Contra Omnia

Грег шутливо-галантно открывал перед ними двери ресторана, отодвигал стулья — короче — ухаживал за обоими. Линда млела, а Том едва не кипел. Они заказали выпить, а пока Линда копалась в компьютере, Грег молча протянул Тому смартфон с загруженной страницей новостной ленты. «Неоднозначное, скандальное выступление Томаса Мартина вызвало у общественности много вопросов, — говорит Бенджамин Ошберн, глава пресс-службы «Трибьют». И только поэтому мы решили дать комментарии. Ведь мнение людей, их нужды — это ключевой аспект нашей работы. Полемика о пользе и предполагаемом вреде прививок ведется давно, и мы постоянно, изо дня в день, работаем над тем, чтобы приумножить первое и не допустить второго. Мартин говорит, что вы, граждане США, должны сами решить, за вы или против высоких технологий. И в этом он прав! Я пригласил сюда Джейн Селвин, директора национального фонда помощи больным онкологическими заболеваниями. Послушаем, что она скажет. Д.С.: У меня был неоперабельный рак лимфатической системы. Я всю жизнь помогала таким же, как я, бороться с этой чумой двадцатого и двадцать первого века, и вынуждена признать — лекарства, исцеления от рака не существует. Когда моя болезнь прогрессировала, я с ужасом поняла, что не успею сделать еще столь многого для людей, чья жизнь неуклонно, капля по капле, сходит на нет. Трибьют предложил мне прививку, и я пошла на это, зная, что мне остался месяц жизни и что мне нечего терять. И вот — я абсолютно здорова! И я говорю вам, друзья: даже если не все те, кто болен, выберут путь биобонусов, вместе мы можем продолжать помогать тем, кто устал бороться! Я, благодаря Трибьюту, проживу еще лет тридцать, и моя миссия продолжится! Б.О.: Спасибо, Джейн. Борьба с болезнями — важна, и это лишь одна сторона нашей миссии. Мы эволюционировали из приматов, получив разум, или нас создал в нашем несовершенстве Бог — мы так или иначе имеем ум и желание развития. И биобонусы — это путь от Человека Разумного к Сверхчеловеку. Кто из нас не мечтал о сверхспособностях? Спасать людей из огня, предотвращать теракты и природные катаклизмы — все это теперь возможно. Это то, друзья мои, что называют прогрессом. Но вернемся к Томасу Мартину и его непреодолимому обаянию. Когда он высказывается, ему сложно не верить. Его путь уже устлан телами. Кто убил Джастина МакШоу, спрошу я. Мартин тогда был с ним, но следствие даже не разрабатывало версию того, что он может быть виновен. Были найдены тела шестерых граждан в Стэнфорде — все они были нашими пациентами, да! Причастность Мартина к этой массовой казни доказана — на месте преступления найдена салфетка с его ДНК. И что же? Он задержан? Допрошен, хотя бы как свидетель? Нет, друзья, он вновь ушел от правосудия. Ведь стоит ему улыбнуться — и офицер отпустит его, охранник проведет, куда угодно, а бармен забудет о том, что его видел. Единственный случай, когда мы сожалеем о том, что привили биобонус человеку — это случай Томаса Роланда Мартина. Мы совершили ошибку, и мы готовы это признать. Стать сверхчеловеком или сверхобманщиком — вот о чем следует задуматься каждому!» Том перечитал пылкую речь Бена Ошберна второй раз, усмехнулся. Открыл окно комментов, быстро набрал: «Здравствуй, Бенджи, тебе Грег привет передаёт» и подписался своим именем. Он не считал начальника пресс-службы тупым, поэтому верил, что тот правильно поймёт его намёк о важном свидетеле. Если сам не поймёт, до него донесут смысл коллеги-писаки. Ну, а главное, Трибьют будет в курсе, что Мартина им не сломать и не запугать. Томас вернул телефон Грегору, повернулся к Линде: — Скоро? — Все готово. Есть связь, — Линда передала через стол ноутбук с открытым окошком мессенджера. Послышались длинные гудки. Раз, второй, третий. — Да? — появился голос, а затем и видео. Брайан Декслер, в простой белой футболке и джинсах, сидел, видимо, за столом. — Том? — голос ощутимо потеплел. — Я уж думал, ты никогда со мной не свяжешься. Политик смог ответить не сразу. Он разглядывал мужчину по другую сторону монитора, прикидывая, что его в нем привлекало. Недлинные русые в крупных завитках волосы, серые обманчиво печальные глаза, прямой нос, красивые губы и, что называется, волевой