Разбитое сердце Альбуса Поттера

Они начали жить вместе около двух лет назад, практически сразу, как Хью закончил Хогвартс, но вовсе не потому, что любили друг друга. Когда Джинни приехала к сыну в первый раз за год, она была в ужасе. Уютная маленькая квартирка под крышей старого дома из красного кирпича превратилась в притон. Повсюду пепельницы, доверху наполненные и окруженные окурками самокруток и обычных сигарет, бутылки разной степени опустошенности, пыль, пластиковые пакеты и разбросанная одежда. Альбус посреди этого хлама выглядел на удивление прилично, хоть и волосы у него отросли длиннее обычного, а рубашка в черно-красную клетку была жутко мятой. Джинни как сейчас помнит: Ал стоит перед ней, вид у него виноватый, но она замечает, как он нетерпеливо кусает губу и сдувает длинную челку, которую ей тут же хочется отрезать. Он не рад ее видеть, он хочет, чтобы она свалила поскорее. Она практически читает это слово в его быстром раздраженном взгляде, когда велит ему навести порядок в своей жизни и доме. Затем Альбус кивает и говорит: «Рад был тебя видеть, мама. Я даже почти соскучился», и все, вроде бы, в порядке, Джинни собирается уходить, как из коридора выглядывает худой до болезненности молодой человек в серых боксерах и манерно тянет: «А-ал, мы не можем ждать так долго!», и за его спиной она видит такого же, только совершенно обнаженного. Джинни Уизли никогда не была ханжой, но эту взбучку Ал запомнил на всю жизнь.       Родители в принудительном порядке велели ему найти соседа (читай — няньку), желательно из знакомой семьи, и Хьюго Уизли оказался наименьшим злом. На самом деле, Альбус звал к себе по старой дружбе Скорпиуса Малфоя, но тот отказал ему, одарив холодным взглядом. Скорпиус был слишком занят своими делами, чтобы нянчиться с бывшим лучшим другом. Для обоих Скамандеров в квартирке было слишком мало места, а разлучаться они не собирались. Тем более, Альбус считал ниже своего достоинства жить с «ботаниками», как он называл смышленых близнецов. Трейси Паркинсон уже перевезла к нему часть вещей, хоть Поттеры и не были в особом восторге, как вдруг Хьюго Уизли выступил добровольцем. Положительный со всех сторон, славный Хьюго с ореховыми глазами, еле заметными веснушками и светло-каштановыми волосами с рыжиной, невысокий и с большими ладонями. В детстве Альбус всегда над ним смеялся и задирал, они никогда не ладили, так что такое великодушие стало для всех сюрпризом. А Панси подумала, что дочери отказали из-за ее прошлого с Золотым Трио. С приездом рыжего в жилище стало гораздо чище и приятнее, и его можно было теперь назвать домом. Теперь всегда пахло чаем с бергамотом и едой, а из комнаты можно было выйти, не рискуя споткнуться о кучу шмотья или мусора у порога. Ал поглядывал на кузена с любопытством, фиксируя в голове расположение его многочисленных родинок и веснушек. Особенно ему нравилась яркая россыпь солнечных поцелуев на правой лопатке; на левой они почему-то были тусклыми, будто кто-то пытался стереть их плохим ластиком. Он следил, как Хьюго зарывается пальцами в волосы и вздыхает, опустив голову, когда отчет или эссе не получается, когда слишком устал для всего этого дерьма. Кто-то другой бы обнял или предложил помощь, Ал же мог предложить только травку или алкоголь. Через неделю Альбус торжественно ставит бутыль с янтарной жидкостью на стол перед Хьюго и хитро улыбается, сверкая глазами. — Мы не отметили новоселье, рыжий. — Прости, Альбус, мне завтра нужно сдать эссе об истории авторского права, я не могу, правда. В другой раз, — он виновато улыбается и трет лоб. Альбуса почти бесит этот виноватый тон. — Бла-бла-бла, ты похож на зомби, а зомби не пишут эссе, — Ал закатывает глаза,  палочкой отправляет листы с эссе в потертую кожаную сумку и мастерски разливает огневиски по стаканам, разбавляя его дешевой маггловской колой (когда он сделал такое при Скорпиусе, то увидел на его лице