***
Кафешка, в которой сели друзья, оказалась, скорее, столовой — грязные резиновые скатерти, пустые салфетницы, подставки для зубочисток. Друзья не обратили на это никакого внимания: соскучившись друг по другу, они решили вначале рассказать самые важные новости, оставив напоследок самое неприятное. — …и просыпаюсь я уже только в автобусе! — со смехом объявляет Мирон, ударив кулаком по столу. — Спросил, говорят, подъезжаем к Новгороду. Паша расхохотался: — А помнишь, как мы напились, и я проснулся в школьном спортивном зале, а ты… — …в Англии! Да, — посмеялся Мирон, проведя указательным пальцем под носом. — Тебе, между прочим, пришлось тогда хуже, чем мне. — Конечно, ведь ты приехал к приятелю, а я так и не знаю, зачем ломанулся в школу! — Да хуй знает вообще, Пашка! Но признай, было весело, — Мирон откинулся на спинку стула, осмотрев куда-то в сторону. — Можно меню? Через пятнадцать минут на их столе стояли два стаканчика с кипятком, пара пакетиков с чаем, тарелка с сомнительного вида котлетой и тарелка с не менее сомнительного вида вареником. В своих рассказах Мирон обходил факт, что он сорвался с места и уехал, ничего никому не сказав. Про свои путешествия он рассказывал охотно, не говоря про переживания («А были ли они?» — на несколько минут засомневался Паша, глядя, как Мирон трясётся от смеха). Рэпер приехал в Петербург, провёл тут два дня, за время которых связывался со своими приятелями из Германии, но они не смогли приютить его на пару недель, потому что зашивались на своих германских работах, поэтому Мирон уехал в Москву, потому что смог достучаться до своей подруги, которая там была. Она встретила его очень радушно — красивая девушка, замужем за богатым человеком, неработающая и имеющая кучу денег и столько же свободного времени. Днями и ночами они отрывались: гуляли, орали песни, присутствовали при съёмках клипа L'one'а, попали на крышу, с неё пробрались на другую… Когда пришло время возвращаться в Петербург, Мирон напился с этой девицей: она должна была отвезти его на вокзал, но была пьяна, поэтому попросила мужа: тот в свою очередь невзлюбил Мирона, подозревал, что жена с ним спит и посадил рэпера не в поезд, а в автобус, направляющийся в Нижний Новгород. Мирон ничего не соображал и проснулся только тогда, когда был почти в городе. Там он добрался до клуба, в котором выступал, нашёл человека, с которым договаривался о концерте и договорился, что за небольшое интервью его подбросят обратно в Петербург, предоставив жильё на день и пищу. Машина, на которой он должен был ехать, задержалась, поэтому через три дня его отправили на том же автобусе в Москву, а оттуда уже в Петербург. Приехал он позавчера, вот и вся его история. Паша слушал, не перебивая, иногда задавал вопросы, смеялся, слушая ответы; в свою очередь он рассказал о себе и Мире, как они ездили к её сестре и как вместе выбирали новое постельное бельё в его комнату. Они разговаривали уже больше двух часов, а главную тему, тревожащую обоих, пока никто не затронул. — Оу-кей, оу-кей, — в очередной раз закивал Мирон, улыбаясь, — надо было дать ему денег. Но этот хер меня даже до дома не довёз! — Зато остался бы с кошельком, — заметил Паша, допивая свой чай. Оба замолчали. Мирон, ещё улыбаясь, зачарованно смотрел на свой давно пустой бумажный стаканчик с лежащим внутри пакетиком чая, обдумывая что-то. Потом он спросил, всё так же улыбаясь и не поднимая глаз на Пашу: — Как в Турции было? Бородач поставил свой стаканчик на стол, посмотрев на Мирона — тот ещё улыбался, но уже какой-то отстранённой улыбкой, больше похожей на маску; в его голубых глазах таилась грусть. — До или после того, как ты уехал? — их взгляды наконец встретились: открытый и ясный взгляд добрых глаз Паши и затуманенный, погрустневший взгляд Мирона. — После, — сказал рэпер, снова уставившись на свой напиток. Паша вздохнул: — Нормально. Скорее хорошо, чем плохо. Купались, играли в бадминтон. Тишина. — Понятно, понятно… — Мирон ждал, что Паша сам заговорит о Нём, но бородач молчал, выжидательно глядя на друга. — Ну, а как Денис? — при произношении этого имени уголки губ сами собой поползли вверх: мужчина давно заметил, что не может сказать это имя, не улыбнувшись. — Не знаю, что на это сказать. Как бы ты себя чувствовал на его месте? Мирон посмотрел на Пашу удивлённым и в то же время укоряющим взглядом, но ничего не сказал. Он уехал из Турции с одним намерением: вдали от Дениса решить всё самому. Понять, что он должен, что он хочет, что ему можно. При парне он не мог думать ни о чём другом, кроме него, и уж точно не мог трезво оценить ситуацию, а когда Василенко рядом не было, то мозг мог допустить мысли помимо поцелуев и секса. Как с курением или алкоголем: когда их нет, то вполне можно признать, что это вредно и что ты от них не зависим, но когда тебе протягивают сигарету или наполненный стакан… Это тяжело. В тот день после похода в магазин Мирон ушёл гулять без Василенко, объявив себе, что должен принять окончательное решение, но в итоге напился в какой-то забегаловке, на которую набрёл. Вернулся под вечер уже пьяный, и его проблемы вернулись вместе с ним — нерешённые, раздражающие, навязчивые и уже до боли знакомые. Когда он пришёл — усталый, грустный, с намерением завалиться в кровать и проспать всю ночь и до полудня, он встретил Дениса и Пашу, вместе сидящих на ступеньках их временного дома. Они ждали его, напряжённо вглядываясь во тьму и прислушиваясь к каждому шороху. Потом они втроём пошли на пляж. Да, на пляже было замечательно. Ночь, огни вдали, шум накатывающих волн… — Я думаю, Мира к нему поехала сейчас, — подал голос Паша, нарушая затянувшееся молчание. — Мира? Сейчас? М-м, ну, ладно. — Ты хотел к нему зайти? — понимая, что Мирон вряд ли будет особенно распространятся про свои планы насчёт Василенко, Паша решил задавать наводящие вопросы. — Помнишь, как мы сидели втроём на пляже? — вместо ответа спросил Мирон, не в силах отогнать те воспоминания. Паша понял, о чём речь: это были замечательные мгновения. Тогда, втроём, они проводили одни из самых лучших минут своей жизни, не осознавая этого. Бородач признал даже, что с Мирой (девушка рано ложилась спать, поэтому не дождалась прихода Мирона) в тот вечер, переходящий в ночь, всё было бы совсем по-другому. Волшебные мгновения. — Я уехал, чтобы кое-что решить, — говорит Мирон, снова смотря на Пашу. — И что же? Что насчёт парня? — уточнил Паша: Мирон вечно решает свои всемирные проблемы, поэтому надо сразу дать понять, какую имеешь в виду. — Я понял, что без него мне так же плохо, как… с