подбородок. Привлекательный, да. Том видел его сотни раз на фотографиях, в телепередачах. Даже несколько раз воображал, как трахнет этого высокомерного босса после развала его империи. Но это лишь естественная похвальба — никаких пламенных или нежных чувств основатель Трибьюта у него никогда — после стирания памяти — не вызывал. — Ты мог бы сам связаться со мной, Декслер. Твоя память значительно лучше моей. — Тебя должны были ко мне привести, — кивнул Брайан. — Но пока не вышло. — Мультимиллиардер смотрел задумчиво, внимательно, чуть прищурившись. — Зачем ты мне звонишь? — А ты как думаешь? — Том не считал себя обязанным заискивать перед человеком, который поддался чужим уговорам и сломал жизнь любимому мужу. — Мне нужно две вещи: твои псы оставляют нас в покое, и ты раскрываешь обратную технологию. — Непросто будет такое провернуть, — хмыкнул Декслер. — Я вылечу из этого кресла раньше, чем закончу диктовать такой приказ. А технология… исчезла с твоей утерянной памятью. — У тебя остались какие-то наработки? — предпринял еще одну попытку Мартин, чтобы попросту не ткнуть всемогущего главу корпорации носом в его бесполезность и не захлопнуть ноутбук. — Хоть что-нибудь, что может помочь мне воссоздать ее снова? — Конечно. Но разве некая змейка уже не поделилась ими с тобой? — он скупо улыбнулся. — Без доступа в лаборатории ты потратишь на это месяцы, если не годы, Том. И, знаешь, я, пожалуй, придумал. У тебя должно быть кольцо. Тонкий ободок синего металла. Оно сейчас на тебе? — Да, — Том ответил без запинки и даже не опуская взгляд на свою руку. Это кольцо было на нем в момент пробуждения с амнезией. Никто не мог о нем ничего конкретного сказать. Он его не снимал, как символ пути к истине. — Я сам надел его тебе на палец во время одной занятной церемонии, — усмехнулся Брайан. — Но оно хорошо не только этим. Это ключ. — От чего? — Том намеренно пропустил часть про «церемонию», он звонил Декслеру не ради объяснений в любви. Он хотел узнать подробности, да. Но не тогда, когда рядом ухмыляющийся Уайт и льнущая к нему Флэкс. Свадьба — это было личным, интимным. — От нашей с тобой личной лаборатории. Ключа два, — Брайан небрежно продемонстрировал точно такое же кольцо на безымянном пальце. — Они работают только вместе. О них знаем только мы. Информация наконец-то стала полезной, и от новых разгадок ёкало сердце. Но внешне Мартин оставался спокоен. — Мне не нравится, что ты употребил слово «вместе», это значит, что мы должны встретиться. Но лучше перешли мне своё кольцо по почте, вместе с адресом лаборатории. — Она здесь, там же, где я, Том. Не выйдет, — покачал головой «муж». Политик прикинул варианты, стоит ли его цель того, чтобы очутиться в стане врагов, встретиться с бывшим партнёром, и решил, что стоит. Он шёл к этому семь долгих лет. — Как мне попасть туда? — Ну, у тебя же есть помощники. Извини, я не буду показывать тебе на пальцах, как проникнуть в мою собственную корпорацию, — чуть скривился Брайан. — Ты и так напортачил. — Слушай, Декслер, — Том резко наклонился к монитору, — прекрати приписывать всю славу себе. Я прекрасно знаю, что мы работали вместе, были женаты и основали Трибьют вместе. Но только я был менее жаден. Так что это и моя корпорация и, уж конечно, я найду способ попасть туда. Только не жди, что в этом случае я буду с тобой очень нежен. Брайан весело рассмеялся и несколько раз свёл ладони вместе, словно аплодируя. — Вот теперь я узнаю тебя, Том! — сиял он. — Приходи, можешь меня даже заложником взять, если получится. Политик отодвинулся, закрыл крышку ноутбука. Он ожидал, что Декслера не проймёт его речь, но щеки всё равно пылали от гнева. — Вы всё слышали, — сказал он, ни к кому из спутников конкретно не обращаясь, потёр пальцами кольцо, словно оно внезапно стало горячим. — Пока ты любезничал с муженьком, — кивнул Грегор, — я связался со своими людьми. Они уже летят сюда. А еще нам нужна штаб-квартира. В отеле тесновато и неудобно. — Предлагаешь переселиться в Трибьют-Тауэр? — поинтересовался Том, залпом выпивая содержимое бокала. Он слишком устал, был выжат, чтобы еще подъёбки слушать. — Снимем жильё, чтобы у тебя с подружкой была своя комната. А я буду изучать расшифрованные файлы и