We both put our sunblock on, played on the beach And vowed that we'd live and we'd learn …yeah, but she got a tan, and I got a sunburn.©
Паша и Мира купались долго. Наглотавшись солёной воды, напрыгавшись и насмеявшись вволю, они, наконец, выбрались на берег и не обнаружили там никаких признаков своих спутников — только собственные полотенца да очки Паши, небрежно брошенные им на песок некоторое время назад. — Наверное, в дом ушли, — предположила девушка, выжимая волосы, распустившиеся из кички на затылке. — Ну, пошли и мы, — предложил бородач, подбирая свои очки. Устав за время, проведённое в воде, ребятам хотелось отдохнуть: посмотреть телевизор или почитать. Как удобно, когда дом близко! Несколько шагов и они уже были там. Бросив у двери пляжные шмотки и кое-как отряхнув от песка ноги, они ушли переодевать купальники и мыться под душем. С кухни слышался оживлённый разговор Дениса и Мирона: они сидели за столом и ждали, пока вскипит чайник, обсуждая первые прочитанные ими страшилки и впечатления от них. — … «Хребты безумия»! Читал ночью, обосрался по полной, — с коротким смешком заявил Мирон, — пугался любого постороннего звука в коридоре. — Брэм Стокер «Дракула», — признался Денис, барабаня подушечками пальцев по столу, — не испугался, и очень смеялся, когда посмотрел чёрно-белый фильм. Паша зашёл на кухню, взъерошивая мокрые после душа волосы: — Что готовите? Чего с пляжа ушли? — вопросы были заданы, скорее, из вежливости, на них не требовалась ответа, но увидев, как артисты переглянулись, бородач замер. Потом сразу отмер и попытался себя чем-нибудь занять: подошёл к пустому холодильнику и проверил, всё ещё ли там ничего нет. Если Паша правильно истолковал их взгляды, его вопрос был неприличным, как и то, чем они, вероятно, занимались. Когда бородач повернулся к ребятам, его лицо не выражало ничего, кроме обычной дружелюбности: — Холодильник всё ещё пуст, — объявил он, доставая из шкафчика начатую вчера упаковку луковых колец. — Как и пару часов назад, — с улыбкой кивнул Денис, неотрывно глядя на Пашу, пытаясь понять, догадался он, или нет. Мирон же витал где-то в облаках. Внезапно ощутив вдохновение, он пытался придумать подходящую рифму к новой строчке, не забыв предыдущие. Он еле сдерживался от того, чтобы не убежать к себе в комнату и не закрыться в ней на пару часов, оставшись один на один с ручкой и стопкой белых листов. -…е-ей! — Василенко тронул его за плечо. — Ну так что, давай? Моргнув, Мирон перевёл растерянный взгляд на Пашу, как и в любой непонятной ситуации. Паша еле заметно кивнул, понимая, что друг был выдернут из творческого процесса. — Д-да, конечно, — повернулся к Денису Мирон: ну, и под чем он подписался на этот раз? Парень поднялся со стула: — Ну, тогда я пойду переоденусь, и пошли. Пошли? Куда пошли? Вдвоём? Нет, этого решительно не может быть, ведь рэпер поклялся никогда не появляться с Денисом в общественных местах! — Магазин. Рядом, — пояснил ему Паша, с хрустом прокусывая луковое колечко. Запах закуски распространился по кухне, и желудок Мирона грустно отозвался на это: есть хотелось, правда, не так сильно, как не хотелось идти в магазин. Когда Василенко исчез из поля зрения, мужчина снова мог мыслить здраво. Пока он обдумывал, как бы более правдоподобно изобразить боль в животе или (если не подействует) сердечный припадок, рядом на стул опустился Паша: — Когда я зашёл на кухню, мне показалось, что ты просто сияешь, — заметил он, отправляя в рот сразу три луковых колечка. — Так и было, — Мирон сделал выражение лица «not bad» и задумчиво покивал, — так и было. Зайдя в дом, Мирон еле удержался от идеи овладеть Денисом прямо на пороге и, всё-таки сдержав себя, затащил парня на второй этаж. Они направились в ванную — единственную комнату, в которой можно было запереться, но не дошли, практически упав на пол. При воспоминании об этом Мирон заулыбался, и Паша быстро отметил: — Опять сияешь! Колись, что между вами произошло. Щёки рэпера покрыл лёгкий румянец, он, еле сдерживаясь, чтобы широко не заулыбаться, аккуратно