***
Сергей Александрович торопливо печатал указание для оставшейся в Харькове подчиненной преступной группировки. Игнатьев был вынужден на время покинуть подчиненных, как только узнал, что оставленные следить за подростками люди вновь не справились с заданием. Паше Вершинину был нанесен серьезный ущерб, а это было не допустимо, учитывая, что до момента, когда подростки, по предположению Сергея Александровича, должны будут отправиться в Чернобыль, остался всего лишь год. Все шестеро к этому моменту должны быть в целости и сохранности, и нападение неизвестного на будущего лидера группы подростков совершенно не входило в составленные планы. Звон справился со своей работой на удивление быстро. Видимо, действительно не хотел расставаться со своим местом. Сергей Александрович удовлетворенно хмыкнул, когда получил сообщение Звягинцева о том, что неизвестный был задержан во время слежки за остальными подростками. Вовремя, очень вовремя они его поймали, пока тот не успел натворить дел. Оставалось только узнать, на какой черт ему понадобились «подопечные» Игнатьева. Отправив указание подчиненным, Сергей Александрович выдохнул и вышел из кабинета на втором этаже здания, в подвале которого вот уже двадцать минут проходил допрос с пристрастием.***
В голове было мутно. Мысли смешались в одну сплошную вязкую массу, в которой все сложнее было находить разумные аргументы. Боль в избитом теле мешала трезво оценить ситуацию и сконцентрироваться на спокойном голосе человека, умело проводившего допрос. Говорил все время один из похитителей. Удары выносил второй, молчаливый, но явно крепко сложенный. Вся тактика Сергея неумолимо рушилась под натиском сумасшедших ударов. Капитан чувствовал, что если так будет продолжаться еще какое-то время, то он начнет нести всякую чушь насчет перемещения во времени. Странно, но он вполне ощутил себя на месте ребят, которых допрашивал в восемьдесят шестом. Та же правда, больше похожая на ложь или бред сумасшедшего. То же безвыходное положение. Не ограничившись только лишь ударами, преступник перешел к другим, более мучительным пыткам. Неизвестный вновь и вновь методично вкалывал в безымянный палец руки Сергея острое лезвие ножа. Тут уже капитан не смог сдержаться и закричал сквозь плотно до этого стиснутые зубы. В этот момент он скорее почувствовал, чем услышал появление еще одного человека в комнате. Сергей Александрович молча смотрел на привязанного к стулу неизвестного мужчину со скрытым под мешком лицом. Алексей Геннадьевич, за вечное молчание в насмешку прозванный Песенником, перевел на начальника выжидательный взгляд. Игнатьев кивнул, и подчиненный вновь принялся за свою работу. Сергей Александрович с холодным удовольствием наблюдал за мучениями человека, по вине которого многие из планов Игнатьева были нарушены. - Ну-ка парни, отделайте его хорошенько и на сегодня хватит. - Крепкий орешек, - мрачно заключив, произнес Звон, толкнув стул капитана, отчего тот упал на пол, - упорно не хочет раскалываться. - Звягинцев брезгливо посмотрел на пленника и не без удовольствия с силой пнул того под ребра. Затем, не удовлетворившись содеянным, обошел капитана со спины и наступил тому на торчащие из-под веревок пальцы левой руки. Послышался хруст ломаемых костей, смешанный с приглушенными криками пленника. Стоящий неподалеку Игнатьев внезапно болезненно вскрикнул и отпрянул назад. Звягинцев с недоумением посмотрел на начальника. Сергей Александрович с силой сжимал левую руку, которую мгновение назад прошила сильнейшая боль. С трудом выдохнув сквозь зубы, он недоуменно поднес к глазам собственные пальцы и увидел широкий белесый шрам на четвертом пальце, которого, он точно знал, раньше не было. - Что за... - ошарашенно пробормотал Игнатьев, также ощутив мгновенное болезненное напряжение в ребрах. - Сергей Александрович, все нормально? – осторожно спросил Звягинцев, подходя ближе. Игнатьев встряхнул головой, стараясь отогнать от себя странные ощущения и пристально посмотрел на Звона. - Да все… Нормально. Покажи мне его лицо. Подчиненный пожал плечами и кивнул Песеннику. Тот живо поставил капитана вместе со стулом на место и грубым движением сорвал с того мешок. - Вот ведь черт, - ошарашенно пробормотал Игнатьев, увидев окровавленное лицо с стремительно опухающими местами от ударов. Направленные на себя чуть мутные глаза Сергей Александрович просто не мог не узнать.***
Игнатьев долго не отводил напряженного взгляда от человека, лежащего на койке. Поразительное, почти абсолютное сходство сразу бросалось в глаза. Черты лица, форма ушей, разрез глаз, даже произнесенные знакомым голосом ругательства могли принадлежать только одному человеку – ему самому и, если выразиться точнее, около тридцати лет назад. Сергей Александрович не мог понять, что происходит, а чтобы разобраться со всем, нужно было вынудить пленника сказать хоть пару слов о себе. Врача пришлось вызывать на дом. Класть в больницу человека с явными следами пыток – не лучшая затея, к тому же, учитывая, что при нем нет ни паспорта, ни медицинского полиса. Игнатьев испытал некоторое облегчение, когда приглашенный знакомый врач, осмотрев пациента, сказал, что госпитализация не требуется: у пленника было сломано два ребра, еще столько же треснули. Два сломанных пальца плюс многочисленные порезы на левой руке. Постельный режим, гипс, несколько швов – и возможная опасность здоровью миновала. Первый день пленник отлеживался, целыми часами молча рассматривая потолок. Затем, медленно начиная приходить в себя, он стал направлять внимательный взгляд на время от времени приходящего Игнатьева. Сергей Александрович задавал пленнику вопросы, но тот упрямо молчал, поджимая губы, и лишь сверлил Игнатьева глазами. Во взгляде молодого мужчины бандит каждый раз видел странное выражение, похожее на узнавание. Неопределенность выводила Игнатьева из себя, и к концу третьего дня он чувствовал явное и сильное раздражение: часы тикали, подчиненные в Харькове нуждались в его непосредственном присутствии, а пленник не хотел говорить. В конце концов, так и не узнав правды, Игнатьев оставил пленника на Звягинцева и уехал в Харьков, чтобы, разобравшись со всеми делами, через неделю вернуться вновь.***