искать способ встретиться с мужем. — Не нужно снимать, — сказал Грегор. — У меня есть одно тайное место. Не хотел тебя, черт, да никого не хотел туда пускать, но, видно, настал момент. Поехали. В машине Линда уснула, уткнувшись в плечо охотника, а тот взглянул на Тома. — Ты чего такой злой? — Не люблю женщин, — скорчил рожицу Мартин. — Ты… — Грег хмурился, словно не веря сам себе, — ревнуешь, что ли? — Кого? — Мартин удивленно оглянулся по сторонам, будто ища в машине кого-то четвёртого. — Черт! Черт! — развеселился наемник. Линда на его плече что-то пробормотала во сне и крепче вцепилась в плечо любимого. — Черт! Ты, и вправду, ревнуешь! Не волнуйся, я твой с потрохами, мозгами и обрезками ногтей. — Ты влюбился, Грегор?! — расширил глаза Том. — Преодолел свой бонус?! Но тебе ничего не светит, прости. Я женат и окольцован. — Ладно, — не расстроился Грег. — Живите долго и процветайте, — он сделал пальцами «спок». — А вообще, — он внезапно посерьезнел, — подумай над этим. Я не влюбился, но что-то меняется. Подумай. Возможно смысл изъятия бонуса не только в генетике? Может, путь лежит сквозь психологию? — Блок в мозгу? — тут же включился Том. — Самовнушение? Гипноз? Человек верит в то, что ему говорят? Принимает за абсолютную истину? — Блок или система зацепленных триггеров, — кивнул Грег. — Почитаем записи — возможно, станет понятней. — Надеюсь, твой тесть не станет с ними затягивать, — Мартин отвернулся к окну, давая понять, что разговор окончен. Слишком много вещей требовало, чтобы он их обдумал. От идиотской ревности до разговора с Декслером. Погруженный в собственные мысли, он почти не запоминал дорогу по вечерним улицам игорной столицы и неосознанно потирал обручальное кольцо-ключ. *** Они быстро забрали вещи из гостиницы, рассчитались за номер и вновь отправились в дорогу. Теперь вёл Грег, и путь лежал через плотную застройку городских кварталов куда-то в промзону. Вечерело, жара шла на спад, но бликующее марево еще долго колыхалось на шоссе. Они заехали, мимо нескольких бетонных заборов и казавшихся заброшенными КПП, на территорию словно старой подстанции. Попетляли по внутренним проездам, припарковались на подземной стоянке длинного двухэтажного здания. Грег привел их в просторную анфиладу, помесь элитного лофта с тренировочным лагерем террористов. Буквально отнес сонную Линду в отдельную комнатку, вернулся, щелкнул, открывая банку пива, потом вторую. — Том, — он усадил напарника в глубокий диван, сел рядом. — Устал? Прости меня, пожалуйста. — Ты не виноват в моей усталости, Грег, — Мартин забрал банку, приложился. Пиво было хорошим, холодным. Оставалось только ждать, когда оно стукнет в голову, создавая расслабляюще-успокаивающий эффект. Возможно, тогда он перестанет дуться на Уайта, как третьеклассник. — Я виноват, что доводил тебя, — сказал Уайт. — Я с трудом представляю, как тебе тяжело. Я неполноценен, и почти забыл, как страдают. Ты молодец, Том, и ты очень крепкий, хоть сразу и не скажешь. И… я хочу тебя любить. Но если ты пытаешься сохранить брак, просто забудь, что я тебе сказал. Я не буду в обиде. Мартин потянулся к столику и вынул из лежащей там пачки сигарету. Вообще-то, в другом месте и в другое время он сломал бы челюсть любому, услышь от него среднюю часть монолога. Но Уайт был киллером, солдафоном, а для них все политики и учёные — слабаки. Поэтому претензии предъявлять было бесполезно. А про брак… Томас смял сигарету в пальцах, выкинул в пепельницу, повернулся к Грегору и молча поцеловал, требовательно проникая языком в говорящий глупости рот. Грегор вздрогнул, но приоткрыл губы, подчиняясь, впуская. Придвинулся, обнял. Потом отстранился, облизывая губы. — Я должен знать. Зачем тебе я? Не в смысле нашего дела, я вот про это, — он повел рукой, указывая на их недообъятья. — Ты восстановил самолюбие, трахнув меня, и я не верю, что тебе больше не с кем, уж прости. Тому вдруг очень захотелось выпить. Не пива, которое оставил на столике, а чего-нибудь очень-очень крепкого, такого, чтоб все блоки в голове снесло, все принципы затмило. Не выпить. Нажраться. Но Грег ждал, ища в его глазах ответ, который мечтал услышать. Наверно, он сейчас жалел, что не обладает способностью, как