начал: — Знаешь, я не из тех, кто, с кем-то переспав, начинают хвастаться… — О-о-о-о-о-о-о! — перебил его Паша, — О-о-о! Ну, поздравляю, мужик! — он хлопнул друга по плечу. — Отделался! Что теперь будешь делать? Слово «отделался» вырвалось само, непроизвольно, и бородачу сразу же стало стыдно за него, но Мирон будто бы ничего не заметил: он с лёгкой улыбкой посмотрел в сторону лестницы и задумчиво произнёс: — Пойду в магазин, видимо. Денис, спускавшийся в этот момент вниз по лестнице, ответил ему мимолётной улыбкой, печатая что-то в телефоне. Он переоделся: чёрные шорты чуть пониже колен со множеством карманов, чёрная футболка с красной полоской у воротника. В руках кожаный кошелёк и телефон. — Ну что, го? — Давайте, — за Мирона ответил Паша, — а я пока попытаюсь собрать качели. — Качели? — поднял брови Мирон, поднимаясь и идя навстречу Денису. — Да. Звонил твой приятель, сказал, где-то в подвале есть большие качели. И, если вам интересно, ракетки для бадминтона и сетка, — бородач поводил бровями вверх-вниз, будто пытаясь соблазнить друзей этими словами. — Счастливо оставаться, — со смехом ответил Денис, распахивая входную дверь и выходя на улицу. За ним последовал Мирон, по дороге прихватив и свой кошелёк, лежавший на тумбочке у входа.***
Дорога до магазина, к счастью, была пустынной. Мирон не оглядывался по сторонам и не прятался, но чувствовал себя неуютно и пожалел, что дал Василенко увести себя из дома. Где-то в сухих зарослях трещали цикады, по краям дороги были натыканы высушенные серовато-зелёные растения: казалось, рассыплются, если их тронуть. Солнце было самое вредное (с двенадцати до пяти, как гласит легенда, можно только обгореть) и нещадно грело ничем не прикрытую голову Мирона, шагающего в ногу с Денисом. Они шли прямо по дороге, не боясь, что их собьёт автомобиль или мотоцикл: приближение какого-либо транспорта они услышали бы за несколько километров. Дорога сворачивала, и, повернув вместе с ней, оба заметили впереди магазин: большое серое здание, на крыльце которого были вывешены полотенца, разноцветные матрасы, круги для плавания, нарукавники и прочие пляжные принадлежности. Людей не было видно, но кто знает — вдруг в магазине притаилась сотня-другая журналистов? Мирон сглотнул и повёл плечами. — Всё в порядке? — Денис практически впервые отвёл взгляд от экрана телефона с момента своего спуска с лестницы. — Ты какой-то дёрганый. Парень беспокоился, что мужчина переживает из-за него. В какой-то мере так и было, но вовсе не из-за того, что так настырно лезло Денису в голову. Эти все «Я не гей!», самопознание, самокопание и другие «само…». Сегодня они сделали очень важный шаг в их отношениях, и с тех пор Мирон сам не свой: неужели хочет пойти на попятную? Денис скрывался за телефоном, чтобы отсрочить это стандартное «Нам нужно поговорить…», но решил, что это лучше сделать до магазина, чем в нём или после. Здесь и сейчас, не надо откладывать. — Да всё в порядке, — махнул тонкой рукой мужчина, после чего добавил, — пытаюсь вспомнить — выкинули мы презерватив, или нет. Денис ухмыльнулся, чуть наклонился к Мирону и поправил: — Презервативы, вообще-то. — Пришли! — Мирон зашёл в помещение, и на него дунуло прохладной: кондиционер над входом отличная вещь, всё-таки нельзя ей пренебрегать при постройке магазина. Как и во всех супермаркетах, в этом было несколько рядов, наполненных иностранными вкусностями, которые своей новизной манили к себе: разные шоколадки, конфеты в пёстрых обёртках, сладкие красители для языка, незнакомые газировки… Денис уже было направился туда, готовясь смести всё в корзину для покупок, но Мирон вовремя ухватил его за футболку, изменив направление: теперь они оба шли к отделу с крупами. — Первым делом нам нужна нормальная еда. Да, сам не в восторге, — поднял брови Мирон в ответ на закатывание глаза Василенко, — но Паша, ты ж его знаешь, — как-то слишком поспешно добавил он, отворачиваясь. Мужчину самого потянуло к шоколадкам, но увидев, как к ним направляется Денис, ему сразу перехотелось их покупать: надо же приучать этого мальчишку к нормальной пище! А заодно и самому приучиться. «Стоп! — мысленно приказал себе Мирон. — Что? Нормальная пища? Я, блядь, странный». Мужчина поймал себя на мысли, что не хочет, чтобы Денис портил себе желудок дешёвой гадостью (да и дорогой тоже). Он…заботится о Василенко? Мирон громко фыркнул, после чего положил в их корзину три упаковки чего-то, по картинке напоминающее гречу. Теперь он понимал, как чувствует себя Паша по отношению… да ко всем, в принципе. Забота. Вот оно что. Они взяли ещё крекеры, пару бутылок боржоми, растворимый кофе, сахар, варенье для каши, целых пакет сосисок в тесте, мясо (Мира приготовит!), пакетик со специями (Мира с мясом приготовит!) и кучу фруктов. — Ну, теперь я могу выбрать себе… нам вкусной еды? — Гречка тоже вкусная, — отрезал Мирон, после чего захотел отрезать себе язык: что он несёт? Он ненавидит гречку, как и все остальные каши. — Но да, иди, а я за салфетками и т.д. Мирон оставил корзину Василенко, а сам направился в другой конец супермаркета. Взяв упаковку салфеток, он подошёл к небольшой стойке с открытками, брелками и магнитами, привлёкшими его внимание, как вдруг боковым зрением уловил постороннее движение у стеллажа с бумажной посудой. Нет, нет, нет, они ведь были вдвоём здесь, не считая скучающей кассирши! Мужчина аккуратно повернул голову в сторону шуршания: неподалёку стоял парень, читая состав на упаковке бумажных тарелок. «Только бы он меня не заметил! — понадеялся Мирон, как можно медленнее пытаясь отойти в сторону. — Зайдём сюда в другой раз. С Пашей». Потом мужчина себя одёрнул: в каждом встречном видеть поклонника это ёбаное тщеславие, мой друг! Вполне вероятно он вообще тебя не знает. Это турок и он зашёл сюда за пластиковыми стаканчиками для, эээ, своей семьи. Ничего удивительного. Пятясь, Мирон задел ногой какие-то шампуни — один с глухим «Бум!» упал на пол, и незнакомец обернулся на шум. Это был вовсе не мужчина, как показалось со спины, это был молодой парень, типичный задрот — худой, высокий, всё лицо в прыщах, круглые очки. Переведя взгляд от шампуня на Мирона, парень воскликнул: — Оксимирон! Офигеть! По-русски, блядь. Мирон даже открыл рот от удивления: какими блядскими ветрами в эту глушь занесло этого идиота?! Парень порылся в карманах и достал телефон, явно намереваясь попросить сэлфи. Когда появится Денис камера у него уже будет наготове, значит. …так что пару слов на посошок о закате твоей карьеры. Ты готов? Мирон замялся, кое-как согнулся и поднял шампунь, поставив его на верхнюю полку к кремам, даже не взглянув на них. — Я ваш самый преданный фанат! «Вот и молодец, а теперь исчезни, как по волшебству, нахуй!» — Слушай, я сейчас не в настроении… — нахмурился Мирон, закрывая лицо от направленной в его сторону камеры телефона и отворачиваясь: не идёт ли Денис? — Да? Что-то случилось? — парень подошёл ближе, впиваясь взглядом рэперу в лицо, стараясь запомнить каждую чёрточку. — Парень… — настроение разительно падало. Если оно было где-то в заоблачный высотах с час назад, когда ноги Василенко обхватывали его спину, то сейчас оно стремительно летело на землю. — Я тут как бы на отдыхе. Короче, уйди, — жёстко сказал Мирон, не зная, куда ему деваться: этот ведь за ним пойдёт! Нельзя привести его к Денису. — На отдыхе? Один? Или концерт будет? — не отставал тот. — Кстати, меня зовут Дмитрий, но вы можете звать меня Митя! Что делать?! Даже если уйти, то либо через кассу («Я ничего не выбрал!»), либо там, где они зашли, что означало столкнуться с Денисом. Но Василенко освободил его от тяжёлого выбора, выйдя из-за какого-то стеллажа и пойдя ему навстречу, вертя в руках упаковку шоколадных чипсов. Видимо, Митя увидел нечто в глазах Мирона, поэтому обернулся. — А-а-а-а-о-о-о-о, — захлебнулся он. — Ахуеть! Вы тут вместе! Давайте устроим баттл! Денис поднял взгляд на крикливого парня, потом взглянул на Мирона. Тот знал, что сейчас, возможно, всё испортит, что Денис выполнит его просьбу, но ни за что не простит, или будет страшно зол, но сейчас встал вопрос (хоть и незначительный) о карьере, и Мирон ничего с собой не смог поделать: посмотрев Василенко в глаза, он едва заметно покачал головой, и тот остановился на пол пути к нему. — Я думал вы это, типа, враги! — Митя метался от Мирона к Денису, явно разрываясь. — Д-да, — еле выдавил из себя Мирон, по-прежнему глядя на Дениса, — мы враги. Я здесь один. Это совпадение. Денис пару раз моргнул с отрешённым видом, посмотрел мужчине в глаза, развернулся и направился к кассе, не проронив ни слова. «Это конец, — решил Мирон, — это конец, блядь, всему. Конец всему, нахуй». Настроение мужчины с глухим треском пробило землю и полетело ещё ниже, к центру Земли. Он повернулся к Мите: — Фотографию? — Ага! — с удовольствием сказал тот, открывая камеру. Скорчив рожу и сделав «козу» пальцами для камеры, Мирон кивнул парню в сторону: — А теперь пока. У Мирона было ощущение, что у него в душе медленно разливается пустота; он ничего не чувствовал, кроме этой чёрной пустоты. В таком состоянии можно вены себе резать с каменным лицом. Внешне он казался себе спокойным, сердце не ускорило ритм, руки вроде не дрожали, но Мирон ощутил, что балансирует на краю пропасти: сорвавшись, он побежит за Денисом, на весь мир объявит об их связи, похоронив при этом свою карьеру. Кассирша пробивала содержимое их корзины, Василенко спокойно следил за меняющейся цифрой, которую должен будет оплатить один. Что он думает? Господи, он возненавидел Мирона и никогда с ним не заговорит! — Окси, а ты приедешь в Барнаул? Я там живу! — снова затараторил Митя. Мирон уставился на него безумным злым взглядом, которым можно обидеть и оскорбить человека, ничего ему не сказав. Но на Митю это не произвело никакого впечатления: — Ух ты! Ты сейчас выглядел, как Гарри Топор: знаешь, он иногда такие рожи корчит… — Мирон пошёл в сторону кассы, и Митя побежал за ним. — Кстати, вы знакомы? Наугад взяв по дороге какие-то крендельки, Мирон встал у кассы позади Дениса, типа в очередь: видимо, Митя не понял, что они тут вместе, и это главное. Мирон потом попытается всё объяснить Василенко, если тот даст ему шанс, или вообще заговорит с ним снова. То, что парень вообще всё понял и подыграл, было фантастикой: может он и сам об этом думал? Если притворяются они оба, то почему стыдно только Мирону? Мужчина молился, чтобы всё, наконец, кончилось, и они оказались одни, но нет: кассирша только закончила пробивать еду, Денис только достал кошелёк. С минуту покопавшись в нём, он выпотрошил всё себе в ладонь, после чего стиснул зубы и негромко пробормотал: — Мне не хватает денег. Эти слова были предназначены Мирону, хотя со стороны можно было подумать что Денис сказал их сам себе. Мирон стоял на месте, с каждой секундой всё больше и больше презирая себя за бездействие. «Мне не хватает денег на эти чипсы…» от создателя песни «Мой первый миллион», блядь. Василенко начал медленно разбирать продукты, выбирая, что из них он не будет покупать: вид у него был при этом убийственно неприступный и холодный. Упаковки в тишине хрустели так громко, будто ломались чьи-то кости. Мирон почувствовал, как в душе что-то разбилось, уступая место пустоте. Он почувствовал себя предателем. Так поступать с Денисом было подло, да к тому же, когда-то давно, в прошлой жизни, он уже подставил его… И Мирон, забыв обо всём, подошёл и достал свой кошелёк из кармана: — Сколько добавить? — голос прозвучал непривычно тихо, чуть ли не хрипло. — 24,8 евро, — так же тихо ответил Денис, начиная собирать продукты в пакет. — И это пробейте, — Мирон пододвинул свои крендельки и упаковку салфеток. Да плевать на этого Митю. Он не стоит того! Он не стоит даже того, чтобы Василенко просто отложил конфеты в сторону, решив не покупать их. Их, а не гречку, которую выбрал Мирон. Похоже, Митя и здесь ничего не понял: — Фига ты добрый! Я так и думал, вообще-то, но помогать врагу! Денис направился к выходу, неся два пакета с продуктами. Мирон получил свою сдачу, наскоро сунул в карман и поспешил за Василенко, мягко забирая у него из рук один пакет; тот, что тяжелее. Вдвоём тяжесть нести легче, чем по одиночке. Даже если тяжело на душе.***
