Without

Химчан так ни разу больше и не объявился, а Ёнгук вздрагивал всем телом от любого оживления своего смартфона, пока не сообразил поставить на номер альфы отдельную мелодию. Прошло почти две недели, через день начиналась течка, и Ёнгук откровенно трусил. Тело иногда без причины начинало сильно потряхивать от дрожи, и знобило. Появилось ощущение вечного незримого присутствия. Он стал плохо спать – беспокойно, поверхностно, и просыпался по несколько раз за ночь. С аппетитом дела обстояли не лучше. Каждый кусок впихивал в себя только силой воли, зная, что есть нужно физически. Желание альфы трахать его даже в дни, когда у него нет течки, испепелило в нём его небольшие запасы храбрости. Три дня в месяц невыносимо, но эти три дня имеют чёткий график и не шатают нервную систему, как ежеминутный страх услышать в трубке приказ собираться и ехать в домик на опушке леса. Вондук неожиданно схватил Ёнгука за руку, быстро отодвигая широкий рукав толстовки вверх к локтю. Ёнгук очнулся от своих мыслей, дернувшись чисто инстинктивно от неожиданного прикосновения, едва сдержав вскрик. – Вау, Ёнгукки, какая у тебя гладкая кожа! И сразу кажется такой нежной на ощупь, – и он резво схватил зазевавшегося парня за второе запястье, ловко проскальзывая пальцами внутрь рукава. – И на второй руке тоже. Ты что сделал… – Ёнгук нахмурился и шикнул на приятеля. Тот картинно поджал губы, но в следующий же миг расплылся в сладкой улыбке. – Ты что, то самое? – и Вондук опустил глаза вниз, куда-то в район паха Ёнгука. – Для этого, да? Ёнгук зашипел ещё сильнее и, вырвав руку из худых пальцев омеги, подался вперед, зажав тому рот ладонью. – Мне же просто интересно, – замычал Вондук. Ёнгук отнял от его губ ладонь, обтирая её о джинсы. – Не твоё дело, – коротко бросил он. – Не болтай лишнего. – Хоть немножко расскажи, я же с тобой делюсь своей личной жизнью! – заканючил тот. – Я же сказал, что это не твоё дело. Отъебись! – вдруг вспылил Ёнгук и тут же почувствовал смешанное чувство вины и досады за вспышку гнева. Вондук разозлился и демонстративно отсел от него, чем удивил вернувшегося с перерыва Инхо. Ёнгук отвернулся к окну, бесцельно разглядывая всё подряд, что мог выцепить глазами. Его снова трясло, но в этот раз от чувства злости на самого себя за то, что не может справиться со своими нервами. Что произошло, уже не повернуть вспять, поэтому истериками от Химчана не отбиться, так почему он позволяет себе бояться его настолько, что не может спать и есть, срывается на друзьях и шарахается от каждой тени?! Нет, так дело не пойдет! Ёнгук тряхнул головой, сделал глубокий вдох и не смог успокоиться. Внутри всё закипело от гнева. До конца всех лекций он чуть ли не подпрыгивал на месте, готовый сорваться в любой момент. Инхо то и дело косился на скрипящего зубами соседа, который сидел с крепко сжатыми кулаками, как будто готовился вот-вот набить кому-то лицо. Это выглядело бы забавно, если бы это был не обычно меланхоличный Бан Ёнгук. После занятий Инхо был даже счастлив улетучиться с Вондуком за компанию подальше от него, облегченно вздохнув, когда Ёнгук нисколько не расстроился, что друзья не зовут его с собой. В этот раз занятия снова закончились довольно поздно, уже стемнело, и примерные офисные работники напивались в пабах по пути с работы. Ёнгук по-прежнему дико злился и изнывал изнутри от переполнявшего его негодования. Как это бывает, когда в жизни случаются черные полосы одна за другой, захлебываешься от обиды на судьбу, но ничего не можешь поделать, потому что ты маленький жалкий человек, которого слишком легко и просто раздавить. Он прислонился лбом к холодной поверхности торгового аппарата, медленно закидывая в него монетки. В небольшом закутке рядом с его домом в это время не собирался народ. Школьники уже сидели дома, а взрослые еще не полностью пропили деньги в барах, чтобы расползаться по квартирам и страдать от сухости в горле. Аппарат весело зазвенел заглатываемой мелочью, зажужжали механизмы, и послышался звонкий удар жестяной банки с газировкой в специальной ячейке для выдачи товара. Ёнгук наклонился, подцепляя пальцами запотевшую прохладную