у Сета. — Грег, я мог бы легко соврать. Однако, мне незачем. Ты и сам всё видишь. Я попал, Грег. Круто попал. Не уверен, впервые в жизни или нет, но в той половине, что помню — да. Ты стал мне нужен, не в плане нашего дела. Кажется, это называют любовью. Том закончил говорить, отвернулся, взял со стола пиво, покрутил в пальцах, сознавая, в чём он сейчас признался. На душе было тяжело, хоть Грег уже несколько раз делал почти то же самое признание. Сейчас охотник замер, словно прислушиваясь к себе, а потом вдруг улегся головой Тому на колени, вытянулся на диване. Посмотрел снизу вверх: — Прости, а это так плохо? У тебя вид, словно кто-то помер и пахнет. Политик ласково провёл пальцами по длинным черным волосам наёмника, поправил выбившиеся пряди. — Что толку любить без взаимности? Мы словно на разных континентах. — Но ты же видишь, что, — Грег запнулся, — что почти сломал мой блок. Добей. Доведи дело до конца. Я хочу взаимности. Хочу тебя. Последние фразы заставили сердце Мартина трепетать. Он, человек-обаяшка, привыкший брать всё готовенькое, пользоваться людьми, как салфетками, неожиданно для себя впустил в душу чувства к не самому достойному человеку. И внезапно осознал, что Грег стал еще одной причиной, по которой он покончит с Трибьютом. Разрушит стоящую между ними преграду. Эмоции быстро перешли в эрекцию. Том аккуратно приподнял голову Грега, выбрался и оказался сверху, приник к губам, не теряя времени расстегнул его рубашку. Уайт ответил яростно, почти отчаянно. Коротко, хрипло застонал в чужие губы, сильнее прижал к себе, в себя. Чему-то улыбнулся сквозь поцелуй. Том стянул с его плеч рубашку, сдёрнул свою футболку, расправился с застёжкой штанов Уайта. При этом старался смотреть на него, глаза в глаза, чтобы киллер проникался обаятельностью. Больно, малыш, будет больно, но для твоей же пользы. — Мы справимся, Грег. У нас получится. Он помог Грегору снять штаны, сходил за купленной на досуге смазкой, обратно уложил его на диван, в более удобной позе. Грег улыбался, кусал губы, но Том видел, что тот еле справляется с адской болью. Из глаз непрерывно текли слезы, но охотник сам тянулся за взглядом, за поцелуями. — Меня можно не жалеть, помнишь? — выдохнул он. — Помню, — шепнул Том, сходя с ума от безумной похоти. Он на минуту отвернулся, чтобы избавиться от одежды и чтобы дать Грегу передохнуть. Потом навис над ним, возвращая контакт глаз, опустил руку к его животу, провел по нему, по возбужденному члену, скользнул пальцами ниже, к поджавшимся яичками и, наконец, к промежности. С привитым убийцей можно было не нежничать, но сегодня Том не собирался брать его грубо. — Давай, — сказал Грег, разводя широко колени. Дотянулся до члена Тома, направил в себя. Головка так сладко прижалась к жаждущей, готовой принять в себя дырке. — Погоди, — Мартин сделал над собой усилие, чтобы сразу не толкнуться в тесную глубину, отвлёкся, давая Грегу еще несколько мгновений передышки, мазнул лубрикантом, всунул палец, потом два, и только после этого загнал член. От непривычной узости потемнело в глазах, из лёгких выбился глухой стон. Грег под ним сжался, замер, превозмогая боль. Мартин перестал шевелиться, давая ему время привыкнуть к распирающему ощущению внутри. Поистине, этот наёмник обладал волевым характером, раз сознательно решился на жесточайшую пытку. И, конечно, относился к их зыбким отношениям самым серьёзным образом, любил всеми обрывками чувств. Том осторожно пошевелился, чтоб не причинять лишних физических мучений, одновременно наклонился, дотронулся губами до взмокшего виска: — Я люблю тебя. Мы справимся, милый. — Ну вот, ты снова нестерпимо слащав, — шутливо поморщился Уайт, маскируя боль. Он сам резко двинулся навстречу, мгновенно отсекая возможность цацкаться с ним, как с девицей. А еще край сознания щекотливо, остро-возбуждающе дергала мысль, что Линда в любой момент может проснуться, выйти на шум и увидеть своего кумира вот таким. Распластанным под мужиком и наслаждающимся этим. Грязно, унизительно, сладко. Том дотянулся до его члена, но осторожно почти невесомо, чтобы Грег не кончил. Сам он за несколько более страстных, грубых фрикций уже подходил к финалу: слишком много напряжения скопилось