ним, — сказал рэпер, выжидательно глядя на бородача, будто только открыл ужасную тайну. — Серьёзно? Вот так для тебя выглядит счастье? — Паша поднял брови вверх. Непонятно. Как можно не понимать свои чувства: ты либо счастлив с человеком, либо нет; либо ты хочешь, чтобы он был в твоей жизни, либо нет — третьего не дано! Всё гораздо проще, чем кажется. — Что? Н-е-ет, — Мирон выглядел раздосадованным, но на самом деле он растерялся: казалось, уехав, он всё для себя решил, но Паша задавал вопросы, которые ставили рэпера в ступор. Не то, чтобы он был твёрдо убеждён, что готов вернуться в Петербург, готов ответить на все вопросы и нападки, но у него, кажется, были планы. Но какие? — Ты опять не уверен. Слушай, я подумал об этой ситуации с Денисом, и по всем признакам выходило, что ты просто сбежал, — объяснил Паша. — Ну, у тебя был спор с Жиганом, ты его выполнил и решил поставить крест на всём, что тебя связывало с этим спором. Скажи… ты виделся с ним? Вопрос, давно крутящийся у Паши в голове — а как Жиган вообще узнает, правда ли Мирон выполнил спор, или нет? Не похож этот рецидивист на того, кто поверит на слово. Бородач думал об этой ситуации, вспоминал всё, что было сказано и сделано, ему было стыдно за своё «отделался», которое он произнёс в разговоре с рэпером, не подумав. Может, именно он напомнил Мирону, что всё это лишь игра? Актёры играли так убедительно, что Паша забыл, что находится на одной сцене с ними в роли массовки — для него это стало реальностью, отношения Дениса с Мироном — искренними, а их общая поездка в Турцию — дружеской. Что, если для Мирона это был лишь холодный расчёт, и даже тогда, на пляже, в этот прекрасный вечер, он думал лишь о том, что «отделался»? От этих мыслей Паше становилось ещё грустнее. — Ну, да, мы перекинулись парой слов, я ему, кхм, видео показал... — вяло откликнулся Мирон, сразу же меняя тему разговора. — Нашли такие же качели в продаже? Ну, помнишь, вы с Мирой хотели такие купить, как ты собрал. — Да, в смысле нет, мы не искали, — быстро отмахнулся Паша, после чего быстро спросил, снова не подумав. — Так Денис тебе не нравился вообще? Сказав это, бородач сразу же пожалел — уже во второй раз ему стыдно за слова, сказанные Мирону! Обычно всё наоборот: рэпер говорит всё, что в голову придёт, а Паша обычно обдумывает и взвешивает слова. Но так хотелось, наконец, услышать ответ на этот вопрос! Молчаливый ответ читался во взгляде Мирона — он смотрел осуждающе, оскорблённо, даже шокировано: рэпер сидел с таким видом, будто Паша только что незаслуженно влепил ему пощёчину. Паша покраснел, в то же время растрогавшись: конечно же, Мирону нравится Денис! Ради него он вернулся. Ради него он уехал. Ничего не имеющего смысла не было в жизни рэпера — всё делалось с определённой целью, находя отклик и место в его сердце. Разве Мирон мог так долго заниматься чем-то, не отдав этому душу? Паша плотно сжал губы — он же знает Мирона лучше всех, порой даже лучше его самого, так зачем он это спросил, когда ответ очевиден? — Извини, — пробормотрал Паша, краснея. — Нравится, — неожиданно выпалил Мирон, раздувая ноздри и сжимая побелевшие руки в кулаки. — Но, сука, не в этом дело. Скажи: он меня ненавидит? «ДА! Очень сильно. Вероятно, его новая песня морально размажет тебя по стенке…» — Ни-е-е-ет, — высоким голосом сказал Паша, после чего уклончиво добавил. — Сам у него спроси, я не уверен. Так они проговорили ещё с час, ни к чему конкретному не придя. Извинений за свой отъезд Паша, как и ожидал, не услышал, но это было ожидаемо — в стиле Мирона не извиняться за некоторые свои проколы: люди должны были понять его, поставить себя на место рэпера, понять, в каком состоянии он был и т.д., а не осуждать его и ждать раскаяния. Все должны были входить в его положение, а он — в ничьё. Это был практически самый серьезный его недостаток, существование которого он, ясное дело, даже не признавал. Выйдя на улицу и попав под летний ливень, друзья пошли до метро: там Мирона забрали его знакомые, с которыми у него были дела, а Паша поехал домой.***
Денис хаотично ходил по своему особняку. Он начал придумывать, что скажет Мирону, как только Мира сообщила ему, что тот вернулся. Парень хмурил брови и вспоминал каково ему было одному на отдыхе, чтобы сильнее разозлиться и не дать этому предателю спуска. Василенко ожидал, что Мирон вот-вот придёт, поэтому готовился и настраивал себя на неприступный лад: один шанс. Помни — всего один шанс. Вспомни, как было в Турции под конец! А в Турции было очень тяжело. Но помимо тяжести на душе, парень ещё чувствовал… стыд. Мира и Паша были замечательной парой, но они стали меньше обниматься и вообще позволять себе всяких нежностей при Денисе, чтобы не расстраивать парня, который остался один. Ему было неловко, что он портит им поездку, их первое совместное путешествие и первый Пашин отпуск, поэтому Василенко старался по возможности держать себя в руках. Хотя, что ему оставалось: грозить Мирону страшной местью и беситься, или плакать и впадать в депрессию? Перестать доверять людям? Глупо как-то. В конце концов, что мог Мирон ему дать (кроме гречки, разумеется)? У них не было будущего. У них не было настоящего, как не было и прошлого. Ну, если он сейчас придёт — решительно настроенный вернуть Дениса, может, с извинениями (или ещё лучше — с вином…) или оправданиями, Денис ему покажет! Да он его и за порог не пустит. Пусть только явится, лысый хрен. — Предатель, Иуда… — бормотал Василенко, поглядывая на дверь. Может, он уже стоит за ней и не решается зайти? Денис посмотрел по сторонам: пустой коридор; новенькая чистая гостиная… Они могли бы с Мироном и на диване, и (чем чёрт не шутит!) на подоконнике, и на полу… Но он решил всё испортить и исчез. Испарился, словно фантом. О, ну только посмей теперь постучаться в эту дверь! Денис отчасти боялся, что при виде Мирона может стушеваться и поверить всем его словам, простить его, а потом на диване, на подоконнике, на полу… Но нельзя это допустить, он будет держаться изо всех сил! Мирон не пришёл. Ни в этот вечер, ни в следующий, ни через неделю. Денис сначала раздражался, потом понял, что это и к лучшему. Незаметно для себя он стал хуже питаться и реже появляться на людях. Может, Мирон просто занят, или Мире показалось, что это был он, а на самом деле он ещё в Москве? Или девушка соврала, желая посмотреть на реакцию Дениса? Когда она ему это сказала, он замер, после чего поднял на неё взгляд и спросил: «Сейчас?». Не понятно, что именно имел в виду парень под этим удивлённым «сейчас», но Мира кивнула, и они оба друг друга поняли. Мира ушла, и с тех пор никто не переступал порог особняка Василенко. Он остался там один, ожидая прихода Мирона и в который раз чувствуя себя обманутым.***