Этому Мите хватило ума, чтобы не последовать за ними: он что-то покричал вслед Мирону, но остался в магазине — вероятно, «самый преданный фанат» предпочёл бумажные тарелки своему идолу. Мирон надеялся, что Митя не фотографировал его рядом с Денисом, хоть ему и было стыдно за эти мысли. Ещё ему было стыдно перед Василенко за этот цирк в целом, за эту неловкую ситуацию на кассе и за то, как он в самом начале показал головой, прося парня не подходить. За это было особенно стыдно. Они шли молча, каждый думая о своём: у Дениса слетели розовые очки, сквозь которые он смотрел на свою, казалось бы, наладившуюся жизнь. Он столкнулся с тем аспектом их отношений, на который ему было плевать, но который был важен Мирону, и это заставило парня задуматься. Да, в жизни была проблема, которую невозможно игнорировать. Впереди показался их дом, и Мирон всё-таки решился заговорить — лучше тут, чем там, перед Пашей и Мирой. Лучше прийти и сразу объявить, что они расстались (как-нибудь выдав это за обоюдное решение), чем расставаться при друзьях. — Я… — не решаясь посмотреть на парня и столкнуться взглядом с его тёмными глазами, Мирон смотрел куда-то в сторону полей. — Я всё пойму, если ты… Но лучше не надо, конечно… — о Боже, сейчас Денис начнёт! Начнёт ругаться, говорить обидные слова и высказывать всё, что накопилось на душе. Денис действительно хотел многое сказать, в его голове появилось очень много пищи для размышлений — много чего надо было понять, почувствовать, но он всё-таки заставил себя сказать: — Всё в порядке, — он сказал это таким же тоном, как это говорил Мирон по дороге в магазин; недоставало лишь фразы про презерватив. Мирон решился и взглянул на Василенко: тот выглядел крайне задумчивым, казалось, он решал мировые проблемы у себя в голове. — Ты же в конце концов пришёл, — добавил он так же задумчиво, пиная камушек, лежавшей на дороге. — Вот если бы не пришёл, был бы другой разговор. Мирон кивнул, не в силах ответить: Денис всё понял, он не злится, не обижается и не собирается выяснять отношения! Где-то внутри Мирон понимал, что заслуживает ссоры и должен извиниться, но ему так не хотелось больше говорить о произошедшем, что он решил промолчать, тем более, если Денису понадобится извинение, он даст об этом знать и непременно его получит.***
Вечер, день спустя. Денис, заходя в комнату, слабо зацепил дверь, чтобы она закрылась за ним. Он шумно выдохнул, вдохнул, снял через голову футболку, кое-как стянул штаны. Открыл окно нараспашку: свежий ветер легко обдул тёплое тело и потеребил волосы на голове. Парень выключил лампу на столе и остался в темноте — за окном виднелись едва колышущиеся чёрные силуэты верхушек деревьев, полоса серого неба. Денис обернулся в сторону кровати, и его внимание привлекла полоса света, оставшаяся из-за неплотно закрывшейся двери. Светлая полоса открывала вид на стену, у которой стоял, облокотившись на неё… Мирон. Он смотрел прямо на Дениса, но когда свет в его комнате выключился, отвёл взгляд. Парень напряжённо уставился на него из под нахмуренных бровей — он что, смотрел как Денис раздевается? Не боялся быть обнаруженным? Парень шумно сел на кровать и пошумел, будто лёг спать, не отводя взгляда от Мирона. Тот уставился на стену перед собой невидящим взглядом, которого парень не мог понять. Денис вдруг почувствовал себя маленьким мальчиком, перед дверью которого стоит отец, не решаясь зайти и рассказать что-то важное. Хотел ли он зайти и не решался, или просто думал, с чего начать? «Ты что, стоишь там и жалеешь обо всём, что произошло? Всё из-за этого дегенерата с камерой? — в полураздражении и полуотчаянии подумал парень. — Не смей стоять перед моей блядской дверью и жалеть! Не смей вообще ни о чём жалеть!» Денис поднялся с кровати и пошёл в сторону двери, намереваясь открыть её, но Мирон услышал шаги и быстро ушёл, оставив парня в недоумении посреди тёмной комнаты. «Да что же с ним происходит вообще в последнее время?» Парень не мог понять всего, о