в нервах от неуместной ревности и желания анальной мести. Но теперь всё было хорошо, Грег покорный, под ним. В потоке своих мыслей Томас вогнал на всю длину, шалея от упругой влажной узости, и бурно финишировал, сжимая любимого в объятиях. Мир кружился перед закрытыми глазами, это был полный восторг и полное спокойствие: у них всё сложится, никакой Брайан не сможет их разлучить, пули, убийцы — никто и ничто. Внутри у Охотника было так сладко, член бил ровно туда, куда нужно. Грег смотрел, не отрываясь, как меняется лицо Тома. С жадно-голодного до почти удивленного на самом остром пике оргазма, потом блаженного, потом устало-довольного. Грег вновь мимолетно позавидовал богатому спектру эмоций, но тут же об этом забыл. Немного придя в себя, Мартин приподнялся. — Теперь твоя очередь. Всё по справедливости. Мне сесть на твой член сверху или ты хочешь, чтобы я был внизу? Грег приподнялся на локтях, отбросил рывком волосы за спину, взглянул на Тома — внимательно, с прищуром и легкой улыбкой: — А чего хочешь ты сам? Спорим, спать? Бегом на перевязку, ванна в дальней стене. Мне жертвы не нужны, я сам возьму, когда захочу. — Раскомандовался, — с деланным недовольством прищурился Мартин, но тут же его умиротворение раскололо досадное воспоминание. — Ах, да, ты же удовлетворён сегодня. Он не стал спрашивать, сколько раз любовник трахнул эту трибьютскую девку, встал и нетвёрдой походкой направился в указанном направлении. Всё волшебство от их объяснения с признанием рассеялось, настроение упало вниз, как и перепачканный спермой вкупе со смазкой член. Ну и ладно, не беда. «Ты испытываешь меня на прочность, даже когда не хочешь этого», — думал Грег, глядя вслед удалившемуся Мартину и рассеяно поглаживая член. О, он был не против разрядки, еще как не против, действия Тома растревожили в нем желание, внутри все тянуло до сих пор. Однако брать вот так, пресно, ради «справедливости» он не станет. Если Мартин хочет — он придет и получит свое. Он будет просить, он отлично скулит от голодного желания, когда требует в себя член. Том простоял под душем всего с полминуты, потом выключил, чтоб тугие струи не раздражали. Вылез, долго смотрел на своё отражение в зеркале, опираясь о края простенькой раковины. Тусклый желтый свет падал на его лицо, придавая ему усталый, изможденный вид. Где тот уверенный в себе парень-любимец публики? Он и без бонуса был обаятельным: ямочки на щеках, улыбка, светящиеся озорством глаза, искреннее желание помочь людям. Бонус всё вывернул наизнанку, превратил в абсурд. Даже полюбить кого-то было невозможно. И всё достало, всё задолбало, осточертело. …Пока не появился киллер Грегор Уайт. Вот уж кто выбешивает до хруста костей. Не хочет он жертвы? Его проблемы. Том вышел из душевой и быстрыми шагами направился к диванчику. Грегор еще лежал в той же позе, смотрел в низкий потолок, но на звук повернул голову к нему. Мартин опустился между его ног, убрал руку Грега с его же члена, отмечая, что эрекция в полной силе и, не пускаясь в разговоры, вобрал орган в рот, пососал. Тихое «охх!», дрожь напрягшегося, потянувшегося навстречу тела. Прохладная ладонь на шее, пальцы, запутавшиеся во влажных волосах. — Еще, — прошептал Уайт. Томас ничего не ответил словами, его рот был очень занят посасыванием большого леденца за щекой. Но он ответил действиями: расслабил горло и пропустил в него головку, сглотнул, давая Грегу ощутить весь кайф от сокращений бархатистых стенок глотки. Рукой он водил по напряженному от экстаза животу, внутренней поверхности бёдер, мошонке, надавливал на скользкую растраханную дырку. Это было остро, пикантно, член рвался еще глубже, но Грег сдерживался, чтобы не навредить партнеру. Его наглые пальцы трогали медленно стягивающуюся задницу, тревожили набухшую, сверхчувствительную простату. — Я так скоро кончу, Том, — Уайт взялся мягко за его плечи, приостанавливая. Если Мартин хочет еще — сверху, снизу — неважно! — ему нужно дать Грегу хоть полминуты сдержаться. — Кончай, — политик выпустил его плоть изо рта, удержал в кулаке, мастурбируя, обвёл языком головку, вылизал уздечку, зло радуясь, что Уайт уже сотрясается в предоргазменной дрожи. После пощекотал кончикой языка уретру и в