Впервые Денис и Мирон встретились на дне рождении Паши, который, по настоянию Мирона, арендовал бар. — Тридцать лет, как-никак! — сказал рэпер тоном, каким взрослый уговаривает ребёнка что-то сделать. — Мы тебе такую тусу замутим, неделю на алкоголь смотреть не сможешь! — На тебя тоже, да? — пробормотал бородач, смотря куда-то в сторону. На самом деле он не был против бара: зная, что Мирон возьмёт всю организацию на себя, а Паше останется только оплатить, бородач мог не волноваться о том, как всё пройдёт. Всё, что планировал Мирон, выходило на «ура», и чем тщательнее он всё готовил, тем оглушительнее был успех, а ему только в радость. Мирон любит командовать и контролировать ситуацию, хотя на собственных праздниках он обычно первый начинает бросать мусор на пол, блевать в горшки и пытаться что-нибудь зачитать. «Щас зачитаю чего-нибудь» — первый признак того, что мужчину надо уводить, потому что после этого следует «Ща прыгну из окна. Думаешь, с-слабо? А вот сейчас и проверим…» или «Щас закадрю эту тёлочку… а, нет, это дерево. П-прикинь!». — …а потом тупо выставляем всех на улицу, расплачиваемся и валим! — воодушевленно закончил Мирон, рассказывая Паше план вечера. — Сделай vip столик, за которым сможем сидеть лишь мы вчетвером, — была единственная просьба Паши, которому было важно лишь чтобы самые близкие были рядом. «Вчетвером» включало в себя Дениса, и бородач надеялся, что Мирон это понимает. Мирон не говорил больше о парне и не задавал вопросов, они вообще виделись очень редко: рэпер загрузил себя делами так, что в девять утра выходил из дома, а возвращался лишь на следующее утро, ночуя в студии или в автомобиле перед студией, где ему запрещали спать. Но, как и всегда, про день рождения Паши он не забыл. В этом году день рождения Паши удачно приходился на пятницу, а бар, в котором должно было происходить празднование, назывался «воскресенье», и был арендован на два дня, потому что, взглянем правде в глаза, никого под вечер не выставить на улицу, хотя бы потому, что выталкивать будет некому — в стельку будут все. «Кроме Миры, хорошо», — еле согласился Мирон после долгих споров. В день торжества Паша утром пошёл гулять с Мирой, после чего заглянул на работу (в этот день ему дали выходной, но коллеги позвали на чай), и уже на выходе с работы был пойман Мироном, который усадил бородача в такси, где уже сидела Мира, и увёз их в бар, предупредив, что бородач должен быть удивлён, потому что он всем сказал, что это сюрприз. Людей было очень много, в основном знакомые и друзья, конечно. В баре царила полутьма, ярко была подсвечена барная стойка («Словно свет в конце тоннеля» — заметил Мирон) из тёмного дерева, танцпол, двери туалетов и на столиках горели свечки. Все лампы на потолках горели в пол силы. Как только Паша зашёл внутрь, все присутствующие закричали вразнобой «Сюрприз!», вылетели пробки из нескольких бутылок шампанского, и запахло барбекю. Как и следовало ожидать, Мирон растворился в толпе, дабы поприветствовать нужных ему людей и тд. Паша принимал поздравление и знакомил всех со смутившейся Мирой, которая не видела ещё Пашиных друзей, за исключением Мирона. Вечер только начался.***
Мирон заметил Дениса примерно через час после начала вечеринки: парень стоял к нему спиной, но это точно был он, мужчина узнал его по чуть сгорбленной спине, белой рубашке и волосами причёской «Ёж». Василенко стоял и разговаривал с тремя девушками, поворачивая голову то к одной, то к другой и жестикулируя рукой; судя по их звонкому смеху, он говорил что-то очень смешное. Мирон застыл, смотря на Дениса, находящегося в противоположной стороне зала. Слева и справа ходили люди, но от рэпера до парня дорога была свободна; бесконечная, трудная, полная опасностей и неожиданных столкновений, дорога, на которую Мирон не обратил никакого внимания, развернувшись и исчезнув среди людей. В этот момент Василенко обернулся назад, спиной почувствовав чей-то пристальный взгляд, но не обнаружил ничего необычного. Мирон наблюдал за парнем ещё минут сорок: через некоторое время после выпитой «пины колады» Денис начал проталкиваться мимо людей в сторону туалета, и мужчина аккуратно последовал за ним. Выждав у стойки с напитками достаточное время, чтобы справить нужду и стоять у раковины, Мирон спокойно зашёл в уборную. Парень и правда уже мыл руки, попутно разглядывая свое лицо в зеркале. «Да нормально всё!» — про себя успокоил Василенко Мирон, а вслух громко заговорил, направляясь к парню: — Анекдот: еврей и мальчик заходят в туалет… — мужчина не успел договорить, потому что Денис отряхнул руки от воды и, не глядя на него, пошёл обратно в зал. Проходя мимо Мирона, который с едва заметной улыбкой обернулся на парня, Денис даже бровью не повёл; если бы не его ускоренный шаг, можно было бы подумать, что они действительно не знакомы. Мирон ухмыльнулся: он уже немного выпил (за здоровье Паши), так что настроение было чуть приподнятое. В принципе, он не прочь поиграть, если Денис настаивает. Выйдя из уборной, Мирон был подхвачен очередными знакомыми и некоторое время забыл про Василенко, но вновь оказавшись один посреди зала, он оглядывался по сторонам и неожиданно встретился с парнем взглядом: тот сидел на высоком стуле у барной стойки. Его глаза выглядели пустыми, он будто смотрел сквозь Мирона, и не отвёл взгляд даже тогда, когда мужчина направился в его сторону. — Что тут пьют? — невозмутимо кивнул Денису Мирон, забираясь на высокий стул рядом. — Всё, что есть в меню, — ответил за парня бармен, красивый молодой человек с белоснежной улыбкой, чёрными короткими волосами и смуглой кожей. — Оу-кей, мне что-нибудь на ваш выбор… или нет, стойте, мне то же самое, что ему, — спокойно указал на Дениса Мирон. В голове Дениса появилась дилемма: уйти отсюда и остаться без напитка, или терпеть все попытки рэпера поговорить? Да как он вообще может так обыденно начинать разговор, после всего, что произошло? — Постой, — поспешно сказал Мирон, вслед за парнем слезая со стула, — ты куда? Денис остановился, не поворачиваясь к мужчине спиной. По поднятым и сразу опущенным плечам было понятно, что он глубоко вздохнул. — Ваши мохито, — бармен со стуком поставил стаканы на барную стойку. Мирон широко ухмыльнулся и изогнул бровь, обращаясь к спине Василенко: — Мохито? В память о том вечере на пляже, али просто по настроению? — он взял стаканы и обошёл