Too close to love you

Хикару с восторгом осматривался по сторонам. Чувство, что у него разбегаются глаза, он позабыл давным-давно и теперь вертел головой туда-сюда, будто стараясь разглядеть все сразу. Да и к тому же, разве шесть лет назад он мог подумать, что когда-либо сможет себе это позволить?  — Здравствуйте, вам помочь? Хикару перевел взгляд с вежливо улыбающегося парня-консультанта на мотоцикл, около которого стоял последние несколько минут, и вздохнул:  — Да, пожалуй, помощь мне не помешает. Консультант неожиданно воодушевился:  — Тогда для начала нужно определиться, зачем вы хотите купить мотоцикл и как собираетесь его использовать. У нас есть дорожные и туристические мотоциклы, мотороллеры, вездеходы, если вам нужна машина, которая может проехать где угодно и как угодно… Цена сильно зависит от категории и фирмы-производителя, а также от года появления модели. Хикару почувствовал, что даже от этой информации у него голова идет кругом. Ему безумно нравился мотоцикл Цубаки-сана с тех пор, как тот его на нем покатал, но он не был уверен, что хочет купить себе точно такой же. А знал о мотоциклах он пока что непозволительно мало.  — Мне нужен мотоцикл, чтобы ездить в основном по городу, — он задумчиво ухватил себя за подбородок. — Но хотелось бы порой совершать и дальние поездки.  — Тогда, наверное, вам подойдут модели мощных дорожных мотоциклов, — парень направился в другой конец зала, и Хикару поспешил за ним. — Вы когда-нибудь ездили на мотоциклах раньше?  — Как-то раз друг прокатил, — он рассмеялся. — Понимаю, что звучит несерьезно, да и водить я пока что не умею, но это одна из вещей, которые мне действительно хочется сделать.  — Если что-то хочется сделать, то это уже само по себе не может быть несерьезно. Итак, о моделях… Хикару приготовился внимательно слушать. Они уже прошли мимо имеющихся в наличии мотоциклов Suzuki, Kawasaki, Yamaha и еще нескольких брендов, о существовании которых Хикару раньше не имел ни малейшего понятия, и в конце концов остановились перед моделями Honda. Консультант рассказывал обо всех по порядку, стараясь максимально упростить для понимания информацию касательно технических характеристик, но взгляд Хикару внезапно зацепился за стоящий с краю черный мотоцикл.  — Одна из новинок этого года, второе поколение модели Honda CB1300, — помощник продавца моментально материализовался рядом. — Сто пятнадцать лошадиных сил, максимальная скорость двести шестьдесят пять километров в час… Но он его уже не слушал — протянул руку, чтобы погладить блестящий металлический корпус.  — Я его покупаю, — уверенно сказал Хикару. — Только у меня будет дополнительная просьба. Можно его перекрасить? Мотоцикл привезли через два дня; Хикару, довольно ухмыляясь, загнал его в отсек на подземной парковке, контракт на который начал действовать с середины ноября, и поднялся в их квартиру — Акира должен был скоро вернуться из го-салона, и Хикару не мог дождаться, чтобы похвастаться перед ним покупкой. Дома, включив рисоварку, он проверил промежуточные результаты профессионального экзамена на сайте Нихон Киин; первым в рейтинге был не знакомый ему инсей, а второе и третье место разделили между собой Насэ и Фуку. Приглашая их обоих в учебную группу, он не думал, что они это приглашение примут. Но однажды в воскресенье, незадолго до последнего титульного матча за Мэйдзин, на пороге их квартиры показалась Насэ, а из-за ее спины выглядывал Фуку: даже повзрослев, в росте он прибавил не так уж и сильно. С приходом этих двоих их инсейская компания вновь собралась в полном составе, и Хикару соврал бы, если б сказал, что не был этому рад. В конце концов, если уж они умудрились поладить с Очи… Услышав сигнал о том, что рис сварился, он достал из холодильника овощи и разложил их на разделочной доске. Яширо сообщил, что Очи наконец-то свалил из его и без того маленькой квартирки и что на самом деле он благодарен за то, что тот кантовался у него последний месяц: без занимающего половину законного свободного пространства соседа его жилище стало казаться гораздо более просторным, чем на первый взгляд. От предков Очи пока что не было ни слуху ни духу, что радовало, однако, единственным, за кого Хикару сейчас действительно переживал, был Акира. С тех пор, как они вернулись из Китая, прошло полторы недели. И за эти полторы недели Акира ни разу не упомянул произошедшее в Пекине — ушел в себя, продолжая хранить мрачное молчание в ответ на любые вопросы Хикару. Не то чтобы ему самому хотелось это обсуждать: они ведь знали, что им предстоит, но… Как сказал когда-то сам Акира, одно дело знать, другое — видеть. Одно дело предугадать, что скажут им его родители, другое — действительно услышать. И, несмотря ни на что, реакция отца ударила по Акире намного сильнее, чем они оба могли представить. Хикару стиснул обеими руками край столешницы и сделал несколько глубоких вдохов. Завтра суббота, и мать с отцом ждут их с Акирой на семейный ужин, а при одной мысли о том, что ему нужно им рассказать, язык намертво прилипает к небу. Дверной замок щелкнул, и Хикару невольно вынырнул из мрачного омута раздумий; на пороге показался уставший Акира — лицо бледное, под глазами темные круги от хронического недосыпа и потрепанных нервов.  — Ты вовремя, я как раз почти закончил с ужином, — он улыбнулся и помахал деревянной ложкой для риса.  — Хорошо, — тихо откликнулся Акира, вешая на крючок пальто, с которого стекала вода.  — Там дождь, что ли? Он не ответил; подошел ближе, ткнулся холодным носом ему в шею, обняв со спины, и Хикару накрыл ладонью его пальцы. Ледяные.  — Ты опять перчатки где-то забыл? — вздохнул он, крепче прижимая к себе руку Акиры в попытке согреть его своим теплом.  — В го-салоне на ресепшен оставил. Наверное.  — У тебя завтра выходной, удалось перенести урок?  — Да, — тихий шепот ему в волосы.  — Хорошо. Кстати, у меня сюрприз есть, — вспомнил Хикару и, обернувшись, невольно заулыбался. — Пойдем.  — Куда? — опешил Акира.  — Увидишь. Пойдем. И, ухватив его за руку, повел его к выходу, прихватив по дороге ключи. Хикару смотрел на Акиру, стараясь не подпрыгивать на месте от восторга. — Круто же, правда? Акира с опаской покосился на огромный хромированный мотоцикл в гараже; на его лице отразилось некоторое сомнение. — Черт, ну и зануда же ты, — фыркнул Хикару и, похлопав ладонью по кожаному сиденью, уселся на него. — Я сто лет мечтал байк купить. — Ты хотя бы водить его умеешь, гений? — сомнение сменилось выражением здорового скепсиса. — Пока нет, но со следующей недели пойду в мотошколу. Тут тоже права нужны. — И слава богу, — вздохнул Акира. — На нем же так легко разбиться! — Ну, по крайней мере, черепно-мозговая травма мне не грозит, — задумчиво протянул он и заботливо погладил защитный шлем. — Ты думаешь, что это тебя спасет в случае серьезной аварии? — Да нет, не в этом дело. Ты же сам сто раз говорил, что мозгов у меня нет, — ответил Хикару, изо всех сил стараясь сохранять серьезный тон. — А значит, травмировать нечего. Акира закатил глаза. Ну, хоть повеселел немного… Хикару мысленно поставил себе отметку о выигрыше по сдаче и, победно ухмыльнувшись, спрятал в карман связку ключей.  — Знаешь… я правда хочу увидеть, как ты на нем ездишь, — на его лице наконец-то появилась легкая улыбка.  — Если все сложится удачно, через три-четыре месяца получу права. Акира подходит ближе, проводит рукой по перекрашенной в желтый металлической пластине; кнопка на брелоке, и автоматическая дверь парковочного отсека с шорохом опускается, коснувшись бетонного пола.  — Уже завтра, да? — едва слышно шепчут его губы, касаясь лица Хикару.  — Боишься?  — Нет. Хикару до смерти не хочется слышать обреченность в его голосе, и он затыкает ему рот поцелуем. Акира всегда был смелее него, и если кому и страшно от мысли о завтрашнем разговоре, так это ему самому. Но это не повод отступать. Ничто не повод.  — Все будет хорошо, — его пальцы ныряют в мягкие черные волосы. — Даже если они не смогут нас принять, это ничего не изменит. Разве что к дедушке, наверное, тогда станем заходить чаще, чем к моим предкам.  — Я не возражаю.  — Еще б ты возражал, бабуля-то получше меня готовит! Акира рассмеялся, а Хикару не сдержал облегченного вздоха; тот уверял его, что из него повар куда лучше, а даже если бы и не был, Акира все равно не променял бы его на его бабушку, и Хикару сам не понял, как снедавшее его беспокойство исчезло, не оставив и следа. Однако, стоило им подойти к дому его родителей, как оно тут же вернулось, обрушившись на голову снежной лавиной. Акира, стоящий рядом, положил руку ему на плечо:  — Хикару, как бы то ни было, я уверен, что хуже, чем было с моими родителями, уже не будет. Так что успокойся. Но уверенности в его голосе не было. Что ж, этот день просто нужно пережить. И, по крайней мере, их двое, а этого достаточно, чтобы выдержать все что угодно.  — Ладно, пойдем, а то уже опаздываем, — Хикару полез в рюкзак за ключами.  — Знаешь, как это называется? Начать собираться раньше и опоздать не торопясь, — фыркнул Акира. Хикару разобрал нервный смех; калитка открылась с легким скрипом, и они направились к крыльцу. Дома их уже ждала мама, расставляющая тарелки на столе. Хикару вспомнил, что не заметил ботинок отца на татаки, и сразу спросил:  — А что, отец опять задержится?  — Да, но ненадолго, — мама аккуратно повесила полотенце на вешалку. — Он недавно позвонил, сказал, что уже выехал с работы.  — Точно, скоро же закрытие месяца, наверняка у него там дел невпроворот.  — Вы садитесь пока в гостиной, а я чай приготовлю. Кстати, Тойя-кун, я слышала от Хикару, что ты тоже недавно выиграл титул… Поздравляю. Я, правда, не слишком хорошо понимаю, что конкретно это значит…  — Мам, это значит, что мы скоро станем лучшими игроками Японии.  — Ох, Хикару, я…  — Спасибо, Шиндо-сан, — Акира улыбнулся, и, судя по его лицу, он был действительно растроган. Может, все пройдет более гладко, чем он думает? Хикару вздохнул. Отец, конечно, вряд ли сможет понять, но хотя бы мама…  — Я дома! — громкий голос из прихожей, и он нервно дернулся, поймав взволнованный взгляд Акиры.  — Дорогой, ты как раз вовремя: ужин готов, да и мальчики уже здесь, — сразу засуетилась мама.  — Привет, пап, — выдавил из себя Хикару.  — Здравствуйте, — эхом подхватил Акира.  — Давно мы с вами не виделись. Все в порядке? Они переглянулись; Хикару ответил:  — Да. Но после ужина нам нужно поговорить с тобой и мамой. Это важно. Отец посмотрел на него с некоторым удивлением, но потом кивнул:  — Хорошо.  — Масао-сан, Тойя-кун, Хикару, ужин на столе! Пока мама раскладывала еду по тарелкам, они с Акирой рассказывали последние новости: о том, какие привилегии и обязанности накладывает на них наличие титула, как продвигаются занятия с детьми на курсах и каковы их шансы попасть на международные турниры в следующем году. Отец слушал вроде бы с интересом, и Хикару несколько воодушевился, говоря о том, как ругался с административным отделом Киина, чтобы ему разрешили вести свои лекции самостоятельно, не опираясь на предложенные учебные планы. Когда же с ужином было покончено, и мама составила в раковину грязную посуду, он подумал, что тянуть дальше не имеет смысла.  — Мама, отец, я хотел вам кое-что сказать. Точнее, мы хотели, — он мельком посмотрел на Акиру и сжал его руку под столом. Родители сидели напротив, а все нужные слова вдруг вылетели из памяти. Что ж, придется импровизировать…  — Я знаю, что я плохой сын, — начал он и увидел, как вытянулось от удивления лицо матери. — Я появляюсь у вас дома только по праздникам, редко звоню, игнорирую приглашения в гости и почти ничего не рассказываю о своей жизни. И я прошу за это прощения. Но есть кое-что, чем мне хотелось бы поделиться с вами. Мы с Акирой, — он украдкой улыбнулся ему, — не друзья. Мы пара. Мама охнула, прижав руку ко рту, но Хикару продолжал смотреть на отца.  — Я знаю, что вы скажете. Что это лишь жажда экспериментов, что мы слишком молоды, что мы оба перебесимся, и это пройдет. Но это не так. Мы любим друг друга с двенадцати лет. И я не думаю, что есть в этом мире что-то, что смогло бы этому помешать.  — Хикару прав, — заговорил Акира. — Все действительно именно так. Я понимаю, как это звучит, но я обещаю, что позабочусь о вашем сыне. И я безмерно благодарен вам за то, что он есть. Мама положила руку на плечо отца:  — Дорогой, здесь только тебе решать. Но в ее голосе не было осуждения, и Хикару, воспользовавшись вновь повисшим молчанием, добавил: — Отец, ты всегда давал мне возможность сделать выбор самостоятельно. Не знаю, по какой причине: потому что доверял мне или же потому что тебя это, наоборот, не сильно волновало… но я прошу тебя не отнимать у меня эту возможность сейчас. В данный момент. В этой ситуации. И пусть ваше с мамой мнение не изменит выбора, который я уже сделал, мне важно, чтобы вы попытались его принять. Я не жду от вас невозможного и понимаю, насколько трудно осознать то, что мы вам сообщили, но…  — Хикару, — перебил его отец, задумчиво постукивая пальцами по столу. — Ты принял это решение серьезно и обдуманно?  — Да, — твердо ответил он, и сидящий бок о бок с ним Акира согласно кивнул.  — В таком случае, думаю, о последствиях своего выбора ты догадываешься сам.  — И мы с Акирой готовы с ними смириться.  — Что ж, — отец поправил очки. — Тогда мне стоит все это обдумать. Сердце заколотилось так сильно, что Хикару показалось, что оно бьется где-то в горле.  — То есть… ты не… не возражаешь? А… Он сам не понял, как начал заикаться от волнения, и замолчал, сверля отца выжидающим взглядом.  — Конечно, я возражаю. Я хотел бы, чтобы ты через несколько лет женился, а еще через какое-то время познакомил меня и Мицуко с нашим внуком. И точно так же я хотел бы, чтобы твоя профессия была более надежной, более простой и понятной для нас. Но ты никогда не выбираешь стандартный путь, сын. И поэтому… — он вздохнул и поднялся на ноги, — поэтому я постараюсь принять и этот сделанный тобой выбор. Хикару почувствовал, что у него дрожат руки. Он никогда раньше не разговаривал с отцом напрямую о каких-либо важных вещах — лишь через маму, которую еще в детстве привык ставить перед фактом, не особо считаясь с ее мнением. И никогда не задумывался, насколько важным стало получить их… одобрение? Согласие подумать?  — Хикару, надеюсь, ты понимаешь, что мне понадобится время. Много времени, и я…  — Спасибо! — он вскочил со стула и склонил голову, краем глаза отметив, что Акира сделал то же самое. — Спасибо тебе! И мама… — Хикару перевел взгляд на нее, — прости меня, пожалуйста. Но я ничего не могу изменить. Но мама не злилась. Вместо того, чтобы как следует его отругать, чего он подсознательно ждал, она подошла к нему и крепко обняла.  — Хикару, ты мой сын. И что бы ты ни сделал, я всегда буду тебя любить. В носу предательски защипало.  — Я тоже люблю тебя, мам.  — И если у тебя есть еще какие-то новости… И тут он вспомнил.  — Да, точно, я совсем забыл. Я купил мотоцикл.  — Что?! Акира, прошипев «идиот!», с размаху отвесил ему подзатыльник. Когда Хикару, наконец, уверил родителей, что не сядет за руль до тех пор, пока не разрешит инструктор из мотошколы, а Акира хотя бы временно перестал обзывать его кретином, было уже поздно, и мама, разумеется, настояла на том, чтобы они оба остались ночевать здесь. Было как-то странно зайти в свою детскую комнату и не увидеть стоящего посреди нее гобана, который он давно перевез в их квартиру…  — Навевает воспоминания, правда? — из-за спины сказал Акира, прислонившийся к дверному косяку. — Не знаю, что было бы с нами, если бы ты тогда не притащил меня сюда из больницы.  — Да все то же самое, — пожал плечами Хикару. — Мы все равно пришли бы к тому же, где мы есть сейчас, просто немного иным путем.  — Да. Наверное, ты прав. Они оба пребывали в состоянии странного ступора; видимо, сработала защитная реакция организма, и, стоило причине стресса исчезнуть, вместе с ней ушли в никуда и силы, помогавшие держаться до этого.  — Хикару, я вам тут футоны из кладовки принесла, — из коридора показалась мама.  — Ну сказала бы, мам, я б сам принес, — Хикару выхватил у нее тяжелый матрас и положил его у шкафа с одеждой. — Стой, а два зачем?  — Ну… вы же на твоей старой кровати вдвоем не поместитесь… Хикару потерял дар речи. Видя их замешательство, она поспешно кивнула и вышла, закрыв за собой дверь, а он все продолжал молча смотреть в ту сторону, стараясь осознать, что ему не померещилось то, что он только что услышал.  — Хикару! Хикару, отомри, — Акира помахал рукой у него перед глазами.  — Поверить не могу, — наконец, пробормотал он.  — Я тоже. Но я просто… — тот запнулся и отвернулся к окну, за которым куполом висело усыпанное звездами небо. — Рад, что все именно так.  — Я же говорил тебе. Ты — моя семья. И я рад, что все мои родственники теперь об этом знают. Губы Акиры растянулись в улыбке; Хикару же пообещал сам себе, что сделает все, лишь бы эта улыбка никогда не покидала его лица.

***

Услышав звонок, Вая остановил часы и шумно выдохнул, вставая с татами. Если вторая половина игры пройдет так же хорошо, как и первая, то в копилку отправится еще одна победа. Интересно, дойди он хотя бы до полуфинала основного турнира за Госэй, с кем ему придется в итоге играть: с Шиндо или Тойей? Или с Исуми-саном, прошедшим в третий круг отборочных в лигу Хонъимбо? А может быть, с Очи, у которого было десять побед подряд, или Яширо, который на удивление легко адаптировался после переезда и уже успел раскатать в блинчик нескольких довольно сильных игроков? То, что это будет кто-то из их поколения, Вая уже даже не сомневался: с тех пор, как он начал приходить на занятия к Шиндо и Тойе, он и сам начал намного сильнее играть. Да, пока что и тому, и другому он уступал, но уже не чувствовал той безысходности, которая давила на него раньше, не давая вздохнуть. В конце концов, даже Шиндо и Тойя проигрывали кому-то, кроме друг друга, и эта мысль заставила его усмехнуться себе под нос. Доедая заказанный обед, Вая покосился на часы — половина второго. Наверное, если он закончит около четырех, еще успеет в исследовательский центр… Он прекрасно помнил, как не мог заснуть в ночь накануне финального матча профессионального экзамена, зная, что в этот день изменится его будущее. Или, наоборот, не изменится. Если Насэ и Фуку сегодня выиграют, оба сдадут экзамен — как когда-то они с Шиндо. Если кто-то из них проиграет, будет плей-офф. Если проиграют оба, им придется играть между собой, и Вае не хотелось думать о варианте, где один его друг сдает экзамен, а второй проваливает. Парень, который занимал по рейтингу первое место, шел с тремя поражениями, а у Насэ с Фуку их было уже пять… Вая помотал головой. Сначала нужно закончить собственный матч. И не просто закончить. Он, черт возьми, настроен выиграть! Когда Вая добрался до филиала Нихон Киин, где проводился экзамен, на улице начало темнеть и здорово похолодало, и он пожалел, что оставил дома теплые перчатки. Громко шмыгнув носом, он дернул на себя тяжелую стеклянную дверь и юркнул внутрь, в блаженное тепло, впрочем, быстро вспомнив, что пришел он сюда не греться. Из игрового зала все еще доносился стук камней, и Вая, поставив кроссовки на полку и надев тапочки, направился туда, стараясь не шуметь. Несколько партий еще продолжались, и он вспомнил еще об одном возможном варианте развития событий: если парень на четвертом месте проиграет, то Насэ и Фуку сдадут автоматически. Правда, надеяться на подобное лучше не стоит, но он почему-то приободрился, почувствовав, что их шансы пройти действительно высоки. Он уселся сбоку от гобана, за которым играл Фуку, и перевел взгляд на доску. И обомлел, увидев переплетенные скопления камней на ее поверхности. Два сэки? Нет… три? Одновременно?! Две огромных группы камней расползлись на половину доски, обманчиво размечая территорию; Вая прищурился, стараясь подсчитать очки. Тринадцать очков за белых… Восемнадцать за черных… Кажется, тут еще три очка черным? А нет, второе сэки… Тогда черные проигрывают полтора моку. Он посмотрел на чаши, невольно вздрогнув. Противник Фуку играл белыми.  — Большое спасибо за игру! — донесся откуда-то сбоку знакомый голос. Насэ? Вая повернул голову — по ее лицу катились слезы. Неужели…? Он вскочил на ноги и подбежал к ней, ухватив за плечо:  — Насэ, ты…  — Я выиграла… — едва слышно ответила она. — Вая… я выиграла! На доске остались лишь разрозненные кучки белых камней, которые она не успела убрать, но Вая почему-то был уверен, что это была отличная партия. Он задорно подмигнул:  — Добро пожаловать к нам, опаздунья. Насэ кивнула; всхлипнула, неловко вытерла мокрые щеки и хихикнула: — Позаботьтесь обо мне, сэмпай. Давно пора. Ей давно пора было стать профессионалом. Как и… Вая оглянулся на Фуку и его противника, сосредоточенно подсчитывающих территорию. Если никто из них не допустил ошибки…  — Полтора очка, — выдохнул Фуку. — Я проиграл. Вая хотел сказать, что ему жаль, но не проронил ни слова, смотря, как Шинода-сэнсэй — когда он успел так постареть? — делает пометки в турнирной таблице и задумчиво потирает подбородок, оценивая результаты.  — Значит, Ито-кун и Фукуи-кун переходят в плей-офф… хмм… наверное, стоит назначить матч на…  — Я готов сыграть сейчас! — выкрикнул не знакомый ему парень лет пятнадцати — видимо, Ито. — Мы с Фукуи-саном всегда играли быстро, поэтому, пожалуйста, если…  — Я тоже готов! В голосе друга звучала непривычная твердость. Вая не помнил, чтобы тот говорил так о чем-то, связанном с го. Говорил так о чем-либо вообще. Как он, находясь поблизости, упустил тот момент, когда Фуку, всегда казавшийся непоседливым ребенком, серьезно решил пойти по пути профессионала?  — Шинода-сэнсэй, мы хотели бы сыграть сегодня. Пожалуйста! Вая готов было сказать, что может помочь административному отделу и выступить в роли поручителя, если понадобится, но в этом не было нужды. Шинода-сэнсэй поправил очки и вздохнул:  — Что ж, если вы уверены, я предупрежу редакцию «Мира го», чтобы их репортеры дождались результатов, раз уж они все равно слоняются тут без дела.  — Спасибо вам большое!  — Возьмите перерыв минут на пятнадцать, после чего начнем, — их бывший учитель встал с пола и скрылся в коридоре. Пока все присутствующие поздравляли покрасневшую, все еще хлюпающую носом Насэ, он сам вышел из игрового зала и набрал номер.  — Здорово, Вая, чего хотел?  — Шиндо, — он откинул со лба мешающиеся волосы, — тащи свою задницу в исследовательский центр.  — Что случилось?  — Сейчас состоится плей-офф. Фуку будет играть.  — Понял, — коротко ответил Шиндо и отключился; в ухо понеслись короткие гудки. Интересно, ему хватит четверти часа, чтобы дозвониться до всех остальных? Тем, кто не ответил, Вая отправил смс и с чувством выполненного долга вернулся обратно, сев рядом с Насэ, чей мобильник то и дело сигналил о входящих сообщениях. Он радовался за нее и одновременно столь сильно переживал за Фуку, что не мог понять, какое из этих чувств перевешивало в данный конкретный момент: весы, раскачиваясь то в одну, то в другую сторону, безуспешно пытались обрести недостижимое равновесие.  — Пожалуйста, начинайте игру. Вая устроился поудобнее и устремил взгляд на гобан, за которым решалось будущее его друга. Начало только объявили, а камни один за другим приземляются на доску, и их стук прерывает лишь писк от нажимаемой кнопки часов. Фуку сейчас явно настроен играть агрессивно: не ответил на какари черных, а поставил свое в противоположном углу доски, и не успел Вая опомниться, как ожесточенная борьба шла уже на три фронта. Такими темпами что Шиндо, что Исуми-сан с Хондой-саном и Очи, которому он, недолго поколебавшись, все же отправил сообщение, успеют как раз к объявлению результатов. Хотя Хонда-сан дает уроки в го-клубе неподалеку, да и Шиндо прислал смс, что будет в течение часа… То, что он наблюдал сейчас, больше всего напоминало ему турнир по быстрому го, который они проводили дома у Тойи накануне кубка Северной звезды и дома у них обоих во время учебных заседаний. Фуку всегда хорошо удавалась быстрая игра, и в этой партии у него есть преимущество. Нужно лишь доиграть, но мало кто действительно понимает, насколько это трудно — выиграть выигранную партию. Насэ, сидящая сбоку, достала блокнот для кифу и кропотливо записывала последовательность ходов: в последнее время она жаловалась, что у нее стала портиться память, и все значимые игры теперь старалась фиксировать на бумаге. Тюбан был в самом разгаре, когда в игровой зал проскользнул Хонда-сан и устроился на татами рядом с ними.  — Поздравляю, — улыбнулся он Насэ, и та тут же заулыбалась в ответ, оторвавшись от своего блокнота. — Как игра? — едва слышно поинтересовался он, поглядывая на разрастающиеся группы черных и белых камней, запутанных в своей круговерти.  — Сложно сказать, пока толком не понятно, кто выиграет, — ответил Вая и вернулся к созерцанию того, что происходило на гобане — казалось, еще чуть-чуть, и воздух вокруг начнет искрить от напряжения. Белым только что удалось захватить большую группу черных, скучившуюся у края доски бессмысленной грудой камней; однако, черные не собирались сдаваться так легко и атаковали левую сторону, которую несколько ходов назад еще контролировали белые… Это было похоже на качающийся туда-сюда маятник, и оставалось только надеяться, что в нужный момент он качнется в сторону Фуку.  — Что с партией? — раздался над ухом свистящий шепот, и Вая, дернувшись от неожиданности в сторону, чуть не свалился на татами.  — Шиндо, какого черта? — прошипел он. Но тот уже смотрел на доску. Вая проследил за направлением его взгляда и резко втянул воздух в легкие. Фуку… проигрывал. Если не найдет ключ к победе в этой партии, он проиграет. Но ведь есть выход? Вая, краем глаза косясь на сосредоточенного Шиндо, судорожно просчитывал возможные варианты. Вторжение в центр? Опасно. Крупные ёсэ на нижней и правой стороне? Да, но это все-таки ёсэ, и очков белым для победы все равно не хватит. И он знал, что и Фуку, и его противник тоже это понимают. Осаэ черных, кири белых, вытягивание, прыжок… Интересно, чего белые хотели добиться этим в общем-то бесполезным обменом? Насэ склонилась над своими записями, Хонда-сан нахмурился, смотря на гобан, а Шиндо… Шиндо усмехнулся себе под нос, словно увидел что-то, не доступное обычному взору.  — Фуку выиграет, — тихо произнес он, встретившись с Ваей взглядом. Значит, выход все-таки есть. Только вот где? Да, группа черных оказалась отрезанной от большой группы на нижней стороне, но ведь… Тут его мысль будто споткнулась, и Вая уставился на доску. Благодаря этому разделению белые смогут соединиться снизу и спасти, казалось бы, давно мертвые камни. И после этого черная группа в нижнем правом углу умрет, если Ито не потратит ход на обеспечение ее жизни. А за этот ход Фуку успеет прорваться в центр. Этот сценарий молнией пронесся у него перед глазами, и он невольно отзеркалил улыбку Шиндо. Кикаси… и соединение. Игре конец. Ито, под писк турнирных часов всматриваясь в черно-белый рисунок на гобане, положил взятый камень обратно в чашу.  — Я сдаюсь, — произнес он.  — Спасибо за игру! Как после тех отборочных Вая радостно выкрикнул, что все наши идут на экзамен, так и сейчас ему хотелось выкрикнуть, что они все наконец-то стали профессионалами. Но, пока друзья помогали Фуку убирать камни, а появившийся из комнаты для администрации Шинода-сэнсэй подписывал заполненную турнирную таблицу, он ограничился лишь тем, что от души хлопнул Фуку по плечу, пообещав:  — Я тебе ни в одной нашей официальной партии спуску не дам.  — Жду с нетерпением. Телефон в кармане коротко просигналил о входящем сообщении. «Игра уже закончилась? Буду минут через десять». Исуми-сан. Раз уж они все здесь…  — Может, пойдем отпразднуем? — опередил его Шиндо. — Мы сто лет не собирались нигде, кроме учебных заседаний, а тут такой повод.  — Я только за, — Вая зевнул, взлохматив себе волосы. — Кстати, Исуми-сан тоже скоро подъедет.  — Да, давайте куда-нибудь сходим, — тут же откликнулась Насэ, а Фуку согласно закивал. Пока репортеры, которым наконец-то дали подойти к сдавшим экзамен, брали короткое интервью и делали фотографии, в коридоре появился запыхавшийся Исуми-сан:  — Я что, все пропустил?  — Насэ записала партию, потом посмотришь. Фуку выиграл. И мы идем отмечать.  — Куда?  — Решим по дороге. Мне все равно, — пожал плечами Шиндо. Главное, вовремя напомнить ему, что отмечание своего дня рождения тот задолжал им еще с сентября. Вечера среды он ждал с нетерпением: прошел месяц с тех пор, как они с Шиндо начали преподавать на детских курсах, и им пришла в голову замечательная идея устроить турнир между своими учениками. Для этого неделю назад каждый из них провел квалификационный турнир в своей группе, чтобы отобрать в команду пятерку лучших, которые должны были играть сегодня, пока остальные будут отрабатывать решение цумэго на скорость — для этого администрация даже выделила им игровой зал побольше. Когда Вая поднялся на седьмой этаж Нихон Киин, Шиндо уже околачивался у лифтов, окруженный толпой учеников: галдеж в коридоре стоял невероятный. Он и сам довольно неплохо ладил с детьми, но до Шиндо ему было, пожалуй, далеко.  — Надеюсь, ты взял ключи у смотрителя? — вместо приветствия поинтересовался друг.  — А надо было?  — Я заходил, но Ёсуке-сана не нашел, — Шиндо почесал в затылке. — А тебе стоит проверять список входящих смс.  — Телефон сдох. Ладно, сейчас за запасными ключами к Сакамаки-сану схожу.  — Спасибо. Можно, конечно, было отправить в административный отдел самого Шиндо, но Вая не хуже других знал, что у Сакамаки-сана от одного его вида начинается нервный тик, да и ораву детей лучше оставить на него. Заполучив заветную связку, Вая быстро вернулся обратно, и они смогли наконец-то начать турнир. Когда все расселись по местам, он с удивлением увидел, что Шиндо достал блокнот для записи партий и выдернул оттуда несколько бланков. Покосившись на часы, Вая объявил:  — Начинайте игру! Пока капитаны разыгрывали цвет, он раздал всем оставшимся сборники задач и карандаши — отмечать ответы.  — У вас есть полтора часа. Кто правильно решит большее количество задач, тому после урока куплю что-нибудь вкусное, — весело заявил Шиндо и, потрепав по волосам одну из своих непоседливых учениц, вернулся к столу, за которым начался командный матч. Сам Вая участвовал в любительском турнире лишь однажды — еще будучи начинающим, когда от начальной школы больше некого было отправить. Да и в го-клуб он попал практически случайно: подумал, что это круто — уметь играть в такую сложную игру, что остальным слабо будет его победить. Правда, первый турнир вернул его с небес на землю… но неожиданно пробудил в нем желание учиться лучше. И через год он, восьмилетний школьник, обмирая со страху, нажимал на кнопку дверного звонка дома Моришиты-сэнсэя, чтобы попасть на свой первый урок. В его средней школе го-клуба не было, да и нужда в нем отпала: курсов инсеев и учебных заседаний хватало с лихвой, а размениваться на меньшее не было ни малейшего смысла. И до того лета, когда они с Шиндо и Исуми-саном начали вместе ходить по го-клубам, он никогда не играл в команде, а вот с ними двумя почему-то захотелось.  — Навевает воспоминания, правда? — проницательный Шиндо будто прочел его мысли; листы в его руках были исписаны корявыми цифрами.  — Ты потом разберешь эти каракули? — скептически вздернул одну бровь Вая, поглядывая на нечитаемый почерк друга.  — Если не разберу сам, Акира поможет, у него это хорошо получается.  — Вот делать-то нечего больше. Зачем ты вообще это записываешь?  — Как зачем? Чтобы разобрать с каждым из них их ошибки, — на лице Шиндо читалось непередаваемое удивление. — Они ведь все играют по-своему, и каждому надо помочь развить сильные стороны и избавиться от слабостей.  — Пожалуй, это не в нашей компетенции, — он оттолкнулся ладонями от стола, на который опирался, и заглянул через плечо одному из своих учеников, сосредоточенно пыхтящему над очередной задачей. Тот обвел кружком одно из незанятых пересечений внутри группы — ключевую точку. Верно. Вая оглянулся на Шиндо, который продолжал делать записи, и вновь подумал, что, скорее всего, пока не понимает чего-то очень важного. Чего-то, что Шиндо уже успел понять, а значит, вновь умчался вперед.  — Сдаюсь, — донесся до него тихий голос Танаки-куна, четвертой доски его команды.  — Спасибо за игру, — девочка с волосами, заплетенными в две лохматых косички, поправила очки и, пододвинув к себе чашу, начала деловито сгребать в нее камни.  — Молодец, Мика-тян, — похвалил Шиндо. — Так держать! Один-ноль. Вая вдруг ощутил себя тренером школьной команды: они, наверное, переживают гораздо сильнее своих учеников — во время игры от них ничего не зависит.  — Спорим, моя команда выиграет? Оставшиеся партии уже перешли в стадию ёсэ, и, насколько Вая мог судить, у его команды был лишь крохотный шанс не проиграть всухую.  — Когда ты успел так их натаскать? — буркнул Вая. Шиндо усмехнулся:  — У меня свои методы. Ладно, не хочешь спорить — давай просто зайдем перекусить после турнира, что скажешь?  — Окей, а тебя разве Тойя не ждет дома? На лице друга тут же появилась идиотская улыбка.  — Он не в Токио сейчас. Вернется завтра утром.  — Шиндо-сэнсэй, я выиграл двенадцать с половиной очков!  — Поздравляю, Хироши-кун! Ну-ка, давай посмотрим, где были последние десять ходов? Глядя на то, как Шиндо возится с младшеклассниками, снова облепившими его со всех сторон, и объясняет, почему важны и победы, и поражения, он подумал, что тот действительно любит детей и счастлив проводить с ними время. Похоже, Шиндо нашел свое призвание. Когда они, вручив обещанные призы — в ближайшем конбини Шиндо честно купил победителям то, что они хотели, — наконец дошли до ресторана тайской кухни, снаружи уже давно стемнело, а усталость неожиданно тяжелым мешком навалилась на плечи.  — Я подал заявку на участие в серии новых первых данов, — сказал Шиндо после того, как официант принял заказ и удалился восвояси. Вая аж поперхнулся.  — Да ты шутишь.  — Ничуть, — тот покачал головой. — Так что, скорее всего, с Фуку или Насэ первый профессиональный матч буду играть я. Логично, ведь обычно в этом мероприятии участвуют держатели титулов… Вая вспомнил, как Кувабара-сэнсэй любил пугать новичков, и его невольно передернуло.  — Тойя тоже будет участвовать?  — Не знаю. Я пока не спрашивал, — на его лицо набежала тень, но тут же исчезла, будто испугавшись близости неровного света. — Но, как бы то ни было, я собираюсь это сделать. Хочу их поддержать, как могу, понимаешь?  — Да. И это было правдой. В тот вечер, когда они пошли отмечать сдачу экзамена, Шиндо, пожалуй, радовался за друзей больше всех. Повторял, что Фуку молодец — смог собраться после проигрыша, который чуть было не стал решающим, и вырвать заслуженную победу. Говорил, что Насэ переплюнула каждого из них: в конце марта она выпустится из колледжа, а в начале апреля станет профессионалом и единственная из их компании будет счастливым обладателем диплома о высшем образовании. Им-то с Шиндо и Очи вообще крыть нечем, сделали средней школе ручкой — и привет. Он сам, Исуми-сан, Хонда-сан — радовались все, ведь теперь их инсейская компания наконец-то в полном составе переместилась в профессиональную лигу. Им принесли заказ, и на какое-то время за столиком воцарилась тишина, прерываемая лишь голосами других посетителей и снующих туда-сюда официантов.  — Ты сегодня спрашивал, как мне удалось так быстро их обучить, — произнес Шиндо, откладывая палочки. — Так я скажу тебе, как. Я не иду по планам, которые регулярно впаривает мне административный отдел. Я веду занятия так, чтобы у меня оставалось время на каждого ученика в отдельности. И стараюсь подобрать для каждого ученика собственную программу, которая подошла бы ему или ей лучше всего. И вот только не надо спрашивать, в моей ли это компетенции, — предупреждающе поднял тот руку, видя, что Вая открыл рот. — Собственно, я хотел обсудить одну идею. Он молча ждал, пока Шиндо продолжит свою мысль: если что-то втемяшится ему в голову, то без последствий оно из нее не выйдет, что бы это ни было.  — Я хочу открыть собственные курсы. Для детей. Что-то вроде школы, — сказал Шиндо, сверля его взглядом. — И, если все получится так, как я думаю, то я… — он взлохматил волосы, и Вая понял, что он нервничает. — Я не смогу сломать имеющуюся систему образования, пусть даже знаю, что она неэффективна, и знаю, почему это так. Но я могу предложить альтернативный вариант. Шиндо… и школа го для детей? Вая допил свой чай и задумался, прижав ладони к теплой чашке. Ему стало очень легко это представить.  — Думаю, что это отличная идея, Шиндо, — честно ответил он. — Уверен, у тебя получится. Только почему ты спрашиваешь совета у меня, а не… «А не у Тойи», — хотел сказать Вая, но почему-то промолчал. Шиндо же, видимо, расценил его молчание по-своему:  — Очевидно же. Сначала мне нужно было услышать мнение человека, который, во-первых, видел, как я общаюсь с учениками, и, во-вторых, видел разницу в результатах после обучения по классической программе и после обучения по моей. Талантливых детей много. Ничуть не меньше, чем в Китае или Корее. Но мы их неправильно учим и в итоге имеем то, что имеем.  — Я согласен. И я считаю, что тебе стоит попробовать. Не думаю, что кто-то справится с этим лучше тебя. Шиндо довольно заулыбался:  — Я пришлю тебе электронные версии сегодняшних кифу. Если уж не будешь разбирать их с учениками, то просто подари им записи — они обрадуются. Вая кивнул. Шиндо и на этот раз был прав.

