FKA twigs — In Time
Тяжелая входная дверь со скрипом закрылась. В прихожей послышались тихие шаги и шорох мокрого зонта, который так усердно встряхивал человек в коридоре. Лухану нравилась такая погода, больше того, он мечтал видеть её за окном каждый день в году. Однако на улице она радовала немногих. Несмотря на начало весны, снаружи было по-прежнему холодно, тускло и дождливо. Люди не спешили прятать в шкаф тёплые свитера и обувь, но уже задумчиво бросали взгляды в сторону летних футболок. Что касается Лу, то сейчас он чувствовал себя превосходно. Такая погода напоминала ему о жизни. В серых и тусклых красках он лучше видел - как будто с глаз спадала мутная пелена. А на улице свежая красавица-весна всеми силами пыталась установить порядок, но не сдавалась и сказочная снежно-волшебная зима, до последнего отстаивая своё право властвовать. Он чувствовал, что устал. Просто устал от жизни: от работы, от учёбы, от всего, что отнимало у него столько сил, которых у него никогда не хватало. После института он сразу же бежал на подработку в кафе, где нередко получал выговоры за опоздание. Постоянная беготня выматывала, а он всё равно пытался бережливо распределить свое время, не оставив в плане даже минуты на себя. Работать и учиться одновременно было трудно, но чувство независимости и возможность самому зарабатывать хоть немного были превыше всего. Но ещё одна проблема настойчиво грызла сердце Лухана изнутри, мешая здраво мыслить. Отношения. Они встречались с Сехуном уже вот пять лет, и за это время юноша чувствовал, что всё осталось таким же, как и в начале их совместного пути. Он задавался вопросом: почему признался тогда другу в чувствах, а не молча забыл? Ум не позволял свалить этот ответственный шаг на сердце, но и найти рационального, правильного ответа юноша не мог. Если бы только можно было повернуть время вспять. Нет, всё равно бы сказал. Но когда Сехун предложил ему встречаться, он почувствовал, что может потерять сознание. Решение друга он не мог ничем объяснить себе самому, но с замиранием сердца сказал, что согласен на такие отношения. Своё решение признаться, не таить свои чувства, он обосновывал тем, что чувствует боль. Чем продиктован поступок друга он не понимал и сейчас. Ночами он стал чаще просыпаться и лежать с открытыми глазами, смотреть в темноту и задумчиво комкать простыни пальчиками - заснуть не удавалось, хотя мерное посапываете за спиной раньше убаюкивало. Лёжа в темноте, он чувствовал себя таким одиноким, но знал, что совсем рядом в нескольких сантиметрах лежит человек, которому он ещё давно сказал, что любит. Почему всё так получилось? Ответ на это вопрос Лу пытался найти в воспоминаниях, чувствуя, что что-то там ускользает от него, какая-то важная деталь, на которую он мог не обратить внимание, но все попытки были безуспешными. Тогда они были школьниками, совсем ещё детьми, несмотря на то, что учились в выпускном классе. Это ничего не значило. Их жизнь ничего не стоила в семнадцать, они не знали, кто они и чем должны заниматься, не понимали зачем живут, предпочитая плыть по течению. По крайней мере Лухан был в смятении. Он просыпался ночью в холодном поту, потому что видел во снах пустоту - серую, давящую на виски гулкой тишиной; а вот Сехун, как когда-то в детстве, видел красочные счастливые сны и почти всегда запоминал их, чтобы на следующий день поделиться восторгом с товарищем. И друг был ещё одной большой проблемой. Светловолосый мальчик знал, пусть и смутно, но достаточно уверенно, что его чувства - это и есть любовь. И он не мог представить, что в его жизни не будет места для черноволосого шепелявого мальчишки с разодранными коленками. Знал, что может остаться совсем один, никто больше никогда не протянет ему руку, и поэтому молчал. Со временем ему даже стало казаться, что он придумал эту любовь, но в конце концов решил, что нашел идеальный способ. Игнорировать Сехуна, проводить с ним как можно меньше времени, отталкивать, не позволять делать вещей, которыми раньше наслаждался, благодаря такие привилегии дружбы. Когда однажды друг предложил ему встречаться после их небольшой ссоры, которую и назвать таковой нельзя, он растерялся. Не мог ни слова вымолвить, потому что с мыслью о собственном одиночестве он смирился. Ему было достаточно и простой дружбы, он хотел всегда быть рядом, стать тенью, чтобы следовать за возлюбленным. Он хотел видеть его успехи и знать, что тот счастлив. Он был готов приложить все усилия, лишь бы Се был