чём тревожился в эти дни Мирон, зато знал человека, который поможет ему разобраться. Снова одевшись, он тихонько открыл дверь, свернул на лестницу и спустился на первый этаж. Свет на кухне горел, а значит Паша и Мира ещё не спят. Денис поискал парочку на первом этаже, но их нигде не оказалось, поэтому парень вышел на улицу. Было прохладно, луна ярко освещала всё вокруг, поэтому Денис быстро их нашёл. Паша и Мира лежали на качелях перед домом, выглядя при этом очень мило: мужчина лежал головой на подушке, свесив одну ногу, которой он время от времени отталкивался от земли, слегка раскачивая качель; одной рукой он обнимал девушку, которая лежала у него на груди, закрыв глаза. Денис направился к ним, решив выяснить всё сейчас. Паша, заметив какое-то движение, выпрямился. — Паша! — громко прошептал Денис, подходя к качели. — Вы спите? Мира открыла глаза и тоже села, начиная тереть их руками. — Мм, что-то случилось? — подала сонный голос она, моргая и наконец отводя руки от глаз. — Да, мне нужно поговорить с… — Василенко замялся, но продолжил, — с вами. Паша сделал лицо «этот час настал», насупил брови, и, сделавшись серьёзным, сказал: — Да. — и приготовился слушать, словно священник проповедь. — Я не понимаю… — Денис пытался подобрать умные обходные слова, чтобы не «заявить», а «намекнуть», но пауза слишком затянулась, поэтому он сказал, как есть, — что происходит с Мироном. Я… ну просто… это сложно для меня, — он прямо взглянул в добрые глаза Паши, который кивнул, побуждая говорить дальше. — Я не всегда могу понять, о чём он думает, да и не я один, — быстро добавил парень, слабо улыбнувшись, — но по его, кхм, поведению, выходит так, что я виноват, вроде бы. Я что-то делаю не так? — хмуро подытожил он, стараясь смотреть на бородача и не смотреть на Миру, потому что она выглядела преисполненной жалости, и это было неприятно. Он раскрыл карты перед Пашей, доверился ему: чувство было такое, будто он только что перед ними разделся, снял броню непроницаемости и невозмутимости (хитиновый, блядь, покров), обнажив беззащитную душу. Чувствовать себя уязвимым было гадко. Паша подумал — он отлично знал, что парень имеет в виду, и знал причины, по которым Мирон ведёт себя именно так, а не иначе, но раскрыть эти причины Денису не мог, потому что таким образом он предаст Мирона, а соврать или утаить что-то от Василенко означало бы не оправдать доверия, оказанного парнем прямо сейчас. Ветер зашелестел листвой сухих деревьев, на пляже волна с шумом разбилась о берег. Девятая по счёту, наверное. Паша заговорил — осторожно, мягко, смотря куда-то вдаль: — Я заметил, что он в последнее время уходит, и наверняка есть тому причины, — бородач перевёл свой добрый взгляд на Дениса, — но важно не то, что он уходит, а то, что он всегда возвращается. Понимаешь? — говорить было тяжело, всё равно создавалось ощущение недосказанности. Денис продолжал смотреть на Пашу: в его тёмных глазах читалась внимательность, недовольство и нерешительность — он хотел кивнуть, мол, всё понятно, но не смог себя заставить. Вместо этого он запрокинул голову к небу и закрыл глаза, подставляясь под приятный освежающий ветерок. — Представь большого Тенонтозавра, которого со всех сторон атакуют маленькие Дейнонихи, — Паша попытался объяснить так, чтобы Денис всё понял. — С одной стороны Тенонтозавр их всех, как бы это сказать, выше, но с другой стороны, если он их поубивает, то чем в будущем станет питаться? Сравнение показалось бородачу очень точным, и он выжидательно уставился на Дениса, дожидаясь, когда же того озарит. Василенко растолковал проведённую параллель так: те маленькие динозавры (по названиям было похоже, что Паша имеет в виду динозавров) это мысли Мирона, их много и они его «терзают», а большой динозавр это он сам — без мыслей ему будет нечем зарабатывать на жизнь, то есть без идей для песен и новых альбомов. Получается, он ещё сомневается в своей ориентации, не признаёт её? Денису казалось, что они уже давно оставили это позади. Если он хочет быть один — пусть будет, но если