Акнологии здесь очень-очень не рады, но никакого толку. Тот спросил, будто не замечая недружелюбия собеседника:       — Ты знаешь, как работают Лики?       — Почему ты спрашиваешь меня?       Несомненно, Игнил предпочёл бы, чтобы он вообще к нему не приближался. Хотя с его присутствием в кузнице почти смирился. Там это чудовище хоть приносит пользу. И находится под присмотром остальных магов.       — Ты видишь тут кого-то ещё, кого можно спросить?       Игнил, подняв голову выше, убедился, что так и есть: все куда-то разбрелись, даже демонов видно не было. Он поднапряг память и вспомнил, что после наведения в лагере порядка (в чём он не участвовал) Нацу с Хэппи собрались на рыбалку и звали с собой всех желающих — видимо, желающие нашлись.       — Ладно, говори, что тебе нужно. Только быстро, — проворчал он. Что Эделю стукнуло в голову?.. Игнил с раздражением фыркнул, как всегда, когда в памяти всплывало то, прошлое, имя. Акнология. И только так.       Зачем выяснять, как работают Лики, сию минуту? Дождался бы, пока вернутся те, кто не против с ним поговорить. Зачем вообще ему это знать? Но пусть спрашивает. Если он что-то задумал, наверняка выдаст себя.       — Как Лики уничтожают магию? — коротко спросил драгонслеер хаоса.       — Не уничтожают, а подавляют, — это Игнил мог сказать точно. Наслушался уже. И кое-кто, если бы был внимательнее, тоже легко мог это услышать. — И откуда я знаю, как? Не я их создавал. И никогда о таком не слышал.       — По-дав-ля-ют… — задумчиво протянул Эдель, покачиваясь с пятки на носок и глядя себе под ноги. На лице застыло сосредоточенно-отсутствующее выражение, которое, как почему-то ещё помнил Игнил, означало «ушёл в себя, вернусь не скоро».       И вспышкой вдруг мелькнуло осознание, что это их первый спокойный разговор… за четыре сотни лет. На дороге из Магнолии на юг даже «передай хлеб» превращалось в ссору, если Гаджил не вмешивался вовремя, а потом чем дальше, тем реже Эдель что-то говорил, особенно ему. На Тенрю они не общались вообще; тут за глаза хватало места, чтобы не встречаться с тем, кого не хочешь видеть. А в кузнице… если Игнил хотел что-то сказать про ковку доспехов, то говорил Гаджилу или Эрзе, вот и всё. И вообще, вы пробовали говорить и выдыхать пламя одновременно? Вот то-то и оно.       Игнил не считал, что ему есть, о чём говорить с Акнологией. Не думал, что ему может быть интересно в этом существе хоть что-то. Но сейчас вдруг пришёл в голову и не желал уходить вопрос:       — Зачем тебе это знать?       Драгонслеер хаоса никогда не пытался присоединиться к команде магов и разделить их цели. Казалось, что он вообще ни в чём не заинтересован. И в кузнице работает не потому, что хочет помочь, а потому что… А просто. Потому что происходит у него в голове что-то, что нормальным людям и драконам не доступно.       — Чтобы понять, — лаконично и явно не выходя из «ушёл в себя» отозвался Эдель.       Игнил сердито рыкнул:       — Если хочешь говорить со мной, отвечай нормально! — и поймал себя на том, что невнятный ответ его действительно злит. Не из-за того, кто говорит, а именно из-за невнятности.       Эдель замер и начал поднимать глаза, но остановил взгляд где-то на уровне его лап. И, судя по выражению лица — всё ещё был где-то не совсем здесь.       — Погоди. Ещё полминуты.       Или «не совсем сейчас». Игнил узнавал мимику, вспоминал интонации — необыкновенно, почти невозможно чётко, учитывая, сколько прошло столетий. Можно гордиться своей памятью и слать к демонам всех, кто осмелится вякнуть что-нибудь насчёт возраста и склероза (впрочем, такие отправятся не к демонам, а куда ближе — и жарче).       