этот момент принял вполне приличную порцию семени. Такую специфически вкусную. Глотать не стал, потянулся вперёд над расслабленным, переводящим дух Уайтом, таким соблазнительным и борзым, хотел разделить с ним вязкое лакомство. Но передумал, сплюнул на пол, а потом вогнал свой инструмент в ставшую снова узкой, но оставшуюся смазанной его спермой дырку. В этот момент в дверях показалась Линда. Грег вскрикнул — последние, самые сладкие спазмы анального оргазма совпали с новым стремительным вторжением. — Неугомонная тварь, — сквозь стоны процедил охотник. Теперь его разбирал азарт. Он против бытности снизу не имел ничего, теоретически, против, но теперь оборзелый политик будет должен ему целых два раза впрок… Наемник протянул руку и с силой шлепнул Тома по заднице, вгоняя глубже в себя. А пока тот не опомнился, втиснул юркий, щекочущий палец в не ожидающий этого зад. Уайт заметил девушку, обозначил поцелуй одними губами, слегка дернул плечом, как бы извиняясь за Тома, который с женщинами не умеет и едва ли будет рад ее участию. А вот он, Грег, был бы рад — лукавый взгляд обещал компенсировать и муки ревности, и растущую в глазах молодой женщины похоть. Мартин тоже заметил Линду и был даже рад, что она появилась сейчас, когда ее любовник стонал под ним, а блонди хотела только обаяшку Тома. Он не собирался ее звать, даже для Грега. Тем более для Грега. Хотя… — Иди сюда, — приказал Том, продолжая втрахивать киллера в диван, только снялся с его пальца. — Соси ему. Грег хочет получить двойное удовольствие, пусть он его получит. Линда, завороженная, кивнула, облизнулась. Медленно подошла. Стоило посмотреть на Мартина, и немедленно хотелось сделать для него все, тем более такое. Она и так бы сделала это Грегору, но раз просит Том… Линда поняла, что запутывается под действием абилки. Но та неожиданно сняла гнет и ревности, и стыда. — Тимбилдинг? Укрепим внутрикомандные связи? — засмеялась она, накрывая член Уайта теплыми, пухлыми ото сна губами. — Член его сначала укрепи, — пробормотал Том, не собираясь вступать в диалог. Он прикрыл глаза, не желая смотреть, однако почти сразу открыл их и опустил голову вниз, созерцая, как вновь наполняющийся кровью ствол Грегора погружается в маленький женский ротик, убрал даже длинные волосы девушки, чтобы обзор был лучше. Сейчас ревности не было, он думал только о тихо постанывающем наёмнике, который плавился от искусного минета и его размеренных толчков по простате. «Выставляешь меня со всех сторон нижним?» — продолжал ленивые, подернутые поволокой кайфа мысли Грегор. Свирепые, жесткие толчки прямо туда, внутрь, периодически сбивали его с размышлений. «Ничего. Ты будешь стоять раком, Мартин, отклячишь задницу и раздвинешь булки. Будешь требовать, умолять, угрожать — только чтобы я вставил тебе» Игриво-мстительные мысли дополнялись интенсивными, ускорившимися движениями губ на члене, и Грег не выдержал, полез девчонке между ног рукой, пощекотал мягкие, чуть торчащие наружу складки, меж которыми уже было скользко. Линда придвинулась на несколько сантиметров ближе, позволяя ему просунуть пальцы в мокрую зудящую похотью щелку, замычала от удовольствия, создавая вокруг пульсирующего члена вибрации. Ей была дорога каждая выпирающая венка на органе, которого она так долго добивалась. Сейчас, когда она не лицезрела своего соперника, она полностью погрузилась в чувства к Грегу. Его четыре пальца были в ней, растягивали, тёрли возбужденные стенки влагалища, а ей хотелось толстого члена, сесть на любимого верхом, спиной к Мартину. Хотя Мартин вообще должен уйти, он не должен спать с Грегом. Это неправильно, совсем. Уайт посмотрел на Тома — тот мерно, размеренно и жестко делал свое дело. Заглянул ему в глаза, желая увидеть… что? «Да ладно тебе, Грегор. Ты хочешь доказательств его любви, страсти, боли по тебе. Хочешь его чувствами воскресить свои». Томас перехватил этот взгляд, мороз пробежал по коже, хотя в темном убежище было невыносимо душно, да еще жар от такого приятного секса по второму заходу. Он аккуратно опустил ногу Уайта, под которую придерживал, вытащил член из пленящей задницы, встал. Он действительно тепло относился к Грегу, многим готов был ради него пожертвовать, даже