***

Акира сидел на лавочке в соседнем дворе от дома и грел руки о купленную в ближайшем автомате бутылку горячего чая. Он был рад, что в последнее время у него было не так много матчей: концентрация здорово страдала, ведь его мысли уже практически месяц по порочному кругу возвращались к одной и той же теме. Он не считал, что поступил неверно, рассказав родителям правду. Но не подумал, что их реакция может так сильно его задеть. Акира открутил крышку и сделал несколько глотков, зажмурившись, когда горячая жидкость обожгла горло. Он всю жизнь, с раннего детства больше всего на свете боялся разочаровать отца, да кто ж знал, что это все равно произойдет — просто не будет связано с го. Неправильным же было то, что Акира сделал выбор до того, как смог разглядеть все возможные его последствия, и жизнь, казалось, рассыпалась, словно позиция на гобане после ошибки ее прочтения. Неправильным было то, что он не мог выбрать иначе. Хикару ничего не спрашивал. Хикару всегда был рядом, и в его присутствии все эти мысли уходили на задний план, но стоило остаться в одиночестве, как они возвращались снова и снова, а внутренний голос неустанно нашептывал на ухо: «Ты ломаешь ему жизнь». Родители Хикару… перед ними он тоже виноват. Перед его матерью, от которой он видел столько добра, и перед его отцом, которому пришлось принять выбор сына лишь потому, что Хикару не оставил ему другой возможности.  — Ты считаешь, что виноват перед моими предками? Это с какого перепугу? — поинтересовался Хикару в тот момент, когда Акира, нервно теребя манжету рубашки, поделился с ним тем, что творилось в голове. — Мы приняли решение, и единственный выбор, который у них есть, это смириться с ним или же перестать со мной общаться. Вот только была одна вещь, которую Хикару не учел. Которую не учел и он сам. Но которую не преминул использовать в качестве аргумента его отец. И которую, черт возьми, они не смогут игнорировать вечно. Неделю назад Амано-сан попросил его заехать в редакцию «Мира го» — завезти обещанные комментарии к титульным матчам, которые те зачем-то хотели вставить в статью. И, так как это была среда, он решил остаться в академии и дождаться Хикару — курсы, которые он вел, должны были закончиться в течение получаса, а сам Акира послезавтра улетал в Саппоро. О том, что Хикару часто задерживался, Акира вспомнил только тогда, когда время перевалило за половину восьмого. Из-за двери игрового зала седьмого этажа доносился громкий хохот, и после того, как его стук закономерно не услышали, он все же вошел внутрь.  — О, Акира, привет! — крикнул ему Хикару из дальнего угла класса; на его спине, крепко обхватив руками его шею, сидела девочка лет семи. — Не знал, что ты собирался зайти.  — Я хотел дождаться, пока ты закончишь, но ты опять всех задержал.  — Серьезно? — взгляд Хикару метнулся к часам над дверью. — Вот ведь… Ну что ж, Рина-чан, покаталась и хватит, — сказал он ученице и присел на корточки, чтобы та могла спуститься на пол. — Все получили листочки с домашней работой? Микия-кун, не помню, чтобы я говорил, что из нее надо складывать самолет!  — Простите, Шиндо-сэнсэй…  — Да не в этом дело! Кто ж так складывает-то? Давай сюда, покажу, как надо… Пока Хикару, усердно пыхтя, вместе с учеником делал бумажные самолетики, Акира наблюдал, как остальные собирают вещи, и вдруг почувствовал себя лишним. С детьми ладить у него не получалось никогда, а Хикару это действительно было дано. И ему это нравилось. От этой мысли Акире стало еще хуже, и он отвернулся к двери. Хикару любит детей. А из-за того, что они вместе, своих детей у него не будет никогда. По дороге домой и весь вечер дома Хикару без умолку рассказывал о том, что разработал новый план занятий, направленных на индивидуальное обучение.  — Понимаешь, вот смотрю я на те бумажки, что мне выдают в административном отделе, и понимаю, что они не учитывают особенностей многих детей. Ведь в го просто так не играют, а значит, дети, которые этого хотят и у кого получается — по определению особенные. И их нельзя всех стричь под одну гребенку! Акира даже и не собирался спорить — да и что скажешь-то, если Хикару прав?  — Я согласен с тобой. Единственный шанс на индивидуальный подход — персональные занятия с профессионалами.  — Большую часть которых к детям нельзя подпускать на пушечный выстрел, — Хикару начал размахивать руками; в одной полотенце, в другой — большая деревянная ложка для риса. — И дело тут даже не в отсутствии соответствующего образования, оно вон учителям в школах не шибко помогает. А в том, что они редко видят весь смысл передачи наших знаний дальше. Они просто учат и все. И пока что мне встретились лишь два исключения из этого правила. Моришита-сэнсэй — и да, я сейчас молчу о бочке, которую он столько лет катит на игру в интернете, — и Сай. Акира только вздохнул. Его отец и впрямь научил его играть, но это было похоже на то, как если бы ему в память загрузили информацию о чужих партиях и выигрышных комбинациях — словно для обучения компьютерной программы. Похожие чувства вызывало у него и школьное образование; в результате все, что он из него запомнил, он учил в отрыве от уроков самостоятельно, если ему было интересно. Отец, конечно, объяснял гораздо больше, чем школьные учителя, да и го всегда было гораздо интереснее, но… но. В такие моменты Акира как никогда жалел, что у него не было шансов познакомиться с Саем.  — Думаю, эти курсы — хорошая возможность попробовать твою методику, — честно ответил Акира. — Если сможешь показать ее результативность, к тебе прислушаются. Хикару расплылся в улыбке:  — А я думаю, что этим детям есть чему поучиться и у тебя. Может, заменишь меня на пару занятий? Он хотел сказать, что это на редкость идиотская идея. Хотел сказать, что, оставаясь с ним, портит ему жизнь. Но не смог выдавить из себя нужных слов.  — Я подумаю, — слова тяжелыми каплями сорвались с губ.  — Ладно. Что сначала?  — Что? Хикару ухмыльнулся:  — Поужинаем или сразу к гобану?  — Угу, — невпопад брякнул он, усаживаясь перед котацу, чью столешницу Хикару недавно все-таки разрисовал.  — Угу, поужинаем, или угу, поиграем?  — Угу! И не зли меня. Хикару поставил на стол тарелки. Как же ему набраться мужества и высказать то, что должно сказать? Как? В пятницу у Хикару был выходной, а потому тот моментально вызвался проводить его в аэропорт. Акира, сидя на диване, молча смотрел, как тот меряет шагами комнату, стараясь убить время в ожидании запаздывающего такси.  — Я подожду на улице, — наконец, не выдержал он. — Выходи сразу, как тебе позвонят, и мы поедем.  — Ладно, — пожал плечами Акира, мысленно перебирая содержимое своей сумки — вроде бы он не должен был забыть ничего важного. Матч в лиге Кисэй ему предстоял довольно серьезный, но, в конечном счете, ему ли, самому молодому Мэйдзину в истории, опасаться противника, пусть даже у того девятый дан и несколько попыток взять титул за плечами? Трель телефонного звонка отвлекла Акиру от собственных мыслей, и он, получив от оператора информацию, что такси подъедет через десять минут, подхватил сумку и, тщательно заперев дверь, направился к лифту. Хикару закономерно обнаружился на игровой площадке в компании троих мальчишек лет десяти, с которыми он играл в баскетбол. Они прыгали вокруг него, пытаясь отобрать мяч, но Хикару каждый раз ловко уворачивался, смеясь и показывая язык. В конечном счете ему это надоело, и он прицельным броском отправил мяч в корзину.  — Есть! Трехочковый! Хикару потрепал одного из мальчиков по волосам, а другому отвесил шуточный подзатыльник, пока третий, усердно пыхтя, прицеливался к корзине. Глядя на него, окруженного дворовыми ребятишками, Акира вновь почувствовал горечь. «Ты не можешь ему этого дать, — шептал пробирающий до костей внутренний голос, — и ты лишаешь его этой радости». Акире захотелось зажать уши, чтобы этого не слышать, но это бы ничего не изменило. Если бы не он, у Хикару была бы нормальная семья. Он бы женился, и лет через пять после этого на этой самой площадке учил бы собственного сына гонять мяч и лепить куличи в песочнице. Ему не пришлось бы отстаивать право быть с тем, кого он любит, ведь он полюбил бы какую-нибудь милую симпатичную девушку, которая умеет готовить десять видов лапши, не повышает на него голос и нравится его родителям. Ему не пришлось бы…  — Акира, что случилось? — спросил подошедший Хикару и забрал у него из рук сумку. — Ты часом не заболел?  — Замерз немного, — выдал он первое, что пришло в голову.  — Может, тебе свитер принести, возьмешь с собой?  — Не надо, у меня есть. Почему, черт возьми, он не задумывался об этом раньше? Даже отец укорил его первую очередь именно в том, что он не думает о будущем своей семьи. Хикару тогда, конечно, вступился, но ведь отец был прав во всем, что сказал. Пальцы Хикару ласково гладят его запястье, а его колотит от осознания полнейшей неправильности того, что они делают и что уже сделали. По дороге он только и делал, что смотрел в окно на пролетающие мимо улицы Токио, чувствуя на себе обеспокоенный взгляд Хикару.  — Нервничаешь? — не выдержал он.  — Немного. Эта отговорка никогда не подводит.  — А вот и не стоит. Постарайся завтра, раз уж я в этом году пролетел, — Хикару подмигнул ему и провел рукой по его щеке. В аэропорту, как и всегда, было ужасно шумно. Терминал вылета и номера стоек регистрации Акира уже успел выучить наизусть, так что дорогу нашел бы даже вслепую, но Хикару все равно настоял на том, чтобы проводить его до зоны таможенного контроля.  — Мне пора, — Акира убрал паспорт и посадочный талон в карман пиджака. — Вернусь послезавтра днем.  — Помню. Хикару обнял его и уткнулся носом ему в волосы:  — Возвращайся с победой.  — Как всегда. Он рассмеялся и, щекотно фыркнув, украдкой коснулся губами его шеи и прошептал:  — Хотел бы я поцеловать тебя по-другому.  — Один такой поцелуй, и я ни на какой матч не полечу. Эти слова заставили Хикару разжать руки. Акира, улыбнувшись, махнул на прощание и скрылся за автоматическими раздвижными дверьми. Утром Акира выключил будильник за двадцать минут до того времени, когда он должен был сработать — он не мог заснуть всю ночь, ворочаясь с боку на бок под одеялом, а голова болела так, будто ему надели на нее жестяное ведро и постучали по нему кувалдой. В тумане усталости он с трудом вспомнил, что сегодня у него игра, в которой нужно выиграть во что бы то ни стало, и это на время отодвинуло мысли о Хикару на задний план. «Рано или поздно он станет несчастным по твоей вине, — никак не умолкало подсознание, — сможешь ли ты простить себя за то, что не можешь дать любимому человеку то, что ему нужно?»  — Черт! — выругался Акира и стукнул кулаком по подвернувшейся под руку тумбочке. Резкая боль в ушибленной руке заставила его очнуться. Таканаги, девятый дан, уже ждал его в игровом зале. Акира вежливо поклонился в знак приветствия и уселся напротив, стараясь привести эмоции в порядок. Умение очищать разум в нужный момент всегда помогало.  — Пожалуйста, начинайте игру! Нигири, чаша с белыми камнями, тиканье больших настенных часов. В красивой форме черно-белых камней на гобане ему мерещится насмешливый взгляд темно-зеленых глаз под светлой челкой, и он чуть было не делает ошибку, поставив камень так, чтобы мысленно дорисовать знакомые, родные черты. Противник делает ход за ходом, но всего этого недостаточно, чтобы его разгромить. Ключ к победе совсем близко, нужно лишь протянуть руку и… клац.  — Я проиграл.  — Спасибо за игру. Обсуждение, вопреки обыкновению, не затянулось надолго, да и мысли Акиры после выигранного матча по порочному кругу вернулись к Хикару. Он не дурак, наверняка уже заметил, что что-то не так, начнет расспрашивать — и что ответить ему, когда он спросит? Вернувшись в свой номер, Акира понял, что не может в нем оставаться: излишне спокойная обстановка давила на него и заставляла нервничать еще сильнее, а потому он собрал вещи и заказал такси в аэропорт, надеясь, что ему удастся долететь до Токио не слишком поздно. Во время полета у Акиры получилось недолго подремать, но кратковременный сон не принес облегчения. Он раз за разом прокручивал в голове возможные сценарии разговора с Хикару, так и не придумав ничего, что действительно заставило бы Хикару задуматься о… других возможностях. Когда же он тихо открыл дверь и зашел домой, все казавшиеся нужными слова вылетели из головы, и единственное, что он смог сказать, это:  — Я вернулся.  — Акира? — Хикару, одетый в красно-коричневую юкату, подаренную Акирой на какой-то праздник, и в нелепый фартук с пятнистыми котятами, повязанный сверху, пулей вылетел из кухни. — Почему не предупредил, я бы тебя встретил! Не говоря больше ни слова, Акира бросился ему на шею, стискивая его в объятиях. Сможет ли он когда-либо жить без всего этого? Как, черт возьми? Как?! Требовательный жадный поцелуй, и руки Хикару обвиваются вокруг его талии.  — Что, вот так сразу? — хмыкает он Акире в губы и целует снова, зарывшись пальцами в его волосы и потянув за них, заставляя его запрокинуть голову назад. Губы скользят по шее вниз, а руки развязывают галстук и расстегивают рубашку. Акира дергает за завязки дурацкого фартука, но они не развязываются, и он практически рычит от злости, пока они наконец не поддаются, а фартук не падает на пол бесполезным куском ткани вслед за его собственной рубашкой и галстуком, зеленой змейкой свернувшимся поверх нее.  — Я сдаюсь, — кодовая фраза в полураскрытые губы, и в глазах Хикару загорается огонь.  — Кровать или футон?  — Без разницы! — Акира притягивает Хикару к себе за ткань юкаты, в которую вцепились его пальцы.  — Значит, кровать, — ухмыляется Хикару и тащит его в спальню, чтобы через мгновение опрокинуть на спружинившие подушки. Не думать ни о чем, кроме горячих рук, скользящих по его телу, и целующих его мягких губ. У него получается. Хикару шипит сквозь зубы, когда ногти Акиры впиваются ему в спину, начинает двигаться быстрее, и Акира не сдерживает громкого стона. Перед глазами все плывет, и, дрожа всем телом, он выгибается навстречу рукам Хикару, сжимающим его так сильно, что завтра он наверняка обнаружит десяток синяков, что его совершенно не беспокоит. И когда тяжело дышащий, как после многокилометрового забега, Хикару практически падает рядом, он перекатывается на бок и начинает целовать его лицо, убирая со лба непослушную челку, пока его руки лениво вырисовывают на коже его спины какие-то абстрактные узоры. Он не может от этого отказаться. Глухое отчаяние затапливает разум, и Акира с силой проводит рукой по его груди и ниже к животу, слегка царапая кожу.  — Второй раунд? — Хикару прищуривается, становясь похожим на вальяжного толстого кота, решающего, не стащить ли ему молока. Вместо ответа — очередной яростный, полный горькой безысходности поцелуй, искусанные губы, влажные от выступившего пота волосы, мятые простыни, бешеный стук сердца и сбившееся дыхание. После третьего раза Акира лежит на животе, уткнувшись лицом в подушки, а руки Хикару легко, почти невесомо гладят его спину и перебирают пряди волос. Сил почти не осталось, и все же он поворачивает голову, приподнимаясь на локтях, и тянется к его губам, таким же горячим, как и его собственные.  — Что это с тобой сегодня? — едва слышно спрашивает Хикару, но слова тонут в сократившемся до минимума расстоянии между ними. Хикару сидит, прислонившись спиной к стене, и Акира забирается к нему на колени, придвигаясь все ближе и ближе. Движения медленные, размеренные, плавные; пальцы очерчивают выступающие ключицы. Когда они оба, дойдя до пика, все так же в обнимку валятся на мягкий матрас, Акире кажется, что он отключится прямо сейчас, но Хикару снова целует его, неторопливо, ласково, и вкус его губ — самый чудесный на свете.  — Мне нужна ванна, но я не могу встать, — хрипло шепчет Акира.  — Я наберу, отдохни пока. Хикару сползает на пол и идет в сторону ванной, шлепая по полу босыми ногами; до ушей доносится плеск воды. Раньше Акире достаточно было на секунду представить себе жизнь без Шиндо Хикару, чтобы испытать приступ паники, а теперь он вообще не мог этого сделать. Пытался — но не смог. Отказаться от него? Безнадежно.

***

Хикару повернул кран и, поставив на место затычку, уселся на бортик, наблюдая, как медленно повышается уровень воды. Что-то было не так. С Акирой что-то было не так уже давно, с тех самых пор, как они вернулись из Китая, но на все свои вопросы ответов Хикару так и не получил. Видимо, была какая-то вещь, которую он упускал из виду… или не принимал всерьез. Но ему нужно было услышать все это от Акиры. И не просто сегодня, а прямо сейчас. Когда вода набралась, Хикару вернулся в спальню и опустился на колени перед кроватью, на самом краю которой спиной к нему лежал Акира. Он аккуратно убрал волосы с его шеи и ласково поцеловал в затылок, проведя ладонью по его боку и задержав ее на едва заметном глазу изгибе между его талией и бедрами — почувствовать его можно было только на ощупь.  — Ванна почти готова, пойдем? Акира, поморщившись, сел на кровати; Хикару, не удержавшись, чмокнул его в макушку и потянул за руку в сторону ванной комнаты. Акира аккуратно потрогал воду и забрался в ванну; он последовал за ним, обвив его руками и прижавшись щекой к его спине. Просидев так пару минут, дотянулся до душа и включил воду, направив ее Акире на голову. Это был их маленький ритуал: Хикару мог провести в ванне не один час, обнимая сидящего в кольце его рук Акиру и утыкаясь носом в мокрые волосы, пахнущие травяным шампунем.  — Рассказывай, в чем дело, — потребовал он, аккуратно намыливая ему голову и поливая волосы душем, смывая шампунь. При этих его словах Акира сжался в комочек, обняв руками согнутые в коленях ноги; с волос стекала мыльная вода.  — Нам лучше расстаться, — еле слышно сказал он. Хикару на несколько секунд потерял дар речи. После этого он, откашлявшись, спросил:  — И с чего вдруг тебе пришла в голову сия чудная идея, прекрасная в своей абсурдности?  — Я не смогу дать тебе то, что тебе нужно. Ты не сможешь быть со мной счастливым.  — Я уже счастлив. И буду счастлив с тобой. Это правда. Но почему ты подумал, что…  — Позавчера, на игровой площадке, — Акира включил кран с горячей водой и подставил руки, согревая их, — я видел, как ты играл в баскетбол с теми детьми. Я видел тебя раньше на детских курсах в Нихон Киин. Я знаю, ты любишь проводить с ними время. Но, если ты останешься со мной, своих детей у тебя никогда не будет. Это то, что я тебе дать не смогу, как бы ни хотел. Вот. Вот оно. Какой же он все-таки… феерический придурок. Хикару открыл было рот, но по подрагивающим плечам Акиры понял, что он плачет, и крепко обнял его, покрывая поцелуями его шею.  — Я думал об этом, — честно признался Хикару в промежутках между поцелуями. — Ответь мне на вопрос, Акира. Что действительно ценное могут передать следующему поколению два сильнейших игрока в Японии?  — Свое го, — моментально откликнулся он. — Но я не понимаю, что ты…  — А теперь скажи мне, — Хикару погладил его по щеке тыльной стороной ладони, — как это связано с кровным родством. Молчание.  — Разве для того, чтобы передать свои знания детям, необходимо, чтобы это были твои дети?  — Нет, — Акира покачал головой.  — А помнишь ли ты, как передавалось управление в древних домах Хонъимбо, Иноуэ, Ясуи и Хаяси?  — Действующий держатель титула выбирал лучшего мастера из всего дома и передавал титул ему перед тем, как уйти на покой.  — Так вот, Тойя Акира Мэйдзин, позволь открыть тебе страшную тайну. Эти титулы никогда не передавались по наследству, и семей в нормальном понимании у мастеров практически никогда не было. Титулы передавались достойнейшему преемнику, принимавшему новое имя. Так что, — Хикару положил подбородок Акире на плечо, — мы не расстанемся. Мы откроем школу. Школу, где будем обучать талантливых детей, прошедших жесткий отбор, и, когда состаримся, передадим дело тому, кто продержится дольше всех. Акира резко повернулся к нему, в глазах — дикая смесь радости и удивления. Хикару, стерев с его щек соленые капли, серьезно сказал:  — Я люблю тебя. Я люблю тебя и буду любить всегда. Ты даешь мне все, чтобы я был счастлив, и даже больше. И никогда, слышишь, никогда не смей сомневаться в этом! Они потянулись друг к другу так резко, что стукнулись зубами, целуясь сквозь жаркие слезы. Позже, лежа на кровати, Акира тихо спросил:  — Ты серьезно говорил про школу?  — Конечно. Я думал об этом давно, но сейчас, когда я действительно начал учить детей, и мы выиграли титулы…  — Точно. У нас же куча денег. Ответом ему был громкий смех.  — Завтра обсудим, — ультимативно заявил Хикару, обнимая Акиру. Тот согласно кивнул, и через несколько минут в квартире вновь воцарилась тишина. За окном занимался рассвет.