парня, протягивая ему один. Денис автоматически взял стакан, и на мгновение его горячие пальцы соприкоснулись с холодными пальцами Мирона. Оба смутились, отворачиваясь. — Что тебе надо? — пробурчал Денис, медленно покрываясь румянцем, наблюдая, как какая-то девушка поправляет сползшую лямку бюстгальтера. — Ну, ты, — ясные голубые глаза Мирона смотрели немного насмешливо, но губы не дрогнули в улыбке. Он ждал реакцию парня, внимательно следя за ним. Впервые за этот день ответный взгляд Дениса что-то выражал: удивление, раздражение и… надежда? — Ого! — ответил он. — А к чёрту тебе не пойти? — и ушёл, толкнув Мирона плечом так, что его мохито слегка пролился ему на футболку. Ну да — в озеро не толкнуть, так облить! Кое-как стряхивая капли, мужчина крикнул вслед Василенко: — Уже был! Это ведь он нас познакомил, — уже тише добавил он, пытаясь уже липкую руку обтереть об футболку. Это была та самая оранжевая футболка, в которой Мирон поспорил с Жиганом на вечеринке. Раньше она была счастливой футболкой, как счастливые коричневые кеды Мирона, но теперь она было не только несчастливой, но ещё и грязной. — Ты тут как? — рядом появился Паша, идущий к бармену. — Мне, пожалуйста, два мятных коктейля. Мирон подошёл к другу, продолжая оглядываться на Василенко, попутно почесав затылок: ну как к нему подступиться, чтобы не унижаться, не просить ничего? Не просить грёбаной любви. — Мм, поговорил с Денисом? — проследил за взглядом друга Паша. — Ну так, — неопределённо повёл головой Мирон, — он не очень разговорчивый сегодня. — Ну не знаю, — Паша глянул на Дениса, который стоял рядом с одной из тех трёх девушек и что-то ей рассказывал, после чего поделился новостью, — а выглядит, не сказать чтобы очень, — задумчиво глядя на футболку Мирона, бородач добавил: — А помнишь, как всё начиналось? Сколько месяцев прошло с тех пор, и как сильно изменился Мирон. Как в самом начале он стоял перед воротами в саду и не решался зайти? Как он ездил к Жигану чуть ли не неделю подряд, умоляя отменить спор? А теперь? Втянулся, узнал Дениса получше. Однажды Мирон сказал, что они никогда «не были безразличны друг к другу», но эмоции, которые они испытывали тогда, разительно изменились сейчас. Получается, спор вышел удачным, иначе этого всего бы не произошло? Паша улыбнулся своим мыслям — как раньше Мирон называл Дениса? «Фрик», кажется, ещё «петух» и «идиот». — Вот дебил, — вдруг фыркнул Мирон, глядя на Дениса. Девушка, с которой парень сейчас разговаривал, показывала ему свою татуировку на копчике, приподняв майку. Парень, ты ведь не клюнешь на это? Но нет — Василенко очаровательно улыбается, наклоняется и рассматривает тату, мягко проводя по ней рукой и снова вызывая смех у девушки. Мирон бы хотел, чтобы сейчас эти горячие пальцы касались его кожи… Покачав головой, отбрасывая посторонние мысли, Мирон сильнее сжал стакан в руках и решительно подошёл к Денису, позабыв о Паше: — Надо поговорить, — выдохнул он парню прямо в ухо; тот вздрогнул, оборачиваясь. — Я, типа, занят, — коротко ответил он, недоброжелательно глянув на мужчину. — Я тебя надолго не займу. «Займу, нахуй! Я тебя на всю жизнь займу! На весь вечер, нахуй! Давай, баба, уваливай отсюда, чего пялишься?!». — Прости, — сказал Денис девушке, после чего отошёл в сторону с Мироном, вопросительно глядя на него. Мирон снова почесал затылок: он не думал, что парень так легко согласится и не продумал то, что скажет ему. — Слушай, я вообще тебя не понимаю, — начал он в полголоса, — значит, в Турции ты хотел со мной (слово «быть» он проговорил одними губами, но Василенко всё понял), а тут уже не хочешь? Лучший способ защиты — нападение? Не в этот раз: глаза Дениса потемнели, он открыл рот, чтобы сказать что-то резкое, но передумал и просто выдохнул, глядя на свою новую знакомую с татуировкой, которая его ждала. Мирон, что, издевается? — Ладно. Я не хотел, чтобы наш разговор произошёл так и при такой обстановке… Мирон слушал парня насмешливо и будто бы не воспринимая всерьёз, но на самом деле он волновался и ловил каждое слово. — Суть в том, что наша поездка была отличной, — спокойно сказал Денис, — даже после того, как ты уехал. Слово «уехал» уже не сдавливало сердце и не ложилось камнем на душе; парень произнёс его удивительно легко, сам не ожидая от себя такого. — Но ты уехал, давая понять, что всё… — а вот слово «кончено» застряло в горле комом; Мирон хотел было возразить, но Денис поднял палец вверх, останавливая его. — Нормально, всё нормально. Я, в принципе, большего от тебя и не ожидал, честно. Просто забыл на некоторое время обо всём, позволил себе отдохнуть, — речь казалась немного бессвязной, а ведь Василенко продумывал, что скажет много раз, это было красиво и разумно, а теперь он просто говорил то, что шло на ум. — Давай отойдём, м? — Мирон огляделся по сторонам: ему хотелось ответить, он легко мог опровергнуть, запутать, разубедить парня, но при такой толпе невозможно было сделать это незаметно. Взяв Дениса за плечо, Мирон отвёл его в угол, где практически не было людей, а если и были, то не обращали на них внимания. Оглядываясь вокруг, Мирон начал говорить: — Слушай… сюда… — вроде бы никто не слышит! — И внимательно, потому что это важно, и я ни за что не буду это повторять, — мужчина уставился парню в глаза, чтобы удвоить его внимание. Он чувствовал себя канатоходцем в цирке: выставлен на всеобщее обозрение, блин, один неаккуратный шаг, и можно сорваться. Одно неуместное слово, и можно упустить Дениса раз и на всегда, чего делать совсем не хотелось. — Слушаешь, да? — дождавшись кивка, Мирон начал (его речь тоже придумывалась на ходу, благо, язык был хорошо подвешен). — То, что я уехал, хуй с этим, — он махнул рукой, мол, забей, — я здесь сейчас. Ты сейчас здесь. Давай жить этим моментом. Забудь прошлое! Я буду здесь весь вечер, ты будешь здесь весь вечер, давай оторвёмся! — Ага, а потом я проснусь, а тебя уже не будет рядом! — голос Дениса дрогнул. — Нафига мне это? — А нафига тебе я, блядь, прикованный к тебе цепью? — Мирон говорил громким шепотом, делая вид, что не понимает, о чём толкует парень. — Тебе нужна эта стабильность? Каждодневные встречи, часовые разговоры по телефону, а потом мы, сука, пойдём выбирать тебе постельное бельё? Ты парень, я парень, но ощущение, будто один из нас ведёт себя, как тёлка! — на этот раз уже Денис хотел возразить, но Мирон перебил его. — Да забей на всё! Будем в… вместе, когда есть такая возможность! Сегодня она есть, завтра, завтра — да, её не будет, но смотри, сегодня весь день я тут, я перед тобой, и я никуда