счастлив. И, когда он принял это и смирился, стало гораздо легче. Теперь прикосновения не будоражило юношеское воображения, как и слова. Он стал смотреть на жизнь с другой стороны. Словно он стоял по обе стороны зеркала. Два абсолютно одинаковых и в то же время разных человека смотрели друг на друга в зеркальное отражение, но никогда не видели друг друга. Они оба были похожи лишь тем, что были заперты. Один из них был заперт мыслями, а другой своим воображаемым двойником. Иногда первый хотел бросить всё и начать с нуля, он бился и разбивал тонкие руки в кровь, но на зеркале не появлялось трещин. Он кричал, что только он сможет сделать Сехуна счастливым, говорил о своей любви, срывался на шепот и, измученный, замолкал. Второй смотрел на это со стороны, всегда молча: это он запер себя там, потому что был уверен, что не сделает любимого счастливым. Пусть это и кажется странным, но в душе парень знал, что таким образом он помогает возлюбленному. Правда, как выполнить это всё, Лухан не совсем понимал: друг при встречах накидывался с объятиями, гладил по голове, так искренне смеялся и честно рассказывал о себе и своих победах, что с каждым днём вынужденное молчание становилось всё более болезненным. Он сказал Сехуну о своих чувствах и не услышал в ответ ничего, и выражение лица было таким, с каким он обычно слушал прогноз погоды на телевидении. В огромной, по-детски наивной и открытой душе появилась первая трещина. Непонимание. А от неё, как в паутине, расходились со временем новые. Где-то они были глубокими, где-то лишь немного задевали поверхность. В своем дневнике он назвал эту встречу концом. И сильно ошибся, в скором времени слово было зачеркнуто тонкой черной линией, и рядом появился его синоним. И вот Сехун вдруг догоняет его после незначительной ссоры и предлагает сходить на свидание. Несмотря на свои чувства, Лу мог объективно смотреть на предмет своего воздыхания, недостатки были видны так, как будто их список лежал в руке. После нескольких свиданий они четко обговорили свои позиции в только что начавшихся отношениях, роль Лухана была озвучена. А вот он взамен ничего от партнера не потребовал. Да и что он мог. Друг другу они ничего не обещали, как сказал Сехун: «Ну сам понимаешь, что это всё временно, пока я не исполню свою мечту». И сказано это было так, как будто прописную истину говорили маленькому ребенку: легко, с пренебрежением. Так ему выразили благодарность, подарив своеобразное, временное счастье, а вот он как раз хотел вечного. Парень понимал, что он не всю жизнь будет молодым, а приходить в тридцать лет в пустую и холодную квартиру не хотелось. Это была мечта маленького мальчика, не видевшего любви с детства: быть с тем, кто его ценит, понимает и хочет о нём заботиться. Слышать утешения, чувствовать ласку, тихо разговаривать по душам - это всё, чего он хотел. Когда они начали встречаться, то всего этого не было, но юноша упорно не хотел сдаваться, справедливо решив, что если бы его не любили, то встречаться не предложили бы, а значит где-то в сердце напротив горит маленькое оранжевое пламя любви, и он заставит его запылать! Со временем всё изменится, они станут другими, и когда-нибудь Сехун откроет глаза и посмотрит на того, кто рядом с ним. А пока что надо немного подождать. Дождливым весенним днём наступил день рождения Лухана, сегодня ему исполнялось двадцать три… — Ты такой красивый, — спина юноши вжалась в стену с невзрачными голубыми обоями. Короткая фраза прозвучала в голове, как колокол, сухие тонкие губы, ещё недавно казавшиеся родными и тёплыми, влажно спускались по шее, оставляя за собой невидимые следы, которые чувствовались как ожоги на нежной бледной коже, — зачем ты столько одежды носишь? — Я не хочу, — шепот утонул в свисте ветра из открытого окна, тёплые руки легли на прохладные большие ладони, которы так быстро пытались расстегнуть его рубашку. В груди было так больно: всё, чего он хотел сейчас — лечь на прохладные простыни, откинув подушки и одеяло, раскинуть ноги и руки и закрыть глаза, чтобы чувствовать проникающий под кожу холод, неприятно скользящий по телу. Так он бы знал, ощущал себя частью мира, непогоды на улице, они бы помогли ему почувствовать себя живым. В реальности его рубашка уже была расстегнута и давно отброшена на пол, на ключицах оставались влажные пятна, которые сжигал воздух, — пожалуйста, я не хочу. Только не сегодня, хорошо? — Нет, сегодня, я хочу, и ты не такой уж и уставший, я три дня смотрел на твою согнувшуюся над бумагами спину и ждал, так что сегодня я возьму сполна, — на секунду парень напротив остановился, и Лухана прожгло яростным взглядом. Сехун толкнул его на кровать и быстро разделся, даже не заметив того, что его партнер безучастен ко всему происходящему и вообще не возбуждён. — Только сегодня, ну пожалуйста. Я не хочу, — тихое бормотание парень не услышал, продолжив искать презервативы. Кровать прогнулась под весом второго человека, большие ладони сильно дёрнули Лу на себя и перевернули на спину. Взгляд тёмных глаз, наполненных желанием, он чувствовал на теле физически.***