баночку, которая тут же выскользнула из захвата и покатилась по дорожке. Он чертыхнулся и от новой резкой вспышки злости отвесил удар по торговому аппарату. Кулак тут же засаднило. – Эй! Полегче, не хулигань, – раздался знакомый насмешливый голос позади. Ёнгука передернуло, и захотелось взвыть. В последнее время шутки судьбы его уже порядком достали. – Это ты потерял? – Сынхун подкинул вверх жестяную банку с газировкой, игриво поглядывая на омегу. – Что ты здесь делаешь? – нахмурился Ёнгук. – Тебя жду, разве не понятно. Что ещё мне делать в этом скучном районе? – он пожал плечами и перекинул напиток Ёнгуку, но тот не стал перехватывать банку, позволяя ей снова болезненно звякнуть при ударе об асфальт. – Зачем? У меня нет с тобой никаких дел, – стальным голосом процедил Ёнгук. – По правде говоря, мне плевать на твои причины. Даже слышать не хочу, – он упрямо сжал губы и напраился в сторону своей квартиры. – Ты уверен? – усмехнулся Сынхун. – Как никогда, – отозвался Ёнгук, не замедляя шага. Он уже успел удалиться от стоящего неподвижно Чхвэ Сынхуна на пару метров, как в спину ему врезались последние слова бывшего приятеля: – Ким Химчан, – всего два слова слетели с губ Сынхуна, но этого хватило, чтобы Ёнгук застыл как вкопанный на месте, пропуская удары сердца. – Ким Химчан. Как насчет него? – Ёнгук обернулся и ясно увидел победно улыбающегося альфу. – Ну как, поговорим? – Ёнгук шумно сглотнул и едва заметно кивнул. – Пригласишь в гости хёна? *** Ёнгук нутром ощущал, что тащить к себе Сынхуна – это очень-очень-очень плохая идея. Просто охуенно дерьмовая идея. Только стоять на улице его параноило ещё больше, а родные стены давали нелепое ощущение защиты. Только какая защита может быть с одним из двух стукнутых на голову альф? Он щёлкнул затвором замка за спиной Сынхуна, быстро прошёл в комнату, откидывая рюкзак в угол и указывая хёну на диван. Садитесь, ваше высочество, как говорится. Сынхун с любопытством разглядывал интерьер, но быстро утратил интерес, переводя тёмные глаза на замершего в стороне Ёнгука. – Говори уже, – выплюнул тот ему в лицо. – Всё-таки так сильно злишься на меня? – вздёрнул уголками губ Сынхун с горечью. – Просто говори, что хотел сказать, и проваливай! – раздражённо воскликнул Ёнгук. – Как хочешь, – покачал головой гость и в два шага подскочил к омеге, впиваясь железными пальцами в плечи Ёнгука, сдавливая до боли. – Нравится трахаться с самим Ким Химчаном? – Ох, – вырвалось у Ёнгука. – Отпусти! – Я задал вопрос, не увиливай, сука. Давно он тебя трахает? – зарычал Сынхун. – Пошёл к чёрту! – зашипел Ёнгук. – Убери руки! – он дёрнулся, пытаясь вырваться из хватки альфы, но тот ещё сильнее сдавил его пальцами. – Я чуть было не блеванул на той унылой вечеринке, когда увидел, как он тебя по-хозяйски лапает. Неужели решил стать чьей-то дыркой? – Сынхун злился. Он чертовски опасно злился, и это было настолько очевидно, что Ёнгука затопил приступ паники. – Что ты, блять, морщишь нос? Ах, тебе больно? А ноги раздвигать тебе не больно? Ты, сука, не дал мне даже ни одного раза поговорить с тобой после того дня, игнорировал мои звонки и избегал в школе. Кем ты себя возомнил, кем-то очень важным в этом мире и выше меня? Ты всего лишь течная шлюха, набивающая себе цену! – Что за хуйню ты несёшь, блять? – заорал Ёнгук и вздрогнул, только сейчас поняв, что глаза у Сынхуна слишком тёмные не из-за освещения, а из-за того, что этот ублюдок чем-то обдолбался. – Если ты под кайфом, то проваливай сейчас же! Я не собираюсь это выслушивать, – но Сынхун по-прежнему держал слишком крепко. Попытки вырваться уже переросли в нешуточную борьбу, разжигая в Ёнгуке ещё большую панику. Он плохо ел и спал уже несколько недель, и сил ему откровенно не хватало. Сынхун вновь и вновь хватал Ёнгука за запястья, плечи, предплечья, пытаясь завести руки парня назад и удерживать в таком состоянии. Ёнгук снова и снова вырывался и пытался отпихнуть от себя альфу, лихорадочно соображая, как ему вытолкать этого накачанного наркотой идиота из квартиры. Ёнгук замер, перестав дёргаться. Нервное напряжение последних дней нешуточно сказалось на организме, а судьба