не денусь! — Мирон развёл руки, показывая, что он безоружен. Денис заметил, что кое-кто начал на них оглядываться, и тревога Мирона передалась и ему тоже. Подойдя на шаг ближе, парень зашипел: — Как я узнаю, где ты? Что тебя не сбила машина? — он смотрел прямо в глаза Мирона, выдавая свою привязанность к нему с головой, но и сам мужчина давно выставил её, бегая за парнем весь вечер. — Из новостных сводок, нахуй, — слабо улыбнулся Мирон, отводя взгляд: ему казалось, что глядя в тёмные глаза Дениса он летит в пропасть. — Но это блять, нахуй… похуй, — неловко добавил он, поднося руку к затылку. «Это-блять-нахуй-похуй», — и все ваши проблемы решены! — Ты опять не понял! Смотри, я здесь и я жив, сейчас! — надрывался Мирон, скрестив руки. — Гоподи, просто пойди и потанцуй со мной! Пауза. Денису так хочется согласиться на это щедрое для Мирона предложение, так хочется с головой уйти в чувства, раствориться в них, но вдруг он видит перед собой картину: завтрашнее утро, они засыпали с Мироном на одной постели, а парень проснулся один, и через Инстаграм узнает, что рэпер, оказывается, уехал в Москву или ещё куда. И вот он пропадает на неделю, не звонит, не пишет… — Нет, — твёрдо отвечает Василенко. — Просто пойдём танцевать, — Мирон пытается коснуться руки Дениса, но он отступает назад, выставляя перед собой руки в останавливающем жесте. — Мы сказали друг другу всё, что хотели… — начал он. — Ты, блядь, просто сказал «нет»! — всё, нить потеряна, связь потеряна, Мирон всегда чувствовал, когда это происходило: он теперь ничего не может сделать, разве что Денис сам передумает. — Чувак, — парень улыбнулся, не желая устраивать сцен и разыгрывать трагедию, — мы продолжим общаться. Мы останемся друзьями, оу-кей? — он говорил это демонстративно-успокаивающим голосом, как взрослый уговаривает капризничающего ребёнка. Мирон замер, глядя на Дениса. «Останемся друзьями»? Его рот только что произнёс это жёсткое словосочетание, или мужчина ослышался? — С… серьёзно? — Мирон слабо ухмыльнулся, преодолевая расстояние между ними. «Ты только что отшил меня? Ты — меня?» — Ты думаешь, мы можем быть друзьями? — Да, — просто сказал Денис, кивая, — это единственный приемлемый исход. — Прошу прощения… Друзьями, которые трахаются, или… — Просто друзьями, — посмеялся Денис, после чего похлопал Мирона по плечу и пошёл куда-то мимо него, начиная напевать. Так легко. Неужели это было так легко? Отойдя на почтительное расстояние, парень вытаращил глаза, скорчил гримасу и глубоко вздохнул. Ему удалось! Он сказал эти слова, он сбросил этот груз со своих плеч, он сбросил Мирона со своих плеч. Но на душе не стало легче, это значило, что не закончена их история, хотя сердце намучилось так, будто они уже много лет тлеют их отношения. Конечно, это не конец, они ещё встретятся, они напьются вместе, заговорят друг с другом… Но не сегодня. Сегодня слишком больно будет видеть эти пронзительно-голубые насмешливые глаза.***
Какими, блять, друзьями они будут? Что за пургу только что нёс Денис? Мирон потёр ноющие веки пальцами, переводя дух. Помимо раздражения и непонимания, он ещё чувствовал… боль? Тиски сжали сердце, стало будто бы тяжелее дышать, взгляд потускнел, всё вмиг опостылело и захотелось уйти. На секунду стало страшно — а вдруг они действительно больше не прикоснутся друг к другу так, как раньше, и он больше не поймает на себе влюблённый взгляд Дениса? Вдруг только что и вправду был конец? Стало обидно — он приложил недостаточно усилий, сказал что-то не то, сделал необдуманное движение… Он всё сделал не то. Он виноват. Можно было бы вернуться, но Мирон чувствовал, что нельзя, запрещено, нет пути назад, разве что Денис позовёт его.***
Вынесли горячее. Желающие пели караоке. Мирон отказался выходить на сцену: он стоял в тёмном углу, прислонившись к стене со стаканом виски с колой и молча наблюдал за всеми. Зато Денис решил спеть. Он выбрал песню «Досчитай до 10», Мирону было неприятно слышать припев, и он ушёл в уборную, где играла какая-то своя тихая музыка, но в голове всё равно проигрывались знакомые строчки. «Обратный отсчёт, секунды кончились, надо ещё? Давай добавим, переставив таймер, а что нам?» «Ты поёшь про дополнительное время, но мне ты его не дал». Простояв у зеркала минут семь, Мирон вышел в зал, по дороге столкнувшись с той самой девушкой, с которой флиртовал Василенко. Едва мужчина взглянул этой пьяной барышне в её добродушные и наивные глаза, то в его голову сразу пришла идея. Денис считает, что они смогут быть друзьями? Так Мирон ему покажет, что нет: он заставит его ревновать. А что, в зале девушек хоть отбавляй! Рэпер может со всеми ними переспать, если понадобится. — Извиняюсь, — говорит Мирон девушке, очаровательно улыбнувшись, — куда путь держите?..***
Это продолжалось весь вечер. Надо признаться, когда Денис впервые увидел Мирона целующегося с его новой знакомой, было неприятно, но когда через пару минут он уже танцевал с другой, парень кое-как совладал с гневом, отвёл взгляд и через себя продолжил разговор с Пашей. Бородач тоже заметил, чем занят Мирон, сделал очень жалостливый вид и печально положил Денису руку на плечо, будто это Мирон его кинул, а не наоборот. — Всё в порядке, — слабо улыбнулся Василенко, — мне всё равно. Следующее событие поразило всех своей необычностью: Мира напилась. Её пухлые щёчки покрыл нездоровый красный румянец, глаза загорелись. Сначала она посреди зала встала на табуретку и громко продекламировала наизусть «Пой же, пой» Есенина, посвятив его Паше (он был польщён), после чего начала зазывать всех сыграть в бутылочку. Многие фыркали и отказывались, в итоге ей удалось уговорить хорошенького бармена (он просто не мог отказаться), парочку официантов, нескольких пьяных девушек, Пашу, который привёл Дениса, и, наконец, Мирона с его очередной пассией. Сказать, что это было странно — ничего не сказать. Они все были усажены Мирой на пол в небольшой круг, бармен принёс пустую бутылку. Кругом ходили люди, и время от времени кого-нибудь, сидящего в круге, случайно толкали ногами в спину; Паша закатывал глаза, но не мог отказать Мире, поэтому недовольным говорил «Сегодня же мой день Рождения…», и ему уже никто не мог отказать. — Ладно, кто первый? — запальчиво воскликнула Мира, садясь на колени и ставя бутылку в середине. Люди кругом выглядели растерянными и отстранёнными; девушка это не заметила, обращаясь к даме слева от себя: — Давай ты. Крути, — мягко подтолкнула она её, — или нет, давай я, — быстро закрутив бутылку, добавила Мира. Бутылка пошатнулась и врезалась в ногу