Узнавал слова, обращённые не к давнему врагу, а… к тому, кто жил четыре сотни лет назад. И будь Эдель проклят за это.       Будь проклята память.       — Может ли драконье пламя их уничтожить? — вдруг спросил тот, развеивая наваждение.       Игнилу понадобилось несколько секунд, чтобы сообразить, кого «их», а когда додумался — не удержался от короткого смешка, зарокотавшего в груди.       — Могло бы, думаю, — он выразительно фыркнул, — если бы дракон мог к ним приблизиться. Вокруг каждого Лика сфера нулевой магии размером, видимо, с расстояние между ними.       Лики расположены равномерно, сеткой с шагом в полсотни километров — это он тоже запомнил из обсуждений, хоть и не всегда к ним прислушивался. А что прислушиваться, если третий раз одно и то же и безрезультатно?       — Сфера… даже под землю.       Похоже, Эдель готов был снова впасть в задумчивость, но Игнила это не устраивало. Пусть договорит, что хочет, и исчезнет. Что он хочет — пока так и оставалось загадкой. Всё-таки с чего его заинтересовали Лики?       — А если и нет, что толку? Даже Великий Червь не преодолел бы такое расстояние под землёй.       — Великий Червь… — Акнология вдруг вздохнул — почти лирично. — Три месяца его выслеживали…       Игнил гневно рыкнул:       — Забудь! — даже прежде, чем задумался, что и зачем хочет сделать. Вот только вспоминать не хватало. Всё, хватит. — Если тебе есть, что сказать по делу — говори. Если нет — уйди.       Полмгновения взгляд драгонслеера казался странно-потерянным, потом он тряхнул головой:       — Хорошо, по делу. Лики называют «магической бомбой». То есть, они работают на магии?       — Да. Тебе нравится меня доводить, говоря очевидности?       — Мне нравится тебя доводить, — согласился Эдель, оскалив клыки в короткой усмешке, а Игнил снова узнал выражение лица. — Но сейчас я этого не делаю. Скажи мне, Игнил, как Лики работают на магии, если они её блокируют?       — Как?..       Он размышлял несколько минут (собеседник его не отвлекал), прежде чем признал:       — Хороший вопрос. Только вот что с ним делать?       — Любой вопрос требует ответа, — снова оскалился Акнология. Тёмно-синие глаза блеснули чем-то, подозрительно похожим на азарт. — И, может быть, я знаю ответ, — он тянул паузу, пока Игнил не заворчал тихо и угрожающе, а потом спокойно, буднично сказал: — Если внутри Ликов есть магия, то это всё объясняет.       Игнил не стал бы Королём Огненных драконов (и не выжил бы в противостоянии с Акнологией, но сейчас, пожалуй, не лучшее время, чтобы думать об этом), если бы медленно соображал. Суть идеи он уловил сразу. Перебрал все факты, ему известные, и не нашёл ничего, что бы противоречило им. Пожалуй, такое предположение правда всё объясняло. Если только Лики не работают на качественно ином источнике энергии вроде демонских проклятий — но будь это проклятия, этериасы наверняка бы знали. И даже, наверное, сказали бы. К тому же Лики — творение Совета магов. Там должна быть магия.       Но в любом случае…       — А толку? Мы-то снаружи.       Игнил сам не заметил, что сказал «мы». Стремление показать, что идея бесполезна, было иррациональным, но достаточно сильным. Доказать — и закончить наконец этот разговор.       — Да, — качнул головой Эдель. — Это недоработка… — он нахмурился и, кажется, снова вознамерился уйти в себя.       — Это бесполезно, — раздражённо оскалился Игнил, не желая, чтобы драгонслеер снова впал в задумчивость и забыл, в каком времени находится. — Чем тратить время на всякую чушь, иди лучше рыбу ловить.       Однако сам он задумался. И размышлял о Ликах даже после того, как Эдель действительно ушёл (хотя вряд ли — ловить рыбу).