решила, что в жизни ему не хватает очередной пикантной вишенки на вершине ванильных проблем. В паху ухнуло, в штанах стало влажно, а внутри стартанул апокалипсис. Сынхуну сорвало крышу еще несколько минут назад, а теперь осталось догнаться. Он втянул носом воздух, изумленно вздергивая брови вверх и бросая безумный взгляд на Ёнгука. – Даже не думай! – заорал загнанный в угол Ёнгук, со всей силы вдавливая колено между ног альфы и намереваясь проскочить и запереться в ванной. Она ближе всего. Однако Сынхун перехватил его за худую талию, совершенно наплевав на боль в отбитом ударом члене. Главное то, что Ёнгук подмят под ним и плотно прижат к полу без шансов на побег. Сынхун не сдержал победного звериного оскала, до садистского удовольствия и в наказание сжимая тощие Ёнгуковские запястья, рискуя их сломать под напором такой силы. Сынхун часто и громко дышал, нависнув над Ёнгуком, беспорядочно дергающимся под ним. Тот изгибался, выкачивая из себя всю имеющуюся энергию, прогибаясь в пояснице и поднимая таз, пытаясь оторваться от пола и выскользнуть из-под старшего. Он ёрзал пятками по гладким доскам пола, в попытках взбрыкнуться под альфой, постоянно врезаясь острыми коленками в поясницу альфы, но не мог вырвать ни рук из тисков, ни скинуть с себя старшего. Сынхун сначала просто наслаждался нелепыми попытками Ёнгука, разглядывая каждый миллиметр меняющейся мимики лица омеги, как краска залила его смуглую кожу от напряжения всех мышц тела, которые тот задействовал в бесполезных изначально потугах к спасению, а потом дикий властный смех вырвался из его горла. Наркотик кипел в его венах, и Сынхун как никогда чувствовал приток безумной по своей силе радости от происходящего. Он смеялся за все те годы, когда Ёнгук избегал его. Его, блять, Чхвэ Сынхуна, отверг какой-то угловатый нищий омега просто за то, что он немного переборщил, трахая его в первый раз. Нос альфе щекотало от возбуждающего запаха течки, и, по-честному, у него внизу уже все разбухло и затвердело настолько, что член болезненно вдавливался в шов джинсов. – Слезь, ублюдок! Слезь с меня! – не в себе кричал Ёнгук, пока Сынхун продолжал ржать. – Сука, ненавижу! – это последнее слово хлестануло кончиком плети по щеке альфы. Смех моментально оборвало. Он замер несдвигаемой скалой, пока под ним жалким червяком бултыхался Ёнгук. Сынхун убрал одну руку с запястья лишь затем, чтобы посильнее завести назад и максимально болезненно ударить ребром ладони по левой щеке омеги. Ёнгук на мгновение замер, перестав дёргаться. Но уже через несколько секунд стал вырываться сильнее. Свободной рукой он упёрся в подбородок Сынхуна, пытаясь откинуть его назад, но тот с силой подался вперёд, сминая своим весом сопротивление. Ёнгуку пришлось согнуть руку, но он не сдался и не дал альфе приблизиться к себе ещё ближе. Сынхун злобно оскалился и тут же вцепился зубами в обнаженное запястье. Ёнгук вздрогнул и закричал в голос от боли, сразу отдергивая и прижимая руку к груди, дав Сынхуну возможность навалиться на него всем телом. – Ёнгук, давай сыграем с тобой в одну игру? – злобно прошипел Сынхун. – Мы как-то раз в неё уже играли. – Не смей! – зарычал Ёнгук. – Я на тебя в полицию заявлю. Слышишь? Только тронь меня! – Оу, омегам положено раздвигать ноги перед альфой, исполняй свой гражданский долг как следует! – осклабился старший. – А потом можешь делать, что хочешь. Отец меня отмажет, как всегда. Ёнгук подавился словами, и Сынхуна ещё больше возбуждало, как он запыхтел, обдумывая сказанные им слова, как гневно раздувались его ноздри, как презрительно сжались губы. В одном из карманов завибрировал телефон, и мгновенно комнату затопила мелодия «Химчана». Ёнгук тут же перестал дышать, бледнея. – Кто-то ещё тебя хочет. Не поздновато ли? – Сынхун заполз пальцами в карман брюк, выуживая из него телефон. Он долго, не мигая, разглядывал экран, пока смартфон продолжал разрываться в крике. – Ох, твой член тебе звонит. Прости, я не могу дать тебе ответить на звонок, – мелодия резко оборвалась и вновь заиграла с новой силой. – Кстати, может быть, это он хотел тебя сегодня потрахать? Почему бы не дать ему такую