***
Не люблю ходить за покупками, хотя это и моя обязанность как матери и жены. Минато некогда ходить за продуктами, а Хана слишком маленькая, чтобы ходить по Конохе в одиночку. Слишком маленькая, чтобы осознать, что сидит внутри нее и чем это знание опасно. Мне приходится выходить на люди, чего я не очень желаю. Даже спустя столько лет ко мне, как к бывшему джинчурики Кьюби, особое отношение. И даже то, что я жена Хокаге не многим помогает, даже напротив, ухудшает дело. Все эти люди вынуждены подчеркнуто вежливо ко мне обращаться, но я же вижу, что под их масками скрывается все та же ненависть. Их глаза обвиняют меня в том, что я не смогла удержать лиса. В том, что посчитала семейное счастье выше безопасности целой деревни. Я забрала ненависть к Минато на себя, ведь, по сути, он отчасти виноват в том, что я забеременела. Они привыкли ненавидеть демонов, обвиняя их во всем. Как же тяжело смотреть в глаза, которые орут «Проваливай!», когда покупаешь продукты. Натягиваю на лицо улыбку, как маску — единственно верную защиту от всех их проклятий. Улыбка, которая просто светится яркой неоновой вывеской «Я счастлива!», давая понять остальным, что я не замечаю их презрение во взглядах, что мне плевать на обвиняющий тон, скрытый за приветливыми словами. В день, когда не смогу вот так улыбаться, я просто исчезну. Орущая проклятия толпа привлекает мое внимание, просто потому что не заметить её не возможно. Они бросаются обвинениями, окружая кого-то. И я скорее чувствую, чем осознаю, что там, в центре находится джинчурики. Сквозь крики прорывается едва слышный стон. Возня ударов. Его бьют! Прежде чем до ума доходит смысл моих действий, бросаю продукты, врываясь в толпу с криком: — СТОЯТЬ! ЕЩЕ ОДНО ДВИ… Люди мгновенно расходятся волной, убегая, отступая с моей дороги. — …ЖЕНИЕ И Я ВАС ПОУБИВАЮ НАХРЕН! Мою крышу окончательно уносит, когда я вижу скрючившееся на земле тело восьмилетнего мальчика. Бросаюсь на толпу, что била его. Руками, ногами, когтями, зубами. И вот я уже не Кушина Узумаки, не жена Четвертого Хокаге, а торнадо из плоти и костей. Потому что ярость больше не вмещается во мне, выплескиваясь ударами. Потому что отчаянье, промелькнувшее всего на миг перед глазами слишком реальной картиной, в которой избивают мою дочурку, вырывается с горла хрипом. И я бью всех, кто попадается под руку, уже не крича, шепча обвинения. Меня оттаскивает Минато. И я еще долгих две минуты пытаюсь перебороть его, чтобы вырваться и продолжить свое дело. В это время мальчишка поднимается на ноги и удирает. И никто не смеет преследовать его, с опаской поглядывая на меня. Я обмякаю на руках мужа, совершенно обессиленная. — Тише, Кушина, тише, — успокаивающе поглаживание по спине. — Все хорошо, — ничего незначащий полушепот. — Спокойнее. Глаза предательски щиплют слезы. — Хана… — всхлип начинающейся истерики. — Она в безопасности, — отзывается Намикадзе, поняв меня с полуслова. Он говорит именно то, что я хочу слышать. То, что мне нужно слышать. — Идем домой. Минато обнимает меня за плечи. Я позволяю себя вести, расплавляясь в нежности и понимании, что он безмолвно источает. — Снова сначала действуешь, а затем думаешь? — намек на шутку. Отвлекающая беседа именно то, что нужно, но мне совершенно не хочется говорить.***
Я не могу сказать, что моя жизнь стала легче. Просто я привык, приспособился к такому существованию. С наступлением зимы на улицах Конохи появились стражи порядка, которые не давали избивать меня толпе. И это значительно упростило мои исследования деревни. С каждым днем я забираюсь все дальше, изучаю все больше маршрутов. В моем доме достаточно тепло чтобы не замерзнуть ночью. Я привык к Нана, который стал регулярно ко мне заходить, принося еду и всю ту же мазь от ушибов. Пусть меня и перестали трогать на больших улицах, некоторые ловят меня в проулках, все так же избивая. Это стало обыденностью, как и пошлые намеки Нана. Собственно извращенцем благодетелем я научился управлять, сводя неприятные вещи к минимуму. А все внеклассные занятия с Третим Хокаге. Он обучает меня психологии. Его уроки весьма полезны, и все без исключения помогают мне выжить на улицах. Я учусь продумывать свои действия на шаг вперед, разбираться в людях, искать их слабые места, использовать свой мозг. Я готов молиться на этого старика! Каждое его слово бесценно.