Все по-честному!

      Каким-то непостижимым образом они ухитрялись делить одно пространство на двоих уже третью неделю подряд. За это время Гинтоки, не всегда успешно, научился игнорировать требования «любимого» не швырять полотенца на раковину, убирать конфетные фантики, которые непонятно как придавали квартире неухоженный вид, и не разбрасывать канцелярские принадлежности и учебники по всей квартире, после того как выполнил домашние задания. Последнее требование возникло «по вине» самого Хиджикаты, попытавшегося, не глядя, сесть на мягкий диванчик после рабочего дня и приземлившегося своей пятой точкой на угол упомянутого литературного издания, предназначенного для усиления интеллекта. Ну сел он и сел, а орать-то чего так? Гинтоки этого момента не понял, как не понял он и того, зачем сегодняшним субботним утром ему сунули в руки пылесос и попытались заставить заняться капитальной уборкой.       — Я? — неверяще захлопал глазами блондин. — Я должен этим орудовать?       — Ну, а кто? — в тон ему отозвался Хиджиката и даже глазами пару раз хлопнул точно так же. — Горничную твой брат в придачу к квартире нам не предоставил, а жить в свинарнике мне не хочется.       — Да ну, нафиг, — фыркнул Саката, — нужно просто в специальную службу позвонить и все вычистят.       — Тогда уборка за твой счет, — скрестил на груди руки брюнет, — раз уж у тебя лишних финансов много.       — Нет, где логика, а? — повторил его действо Гинтоки. — Пыль мешает тебе, а платить за избавление от нее должен я? Да никуда твоя чистота не денется. И почему вообще нужно парить мне этим мозг с утра пораньше, да еще и в выходной, который можно потратить с пользой и…       — И влипнуть в новую историю, — нарочито спокойно произнес Хиджиката, чем разозлил блондина сильней, чем красная тряпка быка.       — Ты мне специально это говоришь? — сердито зашипел он. — Да, я немного ошибся, но сие не значит, что у тебя есть право мне этим тыкать. Значит так, я ухожу по делам, а ты… ты занимайся, чем хочешь: хоть уборкой, хоть ходьбой по потолку.       С этими словами он повернулся, чтобы уйти, но тут же ощутил, как его тянут за шкирку обратно, а после довольно чувствительно обхватывают правой рукой за шею.       — Слушай сюда, мелкий ты паразит, — зашептал ему на ухо брюнет, голосом далеким от романтики, — я почти смирился с твоими регулярными набегами на кровать, когда спать в ней моя очередь, вечерами терпеливо слушаю твое нытье по поводу тяготы учебного процесса, хотя мне хочется отдохнуть после рабочего дня, а уж про то, что ты наглым образом свалил на меня готовку даже не заикаюсь, но… Но превращать квартиру в подобие той комнаты, которую ты когда-то мне пытался определить — перебор. Хоть раз за все время смени меня на посту и наведи порядок. К тому же это твой штраф.       — Какой еще штраф? — не понял Гинтоки.       — Даже не сомневаюсь, что ты забыл о договоренности: кто внепланово лезет в кровать, тот делает уборку, — развеселился Тоширо, но захват не ослабил, — а с учетом того, что ты лишь однажды честно проспал на диване от и до… сам понимаешь.       Понимать Гинтоки ничего не хотел. И собирался уточнить отчего «любимый» решил напрячь его именно сегодня, но поворот ключа возвестил о прибытии брата с очередной инспекцией по отношениям.       Собственно, данные проверки напрягали блондина больше, чем все придирки Хиджикаты вместе взятые. Особенно неприятным в них была привычка Оборо заявляться в квартиру в любое время суток. Естественно, без предупреждения. Днем все это еще было вполне терпимо, но когда однажды он заявился с инспекцией в пять часов утра… к счастью для младшенького это оказался день, когда он в очередной раз нарушил очередность пользования кроватью и сладко посапывал, уткнувшись носом в плечо «любимого».       — Как было трогательно, — несколькими часами позже прокомментировал сей момент старший брат, когда младший забрел после лекций к нему в офис.       Гинтоки в ответ только пожал плечами. Не рассказывать в самом деле, что у него под утро просто нос замерз и он ткнулся им в самое теплое, что оказалось рядом.       — Надеюсь, больше подобных ранних визитов ты наносить не будешь, — вместо этого высказал он брату и даже попытался грозно нахмуриться, но вышло не очень, — вдруг бы застал нас в интимный момент.       — Так рано утром? — ничуть не смутился Оборо. — Вряд ли. К тому же ты самый большой любитель поспать из всех, кого я встречал.       — Привычки со временем могут меняться, — продолжил отстаивать свою правоту Гинтоки, — а вдруг у нас был бы этот, как его… секс-марафон? И нас бы смутил, и сам бы потом долго извинялся.       — В среду, когда все нормальные люди учатся или работают? — отбил наскок старший. — Мне почему-то кажется, что твой приятель вряд ли согласится на такое.       Саката-младший тихо вздохнул. Конечно, не согласится. Он уже прекрасно понял, что при всей видимой идеальности спаситель ему попался совершенно неподходящий. Живет в режиме строжайшей самодисциплины, а она — о, ужас — включает в себя сон с десяти вечера до половины шестого утра. Ни больше, ни меньше. А потом подъем, завтрак, быстрый сбор и ровно в семь, опять же момент в момент, сожитель уходил из дома. Даже в выходные этот график иногда повторялся. Хотя бывали дни, когда Тоширо в будни оставался дома. Наверно специфика работы такая.       Не разговорчивый — уж как только Гинтоки не пытался расспросить его про семью-работу-личную жизнь. От ответа тот уходил всегда одной фразой: «Тебя не касается». Вот и делайте выводы. Гинтоки даже начал подозревать, что живет с каким-то мафиози. Ни на что другое даже его бурной фантазии не хватило. Пришлось в подтверждение своей теории вещи брюнета обшарить и нарваться на грандиозный вечерний скандал по этому поводу. Ну, хотя бы эмоции у Хиджикаты есть, утешил сам себя Гинтоки под гневные вопли. Не робот и слава богам.       — Я прав, не так ли? — вернул его в реальность голос брата.       — Знаешь, если ты так думаешь, то это не значит, что и у других то же мнение, — чуть повысил голос Саката-младший и принялся размахивать перед носом брата вафлей, — да и темперамент человека никогда со счетов сбрасывать нельзя.       — В таком случае я прямо сейчас начинаю скорбеть по твоей успеваемости, — кивнул Оборо, в глубине глаз которого проскакали чертики.       Гинтоки в тот момент надулся и тоже принялся скорбеть. О той самой вафле, которую у него в процессе размахивания отобрали, а она была последней.       После того случая брат не появлялся дней десять, и вот опять пожаловал, да еще во время глобальных разборок, пришлось в экстренном порядке выползти из-под руки отвлекшегося Хиджикаты и схватиться за злополучный пылесос, дескать, все так и было.       — Ну и ну, — оценил зрелище Оборо и даже головой покачал, — ты даже уборкой занялся. Вот это я понимаю, чувства.       — Кое-кто кого угодно что угодно делать заставит, — буркнул Гинтоки и, чтобы снять стресс, ткнул брюнета щеткой пылесоса под пятую точку.       — Так ведь и я про это, — по-своему истолковал жест старший брат и добавил, пройдя чуть дальше, — похоже все, что ты мне рассказывала, правда.       — А ты сомневался? — послышался мелодичный женский смех, и из-за спины Оборо появилась его обладательница, увидев которую, Саката-младший уронил орудие уборки себе на ногу.       Вошедшая незнакомка оказалась изящна, с темными волосами, фарфорово-светлой кожей и глазами цвета вечернего летнего неба. И где такую красоту встретил, откровенно позавидовал он брату. Тем удивительней для него оказался следующий поступок незнакомки, которая, счастливо улыбаясь, преодолела пару шагов и повисла на шее у его сожителя.       — Тоширо, как я соскучилась, — воскликнула она, и Гинтоки вообще перестал что-либо понимать.       Это что получается, почесал он макушку, брат решил новую тактику применить? Если не ему самому, так Хиджикате подружку подсунуть. Хорошая идея, особенно если учесть, что он ей явно рад, хоть и слегка растерян, а значит, между ними действительно что-то было. При таком раскладе брюнет действительно может свернуть лавочку, тем более вошедшая явно красивей самого Гинтоки. И, кроме того, что самое важное, она девушка, чего в принципе достаточно, чтобы его маскировка пошла насмарку.       — Сестрица Хинова, — меж тем промямлил Хиджиката, когда девушка выпустила его из объятий, — а ты что здесь делаешь?       — Как что? — округлила глаза леди. — Когда Оборо мне рассказал, что ты живешь с его братом, я сначала не поверила, но он так горячо уверял меня в правдивости этого, что я просто обязана была удостовериться.       