- Ну и долго мы будем молчать? – достаточно громко произнес Сергей Александрович, отчего пленник, задумчиво застывший у окна с решеткой, вздрогнул от неожиданности и отпрянул назад, сложив руки перед грудной клеткой в защитном жесте. - Да успокойся ты. Если чертовых десять дней к тебе никто не прикасался, кроме врача, думаешь, сейчас что-то изменится? - Допускаю такой вариант. - Тихо произнес молодой мужчина, зло прищурившись, и медленно опустил руки вниз, при этом болезненно скривившись. Игнатьев облегченно усмехнулся, наконец вновь услышав голос пленника: если тот пошел на контакт, значит, есть высокая вероятность того, что Сергей Александрович получит нужную для него информацию. - Пока что можешь быть спокоен. Не буду спрашивать тебя про подростка, сейчас не это важно. Ты лучше скажи, кто ты такой и откуда здесь взялся. Капитан недоверчиво прищурился, окидывая бандита пристальным взглядом. Он уже давно отметил поразительное сходство пожилого человека с самим собой, но объяснений для этого у него пока не было. - К сожалению, мои имя и фамилия тебе ровным счетом ничего не скажут. - С чего ты это взял? - Я знаю. - И все же, - Сергей Александрович напряженно выдохнул. - Как к тебе обращаться? - Сергей. - Капитан отошел от окна и снова присел на свою кровать: долго находиться на ногах ему еще было тяжело. - Сергей значит, - бандит задумчиво приподнял левую бровь, - фамилия, отчество? Только настоящие, я увижу, если ты солжешь. - Тут же предупредил его Игнатьев. - Костенко Сергей Александрович. - Капитан решил ничего не скрывать: в этом не было смысла, в чужом времени собственная фамилия не могла причинить ему какого-либо вреда. Сергей пристально посмотрел на Игнатьева, с удивлением замечая изменения в выражении его до этого холодного и сдержанного лица. - Повтори свою фамилию. - Костенко. - Уже настороженно произнес молодой мужчина, начиная заподозривать неладное. Лицо бандита внезапно вытянулось, глаза широко распахнулись. Он непроизвольно пошевелил губами, силясь что-то сказать, а затем сильно зажмурился и вновь открыл глаза. - Чушь. Я в это не верю! Капитан привстал с койки и сделал несколько осторожных шагов за нее, в сторону окна. - Год твоего рождения. – Игнатьев нервно сжал и разжал кулаки, не отрывая тяжелого пристального взгляда от молодого мужчины. - Восемьдесят третий. – Ответил Костенко спустя паузу. Сергей Александрович сделал несколько шагов вперед и, положив стиснутые в кулаки руки на пояс, пару секунд задержался взглядом на полу. - А на самом деле? - Не понял. – Капитан нервно сглотнул и прищурился, окидывая Игнатьева внимательным взглядом. - Когда я спросил, ты задержался. Подсчитывал что-то в уме. Думаешь, я не заметил? – Сергей Александрович усмехнулся. - Настоящий год твоего рождения. - Тысяча девятьсот, - чеканя каждое слово, начал отвечать Костенко, - восемьдесят тре… - Чушь! – оборвал его пропитанный злобой голос. Капитан вздрогнул и на всякий случай выставил ногу вперед, чтобы было удобнее при необходимости принять боевую стойку. - Мне двадцать девять, подсчитай сам и увидишь. - Кто был предыдущим мэром Москвы? – неожиданно произнес Игнатьев и слегка наклонил голову набок. Костенко встретился глазами с Сергеем Александровичем, стараясь не подать виду, что лихорадочно прокручивает перед глазами все виденные в новом времени телепрограммы. - Ресин. – Спустя небольшую паузу, ответил капитан. - Молодец. Сколько планет в солнечной системе? - Что за бред? Девять. Игнатьев усмехнулся. - Но-но. Нынешний президент США? - Обама. - Что за катастрофа произошла в Смоленске? Капитан, до этого непроизвольно сжимавший и разжимавший пальцы в кулак, замер. В увиденных им современных программах Смоленск не упоминался ни разу. Костенко судорожно стал поднимать все свои знания о городе, пытаясь понять, что же в нем могло произойти. - Это очень странно, тебе не кажется, ничего не знать о событии, о котором два года назад трезвонили все газеты и телеканалы. – Игнатьев сделал еще шаг вперед. - Даю подсказку. Это связано с президентом Польши. Что с ним произошло? Игнатьев внимательно вглядывался в лицо капитана, и досадливое выражение, на мгновение промелькнувшее в глазах молодого мужчины, сказало ему все лучше любых слов. Сергей Александрович тяжело выдохнул. - Лучше просто промолчи. – Перебил капитана Игнатьев, когда тот решил наконец сказать что-то в ответ. - Садись на место, что вскочил? - Сергей Александрович бросил на застывшего от напряжения капитана устало-раздраженный взгляд и сам присел на деревянный стул, стоящий недалеко от койки. - Нам с тобой предстоит долгий разговор.