возможность? – Ёнгук не двигался. Он даже перестал вырываться, с трудом вталкивая в себя воздух с каждым новым вздохом. Сынхун отпустил вторую руку Ёнгука, выпрямляясь и удобнее усаживаясь на нём. Ёнгук снова застопорился в дыхании, пристально вглядываясь в лицо альфы. Что ещё за херня пришла в его обдолбанную голову? Телефон бесился и подпрыгивал от вибрации в руке. Свободной рукой Сынхун потянулся к пряжке ремня чужих штанов и тут же был перехвачен костлявыми пальцами Ёнгука. Сейчас сопротивление со стороны омеги здорово мешало, поэтому он без предисловий ещё раз хорошенько залепил тому по второй щеке кулаком, и пока Ёнгук сплевывал кровь себе на толстовку, быстро расстегнул ремень и ширинку штанов. Мелодия вновь оборвалась и предсказуемо вышла на третий круг. – Прекрати, – закашлял Ёнгук. – Что ты задумал? – Думаешь, я спущу на тормоза, что ты выбрал этого грязного ублюдка? Я был твоим первым! Первым, кто вообще посмотрел в сторону такого как ты! И ты теперь подставляешь свой зад тому, кого я ненавижу больше всех на свете. Нет, меня это не устраивает, – зарычал Сынхун. – Но почему бы сейчас ему не разогреть тебя для меня? И он быстрым движением проскользнул рукой, сжимающей смартфон Ёнгука, под резинку трусов и с силой прижал вибрирующий разгоряченный прямоугольник к паху омеги. Ёнгука пробило волной дрожи, сжимая лёгкие. Он зажмурил глаза, но тут же по привычке пугливо открыл снова. – Просто представь, что Химчан сейчас тебе вылизывает твои яйца и член. Он ведь делает такое с тобой? – как-то по-особенному зло процедил Сынхун, с ещё большей силой вжимая телефон в Ёнгука. Тот нервно сглотнул, скребя ногтями по руке Сынхуна. Гримаса ответной злости исказила его лицо на одно мгновение, и слова сорвались с губ раньше, чем он успел осознать их смысл: – По крайней мере, он трахает лучше тебя! – и тут же звонко клацнул челюстями от удивления, смыкая зубы. Сынхуна словно окатило холодной водой. Он затвердел всем телом, громко вдыхая воздух через нос и затихая на секунду. Самую долгую секунду в жизни Ёнгука. Смартфон продолжал вибрировать и изливаться музыкой. За окном были слышны редкие машины. – Пожалуй, закончим с прелюдиями, – спокойно произнес Сынхун, вытаскивая руку из-под резинки трусов. Ёнгук понял, что только что сморозил, и вжался лопатками в пол, желая просочиться вниз, или – ещё лучше – раствориться в воздухе. Сынхун положил смартфон на пол рядом с лежащим Ёнгуком. Недобро улыбнулся и одним резким движением сдернул с него штаны и белье к коленям. Ёнгук вздрогнул и вдруг толкнул альфу в грудь, сбрасывая с себя. Но то ли толчок был слабее ожидаемого, то ли тот среагировал быстро, однако потолок поменялся с полом местами в глазах Ёнгука, и теперь он щекой вжимался в гладкие доски пола, с заведёнными назад и сжатыми стальной хваткой руками. – Пусти! Больно, – захрипел он, дергая руками и причиняя себе ещё большую боль. – Заткнись! – крикнул Сынхун, упираясь обнажённым членом между ягодиц омеги. – Играй до конца, будь паинькой! Взгляд Ёнгука врезался в лежащий неподалеку и до сих пор орущий телефон. Сынхун проскользнул свободной рукой к нему и кликнул по экрану. Музыка мгновенно оборвалась, а из динамика послышался голос Химчана: – Блять, какого хера ты не берёшь так долго трубку, страх потерял? – Я думаю, в такой игре нам потребуется соучастник, – просвистел Сынхун в ухо Ёнгуку, зарываясь пальцами в его волосы. – Ты что? Выключи! Выключи телефон! – зашипел Ёнгук. Но в следующий миг Сынхун дёрнул его за волосы вверх, оттягивая голову и заставляя приоткрыть рот, сразу же входя в Ёнгука грубым толчком. Он вскрикнул и застонал от резкой боли. – Ёнгук? – опешили на другом конце телефонной связи. Но Сынхун уже начал вбивать со всей своей обдолбанной дури и скопившейся обиды Ёнгука в пол, не давая ему возможности сцепить зубы и удерживать стоны. И неважно было, стоны боли это или удовольствия – главное, что Химчан их слышал. – Ёнгук, сука, с кем ты там? – орал Ким из динамика, и, пробегая по полу волной, в омегу врезалась вся его ярость, такая ощутимая даже на большом расстоянии. – С кем ты трахаешься? Ты труп, понял? Ты понял меня, шлюха?!