Парень втянул носом прохладный воздух и навис над хрупким телом любовника. Уже пять лет прошло, а любовник до сих пор одним своим взглядом будит в нём желание. Однако воплотить с ним какие-то свои фантазии Се всё же боялся: иногда он оглядывал бледного, словно прозрачного юношу и со страхом думал, что одним неловким движением его можно сломать. Но не сегодня, нет, сегодня произошло то, что изменит его жизнь навсегда, поэтому он докажет свои чувства Лухану, чтобы тот наверняка знал, кому принадлежит. И эта мысль вызывала у него раздражение. У блондина было только смазливое лицо с огромными добрыми глазами, но всё остальное он мог найти и в девушке (да в общем-то и красоту тоже), но что-то держало его рядом с юношей. Может быть привычка, а можешь быть что-то другое, в чём он боялся признаться самому себе. Поспешно отогнав от себя ненужные мысли, он прильнул к телу Лу, обвив одной рукой того за бок. Нерешительно парень положил свои пальчики на его руку и посмотрел в глаза, молча попросив оставить его одного, но Се уже решил, что сегодня возьмёт Лухана. В конце концов он молод и у него есть свои потребности, которые хочется удовлетворить. — Прекрати, ладно? Ты тоже хочешь. Сехун жадно оглядывал стройное тело на кровати. Он навис над юношей и прижался к нему. Обнаженные тела соприкоснулись, и О застонал. — Раздвинь ноги, — Лухан покорно развёл стройные ноги и посмотрел в глаза парня пустым взглядом, — почему ты сегодня такой? Знаешь, у меня для тебя кое-что есть, — на милом лице появилась робкая улыбка, пустота сменилась на заинтересованность, —но узнаешь ты это после. Сехун перевернулся и устроил парня на своих бёдрах. Лу потёрся членом о бедро и прижался к груди своего парня, с нежностью заглянув в глаза. Розовые губы не давали сосредоточиться, и он не стал отказывать себе в удовольствии прижаться к ним. Скользнув языком во влажный горячий рот, он ухватился за любимые широкие плечи и стал интенсивнее тереться о парня. Целоваться ему нравилось больше всего на свете, когда он чувствовал, как губы нежно прикусывают, оттягивая по очереди, чтобы пройтись язычком; ему нравилось, как его язык нежно посасывают, одновременно с этим крепко прижимая к себе. В этом была нежность, которую он так хотел испытывать. Блондин испытал угрызения совести, ведь его Хунни всё-таки что-то приготовил для него и хочет потом поздравить, а он усомнился в любимом, но как же хорошо, что ошибся. — Сядь, — прошептал Сехун отстранившись и глядя на тонкую ниточку слюны. Лухан ещё раз чмокнул любимого в губы и, перекинув ногу через парня, поерзал. Большие руки помогали ему почувствовать себя защищённым, когда вот так крепко сжимали его бока. Большими пальцами Се поглаживал мягкий животик, глядя на то, как закрыл глаза Лу, полностью отдавшись ощущениям. Смотреть на любимое тело было мучительно приятно, и он прижался губами к шее, оставляя следы, которые Лу будет прятать под шарфом. Хватит. Лухан почувствовал как его перевернули и распахнул глаза. Возбуждённый юноша напротив втянул носом воздух и прижался к нему, руками закинув ноги себе на бёдра. Он вздохнул и ухватился руками за резную спинку кровати, игриво поведя плечом, этого хватило, чтобы О сорвался с цепи и припал к обнаженному возлюбленному. Прижавшись губами к плечу, руками он трогал всё, до чего только мог достать, и уделял особое внимание гладкому местечку между бедер блондина. Долго держать руки над головой Лу не смог и уже через минуту притянул Се к себе за плечи. Воздух в комнате накалился до предела, стало очень жарко, несмотря на распахнутое окно. От неожиданности Лу громко застонал, когда Сехун втянул в рот его сосок, одновременно с этим положив руку на впалый живот, тем самым прижав к кровати. Захныкав от нетерпения, Лухан попытался потереться возбуждённым органом о любимого, но не смог - его крепко держали, потирая нежную кожу на груди. Се специально