официанта с белыми кудряшками. Мира радостно захлопала в ладоши: — Повезло! Целуй. Девушка пролезла к парню и смачно поцеловала его, притянув к себе. Все в круге хором пробормотали «О-у-у-у…», но Мира уже крутила бутылку снова. Выпала очередь Паше целовать недавнюю пассию Мирона; бородач аккуратно чмокнул её в щёчку, девушка приглушённо хихикнула, Мирон вообще не обратил внимания, он уже забыл про неё. Он думал о другом: вдруг ему выпадет целовать Дениса? Хорошо это, или плохо? Сердце кричало, что хорошо, скорее бы, а мозг… в кои-то веки мозг был согласен. Мирон быстро глянул на парня: он сидел в позе лотоса и смотрел, как девушка крутит бутылку. В его глазах не было надежды или ужаса, просто вежливый интерес. Куда более любопытные взгляды он бросал на Миру — никто и никогда не видел её пьяной, и выглядело это довольно забавно. Вот она уже снова крутит бутылку, и снова криво: с глухим звоном та катится к ногам Мирона, тот легко её отталкивает в середину, но бутылка легко минует середину и останавливается у прелестного бармена. Всеобще замешательство, все аккуратно смотрят на Миру: девушка видит в этом знак. — Ну, относительно повезло. Целуй, — командует она. Мирон смотрит на Пашу в поисках поддержки, тот разводит руками, но всё же предпринимает попытку помочь лучшему другу: — Дорогая, может… — Нет! — тут же возражает она. — Ты же эту целовал? Пусть теперь они. Мирон глядит на бармена: он действительно выглядит хорошо. Белые ровные зубы, смуглая кожа, особенно заметная на фоне белой рубашки, чёрные растрёпанные волосы, щенячьи карие глаза… Этот парень похож на дорогого проститута, решил про себя Мирон, после чего мимоходом взглянул на Дениса. Потом снова взглянул на Дениса, не поверив своих глазам: парень занервничал! Он нахмурил брови, скрестил руки, поджал губы и выглядел вызывающе. Господи, да он же просто не хочет, чтобы Мирон целовал бармена! Говоришь, просто друзья? — Они же могут поцеловаться в щёку… — услышал мужчина голос Миры, потянувшись к бармену. — Ребят, — резко подал голос Денис, — это слишком уже. Не заставляйте его. Мирон с дерзкой ухмылкой уставился на парня, но Василенко не смотрел на него, он смотрел на Пашу: — Прекрати это всё, ну правда, ерунда ведь совсем, — сбивчиво проговорил он. Но Мирон уже закусил удила: он быстро (но очень аккуратно) коснулся своими губами губ молодого человека, который, как ни странно, ни разу не смутился, даже провёл кончиками пальцев по руке Мирона, мило улыбнувшись ему. Да он же гей! Мирон только что поцеловал гея! Отстранившись быстрее, чем ожидал, рэпер быстро провёл рукавом по губам. Голова закружилась, на пару секунд в глазах потемнело, но всё это стоило реакции Дениса: округленными глазами он удивлённо смотрел на Мирона, сжав обе руки в кулаки. Мирон изогнул бровь, мол, «В чём дело? Что-то не так?», а потом отвернулся, стараясь выбросить из головы смазливого гея-бармена. Ну кто ж мог знать, что он… Быстро оглядев людей вокруг, Мирон обнаружил, что никто не обращает на него внимания! Господи, никому вокруг не было дело до того, что он поцеловал парня в губы! Все так сильно волнутся о том, как сами выглядят, что совсем не знамечают как выглядят окружающие (и что они делают!). И это замечательно. Рэпер понял, как сильно закомплексованы люди вокруг, и как закомплексован он сам. Эта мысль неприятно удивила его: всю жизнь мужчине было всё равно, что о нём подумают, эдакий маргинал, он всегда гордился своей судьбой, в особенности тем, что не идёт у окружающих на поводу. Разумеется, это не означает, что Мирон сейчас начнёт трахаться со всеми мужиками подряд, но может хватит трястись из-за простой пьяной игры?..***
Денис всё ещё находился в шоке. Значит, с ним Мирон появляться в одном магазине не хочет, а с этим, с этим… Всё, сука, ты огребаешь. Ты огребаешь по полной, блядь. Василенко медленно сжал ладони в кулаки и стиснул зубы. Кого бить по лицу: Мирона или парня-бармена? Внезапно чья-то рука опустилась на плечо Дениса: Паша. Бородач едва заметно покачал головой, на что Василенко в ответ выжал ему жалкую улыбку: конечно, сегодня твой день, Пашка. Твой. Ничто его не испортит. Но следующее развитие событий не могло ни привлечь внимания Дениса: этот бармен, Мистер-Собачьи-Глазки, начал посыласть Мирону сигналы! То мило заулыбается ему, то нечаянно прикоснётся, а один раз рассмеявшись, он положил руку рэперу на ногу, и так и не убрал! А Мирон продолжил беззаботно смеяться над чьей-то шуткой, якобы ничего не заметив. После поцелуя они сели рядом, и это очень раздражало. В один момент Мирон встал, провёл пальцем под носом, глянул на Мистера-Собачьи-Глазки и обратился ко всем: — Я в уборную. Минуты через три, когда мужчина уже ушёл, бармен тоже поднялся, отряхнув свои брюки: — Мне пора работать, извините, ребят. Ага, знаем мы вашу работу! Денис мгновенно вскочил, не зная, что ему предпринять. Решив для начала проследить за непутёвым барменом, Василенко отошёл в сторону, снова успокаивающе кивнув Паше, который не сводил с Дениса встревоженный взгляд. «Не я начал это, а Мирон», — угрюмо подумал парень, мысленно оправдываясь перед самим собой за всё то, что он намеревался сделать с Мироном и его новым дружком. Спокойно пройдя мимо своего рабочего места (барной стоки), Мистер-Собачьи-Глазки направился в сторону уборной, где находился Мирон. Денис посмотрел, как спина бармена исчезает за выходной дверью в туалет. «Офигеть, так это что, взаправду? Они правда там… они…»***
Мирон, нервничая, молча жался у раковины и смотрел на себя в зеркало. А вдруг он не придёт? Вдруг бармен вовсе не гей, вдруг мужчине всё это показалось? Тогда он сейчас в довольно нелепой ситуации, и Денис в праве от души над ним посмеяться. Как неловко будет выходить из туалета одному, ведь, кажется, все уже поняли, что происходит. Все, кто должен был понять. Тут за дверью в уборную раздаются аккуратные шаги, потом она отворяется, и в проёме появляется Мистер-Собачьи-Глазки собственной персоной. Он быстро оглядывает пространство, останавливает взгляд на Мироне, и его губы расплываются в хитрой улыбке. Пока парень направляется к нему, рэпер отмечает, какая ухоженная у него внешность: ровно выщипанные брови, на коже ни единого прыщика, губы немного блестят (гигиеничка?), волосы причёсаны. Во время движения парень вызывающе покачивал бёдрами. Боже, как он вообще из дома не боится выходить?! — Ну здравствуй, красавчик, — бармен подошёл почти вплотную и положил ладони Мирону на грудь, словно собираясь оттолкнуть его, но не делая этого. Рэпер еле сдержался, чтобы то ли не блевануть, то