Во-вторых
7 сентября 2021 г. в 13:58
Тишину квартиры прерывали лёгкие колыхания тяжёлых штор, прикрывающих почти всё полотно окон. Марина поёжилась, кутая озябшие ноги в тёплый плед, и подрагивающими от встречи с холодом пальцами перевернула страницу книги. Ей нравилось чувствовать пробегающий по телу холодок, согреваться тёплым свитером и кипяточным чаем, вчитываться в интересную книжку и дышать холодным воздухом серединной осени.
Много лет назад она бы сказала, что ей не хватает тёплых рук, горячих объятий и по-осеннему атмосферных разговоров. Но сегодня, как и многие годы уже, она загонит едва зародившуюся мысль под кожу и подумает, как ей приятно после рабочего дня оказаться в тишине и наедине со своими мыслями, разложить их по полочкам и настроиться на новое утро. И это легко отложится в её голове, ведь всё — правда, пусть и не цельная.
Потому что где-то под кожей затрепещут мурашки, и защекочет мысль о сегодняшнем очередном отказе Косте проводить её до дома. Сонное подсознание подкинет коляще-приторные флэшбеки о светлых прогулках, томящих разговорах и о прошлом. О том, что давно закрыла под семь замков и запретила открывать даже в самые чёрные дни.
И сегодня не откроет. Не вспомнит о вéсело-ярком парне с соседнего корпуса, проходящего мимо с большим красочным зонтом и увидевшего под деревянной беседкой одиноко стоящую девчушку с копной вьющихся волос и стопкой бумаг в озябших руках. О том, как после ухода в армию, пообещав ждать, сначала получит ворох писем, а потом — пустоту. И лишь оцинкованный гроб послужит ей последней весточкой.
Не вспомнит о помешанном на работе следователе, к которому попала под крыло после выпуска. О быстро развившемся раке и захлестнувше-увядшем мужчине. На сорок дней сдаст экзамены в адвокатскую палату.
Закроет глаза на друга, решившего помочь, побоявшегося оставить одну. Забудет вечерние посиделки за кухонным столом, дружно-побудительные вылазки на природу и остро-жёлтые фары, приснившиеся в ночи.
И больше всего ни за что не вспомнит яростно-чёрные глаза жениха, едва вернувшегося из командировки и прервавшего помолвку. Его чётко-въедающееся: «Ты и меня хочешь в могилу увести!?» — и оглушающе-сжигающий звон железной двери. А после — тягуче-боязливое возвращение, белую свадьбу и болезненно-сковывающий медовый месяц в европейской столице, из которого её раньше времени выдернула работа. И безвольно сухую ленту новостей про разбившийся самолёт, ноль оставшихся в живых и груды метала посреди гор.
Марина посильнее укутается в мягкий плед и отложит книгу в сторону. Взглянув на череду мелькающих огоньков в ночи, закроет окно и погасит лампу. Этой ночью ей приснятся пожелтевшее поле, река и кричащие о своём чайки.