не касался его внизу, чтобы заставить и без того сгорающего от желания юношу хотеть ещё сильнее. Пальцами другой руки он сжимал розовый сосок, перекатывая маленькую затвердевшую пуговку между грубыми подушечками пальцев. Такой контраст нежных прикосновений с собственническим и порой грубым захватом заставлял почувствовать себя любимым, нужным. От разрывающих эмоций Лу всплакнул, но тут же постарался успокоиться, чтобы не волновать Сехуна, который уже медленно сползал ниже, целуя каждый сантиметр. — Прекрати, — вырваться из крепкой хватки не получалось, и парень расслабился окончательно, раскинув ноги так широко, как только мог, представ перед любимым. Голова О была уже внизу, и в следующее мгновение он вскрикнул, когда почувствовал горячую влажную тесноту вокруг своего возбуждения. Парень посасывал головку, одновременно невесомыми движениями пробегаясь пальцами по стволу и спускаясь ниже к яичками, перебирал их ловкими движениями пальцев и сильнее насаживался ртом, стараясь вобрать как можно больше. Лухану оставалось только лежать и смотреть из-под полуопущенных ресниц, изредка постанывать и царапать короткими ногтями широкие плечи, так красиво вписавшиеся между его бедер. — Перевернись, — Сехун отстранился и облизнулся, глядя на неуклюжие попытки Лу перевернуться на дрожащих ногах. Вид сзади был ещё лучше. Эта идеальная спинка с крыльями лопаток была его личной страстью - он и дня не мог прожить, не прижавшись губами к бледной бархатной коже, которая становилась тёплой только под его руками. Одного взгляда на подтянутую, круглую попку, так удобно помещавшуюся в ладонях, хватило, чтобы рот наполнился слюной. Подтянув любовника за бока к себе, О с наслаждением поцеловал сочную половинку (будь его воля, он бы мог не выпускать их из рук сутками, но всё же приходилось отпускать), — Лу, — с улыбкой протянул юноша, — знаешь, что я сделаю? — Лухан бросил на него смущенный и одновременно яростный взгляд через плечо. — Даже не вздумай, паршивец! — Но было уже поздно, язык мягко скользнул к маленькой дырочке и обвёл по кругу. Лу захлебнулся стоном и подался назад, силясь получить больше щекочущих, влажных прикосновений к своему сокровенному местечку. Всё недовольство разом вылетело из головы, оставив после себя только чистое наслаждение. — Хватит, — с трудом собравшись, прошептал светловолосый юноша. — Как скажешь, — хмыкнул Сехун, поднявшись, — попрыгаешь? — Этот вопрос стоило задать хотя бы, чтобы взглянуть на красного Лу, метнувшего на него яростный взгляд. Удобно устроившись, О показал на свой член и улыбнулся. Подхватив своего парня под руки, он помог ему удобно устроиться и медленно толкнулся. Дышать было нечем, в носу Лухана, кажется, навсегда отпечатался запах его геля для душа, такого ненавязчивого, и он уткнулся в шею своему любимому, прижался своей грудью к его и немного приподнялся, чтобы в следующую минуту резко опустится и услышать низкий стон. Сехун любил вот так и ещё больше ему нравилось, когда он мог дотянуться до своего возлюбленного, чтобы поцеловать какое-нибудь сладкое местечко, так приятно пахнувшее лавандой после душа. Широко лизнув шею, он застонал и схватился за упругие половинки, сильнее толкаясь в обволакивающую тесноту, чувствуя, как сжимаются податливые мышцы, — Сейчас, — обдал он шепотом маленькое ухо. — Вместе, — в комнате раздался громкий стон, и два молодых человека рухнули рядом с друг другом. Они по очереди приняли душ и уже лежали в кровати, когда Лухан вспомнил, что Сехун хотел ему сказать что-то важное. После такого горячего секса он был уверен, что услышит страстное признание, которое пара скрепит поцелуем, а потом его поздравят с праздником и подарят милую безделушку, которая бы всегда напоминала им об этом дне. — Се, ты хотел что-то сказать? — Да. Помнишь в том месяце был матч по футболу местной команды, ты еще тогда не смог прийти из-за работы? — Лу кивнул, пытаясь отогнать нехорошее предчувствие, — там был один человек, и ему понравилась моя игра. Меня пригласили в Китай, — широко улыбнулся О и посмотрел на блондина, — ты рад? — Разумеется, — выдавил он улыбку, — когда улетишь? — Завтра. В этот момент Лухан отчетливо осознал, что это последний день, когда они видят друг друга. Больше такого не будет. И в сердце не кольнуло, как всегда думал он, там стало пусто. Орган в груди стал полым, и единственным желанием парня осталось одиночество. Прохладная темнота, которая уже тянула к нему свои руки, и он протянул в ответ свои…