хочет быть с Денисом, то пусть хочет быть с ним и на людях. Если бы в этот момент Паша посмотрел на дом, он мог бы заметить силуэт Мирона, стоявшего на втором этаже в своей комнате перед распахнутым окном и против воли ловящий каждое их слово. Подумав о том, что его могут заметить с улицы, он исчез в глубине комнаты. Мужчина слушал весь происходящий разговор с отрешённым выражением лица, будто это вовсе не касалось, но очень внимательно. Пашины слова поразили его своей меткостью — Дейнонихи это окружающие люди и их мнения. Гениально! «Как бы Денис не догадался, — на миг нахмурился рэпер, но потом успокоил себя, — он либо не поймёт, либо поймёт, но не так. Они не на одной волне». В этот момент Мирон ясно понимал, почему именно Пашка его лучший друг — бородач как никто другой понимал состояние рэпера, даже лучше его самого, и он, как бы глупы и нелепы они не звучали, мог подобрать нужные слова. Слова, которые Мирону так трудно даются в последнее время. Голова шла кругом. Во дворе, подняв голову к небу, стоял Денис — худенький, потерянный и немного раздосадованный. При лунном свете его волосы слабо блестели, и складывалось впечатление, что в них отражаются звёзды. И сам парень сейчас напоминает маленькую звёздочку, свет которой виден только Мирону. Мужчине было жаль, что у них всё не так, как у Паши и Миры. У всех четверых отношения начались примерно одинаково, но вот друг с девушкой сладко дремлет во дворе, она кладёт ему голову на колени, а он ласково перебирает её волосы, говоря всякие нежные слова, в то время как Мирон спит в отдельной комнате и не позволяет себе никаких даже приблизительно добрых слов Денису. В то время как отношения Паши и Миры эволюционируют и развиваются, отношения Дениса и Мирона просто пытаются выжить, любыми способами..“ «Извини, — мысленно передал Мирон парню, — прости. Но ты ничего и никогда не добьёшься от меня. Ты утонешь в этих проблемах, попытаясь их переплыть. Прости. Ты скоро осознаешь, что впустую тратишь время на меня». Мирон знал, что его жалости к парню не хватит, чтобы прекратить их встречи и это жалкое подобие отношений. Это было невозможно с его стороны. Будто бы уловив безмолвный посыл мужчины, Денис оглянулся на дом, но ничего не заметил. Он взъерошил свои волосы, поёжился от заново подувшего прохладного ветерка, пожелал Паше и Мире доброй ночи и ушёл в дом, в котором Мирон тщетно пытался объяснить себе, почему он назвал Василенко звёздочкой и почему так горько и тошно стало на душе от этого слова.***
Делать вид, что ничего не произошло, на следующий день было легко, тем более, это представлялось единственным возможным вариантом. Паша и Мира проснулись раньше всех, сходили на пляж, приготовили завтрак и ушли в ванную — смыть соль и песок с пляжа. В этот момент наверху проснулся Мирон, попытался вспомнить, что ему снилось — тщетно — и, наскоро одевшись во вчерашнюю одежду, деланно бодро спустился вниз по лестнице. Паша, выходя из ванной, окликнул проходящего на кухню Мирона: — Ребят, нам нужно вас предупредить… — на удивлённый и вопросительно-сонный взгляд друга Паша махнул рукой. — Позови Дениса, мы сразу вам обоим скажем. Мирон медленно отвернулся и отстранённо гаркнул в сторону лестницы, поднимая голову и упираясь взглядом в потолок: — Денис! Наверху послышалась возня, и через несколько минут они оба сидели на кухне перед Пашей и Мирой. Мирон уже успел до конца отойти от сна и теперь широко распахнутыми глазами смотрел то на бородача, то на девушку. Сердце будто бы кололо каждым ударом, в горле стал комок, в голове воздвиглась прочная стена отрицания, обиды, голова стала тяжёлой и требовала оказаться в горизонтальном положении. Одна и та же мысль жгла сознание насквозь: они не могут с ним так поступить. Они. Не могут. С ним. Так. Поступить. Господи, нет, не сегодня! Паша уже собирался что-то сказать: Мира заулыбалась и взяла его за руку. Мирон этого не смог вынести. Он резко вскочил и воскликнул: — Не поступайте, блядь, так со мной! Вы НЕ поженитесь, — он быстро поводил указательным пальцем, водя