своим душевным равновесием и гордостью. — Заканчивайте без меня. — Не уходи, Том, — попросил Грег. — Ты нужен мне. Прошу. — Он мягко отстранил девушку, которой сделал знак подождать. Подло, наверное, было поступать так, давая надежду обоим и не имея возможности сдружить их между собой. Наёмник остановил Тома, положил ладони ему на грудь. — Не можешь с ней? Значит, не надо, — прошептал он. — Не переступай через себя, это то, чем я готов пожертвовать для тебя, Том. — Зачем ты говоришь это, Грег? — не выдержала, едва не плача, Линда. — Зачем ты позволяешь Мартину пользоваться собой? Парни, не отрываясь, смотрели друг другу в глаза, они слышали вопросы и понимали, что на них требуются ответы. И Томас так мечтал продолжить, стояк еще не опал, но… — Она права, Грег, я чертов эгоист. Слишком много соплей для двух мужиков. У меня всегда секса с избытком, а у тебя так много и такого разнообразного… — Том замолчал, прикусил губу, прочесал пальцами волосы. — Если тебе нужен мой бонус, я останусь, посмотрю, пока ты… будешь развлекаться. -Мм… и что это значит? — приподнял бровь Грегор, чуть склонил голову. Он так и стоял — с испаряющимся с тела потом, прочным стояком и ладонями, лежащими на грудных мышцах Тома. Мартину нестерпимо захотелось его обнять, приникнуть к его губам, взорвать мозг своей абилкой и вырвать из него украденные чувства. Не отпускать, не отдавать, беречь и защищать. Да только разве киллер позволит? И не требовалась Грегу его защита, сам кого хочешь защитит. Ко всему прочему, растерянная, сбитая с толку девушка, смотрела на них и ждала. Им придётся подружиться. Том убрал руки Уайта со своей груди, опустил их вниз. — Мне нужны твои чувства, настоящие. Чтобы идти к нашей цели. А с кем ты трахаешься, меня не касается, — пусть лучше Грег считает его подонком и сволочью. Но Грегор молчал и только во взгляде проступало разочарование и какая-то неподдельная тоска. Эмоции… Они проявлялись… Тома словно током прошибло, вдруг понял, какой же он дурак! Быстро шагнул к Линде, взял ее за плечо: — Прости, солнышко, то, чему ты стала свидетелем, это жестоко, больно, но, поверь, необходимо. Ты попадаешь под мой бонус, Грегор тоже. Понимаешь? Он попадает под обаяние, преодолевает «плату»… Она неуверенно кивнула, на ресницах блестели слезинки. — Да… — Наша близость необходима. Она исцеляет Грега. А когда он вернёт себе чувства, ты можешь претендовать на его любовь. Линда плакала, не вытирая мокрых щёк, кивала. — Да… Помоги ему… — Уйди, пожалуйста, не мешай, — Том мягко поддтолкнул ее к спаленке, девушка, опустив хрупкие плечики, подчинилась. Уайт схватился за виски. Боль накатывала. Он отстраненно подумал, а не пропадет ли его регенерация, когда вернутся чувства? Логика подсказывала — нет. Быстро прогнав эти мысли по краю сознания, охотник сосредоточился. — Она не заслужила этого. И ты тоже. Чувствую себя пирогом, из-за которого ссорятся воробьи, не понимая, что тот давно прогнил. — Как же ты мне надоел, — закатил глаза Мартин и снова утащил любовника к дивану. — Ну, что, как выбираешь? Определяйся живее, пока я тебе вообще право выбора даю. И тут сдержанного, насмешливого, самоуверенного наемника прорвало. — Выбираешь? Ты, придурон — царь идиотов! Я уже выбрал, блять, выбрал раз и насовсем, когда я не прострелил тебе дурную башку! Охотник вцепился в волосы Тома на затылке, притянул к себе, жестко стал целовать, не об удовольствии думая, а… даже совсем не думая, наверное. Ярость, злость, любовь, страх — все обрушилось словно в один момент. Мартину неожиданно для него самого передалось это взбудораженное настроение, его словно окатило коктейлем противоречивых эмоций. От Грега вдруг пошла мощная энергетическая волна, устоять перед которой было нереально. Животная, хищная сила. Низ живота и промежность Тома налились свинцом, спасти от этой тяжести мог только Грег, его властное обладание. — Хочу тебя, — прошептал он, увлекая наёмника за собой, укладывая на себя. Уайт коленом растолкал в стороны его бедра, приподнял, заозирался в поисках лубриканта. Выдавил на пальцы и, глядя любовнику в глаза, медленно ввел сразу два. Для политика с отсутствием регенерации это показалось чересчур много, он