Сестра? То есть, она — его родственница. Гинтоки облегченно выдохнул, осознав, что хотя бы сегодня его планы из-под контроля не выйдут. Только один вопрос: как Оборо прознал, что у Тоширо она есть. Интересно, конечно, но задавать его как-то неудобно. К счастью беспокоило это не только его, но и брюнета, который не замедлил данный вопрос озвучить.       — Так ведь у папы новая идея для капиталовложений возникла, — весело отозвалась Хинова, проходя по жесту приглашения брата в комнату, — а для ее реализации он с Оборо и связался, а там ты знаешь какой наш общий портрет на полстены висит, да и фотографий твоих хватает в избытке… а почему у вас по всей комнате ручки с карандашами валяются? — резко сменила она тему.       — В индейцев вчера играли, — ответил ей брат и показал Гинтоки кулак.       — Рада, что в душе ты остаешься веселым чертенком, не смотря на то, что произошло… — на секунду красивое лицо девушки помрачнело и она принялась перебирать ручки на столе.       Любопытство Гинтоки перепрыгнуло через все мыслимые и немыслимые пределы. Что же за проблемы такие у «любимого» нарисовались? Может хоть сестра его расскажет, раз уж от самого Тоширо ни слова на эту тему не вытянешь.       — Что же случилось? Надеюсь, ничего серьезного? Хиджиката-кун мне ничего об этом рассказывать не хочет, — протянул он и для убедительности взял брюнета под руку.       — Не доверительные у вас отношения какие-то, — не замедлил прокомментировать Оборо, устраиваясь в кресле.       — Дело не в этом, — покачала головой Хинова, располагаясь на диване, — просто мой брат по природе молчун, а рассказ не из легких, так что не стоит переживать. Давайте лучше поговорим о вас, — сменила она тему разговора.       Облом. Гинтоки недовольно шмыгнул носом, но изменить все равно ничего было нельзя. Придется опять сдавать сочинение на романтическую тему. Еще бы вспомнить, что они в прошлый раз Оборо наплели. Если честно, то информации в памяти на эту тему типичный ноль. Он скосил глаза на сожителя — аналогичный случай. Зато вот брат точно помнит, даже улыбается хитро. А если так, то срочно нужен повод для совещания.       — Может чаю? — не придумал младший блондин ничего лучше.       — С удовольствием, — совсем успокоилась Хинова и снова мило улыбнулась.       — Святые вороны! Только не говори, Гинтоки, что ты его будешь заваривать. Не хотелось бы никого отравить, — протянул Оборо.       — Я сам сделаю, — кивнул Тоширо и быстро вышел из комнаты.       Когда блондин, предварительно слегка поперепиравшись с братом и рассмешив этим Хинову, появился на кухне, то застал закипающий чайник и мрачного Хиджикату, мерно стучащегося лбом об оконную раму. Можно было бы пошутить на тему проверки прочности окна, но выражение лица сожителя предостерегало от оного. Поняв, что уже не один, брюнет все-таки приступил к заварке чая, но мысли его блуждали далеко от этого процесса, потому моментально облил себе руку кипятком.       — Что-то совесть твоя похоже нечиста, раз так нервничаешь, — не удержался от комментария Гинтоки, по новой наливая воду и краем глаза наблюдая, как брюнет пытается обработать ожог.       — Все с моей совестью в порядке. Пока что, — огрызнулся тот, раздраженный борьбой с антисептиком, который пшикал куда угодно, только не на нужное место, — просто я сейчас, дабы помочь тебе, вынужден буду соврать сестре.       — Почему ты, кстати, с ней не общался?       — Как это? — удивился Хиджиката. — И по телефону с работы звонил, и в гости ходил пару раз. Просто не ожидал, что она сюда придет и ей придется про эту аферу рассказывать. Никогда ей не врал, но… выставлять себя дураком, который повелся на предложение еще одного такого субъекта, тоже не хочется.       И это все? Блондин посмотрел на сожителя как на сумасшедшего. И это проблема, из-за которой стоило ломать окно? Детский сад, ей-богу. Что-то наплести родственнику во имя прикрытия своих тылов — да проще простого. У него самого огромный опыт в данном вопросе. Он снова поглядел на хмурого Хиджикату. Ладно-ладно, дядюшка Гинтоки сейчас всему этого юнца научит. Только осторожно надо, чтобы малыш, чей мозг перегружен правильностью, не перепугался. Начнем с самого простого…       — А ты и не ври, — пожал он плечами, — ты просто не все скажи. Тем более ты уже это сделал.        — Это как?       — Ну, смотри, — блондин отобрал у «любимого» лекарство и принялся обрабатывать им ожог, попутно рассуждая, — она же не знала, что ты со мной живешь, а значит думала, что ты одинок, так что если ты ей про знакомство немного присочинишь… ну допустим — шел ты по улице, запнулся и лоб в лоб врезался в кого-то. Сфокусировал взгляд, а это я, такая красота неземная, что сердечки из глаз так и запрыгали. Или, может, я мыл окна и свалился, а ты меня поймал…       — Звучит абсолютно бредово, — подумав, сообщил Хиджиката, — мыть окна ты не умеешь, а если упасть с двенадцатого этажа, то хоть лови, хоть нет, помрешь сразу. Какие-то сердечки еще приплел… мы ведь не картинки из комиксов обсуждаем.       — Как с тобой сложно! — закатил глаза блондин. — Не причем они совершенно. Это образно так говорится. У тебя что фантазия совсем не работает? Ну не нравятся тебе мои варианты, тогда сочиняй сам или вспоминай, что мы в прошлый раз наговорили. Почему ты не запомнил, хотя бы из чувства самосохранения.       — Во-первых, это все гораздо важнее для тебя, так что, если у самого память дырявая, то надо было все зафиксировать на носителе, — огрызнулся Хиджиката, — а во-вторых, одно дело не сказать совсем, а другое — целенаправленно излагать ложные сведенья.       — Ты часом не в полиции работаешь? — полюбопытствовал Гинтоки. — Короче, я понял — толку от тебя в деле сочинительства полный ноль, так что давай договоримся: я все сделаю сам, а ты меня от сегодняшней уборки избавишь, идет?       — Уверен? Твой брат может не поверить, особенно если факты с первым рассказом сильно разойдутся, — спросил Тоширо.       Брат? Да, это, безусловно, проблема. Брат, который тебе не верит, еще более проблематичный случай, а уж родственник, которого обманули два раза… это просто очень-очень злой родственник. Тем не менее, сейчас главное Хиджикату рядом с собой оставить, чтобы не появилось на его месте никаких страшных представительниц женского пола, а там можно еще что-нибудь придумать.       — Забей на него, — ухмыльнулся Гинтоки, — он и так во всем сомневается, потому мы сидим с тобой сейчас на этой кухне, устраиваем дележ спального места, сестру твою он, кстати, тоже привел, чтобы нас подловить. Намного важнее, чтобы именно она во все поверила, раз уж у вас такие честные отношения.       — Вот не ожидал, что ты на подобные умозаключения способен, — чуть улыбнулся брюнет.       — Я вообще гений и мастер на все руки, — гордо задрал нос Гинтоки.       — Аха, и голову, — не удержался Хиджиката.       — И на нее тоже, — махнул рукой блондин, — ну, согласен на сделку? Мое изысканное сочинение в обмен на уборку? Последний раз предлагаю. Пользуйся, пока я добрый.       Вопреки опасениям все прошло довольно гладко. Саката-младший вдохновенно плел историю про общего друга, карусельки в парке и дождик, «любимый», что было неожиданно, вставлял что-то совершенно в тему и, судя по тому, что Оборо не вставил ни единого едкого комментария, насочиняли они близко к первому заплыву.       — Как мило, — вздохнула Хинова, — даже завидно чуть-чуть. И дождь так вовремя полил, и общие темы сразу нашлись для разговора. А я вот как не соберусь на лекцию по археологии пойти, или в музей на новые экземпляры с раскопок посмотреть, так у всех с кем хотелось сходить, непременно дела находятся. Вот и завтра новая выставка открывается… Хотя, конечно, это очень специфичное хобби.       — А знаете, Оборо когда-то тоже археологией увлекался, — протянул Гинтоки, вспоминая детство, — что ни день, то с новыми обломками возился…       — В самом деле? — удивилась девушка и перевела взгляд на Сакату-старшего.       — Угу, — вынужденно кивнул тот, — было дело. Возился…       Конечно, все было не совсем так. Просто однажды сам Гинтоки решил стать строителем и планомерно таскал с соседней стройки по одному кирпичу в день, складируя их на чердаке. В конечном итоге накопилось их столько, что дряхлый пол на чердаке в старом родительском доме не выдержал, и все содержимое рухнуло Оборо в спальню. Хорошо хоть никого там не было. Сколько потом времени все приводилось в надлежащий вид, даже вспоминать страшно, а старшего до сих пор при виде обломков любой ценности трясти начинает. Гинтоки мстительно улыбнулся и, пользуясь случаем, показал брату язык. Раз уж у него так много времени, чтобы следить за младшим, то пусть его тратит с пользой. Для всех.       — Ой, что-то я у вас засиделась, а мне еще нужно по делу съездить, — спохватилась внезапно Хинова и повернулась к брату, — я рада, что у тебя действительно все так хорошо.       — Угу, — кивнул тот, стараясь не смотреть на нее, и поднялся вслед за ней с дивана.       — Ума только не приложу, что будет, когда я родителям расскажу, — продолжала вещать девушка уже на полпути к выходу, — отец, может и спокойно воспримет, а мама наверняка в обморок упадёт.       — Где пролежит полгода, — добавил Хиджиката с некоторой злостью, — я шучу, — добавил он, увидев укоризненный взгляд сестры, — на две минуты, а потом устроит истерику со скандалом, будет требовать успокоительного и причитать, как я мог вырасти таким нехорошим и неблагодарным. Ничего нового.       Гинтоки слушал, навострив уши. Вот оно как. Не только у них в семье нелады. Тогда совершенно логично, что тот предпочитает вне дома обитать.       — Я тебе уши откручу, — отвлек его от мыслей голос брата, — честное слово.       — Да ладно тебе, — отмахнулся Гинтоки, — проведешь время в компании красивой девушки. Может, добрее станешь и веселее.       Оборо промолчал, отвесил брату короткий подзатыльник и вслед за Хиновой покинул квартиру. Щелкнул замок и «романтики» остались вдвоем.       — Ну что, друг мой, Хиджиката, — подойдя к притихшему сожителю и забросив руку ему на плечо, протянул блондин, — поздравляю тебя с успешным началом твоей сочинительской деятельности в присутствии родственников. Все прошло крайне удачно.       — Хочется надеяться, — кивнул тот и добавил, — хочется надеяться, что это мне не выйдет боком.       — Ты про родительницу? — полюбопытствовал Гинтоки.       — Пф, — фыркнул брюнет, — да, я про женщину, которая так себя величает. Нехорошие у меня предчувствия, а интуиция меня редко подводит.       В том, что интуиция у Хиджикаты работала, как часы, блондин смог убедиться довольно скоро. В тот день, впрочем, у него самого все шло наперекосяк. Для начала он забыл дома готовые наброски, вместе с учебниками и телефоном. Пришлось возвращаться, как следствие, опоздание, да на лекцию ни к кому-нибудь, а к самой бабушке Отосе, которая блондина страсть как «обожала» за примерное поведение и своевременность сдачи заданий. Как от воплей милой старушки не рухнула аудитория, остается только гадать. Не иначе учащиеся имели честь наблюдать восьмое чудо света. В итоге к следующей неделе им выдали задание с настолько странной формулировкой, что Гинтоки, а он подозревал, что и все остальные тоже, половины его не запомнил и теперь маялся непониманием, как изобразить то, не знаю что. Можно было бы на это дело наплевать, но именно данная работа самым невиданным образом должна будет повлиять на итоговую оценку за год.       Тихо матерясь, пролистав все учебники, книжки и пошарив во всемирной паутине, он сидел теперь на полу и тупо таращился на чистый лист уже третьего по счету альбома, когда услышал, что возвращается Хиджиката.       — Гадина мерзкая, — ругался брюнет и Гинтоки увидел, как в стену полетела связка ключей, а потом и оба ботинка.       Это уже что-то новое. До сих пор брюнет ботинками швыряться не пытался, а ключи аккуратно на специальный крючок весил. Свидетельствовать это могло только об одном — «любимый» крайне зол. Саката даже приготовился слушать привычный выговор по поводу разбросанных учебников и скомканных альбомных листов, но вопреки ожиданиям, сожитель влетел в комнату и принялся пинать все, что валялось под ногами, непрерывно бурча под нос ругательства.       Какой он все-таки красивый, промелькнуло в голове у Гинтоки, пока сожитель наматывал круги по комнате, может его нарисовать в качестве домашнего задания. Все равно Отосе угодить невозможно, его работу она точно забракует. Думал бы он так и дальше, но Хиджиката, мало в этот момент думающий, что делает, пробежался по его ноге. Довольно ощутимо. Потом запнулся за вторую, снова выругался и сел рядом.       — Все нормально? — чисто из вежливости спросил блондин, хотя ответ был очевиден.       — Ага, — кивнул Тоширо, — просто восхитительно. Эта паразитка опять мне жизнь испоганила. В который уже раз.       — Ты про кого? — спросил Гинтоки, потирая помятую конечность.       — Про нее, конечно! — взревел брюнет и хотел встать, но передумал. — Что она лезет вечно в мою жизнь, хоть мне никто и звать ее никак. Не пойму только, за что мне такой «подарок». Вроде я ей даже на глаза не показываюсь, не звоню и на День рождения с презентами не приезжаю. Жила бы себе спокойно, но только появись хоть малейший повод, она тут, как тут.       — Погоди, — припомнил кое-что Саката, — она — это мама твоя? Я прав.       — Нет, не прав, — фыркнул Тоширо, — она мне не мать, хотя бы потому, что меня не рожала. И не смей ее так никогда называть при мне.       — Ладно-ладно, не кипятись, — закивал блондин, — Что она такого натворила?       — Всего лишь притащилась ко мне на работу и устроила там трехчасовой плач по поводу того, что ее сыночек живет с каким-то мужиком. И как ей теперь жить мыслью, что она неправильно меня воспитала, за какие грехи ей ниспослано это наказание. На всех этажах слышно было. Разнообразия, видимо, захотелось — перенести концерт из дома в народные массы.       — То есть тебя теперь уволить могут? Да, неприятно, — посочувствовал Гинтоки, — но можно ведь в другую контору перейти…       — Да не уволит меня никто, — махнул рукой брюнет, — там, где я работаю, полным полно любителей мужского общества.       — А работаешь ты… — протянул Саката, довольный, что сейчас узнает хотя бы одну «тайну хиджикатского двора».       — Фотографом в модельном агентстве, — устало выдохнул Тоширо и прикрыл глаза.       Гинтоки мысленно присвистнул. Нифига себе работа. Просто рай какой-то. И почему ему так не везет? Вместо общения с молодыми красотками приходится ругаться со старыми кошелками, которые только и могут, что парить мозг всякой абракадаброй, наподобие домашних заданий.       — Подожди, а если тебя не уволят, то выходит и повода расстраиваться у тебя нет? — внезапно пришла ему в голову мысль.       — Как это нет? — снова разошелся Хиджиката. — А модели? С такой репутацией я для них из категории «мужчина интересный» плавно перекочевал в область «подружка». Где мне теперь искать девушек для совместного времяпрепровождения? По клубам бегать? У меня времени на это нет. Или к свахе пойти? Так жениться я тоже пока не намерен.       Вот это уже серьезно. Остаться без доступа к женскому обществу — это да, это удар ниже пояса. Гинтоки сочувственно посмотрел на сожителя. Он-то сам прекрасно понимает, как тяжко без подруги. Боевой и не очень. Выходит теперь они с брюнетом не только сообщники по вранью, но и товарищи по несчастью, а товарища он всегда готов подбодрить.       — Тебе на работу завтра надо? — повернулся он к «любимому».       — Неа, — потряс тот головой, — у меня два дня выходных.       — Тогда может, напьемся?       — И ведь самое обидное, понимаешь, — вещал Хиджиката после нескольких порций горячительного, — что как раз такая симпатичная девушка из другого города переехала. Вот прямо…       — Совершеннолетняя? — уточнил блондин. — А то, ведь сам понимаешь, последствия будут нехорошие.       — Аха, — кивнул Тоширо и снова запечалился, — только никаких последствий уже не будет. Придется теперь и впрямь на тусовки по клубам бегать.       — Нет-нет-нет, — замахал руками Гинтоки, — Там просто западня на западне и адекватностью девчонки не блистают. Вот учись на моем примере и никогда туда не ходи.       — Идет, — кивнул Хиджиката, — только где же тогда мне девушку найти? А то даже целоваться не с кем.       Они в полном молчании выпили еще и блондин совсем запечалился. Верно. Совершенно не с кем. С одной стороны, он теперь не одинок в этом вопросе, а с другой — как-то нисколько от этого не легче. Он сам такой милый — весь белый и пушистый, да и характер просто замечательный, да и Хиджиката… тоже ничего. Словом, пропадают два приличных парня в одиночестве. Он пристроил голову на плече у сожителя и в охмуренную винными парами, но по-прежнему светлую голову, пришла «гениальная» мысль.       — Слушай, — он переполз к брюнету на колени, благо сидели они все так же на полу и сделать это было не трудно, — а давай я тебя поцелую?