ли не рассмеяться: вот до чего он опустился, «красавчик». — Добрый вечер, — откликнулся Мирон, смотря бармену в глаза, — Мирон. Меня зовут, — быстро добавил он, отводя взгляд. Бармен аккуратно поймал его двумя пальцами за подбородок и, заставив снова взглянуть себе в глаза, мягко сказал: — Мне нравится. Необычное имя. А знаешь, что мне ещё нравится? — он наклонился к уху Мирона и начал горячо шептать ему всякие соблазняющие вещи. — Оу-кей, — откликнулся Мирон, ухмыляясь и выгибая одну бровь, — так чего же мы ждём? Быстро, чтобы не передумать, он потянулся и поцеловал парня в губы. Тот очень мягко ответил на поцелуй, и сразу стало ясно, что он пассив. Такой пассив, что, казалось, если его толкнуть, он упадёт на пол и останется там лежать. Как ему вообще хватило смелости отправиться сюда вслед за Мироном, неизвестно. Растеряв половину азарта (жертва совсем не сопротивлялась…), мужчина углубил поцелуй, закрывая глаза. На заднем фоне послышался звук распахивающейся двери, и Мирон на миг испугался, что это какой-то малознакомый мужчина зашёл справить свою нужду, как вдруг послышался леденящий кожу суровый голос: — Пшёл вон, размалёванный урод! «Размалёванный не то слово!» — успел подумать Мирон, прежде чем неведомая сила оттащила от него его новую пассию. Быстро открыв глаза, рэпер увидел перед собой суровое лицо Дениса: он просто рвал и метал, в его тёмных глаза плясали черти, и глядя в них, Мирон как всегда почувствовал, что летит в пустоту. — Ну ты и мудак! — чётко выговорил ему Василенко, после чего повернулся к Мистеру-Собачьи-Глазки, которого держал за волосы. Увидев, что в уголках его глаз собрались слёзы, Мирон подался вперёд, желая спасти парня, оказавшегося не в том месте и не в то время, но Денис сам его от себя спас: — Пшёл вот отсюда, пока я не передумал, — с этими словами он подтолкнул бармена к двери: тот покорно сбежал, один раз растерянно обернувшись на Мирона, который в ответ лишь развёл руками. — А теперь к тебе! — ткнул его в грудь пальцем Василенко, оборачиваясь. В нём не было гейской ухоженности: запущенные брови, растрёпанные волосы, потрескавшиеся обветренные губы, красные пятнышки на лбу; но он был в разы красивее, чем трусливо убежавший бармен. Что уж там: он был самым красивым парнем, которого когда-либо видел Мирон. — Я тебя убью нахуй, — Денис дёрнулся, пнув ногой невидимый мяч, после чего уставился на Мирона: — Ты можешь перетрахать всех баб на свете, устройте себе там, блядь, оргию, мне похуй будет, но если я… Если я хоть раз ещё увижу язык какого-то пидора у тебя во рту, я его вырву к чертям собачьим!!! Усёк? — парень поднёс указательный палец к горлу Мирона, словно это был нож. Рэпер сглотнул и сделал преувеличенно испуганный вид: вытаращил глаза и сжал губы ниточкой. Это лишь ещё больше раздражило Василенко, он толкнул мужчину в плечо, после чего опять начал кричать: — Ты, блядь, мучить меня собрался? Что — я виноват в том, что произошло? Ты сбежал, ты кинул меня, почему нельзя было нормально поговорить, сказать правду?! Я бы всё понял, блядь! Но нет, вот ты есть, а вот, тебя, блядь, нет, ты в Питере, ой, нет, в Москве, нет, погоди, на Марсе, нахуй!!! — парень кричал и кричал, причём так громко, что на крик могли сбежаться люди. — …и ты не только меня кинул, кстати! Ты кинул Пашу, — начал загибать пальцы Денис, — ты кинул Миру… «Да, Мире, наверное, обиднее всех было…» — с сарказмом подумал Мирон. Он должен был что-то ответить, в голове повторялся крик «сказать правду!!!». Денис уже не выглядел злым: он выглядел несчастным, хоть и продолжал кричать, жестикулируя руками и изредка топая ногой. — Я поспорил с Жиганом на тебя, — проговорил Мирон, глядя парню в глаза, но на всякий случай приготовившись защищаться. Он сказал это. Он это сделал. Он смог. Вероятно, они никогда больше не заговорят, но он сказал то, что от него требовал Денис. Парень молчал, медленно выдыхая воздух, который набрал в лёгкие для новых возмущений. Мирон сложил брови домиком, понимая, что ход сейчас за ним, что Василенко сейчас слишком ошарашен этой новостью, а он должен толкнуть типичную речь «я-же-не-знал-что-влюблюсь-в-тебя», но не успел, потому что Денис завороженно проговорил: — Ты сказал это. Ты правда сказал это, — и посмотрел на Мирона, ожидая от него ответа. Странная реакция на такую новость; неужели Денис настолько в шоке? — В… в смысле? — Мирон осторожно выдохнул, не зная, что ещё сказать. — Ты знал, что ли? — Я знал! — обескураженно воскликнул Денис. — Ну, то есть догадывался, потому что я тоже с ним поспорил. Мирон округлил глаза: — ЧТО? — На той вечеринке… Я сидел в туалете не потому, что отравился пивом, а потому, что я прятался от него, — виновато опустил голову Денис. — От Жигана. Дело в том, что я задолжал ему денег, и он искал меня, долг требовал. Настала пора возмущаться (и это ещё мягко сказано) Мирону: запустив руку в свои отросшие волосы, он сначала ловил ртом воздух, пытаясь собрать картину воедино, но ничего не складывалось: — Так какого… какого блядь, хуя ты разыгрывал? — мозг услужливо подкинул воспоминания Дениса, когда он открывал им с Пашей дверь: такой удивлённый и недоверчивый. — Актёр хуев! Что… — задохнулся рэпер, не в силах выразить словами всё, что почувствовал. — Ты! Это ты, блядь, мучал меня всё это время! Наблюдал, как я кручусь перед тобой, пытаюсь… Го-осподи, — Мирон прикрыл рот рукой, уставившись на Дениса. Он просто не мог знать. Он так правдоподобно разыгрывал удивление, шок, он даже столкнул Мирона в озеро! Так что это было, и главное — зачем, если он тоже был должен Жигану? Просто ради интереса — проверял, как далеко Мирон может зайти? Наслаждался, что в этот раз мужчина добивается его, а не наоборот? Мирон направился к выходу в зал: он не мог больше тут находиться. Ну да, он снова сбегает, но что ещё делать, когда узнаёшь такое! Денис не дал ему уйти: быстро догнав Мирона, он схватил его за запястье: — Подожди! Не думаю, что мы закончили разговаривать. — Не д… не дум… Ты, блядь, не дума… — Господи, соберись с мыслями! — Я думаю! Я думаю, мы никогда больше не заговорим! — воскликнул Мирон, пытаясь вывернуть свою руку, но Денис его не выпустил. — Так это я виноват? — выразительно спросил он, смотря Мирону в глаза. Оба замерли. Так кто же виноват? Кто виноват и что делать? Они нужны друг к другу, это факт, иначе не стояли бы тут сейчас. Разыгрывая друг перед другом представления, они просто пытались привлечь к себе внимание. Кому хватит ума это признать первому? Денис ослабил хватку и Мирон высвободил свою руку. Но с места не