зашипел, напрягся, позволяя, однако, Грегу растягивать себя сколько влезет. Внутреннее нетерпение подстёгивало не лежать бревном, а помогать ему, еле ощутимо двигать задом, не зажиматься, поглаживать его по плечам, волосам и не опускать взгляда, как бы ни хотелось прикрыть веки от удовольствия. — Такой тесный… Почти нетронутый, — рыкнул Грег. Он нанес прохладной, жемчужной смазки на головку члена, приставил и одним скользким движением вдвинул. Получилось легче, чем он думал. — Чувствуешь, Томми? Я выбрал. — Куда уж лучше, — задохнулся от боли политик. Он расслабился, коротко подмахивал и неспешно дрочил себе. Грег начал двигаться. Он входил резко, но смачно, со шлепком яиц о задницу, чтобы потом выйти почти полностью и снова войти. Том ощущал, как плотно скользит в нем тугой твердый поршень. Уайт пугающе скалился, а потом взял чужой член поверх чужой же руки. Его пальцы крепко сжались, вынуждая и находящиеся под ними сделать то же самое, кулак — оба кулака, — заскользили вверх-вниз. Мартин поморщился, застонал, стал ёрзать: удовольствие стало болезненным, даже в большей степени мазохистским. А ещё и эти удары по простате… Его ебут всего второй раз, а он уже чувствует себя покорной шлюхой. — Сильнее… «Интересно, Декслер трахал тебя так же? Или с побежденным стоном принимал твой член в зад? О, я бы посмотрел на воссоединение супругов», — думал наемник. Он наклонился, укусил сосок, провел языком по недозажившей ране — повязки от их упражнений сбились Тому почти на шею. — Вот сразу бы так… — Грег вышел. — На колени, задом ко мне, — скомандовал он. — Сука, — процедил Том, тем не менее, насколько позволяло жжение в растраханном заду, повернулся и встал раком, чуть раздвинул ноги. Понимал, что мечтает, чтоб его выебали, как подзаборную блядь. Грег просто свёл его с ума. Уайт вновь втиснул член, с удовлетворением замечая, как легко тот проскользнул внутрь. Замер, задумался, а потом сунул, проталкивая, вглубь еще и пальцы. — Ёб… — Том выгнулся, попытался отползти, но не смог. Изнутри распирало не на шутку. Пальцы елозили внутри, но не ранили, а ощупывали, нагло, изучающе поцарапывали простату. — Дрочи, — охотник снова уронил приказ. Том подчинился, балансируя на грани боли и блаженства. — Не молчи. Скажи, нравится тебе? В следующий раз я вставлю что-нибудь побольше. Нет ничего слаще, чем смотреть тебе в лицо, когда ты кончаешь… — глумливые, издевательские слова, переходящие в горячий, не сдерживаемый более платой поток сознания, отзывались в Мартине стыдными, сладкими волнами внутри. — Нравится, — выстонал он. — Ещё… Это было непривычно — подчиняться, Том сам всегда подчинял. Слова признания давались с трудом, но он не врал. Не мог врать сейчас, когда так хорошо. Он послушно дрочил, представляя какой полностью открытой шлюхой выглядит сейчас для Уайта. Как тот смотрит на его скользкую покрасневшую дырку, болтающиеся яйца и свой член. — Вот бы вставить тебе еще и в рот… нет, тогда я не смогу целовать тебя, когда ты кончишь, — он поддал жару, трахая мужчину со всех сил, более не жалея — больно, резко, властно. Толстый хер утробно, безжалостно ездил в разъебанном заду. — Хочешь кончить, любимый? — Да, хочу… — Том подавался назад, подмахивал, кусал кожу на руке и подлокотник дивана, цеплялся за гобелен. Он не мог выность дольше эту пытку сладострастием и не хотел ее завершать. Грег, его любимый грубиян Грег… Он потянул Тома на себя, завел его руки за спину, как в полицейском захвате, вынудил выгнуться, оттопырив зад, а голову положить на плечо любовника. Член в нем сместился, меняя угол, нажал на простату, толкнулся в нее головкой еще и еще. — Тогда кончай, — Грег утянул его в поцелуй. Том отпустил гнездившееся внутри напряжение. Оргазм скрутил организм, пронёсся по нервам. Мышцы вокруг долбящего его члена сжались. Вскрик потонул в губах киллера, вспотевшее тело прильнуло к нему. Миг, в который всё вокруг померкло в сладкой неге, нахлынул и быстро прошёл, выплёскиваясь со спермой на голые ноги и диван. Остались щемящая расслабленность и благодарность. Грег снова наблюдал. Изможденный экстаз, покорность, мольба, — это сносило крышу. Он кончил, шепча слова любви и не замечая, как из уха по шее и плечу течет багровый ручеек…