выражение такого непередаваемого презрения, что почти устыдился), не слушая слабых возражений кузена. В тот же вечер они целуются. «Ты такой худой! Мне кажется, я даже могу посчитать твои ребра, — Хью смеется и валит Ала на ковер, задирает ему майку и начинает считать. — Раз, два, три, четыре…» Он перехватывает руку и кладет ее на свой пах, настойчиво прижимает пальцы Хью к своей ширинке. Щеки рыжего, и без того раскрасневшиеся от смеха и алкоголя, вспыхивают свекольным румянцем, и он тянется к губам Ала, нежно касается их и оказывается втянут в жаркий и мокрый поцелуй. Скоро Альбус уже сверху, а он стонет в поцелуй, подставляясь под бесстыдные ласки. Ал почти грубо сует руку ему в штаны и обхватывает член, несколько раз двигает ладонью, а затем опускается, чтобы освободить его от тесноты брюк. Он отсасывает чувственно, с наслаждением, смотря прямо в глаза, наблюдая за смятением всегда спокойного Хью, за тем, как он просит еще, выгибаясь, стараясь толкнуться бедрами сильнее и глубже. Он не стал отстраняться - проглотил все до последней капли и поцеловал Хьюго нарочито развратно и медленно, так, чтобы тот почувствовал вкус собственной спермы.       Альбус считал, что это единичный случай, что брат предпочтет никогда не вспоминать об этой ночи. Он и не думал, что Хью посчитает ее началом отношений. У них было все прекрасно почти год, Ал получал свой секс, трепетную заботу и много свободного времени на сторонние романы, а Хью получал жилье и Ала. Многочисленные Уизли и Поттеры не знали, как все обстоит на самом деле, все считали, что Ал просто пал наконец перед обаянием кузена, как и вся остальная семья. Все меняется в одно мгновение. — Блин, прости, что без звонка, просто я был в этой части города и решил… — Джеймс стоит на пороге, растерянный и закипающий по мере того, как к нему приходит осознание. Ал и Хью у подоконника — словно статуи, только яркие, распухшие губы с блестящей слюной выдают в них людей. Хью забывает как дышать и думает: «И умер он в девятнадцать лет, и похоронили его на зеленой лужайке под плакучей ивой». Ал думает: «Пиздец».       Джеймс кричит и трясет брата так сильно, что тот думает, что голова вот-вот отвалится и покатится за холодильник. Хьюго вступается за любовника и отталкивает Джеймса, но тот сильнее, и Альбус все равно получает в лицо. — Ты мелкий урод! Вечно все портишь, ты изгадишь все, до чего руки дотянутся, да?! — Джеймс в бешенстве, у него трясутся руки и, когда он говорит, то лицо его складывается в гримасу оскала. Алу кажется, что брат с удовольствием бы перегрыз ему глотку. — Не говори родителям, Джейми, пожалуйста! Ты же мой брат, я все сделаю! — он готов унизиться как угодно, лишь бы никто не узнал. — Хью тоже твой брат, и для него ты дохрена классных вещей сделал, ты же хорошая шлюха, Ал, — выплевывает Джеймс и уходит, хлопнув дверью. Хьюго бежит за ним следом, а Ал скрючивается в шкафу в три погибели, рыдает и забывается беспокойным сном. Эта любовь к маленьким замкнутым пространствам у него с детства: он играл в вампира, а шкаф был его гробом. Там он прятался от доставучих братьев и сестер всех мастей, а когда научился запираться там с помощью магии, полюбил убежище еще больше. Джеймса согласился молчать до тех пор, пока они не появятся на семейном сборище вдвоем. С тех пор с семьей виделся только Хьюго, Ал боялся увидеть Джеймса, боялся, что ненависть пересилит обещание. Да и не то чтобы его сильно тянуло к семье. Для Ала с самого начала это было, как он сам повторял себе время от времени, чисто по фану. Чтобы кто-то был рядом, когда ему страшно, дарил тепло, что-то доброе и чистое, пока Поттер не найдет что-то получше. Ал — тот еще эгоист, это правда. И он упустил момент, когда в игре в разбивателя сердец пострадало не чужое сердце, а его собственное. Альбус всегда просыпался от того, как Хьюго невесомо целует его в щеки, нос и лоб. Нехотя разлеплял глаза и кривил