сдвинулся. В зале, неподалёку от двери, ведущей в уборную, кто-то рассмеялся. Оба артиста обернулись на дверь, ожидая, что кто-нибудь зайдет, но дверь оставалась нетронутой. Это напомнило обоим, что времени у них не так уж и много, и в любой момент их одиночество может разбить какой-нибудь пьяный мужик с полным мочевым пузырём. — Так значит… — нерешительно подал голос Денис. — Мы оба теперь свободны от споров и долгов? — Да, — кивнул Мирон, — и нас, получается, ничего больше не связывает? — Так точно. Мы можем разойтись, как в море корабли, — подытожил Василенко, переступая с ноги на ногу. — Да, — повторил Мирон, не двигаясь с места. — Да, — сказал Денис. Оба посмотрели друг другу в глаза, после чего одновременно рванулись вперёд и слились в неистовом поцелуе, который просто кричал о том, что никакими кораблями они в жизни не будут, а будут простыми хомо сапиенс, у которых есть свои слабости и прихоти. В этот поцелуй Мирон пытался вместить всё, что не смог произнести: это низкое (по мнению мужчины) «прости», потом какие-нибудь нелепые обещания, которые он наверняка не сдержит, и самое главное, самое сокровенное — «Я очень сильно в тебя влюблён», которое он не смел произнести даже самому себе. Но Денис всё понял без слов, потому что в своём поцелуе подразумевал практически то же самое. Через некоторое время Денис отстранился и выдохнул: — Суббота. — Что? — пытаясь совладать со своим дыханием, спросил Мирон. — Суббота, — повторил парень, — ты всегда будешь мне звонить или писать в субботу, где бы ты ни был. А если ты будешь в том же городе, что и я, тогда мы будем видеться по субботам. — А если я захочу тебя видеть в другие дни? — неожиданно Мирон провёл пальцами по щеке Дениса, заставляя его краснеть. — В другие дни — пожалуйста, но по субботам — обязательно. — Хорошо, — Мирон охотно согласился: он сам хотел видеть Василенко семь дней в неделю и двадцать четыре часа в сутки, но это было невозможно, поэтому проходилось принимать такие условия. — Суббота — наш день, — изогнув бровь и посмотрев куда-то на потолок, сделал пометку в голове мужчина. После этого он снова потянулся к Денису, но тот продолжил: — И никаких других парней. Ни-ка-ких. Девушки — ладно, женщины — окей, чьи-то мамы, неважно какого возраста — пожалуйста (При слове «мамы» Мирон ухмыльнулся), но повторяюсь — никаких парней. — Совсем никаких? — игриво прикусил нижнюю губу мужчина. — Блядь, — возбуждённо проговорил Василенко, наблюдая за этим жестом, — никаких, кроме меня. — Хорошо, — без малейшего колебания согласился Мирон: он был рад этим условиям, потому что мог их соблюдать, мало того, в глубине души сам хотел их поставить, — но тебя это касается тоже. — Оу-кей, — негромко посмеялся Денис. — Боже, ты начинаешь меня копировать не только в своих текстах, но и в реальной жизни! — притворно вздохнул мужчина. — «Оу-кей» это моё слово, я так всегда… — Завались, — улыбнулся Денис, затыкая Мирона поцелуем, таким образом заставляя его замолчать. Через некоторое время в уборную зашёл мужчина, но артисты так быстро отпрянули друг от друга, что у него не возникло никаких подозрений. — Ну что, выйдем вместе или… по отдельности? — проводя тыльной стороной ладони по губам, спросил Денис, вместе с Мироном направляясь к двери. — Иди уж, — усмехнулся мужчина, попутно хлопая парня по заднице, — я сразу за тобой. Вышли они в зал вместе; первым шёл Василенко, а за ним Мирон, аккуратно, почти невесомо взявшись указательным и большим пальцами за его футболку, чтобы не потерять в толпе.***
Тихо, темно. Паша и Денис молча сидят на ступеньках их съёмного домика в Турции. Изредка до них доносится плеск волн, далёкий шелест деревьев и шум проезжающих машин. Мира ушла спать, но парни решили подождать ещё немного: вдруг Мирон всё-таки придёт? И они дождались — через некоторое время со стороны дороги послышались неуверенные шаги, спустя пару минут впереди нарисовался тёмный силуэт рэпера: он шёл, опустив голову, будто с повинной, в руке у него был пакет. Паша и Денис смотрели на него, не зная, что сказать и ожидая, когда мужчина сам их заметит. Мирон подошёл к дому, поднял голову и, увидев ребят, слабо улыбнулся. — Ребят, хочу, чтобы вы услышали это от-х… х… меня, а не догадались сами: короче, я пьян, — после этих слов мужчина тихо засмеялся, прикрывая рот рукой. Сидящие на ступеньках сделали саркастично-удивлённые лица, а Денис воскликнул: — Да ладно?! Никогда бы не подумали. Паша встал и попытался поддержать оседающего на землю друга, но тот отмахнулся: — Ну! Не надо, — он поднял пакет, который сжимал, повыше, выпрямляясь сам, — я мохито купил. Его надо вроде размораживать, но я пока шёл, всё уже растаяло… Господи, вечер ведь только начинается! Пойдёмте на пляж, — Мирон развернулся и пошёл к морю. Паша и Денис, молча переглянувшись, последовали за ним: утопится ещё! Спустя пару минут они все втроём сидели на холодном песке, сняв ботинки с носками и вытянув ноги вперёд: накатывающие волны облизывали пальцы и ступни. Денис опирался на руки, выставленные за спиной, Мирон скрестил руки на груди, Паша перебирал пальцами песчинки. Все трое смотрели вперёд, на море и луну. — Ребят, — тихо подал голос Мирон, не отводя от лунного диска взгляда, — я так рад, что вы у меня есть. Ни с кем бы я сейчас тут не хотел быть, кроме вас двоих. Никто ему не ответил. Что сказать? Это было очевидно. В такие моменты слова не нужны. Паша и Денис отпили ледяные мохито из своих бутылок, вздыхая. У обоих это уже вторая. На душе у всех было спокойно: надёжные друзья рядом, не надо никуда торопиться, что ещё нужно для счастья? Внезапно Василенко запел песню, которая навязчиво крутилась у него в голове весь вечер: — Я инженер на сотню рублей, и больше я не получу… Мирон шумно вздохнул: он очень хорошо знал этот мотив, мало того, это была его любимая песня у группы Аквариум, поэтому следующую строчку они запели уже хором: — Мне двадцать пять и я до сих пор не знаю, чего хочу… Паша знал песню, но не помнил слов, поэтому просто мычал в такт: — И мне кажется, нет никаких оснований гордиться своей судьбой… Мирон мягко положил руку Денису на плечо: — Но если б я мог выбирать себя, я снова бы стал собой, — после чего совершенно не в тему выкрикнул, — ИСКРА! В этот миг они были на одной волне, так что Денис, ни секунды не колеблясь, со смехом прокричал: — БУРЯ! Паша поднял свою бутылку вверх, будто бы чокаясь с кем-то невидимым: — Безумие! Все трое расхохотались, раскачиваясь и откидываясь назад на песок. Лёжа на песке и смотря на едва заметные звёзды, они продолжали смеяться.