его от Миры к Паше, — ты НЕ беременна, — выразительно уставился он на девушку, — и вы не будете жить, нахуй, вместе! — на последних словах его голос стал выше, и он уже совсем жалостливо добавил. — Не поступайте так со мной! Мирон, открыв рот и немного рвано дыша, смотрел на ошеломлённого Пашу; казалось, ещё немного и рэпер сорвётся с места и убежит. Бородач слов не нашёл, поэтому инициативу на себя взяла Мира, выглядевшая не менее удивлённо: она ещё крепче сжала руку мужчины в своей и проговорила: — Мы просто хотели вам сказать, что развлекались в душе, и что в ванной теперь мокрый пол. Не поскользнитесь… — голос девушки осел, она глубоко вдохнула, высвободила свою руку из руки Паши и, сдерживая себя, чтобы не перейти на бег, вышла из гостиной. Оказавшись на улице, она перешла на бег. Добрые глаза Паши смотрели Мирону прямо в душу — пронзительно, разочарованно и так непривычно холодно. Бородач открыл рот, намереваясь что-то сказать. Закрыл рот. Открыл рот, бросил: — Да что с тобой не так? — и быстрым шагом направился за Мирой. Когда он покинул кухню, Мирон моргнул, осознавая, что он наговорил, как нелепо и гадко это звучало. Он сел обратно на стул, откинулся на его спинку, затуманенным взглядом смотря куда-то пред собой. Денис, сидящий рядом, ни разу не шелохнувшийся за эти минуты, тихо выдохнул, поднялся (в воцарившейся тишине всё это казалось оглушительным шумом), прошёл до холодильника, взял оттуда йогурт, выдвинул ящик, взял ложку, задвинул ящик и медленно ушёл с кухни, стараясь не смотреть на Мирона. Вот тебе и «делать вид, что ничего не произошло — легко». Все внутренние переживания вырвались при первой возможности, да и то — повод Мирон себе накрутил. Мужчина не мог даже мысленно ни на чём сосредоточится — мысли разбегались, словно, блядь, Дейнонихи. Спасибо, Пашка, за это тупое сравнение, засевшее в голове! Мужчина знал, где сможет нормально подумать и собраться с***
Денис просидел у себя в комнате так долго, как смог. Просидел в прямом смысле слова — он просто сидел на месте, пытаясь сообразить, чем руководствовался Мирон, и что его бы не устроило, например, в беременности Миры. Василенко знал, что рэпер может быть злым и говорить грубые вещи, но не мог представить, что эти слова могут иметь отношения к Паше. У бородача всегда была какая-то аура неприступности, что ли. Василенко больше всего хотел знать, что находится у Мирона в голове, в этой «черепной коробке телепередач», о чём он думает, чем руководствуется. Они не двигаются с места, не смотря на то, что живут под одной крышей почти неделю. Ничего не меняется, и это раздражает. Прогресса нет, как с этим бороться — не ясно. Денис кое-как заставил себя проглотить йогурт, хотя время завтрака прошло, да и обеда, пожалуй, тоже. Надо набраться сил (и храбрости!) и поговорить с мужчиной, хотя и хочется его послать ко всем чертям — надоел, «загадочный»! Василенко неохотно спустился вниз, выкинул пустую упаковку от йогурта, прошёл на кухню, помыл ложку. Внизу Мирона не было — вероятно, он в своей комнате наверху. А если и там его не окажется, значит, он пошёл на поиски Миры — это был бы наилучший вариант. Парень поднялся наверх, постучал в комнату рэпера. Дверь оказалась чуть-чуть приоткрыта, комната — пуста. Остановившись на пороге, Денису в глаза бросился ноутбук, оставленный в спящем режиме. Соблазн оказался слишком велик — парень подошёл и хаотично потыкал на клавиатуру, чтобы разбудить устройство. Компьютер зашумел, зажёг экран. Василенко много чего ожидал там увидеть — запрос пароля, текстовой документ с новой песней, фильм, стоящей на паузе, даже порно. Но то, что он увидел, заставило его сердце ухнуть куда-то вниз: сайт аэрокомпании, которой они летели и посередине надпись крупным шрифтом — «Спасибо за оказанное доверие и покупку билета «Анталья — Санкт-Петербург» у нас!», а потом что-то про «гарантия качества» и «также вы можете…». Быстро открыв предыдущую страницу, Денис обнаружил, что этот самолёт вылетает… через двенадцать минут. Мирон решил улететь обратно в Петербург.