губы на ласковые слова: «День не ждет, вставай скорее». Хью трепал его черные вихры, и без того вздыбленные со сна, последний раз целовал в губы и убегал на работу. Рыжий успевал многое, у него в сутках было как минимум тридцать часов: подработка баристой ранним утром, усердная учеба днем и часть ночи, а вечер он отдавал основной работе помощником юриста. Каким-то образом он успевал между делом заботиться об Але и поддерживать хорошие отношения с семьей, а выходные тратил на драгоценный сон, своеобразную подзарядку. Ал никогда не видел его в плохом настроении, Хьюго всегда был добродушен и мягко улыбался, хоть улыбка и была усталой почти всегда. В глубине души Ала это страшно раздражало, потому что он-то был совсем не таким. Сова, разгильдяй, комок сарказма — вот он, весь Ал. Черные вихры и очки — совсем как у отца в юности, только очки прямоугольные и в тонкой черной оправе, и взгляд злобно-насмешливый. На губах всегда либо усмешка, либо сдержанная улыбка. И парней он любил таких же «загадочных», как он сам. Лили всегда смеялась над ними и называла «готичными принцами», а брата — заносчивым придурком. Джеймс не называл его никак, они никогда не были близки, а после недавнего происшествия ни о какой дружбе и речи не могло быть. Каждое утро Ал надевал одежду, которую ему заботливо готовил с вечера Хьюго, ел хлопья с соком, которые купил Хьюго, читал милую до противности записку на барной стойке их небольшой квартирки на задворках мира, которую начеркал Хьюго, комкал ее и швырял в мусорку. Не всегда попадал, но никогда не исправлял промашки. Альбус часто гулял с полузнакомыми компаниями, к которым подсаживался прямо в баре. Всегда находились люди, которые принимали его местами действительно злой сарказм за удачную шутку или прощали его за привлекательную внешность, удивительные манеры и харизму. Люди любят Поттеров, даже когда не знают, кто они, эти Поттеры. Альбус Северус цеплялся и к магам, и к магглам, ему было по большей части все равно, но с магглами расслабиться и не думать о том, что ты Сын Героя, легче. Иногда Альбус не возвращался домой, находя приют у очередного очарованного им парня, но никто не нравился ему настолько, чтобы променять уют и заботу Хью на страсть новых отношений, хоть однажды он и почти решился на это. Его не было дома неделю, которую он провел с очередным готичным принцем — Альфредом. Ал как будто нашел копию себя, умного, острого на язык и невероятно притягательного. Ал думал, это судьба. Всю неделю Поттер выдыхал кальянный дым Альфи в рот, играл с ним в глупые алкогольные игры на чужих вечеринках, целовал его в самых неприличных местах и часто — у всех на виду. Он влюбился, чего с ним не было уже давно. Когда он увидел своего Альфи, зажимающего в углу какого-то мальчишку, упрямым и привычным движением раздвигающего ему ноги коленом, Ал присоединился к ним без всякой ревности. Он прижал Альфреда вплотную к тому парню, имени и лица которого даже не вспомнил бы сейчас, с силой потянул его за темные пряди назад и впился в распухшие от чужих поцелуев губы. А через неделю Ал твердо решил, что так продолжаться не может, и надо расстаться с Хьюго. Он использовал зелье, чтобы протрезветь от алкоголя и легких наркотиков, привел себя в порядок и отправился прямиком на учебу к Хью. Хью нашелся в библиотеке, необычно печальный и в плохо проглаженной одежде. Ал остановился на пороге, его решимость несколько поколебалась. Она окончательно растаяла, когда Хьюго поднял усталые глаза и наткнулся взглядом на Ала, а лицо его расцвело несмелой улыбкой радости узнавания. Альбус тогда почему-то мгновенно расстался со своим желанием быть вместе с Альфредом. Никто не позаботится о нем лучше, чем смешной рыжий Хьюго Уизли. А еще он не уйдет, ведь Уизли верный, как пес, а Альфред потаскун — это Ал прощал только себе. Он старался не думать о том, как екнуло его сердце, когда он увидел осунувшегося любовника.